Японская драматургия – 9

OCR Busya
««Японская драматургия»»: Искусство; Москва; 1988
Аннотация
В сборник входят впервые издаваемые в русском переводе произведения японских драматургов, созданные в период с 1890-х до середины 1930-х гг. Эти пьесы относятся к так называемому театру сингэки – театру новой драмы, возникшему в Японии под влиянием европейской драматургии.
Действие пьесы происходит в Нью-Йорке, в старом многоэтажном доме, населенном преимущественно эмигрантами-японцами. Перед зрителями проходят разные персонажи – одни пытаются как-то приспособиться к непривычным условиям существования в чужой стране, другие окончательно сломлены жизнью.
Итиро Кавагути
Дом № 26

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
МАЦУДЗО ЯМАСИТА – торговец.
МИССИС ЯМАСИТА – его жена.
РЁИТИ ЯМАСИТА – его сын.
ЯСУДЗИРО НАГАО.
ХАРУКО НАГАО – его жена.
ТОСИКО МОРИ.
ГЭМПАТИ ИДА.
МИССИС ХАРА.
Персонажи этой пьесы обитают в Нью-Йорке, и вернись они в Японию, на них смотрели бы как на счастливцев, имевших возможность пожить за границей. Но на самом деле у них весьма затрапезный вид, все одеты кое-как. Лучше других выглядит Рёити; Судзиро это уже не по карману. Остальные и вовсе не следят за модой.
Действие первое
Плоская крыша старого многоквартирного дома. Справа – бетонная будка. За ее дверью – лестница, ведущая вниз. Слева на переднем плане – железная скамейка. В глубине сцены на проволоке развешано белье; видны поручни пожарной лестницы. На крыше установлены радиоантенны. Со всех сторон высятся современные многоэтажные здания.
1927-й год. Июньский вечер. Приглушенный, но гнетущий шум большого города. На скамейке сидит Харуко, всецело поглощенная изготовлением украшения на шляпке. У ног ее на листе бумаги лежит еще несколько головных уборов.
Тосико (выходя из будки). