Но я здесь, на корабле, перед
тобой. И своими ушами я слышал приказ - приказ самого Набу - я не должен
говорить, пока ты не расскажешь мне, что это за корабль.
Некоторое время она стояла, разглядывая его, изучая.
- Неисповедимы пути богов, - вздохнула она наконец. - Трудно их
понять. Но - я повинуюсь.

4. ГРЕХ ЗАРПАНИТ
Шарейн опустилась на диван и поманила Кентона к себе. Положила руку
ему на сердце. Сердце забилось от ее прикосновения, она тоже почувствовала
это и слегка отодвинулась, улыбаясь, глядя на него сквозь полуприкрытые,
загибающиеся ресницы. Подогнула под себя стройные ноги в сандалиях, зажала
белые руки меж круглых коленей. А когда заговорила, голос ее звучал
негромко, музыкально.
- Грех Зарпанит; рассказ о ее прегрешении против Иштар; Иштар могучей
богини матери богов и людей, повелительницы неба и земли - которая любила
ее.
Главной жрицей Иштар в ее Большом доме в Уруке была Зарпанит.
Кадишту, святая, была она А я, Шарейн, родом из Вавилона, стояла к ней
ближе всех; ее главная помощница; она любила меня, как ее любила Иштар.
Через Зарпанит богиня давала свои советы и предупреждения, награждала и
наказывала - королей и простых людей. В теле Зарпанит приходила богиня в
свой храм, видела глазами Зарпанит, говорила ее устами.
Храм, в котором мы жили, назывался Домом семи богов. В нем было
святилище Сина, бога богов, живущего на Луне; Шамаша, сына Сина, чей дом
на Солнце; Абу, повелителя мудрости; Ниниба, повелителя войн; Нергала,
Темного безрогого, правителя мертвых; и Бела-Мардука, великого повелителя.
Но прежде всего это был дом Иштар, здесь она была в своем праве - ее храм
был ее святым домом.
Из Гутава, на севере, из храма, в котором темный Нергал правил так
же, как в Уруке правила Иштар, приехал в Дом семи богов жрец, чтобы стать
главным жрецом храма Нергала. Звали его Алусар - и как Зарпанит была
близка к Иштар, так он был близок к Нергалу. Нергал проявлял себя через
Алусара, говорил через него и временами жил в нем, как жила иногда в
Зарпанит Иштар. Вместе с Алусаром прибыла свита жрецов, и среди них это
порождение слизи Нергала - Кланет. Кланет был так же близок к Алусару, как
я - к Зарпанит.
Шарейн подняла голову и сузившимися глазами посмотрела на Кентона.
- Я узнала тебя! - воскликнула она. - Ты недавно лежал на корабле и
следил за моей борьбой с Кланетом. Я узнала тебя, хоть тогда на тебе не
было этого плаща и меча; и ты исчез, когда я смотрела на тебя.
Кентон улыбнулся ей.
- У тебя было испуганное лицо, - сказала она. - Ты смотрел на меня
испуганными глазами - и бежал!
Она привстала; он видел, что ее вновь охватило сомнение; презрение в
ее голосе вызвало в нем вспышку гнева. Он привлек ее к себе.
- Я был тот человек, - сказал он. - И не моя вина, что я исчез, я
вернулся, как только смог. И твои глаза обманули тебя. Никогда больше не
думай, что я тебя боюсь! Посмотри мне в глаза! - яростно говорил он.
Она смотрела - долго; вздохнула и отклонилась, снова вздохнула и
качнулась к нему, томно. Его руки обхватили ее.
- Довольно, - она отвела их. - Я не тороплюсь читать в глазах
незнакомцев. Но беру свои слова назад - ты не боялся. И не сбежал! Теперь
я в тебе не буду сомневаться. Да будет так!
