https://wodolei.ru/catalog/mebel/rakoviny_s_tumboy/podvesnaya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. время терпит. Фишер может предложить и такой вариант: друг мой, Гарри, давайте начнем, если не в этом, то в следующем, увы, году, в другое время, но ведь нам обоим очевидно, что оно, это самое время (намекнуть на это ничего не стоит) работает не на вас.
Пошли часы Роберта Фишера.
Вот этот журнальный заголовок, который мне довелось прочитать не то год, не то уже два года назад, стал (становится, на наших глазах, по крайней мере, на глазах исследователей творчества американского классика, так скажем) в повестку дня.
Так что, будет намекнуто - давай, дескать, "ПОРА, МОЙ ДРУГ, ПОРА", как сказано у нашего "главного классика" (по выражению И.А.Акимова), А.С.Пушкина, и повторено в заглавии уже не слишком вспоминаемого романа Василия Павловича Аксенова. Потому что дальше будет (тебе, вам) хуже. Дальше для вас, более молодого, будет позднее. Вы, вы, а не я, можете упустить свое время.
Вот что в подтексте непрестанных действий (в смысле тренировок) Роберта Фишера. Вот с чем он "висит" над нынешними коллегами, какими званиями, опереточными или обоснованными, они ни были бы украшены.
Такое может (смог) себе позволить только суперпрофессионал. К тому же - с солидным стажем.
Такое под силу лишь человеку - вдобавок (ничего себе довесочек!) овладевшему не только азами интеллектуальной подготовки.
Вот с этим у Р.Фишера послабее обстоит дело. Здесь он не то чтобы новичок, но...
В послании Виктора Борисовича Шкловского величайшему актеру и режиссеру века (оно так и называется "Письмо Чарли Чаплину"), в частности, читаем (Виктор Шкловский "За 60 лет. Работы о кино", Москва, издательство "Искусство", 1985, стр.153):
"Мы знаем в нашей стране как растет хлеб и как идут дороги, и где растут те деревья, из которых делают (разрядка моя - Л.Б.) дрова, и знаем, что дрова нужно рубить, а землю пахать.
Это знание делает труд обязательным.
Я часто видел Вас, Чарли Чаплин, на экране с поднятым воротником пиджака. Значит, у вас холодно. У нас холодней (разрядка везде моя - Л.Б.).
Есть еще одна подробность, которая отличает нас от Вас. Если скрипач, певец, писатель - настоящие люди ("Повесть о настоящем человеке" - Л.Б,), то работа доставляет им удовольствие. Вот мы думаем, что это есть настоящее отношение к работе.
Так как Вы великий техник экрана, то на Вас приятно смотреть, когда Вы что-нибудь делаете.
Правда, лучше всего на экране, за мою память, Вы сбивали коктейль.
Интересно поговорить с Вами. Вы получаете много писем, вот еще одно".
Р.Фишер получает не намного меньше писем, всякого рода "материалов", ему лично посвященных; ему вручены - из рук в руки, как я знаю, и номер газеты "Известия" за 5 февраля 1994 года со статьей А.У.Плутника "Вариант Фишера" (стр.5), книжка Л.Бараева и В.Потапова "Поправка Фишера", кое-что еще, в том числе материалы и письмо (с просьбой дать "добрый совет") одного из самых крупных исследователей творчества великого американца. Ответов, какой-то реакции нет как нет.
Почему? Да это очень даже понятно. Р.Фишер продолжает интенсивную подготовку к вышеобозначенным матчам. Или, скорее к Главному матчу, которого, возможно, и не будет.
Почему? Да потому, что такова участь шахматиста с большой буквы.
Ч.Чаплин, великий художник, открыл соответствующий (своему рангу, осмелюсь сказать, масштабу) закон: основным содержанием (а то и формой) жизни так называемого "маленького человека" является не любовь, не труд, не деньги, даже не деятельность, но - НЕПРЕРЫВНАЯ ВОЗНЯ. Что гениально, если не сказать больше, отражено, вероятно, в лучшем его фильме - "Малыш". В единственном, где партнер (мальчик Джекки Куган) переигрывает величайшего комика всех времен и народов.
Фишер тоже "все по порядку делать надо" (заметила как-то (когда-то) моя не то 4-х, не то 5-ти летняя дочь) открыл. Последовательность. Сперва человек (так необходимо, иначе "можно перепутать", как говорят в народе, как говорила моя же бабушка, "кислое с пресным" - в результате все закиснет ведь, не так ли?) становится шахматным профессионалом. Потом чемпионом мира (или достигает другого, важно, что своего, потолка). А потом уж, "на досуге", так сказать, можно попробовать стать и суперпрофессионалом. И на этом (таком) основании, при подходящих условиях, разумеется, вернуться.
Фишер угрожает возвращением, хотя до конца дней не сыграет, кто знает, ни одной "серьезной", прилюдной, с соблюдением турнирного регламента, как он выражается, партии.
