Вчера мы сдали в печать основные полосы, сегодня нам предстояло только сделать программу телепередач и кое-какие рекламные модули. Но тут моего вмешательства не требовало. Теоретически, у меня был свободный день. Обычно я использовала его для написания материалов, но сегодня очень не хотелось выходить на улицу, в эту гадкую погоду. И потом, все равно на работе моих трудовых порывов никто не оценит. Да и в голове хоть бы мыслишка!
Я успела накрасить один глаз, когда телефон начал снова трезвонить. Аньки не было. Видимо, в туалете была очередь. Наша редакция находится на четвертом этаже административного здания, населенного самыми разными организациями и конторами. Туалет же на этаж один, маленький и грязный. Иногда в него страшно войти без прививки от бешенства. Правда, наш учредитель обещал нам, что скоро нас переведут в специально стоящийся для редакции особняк, но я сильно подозревала, что вряд ли дождусь этого. Шеф действовал на нервы не хуже монотонно долбящего сук дятла. Кстати, именно из-за его бесконечных придирок в нашей редакции была жуткая текучка кадров. Последним уволился Никитка, подрабатывающий у нас. Ушел он с жутким скандалом, порываясь набить начальнику морду. Шеф трусливо жался к дверям, а потом демонстративно пил валерьянку и бегал к начальству жаловаться на нашу безалаберность. Впрочем, своими жалобами он так достал учредителя, что тот на него уже толком не реагировал. Телефон продолжал звонить. Я сняла трубку.
– Юлька, здорово! Чем занята? – послышался в трубку бодрый басок.
– Тебя вспоминала, – улыбнулась я. – Здорово, Никитосина!
В трубку хмыкнули и захихикали.
– Надеюсь, не последними словами?
– Предпоследними. Чего хочешь?
– Ты сегодня на тусняк идешь?
– Куда? – насторожилась я. Насчет мероприятий мне ничего не было известно.
– В театр. Там будут чествовать победителей конкурса. Ну и артисты всякие разные выступать будут. Или тебе есть чем полосу закрыть?
– Погоди, – потрясла я головой, – конкурс то чего?
– Вот балда! Итоги конкурса среди художников и прочих на новый герб города. Вас не звали что ли?
– Не знаю, – покачала я головой, хотя Никита видеть меня не мог. – Анька вполне могла что-нибудь мне не передать. Я опоздала сегодня.
– Как всегда, – апатично констатировал Никита. – Так ты пойдешь?
– Пойду. А ты за мной заедешь?
– Ясен пень! Тусняк в три. Так что я за тобой в половине третьего зарулю. Надеюсь, ты прилично выглядишь? Там губернатор будет.
– Я как чувствовала и надела свое лучшее кружевное белье, – парировала я с эротическим придыханием в голосе. В трубке раздалось хрюканье и короткие гудки.
– Вот балбес, – усмехнулась я и принялась красить второй глаз. За этим занятием меня застали вернувшиеся Анька и Ромка. Анька выдала мне мою вымытую до блеска кружку. Ромка уселся на свое место и уставился в монитор.
– Ром, включи музыку, – попросила Ленка из своего угла. Ромка буркнул что-то нечленораздельное, но через пару секунд из динамиков зазвучало что-то вполне оптимистичное.
– Тебя, кстати, сегодня приглашали в театр к трем часам, – спохватилась Анька.
– Спасибо, я уже знаю, – ответила я и повернулась к ней. – Ну, как?
– Кр-рр-р-расота! – оценила Анька мою раскраску. – Чайник вскипел?
– Что-то я не помню, включила я его или нет. Пощупай.
Чайник оказался горячим. Очевидно, я автоматически нажала на кнопку, когда беседовала с Вилмой или Никитой. Мы выпили по кружечке кофе, ведя беспредметный разговор. Анька сидела на коленях у Ромки, потому как единственный свободный стул был давно сломан и использовался нами как ловушка. Мы развлекались, заманивая на него посторонних личностей, которые были нам не очень симпатичны. Стул почти всегда ожидания оправдывал и разваливался под садившимся.
Ромка своим положением был доволен и тискал Аньку со всех сторон. Анька и вовсе таяла и хихикала, притворно ударяя его по рукам.
– Чисто голуби, – хмыкнула я и отвернулась в сторону своего монитора. Надо было все-таки глянуть, что там прислали из пресс-службы управления внутренних дел. Работать с милицией мне никогда не нравилось. Их пресс-службы работали из рук вон плохо, высылая материал только после длительных просьб и напоминаний. Казалось, что они все делают нарочно. Но я то знала, что у них на рассылке сидит молодой человек, не имеющий представления о том, что всех адресатов можно вбить в одну строку и одновременно разослать информацию всем заинтересованным лицам. И потом, что бы сегодня ни прислали менты, ставить информацию в номер я уже не стала бы. Для этого пришлось бы отзывать заказ из типографии или втыкать материал среди рекламных модулей, что никто бы мне не позволил. Я подвела курсор к письму из пресс-службы и щелкнула мышкой.