Между Иштар и Нергалом, - продолжала она прерванный рассказ, -
существуют и всегда должны существовать ненависть и борьба. Потому что
Иштар - созидательница жизни, а Нергал - ее уничтожитель. Она возлюбленная
добра, он возлюбленный зла. И как же можно соединить небо и ад, жизнь и
смерть, добро и зло?
И все же она, Зарпанит, кадишту, святая жрица Иштар, ее любимица,
соединила все это. Там, где ей следовало отвернуться, она посмотрела с
вожделением; там, где нужно было ненавидеть, она - любила!
Да, жрица повелительницы жизни полюбила Алусара, жреца повелителя
смерти! Ее любовь была ярким пламенем, в котором она видела его и только
его. Будь Зарпанит самой Иштар, она ради Алусара пошла бы в жилище
мертвых, как поступила богиня ради своего возлюбленного Таммуза, - чтобы
забрать его оттуда или жить там с ним.
Да, даже жить с ним там, в холодной тьме, где медленно передвигаются
мертвые, перекликаясь слабыми птичьими голосами. В холоде царства Нергала,
в голоде его жилища, в черноте его города, где самая глубокая тень земли
как солнечный луч, Зарпанит была бы счастлива - зная, что она с Алусаром.
Так сильно она любила его!
Я помогала ей в ее любви - ради любви к ней, - шептала Шарейн. - Но
Кланет всегда был рядом с Алусаром, ожидая шанса предать его и самому
занять его место. А Алусар верил ему. И вот настала ночь...
Шарейн замолчала, лицо ее казалось изможденным от ужаса воспоминаний.
- Настала ночь... ночь, когда Алусар лежал с Зарпанит... в ее
комнате. Он обнимал ее... она обнимала его... губы и соприкасались...
И в эту ночь спустилась с неба Иштар и вселилась в нее!..
И в то же мгновение из своего темного города явился Нергал... и
вселился в Алусара...
И в объятиях друг друга, глядя друг другу в глаза, охваченные огнем
смертной любви... были... Иштар и Нергал... небо и ад... душа жизни
слилась с душой смерти!
Шарейн задрожала и заплакала, прошли долгие минуты, прежде чем она
снова смогла заговорить.
И тут же двое обнявшихся были оторваны друг от друга. Мы были
подхвачены ураганом, ослеплены молниями, обожжены и избиты о стены. А
когда пришли в себя, вокруг были все жрецы и жрицы всех семи храмов. И
грех перестал быть тайной!
Да, и даже если бы Иштар и Нергал... не встретились... грез все равно
стал бы известен. Потому что Кланет, который должен был стоять на страже,
предал их и привел всю свору.
Да будет проклят Кланет! - Шарейн высоко подняла руки, и ее ненависть
ударила Кентона, как языком пламени. - Пусть Кланет вечно ползает слепой в
холодной черноте жилища Нергала! Но богиня Иштар! Гневная Иштар! Отдай
сначала его мне, чтобы я сама послала его туда!

5. КАК РАССУДИЛИ БОГИ
- Некоторое время, - продолжала Шарейн, - мы лежали во тьме, Зарпанит
и я, а об Алусаре мы ничего не знали. Велик был грех этих двоих, и я
разделяла его. Долго пришлось нам ждать решения своей судьбы. Я, как
могла, утешала ее - я ее любила и о себе не думала, а сердце ее готово
было разбиться: она ведь ничего не знала о нем, том, которого любила.
Потом настала ночь, когда за нами пришли жрецы. Они вытащили нас из
темницы и молча отвели к входу в Ду-Аззага, бриллиантовый зал, зал совета
богов. Здесь были другие жрецы с Алусаром. Вход боязливо открыли и нас
троих втолкнули внутрь.
И тут я впервые упала духом, я испугалась и почувствовала, как рядом
дрожит Зарпанит.
Потому что Ду-Аззага была полна светом, а на месте изображений богов
были сами боги! Скрытые сверкающим облаком, боги глядели на нас. А на
месте Нергала была тьма.
