- Чем дальше в лес, тем толще партизаны!

Он ловко прикинулся, что ничего не понял:

- При чем тут партизаны?

- Скрываешься?

- Почему сразу скрываюсь!

- Ничего, сейчас мы и без тебя сообразим... Что нам стоит... Что-то воздушное.

- Почему это воздушное? - хмыкнул он недоверчиво.

- Не перебивай. Весы вряд ли, они создания утонченные...

- А я не утонченный?

- Не перебивай, а то собьюсь! Может, Близнецы? Хотя нет, для Близнецов недостаточная болтливость. - Он на эту "болтливость" опять саркастически хмыкнул. - Тогда остается Водолей...

После секундной паузы на том конце снова тяжко вздохнули в самую мембрану:

- Ну и кто после этого будет с тобой встречаться?

- Что, угадала?! - Янка запрыгала на месте и на радостях исполнила на ковре нечто вроде победной шотландской джиги. Всё равно ему там не видно, можно расслабиться. ( C Водолеями Янка обычно ладит неплохо, взять хотя бы Юльку: полное взаимопонимание!)

- Как ты узнала?

- Элементарно, Ватсон! Для Водолея важней всего - чтоб никто не совал нос в его дела, не диктовал свои условия. В общем, независимость, самая яркая его черта. Для продвинутого Водолея - идея свободы, равенства и братства... Считается революционный знак.

- А я продвинутый или нет?

- Поживем - увидим.

- Учти, ты только что назвала меня... Как там? Не утонченным и недостаточно болтливым.

- Но зато независимым! Уже кое-что.

На том конце провода задушевно промолчали, но и без того было прекрасно слышно, что улыбается от уха до уха.


Володя прислушался к невнятному говору из-за двери. Янка, если б увидела, страшно бы оскорбилась, но он ничего не мог с собой поделать. "Отцовское беспокойство, - утешил себя, - мало ли, что там за "кадр"!"


- Какой у тебя размер? - внезапно огорошил Сергей, Яна не сразу "въехала":

- Чего?

- Обуви. А ты о чем подумала?

- Тридцать шестой! - поспешно перебила она.

- Такой бывает? - и опять по голосу чувствуется, что улыбается вовсю! Или это снова картинки по телефону пошли, вторая серия?.. "Если честно, то тридцать пятый с половиной, но об этой подробности мы умолчим", - подумалось со смешком.

- А зачем тебе? - все же поинтересовалась.

- А это правда, что в Одессе отвечают вопросом на вопрос?
- А для чэво вам это нужно зна-а-ть? - подхватила Янка с блатным одесским акцентом, радуясь любимому анекдоту. И опять между ними протянулась невидимая связующая ниточка, как сегодня под Дубом...


Незаметно подкрался вечер, вместе с ним навалилась усталость и странная пустота, и еще какая-то безнадежность, что ли. Марина никак не могла понять, откуда она взялась, всё перебирала мысленно домашние дела, пока не столкнулась с простой и очевидной мыслью: ссора с Янкой, вот что ее беспокоит! С Вовкой-то они помирятся - уже сотни раз так ругались, не привыкать, - а вот Яна... Дочка окопалась в своей комнате, точно в крепости на осадном положении, даже ужинать не потрудилась выйти (а как же, кухня - это мамина территория!). Вовка пару раз носил ей сооруженные наспех бутерброды - балует, как обычно, - и они о чем-то долго секретничали, чересчур громко смеялись и пели дурными козлиными голосами. Это на ночь-то глядя!..

Протерев до блеска посудомоечную машину, Марина отбросила в сторону кухонное полотенце и решительно направилось к увешенной разнокалиберными плакатами двери в Янкину комнату. Как всегда, вздохнула при виде этих издевательских лозунгов, не удержалась, и постучалась согнутым пальцем. Янка играла что-то красивое и невыносимо грустное - мелочь, казалось бы, но даже в этом всё матери наперекор: пианино забросила, а гитару нет, упражняется! Еще бы, это ведь папина любовь, он же у нас бард-самоучка!.. С нарастающим глухим раздражением Марина ворвалась в комнату, как завоеватель: так можно до полуночи ждать, пока тебя соизволят пригласить!

Дочка бренчала на своей ненаглядной гитаре, пристроив на старый, от души исцарапанный Гаврилой пюпитр растрепанные пухлые ноты. Мелодия была сильно похожа на "Н iч яка м iсячна" - хотя нет, что-то другое, иначе зачем ей ноты? На мать, как водится, ноль внимания... Марина уселась в неудобное широкое кресло напротив и, вздохнув, подперла щеку рукой, приготовилась слушать. От нечего делать принялась разглядывать акварельные рисунки на стене и сохнувшие на гвоздиках черные футболки с художественной росписью - вот этого увлечения она никогда не понимала... А на столе что делается - туши свет, кидай гранату! И ничего ж ей не скажешь, пропустит мимо ушей или с нахальной улыбкой назовет этот бедлам творческим беспорядком. Вольная художница нашлась!..

На последней Марининой мысли про бедлам с бардаком Янка сбилась, мелодия скомкалась и дочка с досадой заглушила струны ладонью. После чего ловко подцепила с захламленного компьютерного стола первый попавшийся журнал и с преувеличенным рвением принялась его изучать, сморщив от напряжения лесенкой лоб. Яснее ясного, что не читает, бездумно смотрит на какую-то аляповатую рекламу - выжидает, когда мать уйдет.

- Ну что, так и будем молчать? - Марина решила, что пора брать инициативу в свои руки: время-то не казенное! Дочь по-прежнему упорно избегала на нее смотреть, но внутренне как бы сжалась в тугой комок - значит, внимательно слушает.

Сосчитав мысленно до трех, чтоб не рубить сплеча, Марина встала и нервно зашагала по комнате (да что там говорить, по комнатушке - и шагу ступить негде!). И даже слова нужные попыталась подобрать, чего никогда обычно не делала:

- Я понимаю, ты обиделась, он твой отец. Но и меня пойми! Я же ради вас стараюсь, всю свою жизнь. Чтоб у тебя со Славой всё было, чтоб ты не в простую школу ходила, а в лицей! За который заплатить надо! Вон у тебя компьютер, одежек полный шифоньер - у меня ничего этого не было, а у тебя есть!

Дочка негромко пробормотала себе под нос, не поднимая головы:

- Зачем ты за него замуж выходила?

- Опять за рыбу грОши! Ты еще маленькая, тебе этого не понять...

- Да всё я понимаю! - Яна отбросила в сторону журнал и посмотрела на нее прямо в упор. - Если бы не ты, его бы кто-нибудь полюбил, была б нормальная семья!

- Да если бы не я, тебя б на свете не было!!! - у Марины и в мыслях не было так кричать, но разве можно на это спокойно реагировать?!

Янка стояла перед ней, упрямо задрав подбородок с Володькиной ямкой, словно маленький бесстрашный Мальчиш-Кибальчиш. И была похожа на Владимира, как никогда:

- На меня можешь кричать, так и быть, а его обижать я не позволю! И не позволю обсуждать за глаза с твоими подружками.

От ее грозного заявления Марину разобрал нервный смех:

- Ой, напугала! Ну и что ж ты сделаешь?

- Будешь нас грузить - уйду к бабушке!


Прозвучало ужасно глупо, с театральным надрывом, это во-первых, и наивно до предела, типа второсортной любительской пьесы. Это во-вторых. Яна прикусила язык, но было уже поздно: слово не воробей, раз уж вырвалось... Точь-в-точь, как в народном анекдоте: "Злые вы, уйду я от вас!" Сейчас мама начнет над ней насмехаться, будто над сопливым ребенком - вряд ли, чтоб такой случай пропустила! Жертва ведь сама по глупости подставилась...



"А вот это она зря! - вспыхнула от негодования Марина. - Знает же, паршивка, что у нас со свекровью-свекром вооруженный до зубов нейтралитет! Шантажирует... Ну что ж, напросилась!"

- Ты смотри, какая смелая! Куда ж ты уйдешь от своего компьютера, книжек с одежками? С собой-то всё не заберешь!

- Перебьюсь! - небрежно бросила Янка через плечо и, конечно же, направилась к двери, забыв про свой журнал. На выходе едва не столкнулась с отцом: переживает, значит, папочка, прибежал проверить!..


Володя с первой же секунды оценил ситуацию: стоят друг напротив друга, стенка на стенку:

- М-да-а, в воздухе чувствовалась напряженность... - он слегка подтолкнул дочку в спину, не давая ей сказать ни слова: - Пошли чай пить.

Они шли по длинному, узкому и оттого вечно темному коридору, Яне он всегда казался бесконечным. А вслед пулеметной очередью неслись беспорядочные мамины слова:

- Родила ее, вырастила, и вот благодарность!..

Владимир на ходу обнял Янку за плечи, как бы говоря: мужайся, дочка! Это добило Марину окончательно:

- Если б отец не плавал, где бы ты сейчас была! Конечно, так она умная, на всем готовом! Жила бы в общежитии!!!

В своем любимом пятнистом халате она смотрелась, как маленькая разъяренная пантера. Или нет, скорей тигрица, не зря же она родилась в год Тигра...


После чая с бабушкиным земляничным вареньем из припрятанной на зиму банки Янка немного отошла. Улыбаться, правда, всё равно не начала, хоть как Володя ни старался ее рассмешить, зато разгладилась упрямая и всем на свете недовольная складка между бровями. Не захотела ему рассказать, что там у них сегодня стряслось, развела партизанщину... Ну ничего, может, попозже оттает и выложит всё начистую, как в детстве. Ах да, он ведь обещал, что воскресенье проведут вместе, вот незадача! Володя виновато почесал в затылке, с напряжением пытаясь сообразить, как бы выйти из этой некрасивой ситуации:

- Завтра погулять не получится, я буду занят.