К письму были прикреплены два файла. Фотография и текстовой документ, в котором содержалась интересующая всех информация. Я открыла вначале его. Информация была пустяковой. Два дня назад был найден обезображенный труп неизвестной женщины. Никаких документов на теле убитой найдено не было. Милиция просит всех, кому известна личность убитой… и так далее и тому подобное… Я зевнула. Наверняка опять нашли бомжиху. Их и в живом виде опознать можно разве что по анализу ДНК, а в виде трупа там и вовсе – бесформенное нечто. Приходилось мне как-то путешествовать вместе с патрулем милиции в течение ночи, когда я писала обзорный материал. Самым запоминающим оказался подвал, кишащий крысами. И хотя я не боюсь этих милых зверьков, меня просто чуть не вывернуло наизнанку, когда я увидела их пиршество. А когда вспугнутая серая масса спряталась по щелям, я улицезрела то, что было их ужином. Серые твари пожирали труп бомжа.
После этого рейда менты меня жутко зауважали, потому как я не только удержала в себе недавно съеденный ужин, но даже на деревянных ногах смогла подойти и осмотреть тело. Впрочем, прикасаться к нему я не могла себя заставить, а менты и не настаивали. Я тупо смотрела на вспухшее багрово-черное месиво, которое еще недавно было лицом. После этого рейда меня на подобные мероприятия невозможно было калачами заманить.
Я подвела курсор к фотографии и дважды щелкнула мышью. Курсор превратился в песочные часы, а затем на мониторе показалось лицо трупа. Ему постарались придать человеческий вид, но зрелище все равно было жутким… Жутким и каким-то знакомым…
«Ка-а-апли абсента-а-а!» – рявкнул из колонок певец Ираклий. Я уронила чашку на стол, вылив на него все содержимое. Спасая клавиатуру и кучу разложенных на столе нужных и не нужных бумажек, я суетливо заметалась. Анька с горестным воплем кинулась мне на помощь, схватив салфетку. Мы быстро промокнули разлитый кофе. Ромка глупо хихикал за своим столом, очень довольный тем, что на него не попало ни капли. Анька, вытиравшая стол, бросила взгляд в монитор.
– Мама дорогая! – взвизгнула она. – Что это за ужас?
– Труп, – ответила я. – Менты для публикации прислали, вдруг, кто опознает…
– Убери эту гадость! – потребовала Анька и щелкнула мышью, но от нервов она промахнулась и нажала куда-то не туда. Через секунду фотография заполонила собой весь монитор.
– Блин! – заорала Анька и потянулась к мыши.
– Стой, – завопила я, уставившись в монитор. Анька с перепугу выронила мышь.
– Что?!! – вытаращила она глаза. Ромка тоже привстал с кресла и подошел к нам. Я молчала, уставившись на часть плеча мертвой блондиночки, смотревшей на меня с монитора стеклянным взором. На плече виднелся фрагмент тату из блестящих страз – ультрамодной новинки этого сезона.
Боже мой… Катя?!!
Мастер
Я с большим неудовольствием посмотрел на открытое окно и поежился. Можно, конечно было оторвать зад от стула и прикрыть створку, но уж больно не хотелось этого делать. Вот уже полтора часа меня никто не беспокоил, что было вполне объяснимо. Я приехал в головной офис совершенно неожиданно и застал своих сотрудников в состоянии полуаморфного разложения. Димочка, мой помощник, резался на компьютере в какую-то безумную стрелялку и прихода босса даже не заметил. Дашенька, мой личный секретарь, бывшая мисс «чего-то там» вяло делала маникюр, не реагируя на томившегося в приемной посетителя. Что творится в торговом зале, я пока не проверял, но всерьез подозревал, что и там полный разгром и анархия. Дверь в приемную была приоткрыта. Из соседней двери, где располагалась бухгалтерия, доносились приглушенный женский смех и вкусный запах чего-то съедобного. Тогда я даже почувствовал, как желудок свело спазмом. Позавтракать с утра мне не пришлось ввиду объективных и субъективных обстоятельств.
Отпуск, который я сам себе устроил, полетел псу под хвост, вместе с тщательно создаваемым уже несколько недель настроением. Именно поэтому сегодня я прилетел на работу ни свет, ни заря, рассчитывая хотя бы тут оторваться по полной программе.
Я невежливо кашлянул. Дашка, не отрывая взгляда от ногтей (на маникюр она никогда не тратила менее часа) подняла брови и мотнула подбородком совершенно по-лошадиному. Видимо, это движение следовало расценивать вроде как: «Чего приперся? Видишь, люди делом заняты?». На меня подобные выбрыки действовали слабо, посему я еще раз кашлянул. Посетитель, увидевший, наконец, меня, воспрянул духом и принялся подниматься со стула. В этот момент и Дарья, тяжело вздохнув и критически осмотрев свои ногти, подняла на меня свои прекрасные глаза.