Из сияющего лазурного тумана перед алтарем Набу донесся голос
повелителя мудрости.
- Велик твой грех, женщина, - произнес этот голос, - и твой, жрец,
так велик, что обеспокоил даже нас, богов! Что вы можете сказать, прежде
чем мы вас накажем?
Голос Набу звучал холодно и бесстрастно, как свет далеких звезд, - и
все же в нем было понимание.
И тут вспыхнула моя любовь к Зарпанит, я ухватилась за нее, и она
придала мне силы; я чувствовала, как распрямляется ее душа, непокорная,
любовь стала ее щитом. Она не ответила - только протянула руки к Алусару.
И его любовь проявилась бесстрашно, как и ее. Он обнял ее.
Их губы встретились - и боги-судьи были забыты!
Тогда снова заговорил Набу.
- В этих двоих пламя, которое никто, кроме Иштар, не может погасить;
и вряд ли даже она сможет.
При этих словах Зарпанит отвела руки своего возлюбленного, подошла к
сиянию, скрывавшему Иштар, поклонилась и обратилась к ней:
- Да, о мать, разве ты не мать огня, который мы зовем любовью? Разве
не ты создала любовь и, как факел, утвердила ее над хаосом? И разве ты не
знаешь, какова сила любви? Любовь, созданная тобой, пришла незваной в этот
храм, в мое тело, которое было твоим и все еще им остается, хотя ты от
него отказалась. Разве моя вина, что любовь оказалась такой сильной, что
взломала двери твоего храма; разве моя вина, что любовь ослепила меня и
дала видеть лишь того, на ком она сияет? Ты создательница любви, о Иштар и
если ты хотела, чтобы ее можно было победить, почему ты сделала ее такой
могучей? И если любовь стала сильнее, чем ты ее создавала, можно ли винить
нас, мужчин и женщин, если даже ты не можешь справиться с нею? И даже если
любовь не сильней тебя, ты сделала ее сильней человека.
Молчание богов нарушил повелитель Набу.
- В ее словах правда Огонь, который горит в них, известен тебе лучше,
чем нам, о Иштар. Поэтому отвечать должна ты.
Из-за сверкающей вуали донесся голос богини, мягкий, но в то же время
гневный:
- Есть правда в том, что ты говоришь, Зарпанит, которую я некогда
называла дочерью. Из-за этой правды я сдержу свой гнев. Ты спрашиваешь,
сильнее ли любовь меня, ее создательницы. Мы узнаем это! Ты и твой
возлюбленный будете жить в некоем месте, открытом только для вас. Вы вечно
будете вместе. Вы сможете смотреть друг на друга, глаза ваши будут
встречаться - но никогда руки или губы! Вы сможете говорить друг с другом
- но никогда об этом пламени, называемом любовью! Ибо когда оно вспыхнет и
повлечет вас друг к другу, я, Иштар, вселюсь в тебя, Зарпанит, и вступлю с
нею в бой! И это будет не знакомая тебе Иштар. Это будет та моя ипостась,
которую люди называют Гневной, Уничтожителем, - она овладеет тобой. И так
будет до тех пор, пока пламя ее в тебе не погаснет!
Голос Иштар смолк. Остальные боги сидели молча. Потом и тьмы алтаря
Нергала донесся голос повелителя смерти!
- Так говоришь ты, Иштар! А я, Нергал, говорю тебе - я с этим
человеком, моим жрецом. Не могу сказать, что я им недоволен: благодаря ему
я так близко заглянул в твои глаза, о мать жизни! - тьма задрожала от
хохота. - Я буду с ним и встречусь с тобой, Иштар-Разрушительница! Да, с
искусством, достойным твоего, и с силой, не меньшей, чем твоя, - пока я, а
не ты, загашу это пламя. Потому что в моем жилище такого пламени нет - и я
погашу его, чтобы моя тьма не испугалась, когда эти двое наконец попадут
ко мне!