Она помрачнела еще больше - упрямая складочка, казалось, вот-вот была готова опять объявиться на свет Божий.

- Может, посреди недели... Я постараюсь, - фальшивым голосом проговорил Владимир, внутренне сам от себя содрогаясь. Вот ведь положеньице: "Мужик сказал - мужик сделал!" Яна насупленно молчала, с пристальным вниманием изучая легкомысленные щекастые овощи на германской клеенке: - Обиделась на меня?

Дочка неопределенно дернула худеньким (даже под вязаным домашним свитером) плечом и скупо обронила:

- Не на тебя.

- Уже легче! - Володя легонько шелкнул ее по носу, малая нехотя улыбнулась, всем своим видом показывая: ладно уж, всё равно ведь не отстанет...


Ночью Володя долго не мог уснуть, всё смотрел в окно, усыпанное крупными огоньками ночных окон, пока они не начали одно за другим гаснуть. Затем расхаживал по комнате взад-вперед - в этом смысле повезло, что они с Мариной спят врозь, уже и не вспомнишь, сколько лет... Назвать это семьей язык не поворачивается, кого он пытается обмануть? Смертельно хотелось кофе, но для этого нужно идти через всю квартиру на кухню и включать свет, рискуя всех перебудить. Ему стало от самого себя противно: рывком распахнул дверь (та вызывающе громко в сонной тишине скрипнула) и направился прямо на кухню, из какой-то бессмысленной бравады нарочно топая ногами: "Проснется Янка - посидим пополуночничаем! А проснется Марина..."

Эта ночь была, без сомнения, самым глубоким его "дауном" за все их семейные годы. Где-то он, Владимир, зазевался и свернул не туда, чтоб через двадцать лет попасть на эту кухню, пить горький до безвкусности кофе и ждать рассвета, как освобождения.

Когда же это случилась? Где, в каком месте он сделал первую ошибку?.. Ведь начиналось всё как полная идиллия, когда они с Мариной только поженились и два года снимали квартиру. Деньги быстро закончились, но это их не особенно, как Володе казалось, огорчало: до глубокой полуночи вели откровенные беседы обо всем на свете или слушали его любимого Высоцкого на бобинах. (Это уже потом в самый разгар скандала жена заявила, что те его старые записи "не переваривает"!) Но вначале-то всё было по-другому, по-настоящему: он пел забавные студенческие песни, она смеялась... Уже почти под утро, засыпая на ходу, шли жарить картошку соломкой на старой раздолбанной плите, и Марина садилась ему на колени, чтоб удобней было есть с одной сковородки...

Через два года родился Ярик, они переселились в общежитие и с деньгами стало совсем туго. Помыкавшись туда-сюда, он решил уйти в дальний рейс, в первый раз за эти семейные годы. (Хоть как ни муторно на душе становилось от мысли, что оставляет годовалого сынишку, свою радость и гордость... Всё стерпел, никому виду не подал.)

С этого, пожалуй, и началось, переломный момент: когда он впервые вернулся домой, Марина бросилась ему на шею, как Володя все эти месяцы себе и представлял (чуть ли не дни считал!). Зато на следующий раз эмоций было намного меньше, а там еще меньше, и еще, вниз по убывающей... Может, потому что они по-прежнему жили в тесном малосемейном общежитии, а Марина страстно мечтала о собственной квартире. Потом в перспективе замаячила Янка, стало еще тесней, и через пару-тройку лет, урезая себя во всем, они купили-таки эту квартиру. Но нужно было срочно менять мебель, он снова ушел в плавание...

И вот через много лет однажды вернулся и почувствовал себя совершенно там чужим. Бродил среди хрусталя и персидских ковров дурак дураком и не знал, куда приткнуться - за полгода она даже мебель по-другому переставила! Жена разговаривала по телефону с очередной своей подругой и хладнокровно его не замечала, как этажерку в гостиной: стоит себе и стоит!.. К счастью, вскорости прибежала со школы Янка, завизжала при виде отца от восторга и стало повеселей - они сразу ушли гулять на весь день, прихватив по дороге Ярика. Вот это, пожалуй, и была самая главная его ошибка, что не остался и не поговорил откровенно с женой. Наивно думал, что всё наладится само собой - нужно только время, отвыкли ведь друг от друга...

А может, всё началось значительно раньше, когда Марина в первый раз повысила на него в раздражении голос, а он промолчал, не придал этому значения? Или когда начал кричать в ответ, завелся от какого-то ничего не значащего пустяка, а дети стояли и смотрели на них перепуганными глазами?..

Перебивая его воспоминания, из коридора раздались немного шаркающие и не совсем уверенные шаги - Янка! (Марина даже ходит по-другому.) Дочка с размаху зацепилась плечом о дверной косяк и еле удержала равновесие - как видно, не до конца еще проснулась. Глаза наполовину закрыты, щурятся на свет, и пижама привозная размера на два больше - чистый тебе Пьеро!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24