Но он, хотят того коллеги или нет, влияет на них. Он их подстерегает. Он в засаде. Он наблюдает. Надзирает, как бы издали поправляет их. Пытается все-таки поправить. А вдруг почувствуют (не говорю - поймут): та вываривающая обыденность, в которую 99 будущих (возможных) партнеров погружено на те же самые 90-99, отводит их от Игры. Разрушает, превращает (их нервы) в ветошку. Потрошит. Даже в чем-то, где-то по небольшому счету перерождает. Ну, не растлевает, но... в образном смысле близко к этому...
Идут часы Роберта Фишера. И вряд ли они остановятся, по крайней мере для тех, кто изучает развитие великой игры, в момент смерти американского гроссмейстера. Скорее напротив прибавят хода. А впрочем, никакого ускорения тут не требуется.
Фишер уже на деле доказал, что, как писали (в заголовках статей о "матче-реванше ХХ века") наши журналисты-специалисты, "двадцать лет - пустяк". Проиграно целых пять партий (в Рейкъявике лишь две). Зато выиграно десять (а там, в 1972 году, тогда, тоже лишь на три меньше - семь). Вы скажете, что и противник тот же... Дескать - уж настолько знакомый, что даже вроде бы и... Отработанный.
Верно, партнер недостаточно показательный. Надо бы посвежее.
Ну, кто-то вроде... А.Морозевича.
Однако, как выражаются в подобных случаях, так тоже нельзя.
Играть с совсем юными и просто "непривычными" - опасно. Прежде всего для них. Мы знаем, как травмировал, правда, не до конца, а в конце концов, антитравмировал - на свою (!) голову один гений (Карпов) другого, тоже гения (Каспарова). В 1984 году. Счет после 9-ти партий стал 4:0 в пользу уверенного, законного или скорее законченного, сразу в нескольких смыслах слова, чемпиона. А затем и 5:0. Вот тут бы и... остановиться. Сдать матч то есть?!..
А почему бы и нет? Ибо другого выхода не было. Но Карпов не увидел, с кем играет. Его это не интересовало тогда. Он видел, что приближается к побитию рекордов Фишера, но не в четверть-, не в полуфинальном матче, а в состязании на высочайшем уровне. Он, как в свое, в то время (в то же время) было замечено, погнался за тенью Фишера.
И тем самым стал уже не играть, но - готовить себе жуткое разочарование: в случае, если счет будет... нет, не улучшен, не сравнен (он так и остался по-своему не-сравненным и не-сравннным), а лишь размочен...
Так и случилось, конечно. После чего, можно предположить, Анатолия Евгеньевича стали посещать - подсознательно, конечно, исподтишка - мысли не более и не менее как о проигрыше матча. При счете 5:1 по своей инициативе останавливать (оставлять?) матч было еще почти прилично. Можно было как-то это - для публики, по крайней мере - объяснить, по-яснить...
Что ж, пришлось сходить (спрыгивать?) с поезда при почти минимальном "преимуществе" - 5:3. В феврале 1985-го. Остановленный, недоигранный матч. Впервые в истории розыгрыша мирового шахматного первенства среди мужчин, что тоже, на мой взгляд, немаловажно.
А если бы не остановились, не прекратили, не прекратились?..
Говорят, Гарри был на подъеме и дожал бы Анатолия.
Говорят, наконец пришла пора допустить трагическую (но уже не трагикомичную ли?) ошибку и юному гению... Да, это ощущалось, помнится: в матче, на игре, при игре, в игре могла случиться какая-то даже нелепость. Внезапная, уникальная неприятность - для кого-то из участников последняя.
Она не произошла. Мудрый "папа Кампо" спас (как бы) обоих. Избавил от взаимного (!) риска.
Но матч был испорчен, более того - аннулирован. Ни ведущий в счете, ни... бурно догоняющий не был объявлен победителем. Так это и называлось (назвалось, было официально названо) тогда: матч прекращен без объявления победителя. Идея Фишера, формула Фишера (тогдашняя) была похоронена.
Потому что - теперь это совсем уж очевидно - оба исполнителя, в особенности один (кто же?), оказались недостаточно и не так подготовленными к такому вот соревнованию. Хотя бы потому, что до самого конца (неестественного, навязанного) несколько смутно, неотчетливо, недостаточно трезво (здраво) представляли, с кем имеют дело.
По Ботвиннику, с гениальным шахматистом за доской успешно сражаться невозможно. Правило, не знающее исключений. Но ведь нужно еще признать его, уяснить. И им неуклонно, следовательно, руководствоваться. Разглядеть гения, то есть непреодолимого противника (партнера, прошу прощения) в самом молодом - за все время розыгрыша мирового шахматного первенства, с 1886 года, участнике матча на Олимпе, в юноше, проигрывающем то 4:0, то 5:0 (причем, в пятой результативной партии Гарри был переигран настолько чисто, настолько незаметно, настолько по всем статьям, что грех было бы не считать его ...соавтором шедевра), различить это было мудрено.