И снова хохот сотряс черное облако, а сияние, скрывавшее богиню,
задрожало от ее гнева.
А мы трое слушали в отчаянии - наши несчастья усугублялись, когда мы
слышали этот разговор Темного Безрогого с Матерью неба.
Снова послышался голос Иштар, еще тише:
- Да будет так, Нергал!
Остальные боги продолжали молчать; и мне показалось, что за своими
покровами они искоса смотрят друг на друга. Наконец послышался
бесстрастный голос Набу:
- А как эта другая женщина?..
Нетерпеливый ответ Иштар:
- Ее судьба будет связана с судьбой Зарпанит. Она будет в свите
Зарпанит, там, куда она отправляется.
Снова голос Набу:
- Жрец Кланет - он свободен?
- Что Разве у Алусара не будет своей свиты? - насмешливо спросил
Нергал. - Нет, Кланет и другие будут с Алусаром.
И снова мне показалось, что боги поглядывают друг на друга; потом
Набу спросил:
- Так ли, Иштар?
И Иштар ответила:
- Да будет так!
Ду-аззага потемнела, мы были одни.
Проснувшись, мы оказались на этом корабле, в этом странном море, в
странном мире, и все, что провозгласили боги в Ду-аззаге, осуществилось. С
Зарпанит и мною были пять храмовых девушек, которых она любила. А с
Алусаром был Кланет и свора черных жрецов. У нас были гребцы, крепкие
храмовые рабы, - по двое на каждое весло. Корабль был прекрасен, и боги
позаботились, чтобы в нем было все необходимое.
На мгновение в глазах ее вспыхнуло пламя гнева.
- Да, - сказала она, - добрые боги устроили нас удобно - и спустили
этот корабль в странное море этого странного мира как поле битвы любви и
ненависти, как арену, на которой сражаются Гневная Иштар и Темный Нергал,
как камеру пыток для своих любимых жрицы и жреца.
Зарпанит проснулась в этой каюте - с именем Алусара на устах. Она
выбежала из двери, а из черной каюты, призывая ее, вышел Алусар. Я видела,
как она добежала до линии, разделяющей корабль, там, где встречаются белая
и черная палубы, - и вот ее отбросило назад, как чьими-то руками. Потому
что там барьер, вестник, барьер, созданный богами, и никто из нас на
корабле не может преодолеть этот барьер. Но ведь тогда мы ничего не знали
об этом. И Алусар тоже был отброшен назад.
И вот, когда они встали, протягивая друг к другу руки, пытаясь
коснуться друг друга, в Зарпанит вселилась ипостась Иштар, Гневная Иштар,
Иштар-Разрушительница, а вокруг Алусара собралось темное облако и скрыло
его. А когда оно рассеялось, вместо лица Алусара смотрело лицо Нергала,
повелителя смерти!
Так и было - как установили боги. И вот бессмертные двойники в теле
смертных, любивших друг друга, сражались, ненавидели, а рабы в яме
цеплялись за весла и сходили с ума или падали без сознания при виде этого
ужаса. А храмовые девушки падали на палубу или бежали, зажав уши, в каюту,
чтобы ничего не видеть. И только я не кричала и не бежала - тот, кто
однажды видел богов в Ду-аззаге, больше никогда ничего не боится.
И так продолжалось; как долго, я не знаю; в этом месте, кажется, нет
времени; здесь нет ни дня, ни ночи, какими мы знали их в Вавилоне.
И снова и снова Зарпанит и Алусар стремились встретиться, и снова и
снова Гневная Иштар и Темный Нергал отбрасывали их друг от друга. Много
хитростей знает повелитель тьмы, и бесчисленно его оружие. Много искусств
у Иштар, и разве не всегда полон ее колчан? Вестник, я не знаю, сколько
выдержала эта пара.
1 2 3 4 5