https://wodolei.ru/catalog/leyki_shlangi_dushi/tropicheskij-dozhd/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Вилла была большой, двухэтажной, обнесенной низкой каменной оградой. Бросив мешок рядом, я облегченно вздохнул и опустился на траву.
- Устал?
- Немножко. Посиди со мной.
- Нет, в любой момент может начаться дождь. Поднимайся, пойдем лучше в дом.
Она легко подхватила мой мешок и скрылась в дверях виллы. Опираясь на посох, я встал и поплелся за ней.
В доме царил тот же полумрак, что и в лесу. Когда глаза мои привыкли, я разглядел нары, поверх которых были набросаны одеяла и шкуры, стол, скамью, очаг и большую поленницу дров, составленную так аккуратно, словно ею хвастались перед гостями. Хотя гости, по-видимому, в этот дом еще не заглядывали. Вообще, кругом царил порядок. Не то что в нашем старом жилище.
На столе стоял кувшин с водой, лежали связки грибов, куски сушеного мяса. За время, что мы были в пути, я успел проголодаться, к тому же несколько дней вообще не держал во рту мяса, поэтому я подкрепился, не дожидаясь, пока она окончит заниматься какими-то своими делами во дворе. Вернувшись, она разожгла очаг, причем сделала это гораздо проворнее, чем это обычно получалось у меня. Огонь давал комнате достаточно света.
- Так ты остаешься со мною, верно? - спросила она почти шепотом. Мне показалось, что она волнуется куда больше меня.
- Остаюсь. Навсегда.
- Если решил уйти, уходи сейчас.
- Я же сказал - остаюсь! Тебя как зовут-то?
Стоя шагах в четырех от меня, но не обращая на меня никакого внимания, она принялась раздеваться. Мне почему-то подумалось, что у нее может не быть имени.
Вот ведь ерунда какая лезет в голову! Или что она забыла его после стольких лет жизни в полном одиночестве.
- Меня зовут Инна, - ответила она, раздевшись догола. Языки пламени бросали на ее тело багровые отблески, казалось, что OHCJ охвачено пожаром. В последнюю очередь она сняла свою дикарскую корону из листьев. Тут уж я вскочил на ноги. Она приблизилась и, заглянув мне в глаза, что-то прошептала. Может - "я жду", может быть - "любимый", а может - "иди ко мне". Но никуда идти я не мог, поскольку ноги мои приросли к месту. Мы впервые смотрели друг другу в глаза. Сердце у меня колотилось так, что грудная клетка ходила ходуном. В горле пересохло. Я не мог издать ни звука, не мог пошевелиться. Наверное, она поняла мое состояние и сочувствовала мне. Но мне показалось, что она разозлилась. От пылавшего за ее спиной очага по комнате расползались длинные тени, напоминавшие мне сейчас чудовища. Я пытался заставить себя смотреть на ее ноги, впиться взглядом в обнаженную грудь. Но ничего не мог поделать с собой, не мог отвести глаза от ее глаз, губ, щек...
Вечно это не могло продолжаться. Не должно было. Нужно было как-то выйти из оцепенения. Но сам я освободиться от него был не в силах. Наверное, она поняла это и снова прошептала: "Ну, иди же..." И отступила на шаг. С трудом проглотив комок, я сказал ей то, что должен был сказать: "Инна, пожалуйста, повернись ко мне спиной". Она вздрогнула. Наверное, не знала,что ей и думать. Я повторил: "Пожалуйста, повернись ко мне спиной..." Она попыталась что-то возразить, но, передумав, резко повернулась как раз в тот момент, когда я уже готов был еще раз повторить свою просьбу.
Обнаженное женское тело, облитое красноватым светом.
Я сделал к нему шаг...
... Через несколько часов я проснулся. В очаге догорали поленья, тлели угли. На моей руке покоилась голова моей первой женщины, ее крепкое тело доверчиво прижималось ко мне, во сне она дышала ровно и глубоко. С отвращением разглядывал я ее отвратительное лицо, нет, не лицо - жабью морду. И хотя к горлу подступала тошнота, я не мог оторвать от него взгляда.