Но ведь это все идет уж слишком хорошо - для того, чтобы и дальше (дольше) так продолжаться. Создалась психологически, не побоюсь этого слова - и Фишер, возможно, что-то такое, что-то (нечто) в этом роде видел или предвидел! - невыносимая обстановка. Этого не могло и не должно было быть. Один гений бьет другого, да еще более молодого-перспективного, - с таким счетом... Этого не может быть, потому что не может быть никогда, по Чехову. Значит, это (такое) надо немедленно - по слову, по желанию старшего, так понимаю - прекратить.
Однако, надо было еще и признать свою недостаточную подготовленность. Если не к игре с таким партнером, то - в таком соревновании. В безлимитном матче до 6-ти выигрышей. А.Карпов уже показал свою неподготовленность к матчу "по Фишеру" (в Багио), вот только тот, благополучно завершенный (однако - из самых последних сил, то есть - кое-как) матч мало чему научил. Тем более что через три года была совсем нетрудная встреча в Мерано...
Подход оказался и тут, и там, и здесь не вполне профессиональным. То есть - не направленным, в конечном счете, на повышение статуса шахмат, на улучшение мнения об этой игре, о такой игре - у многих, у Других и просто - других, у людей, едва отличающих туру от лошади...
Боксер - а шахматы сравнивают с боксом нередко и более чем обоснованно, как известно, - боец-профессионал, разумеется, готовясь, допустим, к 10-раундовому бою, на тренировках отрабатывает без передышки (кроме положенных в реальном бою традиционных одноминутных перерывов между 3-х минутными раундами), разумеется, не эти 10, а 12-13, а то и 15, а то и больше, раундов. Древние греки-бегуны, готовясь к олимпийским играм, говорят, привязывали к ногам дополнительные тяжести (свинцовые или медные подошвы и т.п.); бегали с отяжелениями и довольно резво, с поясами, наполненными камнями...
Не кажется ли вам, уважаемые читатели, что шахматисту, считающемуся и считающему себя профессионалом... ну, как-то не совсем прилично (а должно быть и непривычно) говорить о слишком большой длительности безлимитного матча. "Что за счет - была б охота", есть ведь и такая поговорка. Матч не может и не должен быть бесконечным; другое дело, что размеры (длительность) матча могут отпугивать, повторяю, недостаточно подготовленных гроссмейстеров. Тех, кто не привык готовиться к "запойной", безоглядной, так скажем, встрече с желательным - что крайне немаловажно для профессионала, - партнером, не может не отпугивать "отключка", извлечение из наркотизирующей суеты так называемой повседневной жизни.
Возня, копошение, гениально открытые Ч.Чаплиным и как бы приписываемые маленькому, обыкновенному человеку, человеку обыденности, держат, не отпускают, заражают, приучают к себе. А возвыситься (вырваться), стать не маленьким, дано далеко не каждому заядлому спортсмену, даже и шахматисту. Не каждому дано хотя бы частично осознать опасность обычного, деромантизированного, существования. Опасности, своим острием обращенные против профессионализма (в любой области деятельности). "Если скрипач, певец, писатель - настоящие люди (читай, профессионалы - Л.Б.), то работа доставляет им удовольствие (в любых - в принципе? - количествах). Вот мы думаем, что это есть настоящее отношение к работе."
А тут - игра. И какая! За одно удовольствие подумать над позицией надо (бы) еще приплачивать. Вот только кому? Уж не тому ли, кто в наше время выдвинул идею безлимитных матчей.
Тем более, что одной из основных, ведущих идей Фишера является стирание граней между подготовкой и выступлением, между игровой и тренировочной обстановкой. Подготовительные же, тренировочно-игровые, действия - это то, что на сознательном или бессознательном уровне совершается профессионалом (не говоря уже о суперпрофессионале) ежечасно, ежеминутно, скажем так, и во сне, и наяву. От этого отдыха и "лекарства" не бывает; это нельзя считать трудом (от слова "трудно"), работой (от слова "раб"). Можно сказать, что люди, боящиеся слишком долгих матчей, занимаются шахматами между прочим, играют в шахматы всего лишь потому, что способны это делать неплохо и, может быть, все другое делают несколько хуже (если пробовали).
Говорят, очень длительный матч может, право же, превратиться в состязание на выносливость. Но ведь шахматы еще и спорт, к тому же и безлимитный матч ограничен. Выиграй 10 партий подряд и - гуляй, грубо говоря. Фишер вот сократил число своих свиданий (с М.Таймановым и Б.Ларсеном) до фантастического минимума... Не без помощи партнеров. Но это уже другой вопрос как и с чьей помощью.
Для профессионала выступление - лишь одна из форм применения шахмат (или другого вида искусства). Причем, как правило, - во второй половине жизни - не самая главная. Не преобладающая. Шахматы становятся все в большей мере посильным подспорьем в размышлениях. О жизни... самих же шахмат.
Но с кем - сесть, самостоятельно - и в то же время соавторски - поразмышлять?..
Сальери, который, конечно же, более чем неспособен... писать музыку вместе с Моцартом - об этом даже дико подумать, протестует у Пушкина не против "шалопайства" великого композитора, но против неподобающего, любому служителю искусства противопоказанного, образа жизни.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я