– Доброе утро, – произнес я без всякого намека на любезность и довольно громко. В бухгалтерии мгновенно стихли голоса, и только кто-то, не успевший вовремя сдержаться (видимо, хохотушка Ниночка) нервно воскликнул «Ой!»
Дашка уронила на стол пилочку для ногтей и вытаращила глаза. Я поднял вверх одну бровь и стал ждать, когда же мое присутствие будет должным образом воспринято. Дашка подскочила на стуле и вытянулась по стойке «смирно», хотя я ее об этом не просил. Откатившееся кресло грохнуло о стенку. Из бухгалтерии показалась чья-то голова, но тут же скрылась с громким шепотом «Шеф!»
– Ва-ва…, – промямлила Дарья, мотнув гривой золотистых кудряшек. Я поощрительно кивнул.
– Ва-валерий Яковлевич! – наконец выговорила она.
– Во плоти, – согласился я и даже повернулся на каблуках, дабы Дарья смогла осмотреть меня со всех сторон.
– А м-мы вас и не ждали сегодня, – жалобно пролепетала Дашка. Смотреть на нее было жалко. Но я не поддался на ее испуганный вид и добавил суровости в голос.
– Нисколько не сомневаюсь. Почему человек в приемной сидит без внимания? Здравствуйте, – обратился я к посетителю, – Вы по какому вопросу?
– Я? – удивился посетитель.
– Вы, вы, – ответил я вежливо, но сурово. – Слушаю вас.
– Я жду Валерия Беликова, – не менее испуганно ответил посетитель. Дашка закатила глаза и рухнула в кресло. Я строго посмотрел на нее.
– Чем могу помочь? – осведомился я. Дашка что-то пискнула, но я не обратил внимания. Человечек приободрился, поднял со стула тощий портфельчик и сделал шаг вперед, протягивая мне руку.
– Крестников Владимир, очень рад знакомству. У меня к вам дело.
– Прошу в кабинет, – произнес я и распахнул перед посетителем двери своего кабинета. – Дарья, мне кофе, коньяк, Димку с отчетом через пятнадцать минут и сообрази что-нибудь пожевать.
– Валерий Яковлевич, – зашептала Дашка, косясь на посетителя, но я лишь сурово сдвинул брови, и Дашку вымело за дверь. Через секунду из коридора донесся грохот. Я выглянул наружу и увидел, что Дашка поднимается с пола. «Вот что делает с людьми излишнее рвение», – подумал я и вернулся в кабинет.
Посетитель мне не понравился. Дашка недаром пыталась мне сигнализировать, но в наказание я ее доводам не внял и теперь мучился сам, пока Дашка, припадавшая на одну ногу, сервировала стол с легкой гримасой на лице, говорившей, как она не одобряет моего поведения. Посетитель был обычным попрошайкой, что, в принципе было вполне понятно. Покопавшись в памяти, я вспомнил, что это один из многочисленных художников-неудачников, да еще и малюющий свои нетленные шедевры в жанре сюрреализма.
– Понимаете, мы с Верой решили устроить свою выставку, – нудно произнес Крестников. – Картины уже готовы к показу, останавливает финансовая сторона…
Он умильно смотрел на меня своими выцветшими от обильного пьянства глазами, а я делал вид, что внимаю, уставившись в компьютер. Теперь я его вспомнил и понимал, почему он пришел именно ко мне. Когда-то, пару лет назад я сдуру дал денег на выставку этого художника и его сожительницы – Веры Гавриловой. Гаврилова была одной из самых скандальных журналисток нашего региона, а потом ее посетила другая муза и Веранда (как ее неласково дразнили в светских кругах) начала малевать картины. Как спонсор сего мероприятия, я удостоился торжественного приглашения на вернисаж, откуда слинял, отплевываясь. Выставку Веранда посвятила себе, запечатлев себя на многочисленных полотнах, если так можно было назвать фотографии, обработанные в графической программе. Зрелище выглядело диковато. От полноты ощущения я слегка ошалел, и когда Вера решила предоставить слово мне, я, разгоряченный выпитым коньячком, сказал первое, что пришло на ум, то есть правду, посоветовав Вере вернуться к журналистике и больше не лезть в высокое искусство. Этого она мне не простила и даже написала пасквиль на меня, раскопав какую-то старую историю моего прошлого. История мне никоим образом не повредила. Однако, человеческая наглость меня поразила. После того ушата дерьма, что попыталась на меня вылить Гаврилова, они еще осмеливаются просить у меня деньги…
Впрочем, в визите Крестникова были и свои положительные стороны. Он напомнил мне о более приятной стороне этого мероприятия. Именно там я впервые увидел ее.
Я всегда тяготел к брюнеткам. А эта девушка сразу приковала мое внимание на выставке, куда, как и я пришла скорее по необходимости.
1 2 3 4 5 6 7