Кровь стыла в моих жилах. Не в силах шелохнуться, я как завороженный разглядывал лицо мерзкого чудовища с женским телом, рядом с которым мне выпало несчастье лежать, которое прижималось ко мне. Пористая, жирная кожа, безгубая жабья морда с двумя красными дырочками вместо носа, обрамленными пучками волос, маленькие глазки, прячущиеся в рыжих космах бровей... Такое не часто увидишь в кошмарном сне.
Морда пресмыкающегося или рожа дьявола... Нет, урод есть урод, и ничего, кроме чувства омерзения, он вызывать не может.
Бежать! Бежать немедленно, пока она не проснулась!
Не разбирая дороги, куда глаза глядят! Какое невезение!
Вот тебе и Женщина. Ева... Несчастная Ева... Порченая Ева, которая и детей-то рожать, наверное, не способна.
Разве об этом ты мечтал, восторженный идиот?
Исчадье ада. Какая она Инна - просто чудовище без роду и племени, но с соблазнительными женскими телесами: А я все-таки человек. Все-таки не чудище какое-то.
Осторожно высвободив руку, я бесшумно спустился с нар. Стараясь не шуметь, принялся собирать свои пожитки. Приходилось считаться с тем, что она вооружена и, обнаружив мой побег, может послать мне вдогонку стрелу. У нее было на это моральное право, ведь я обещал остаться. Она могла вернуть меня силой. Превратить в пленника. Побежденного врага.
Осмелев, я бросил на нее прощальный взгляд. С того места, где я стоял, лица ее не было видно. Видно было только молодое женское тело, растянувшееся на постели в соблазнительной позе. Конечно, она не повинна в своем уродстве. В этом повинны предшествующие поколения. Повинна ее мать, давшая ей жизнь. Просто она не была человеком. А кем она была? Да, в лице ее отсутствовали человеческие черты. Но разве человек - это его нос, его рот? Теперь-то я понимал, почему она сбежала от своих родителей, своих родственников.
Они не могли вынести ее присутствия. Наверное, они измучили ее насмешками. Удивительно еще, что ее не прикончили. Ей оставалось только исчезнуть, избавиться от преследовавшего ее кошмара, чтобы уцелеть. Она сознавала свое уродство. Наверное, сознавала не до конца, если надеялась компенсировать его красотой своего тела, расторопностью, умением быть нежной... Мелькнула мысль убить ее. Но с того места, где я стоял, я видел только красивую молодую женщину. С прекрасным телом. От долгой жизни в одиночестве она забыла о своем уродстве. Да и не могла осознать его до конца. Ведь она все-таки была человеком...
Открыв дверь, я выскользнул на поляну. Ночь выдалась звездной, безлунной. Бросил последний взгляд назад, на дом с аккуратной поленницей дров. Пора отправляться в путь...
Эх, если бы не ее лицо... Если бы у нее было только это прекрасное тело. От шеи и ниже. Только ноги, груди, живот... утроба, способная вынашивать детей. Не все же они рождались бы уродами.
Женщина. Единственная женщина на двести километров в округе. Не заставлять же ее все время оборачиваться спиной. Может, к этому можно привыкнуть? Ведь говорят же, что человек ко всему привыкает. В этих горах мы с ней единственные люди. Я человек. И она... тоже человек. К тому же она женщина (в этом-то я по крайней мере не сомневался). Конечно, остаться это мой долг.
Но разве я смогу идти против своей природы?
... Наверное, если я останусь, то вправе буду считать себя самым добрым человеком. А если сбегу, то самым подлым.
Так как же мне быть?
В очаге догорал огонь.
Пусть догорает.

1 2


А-П

П-Я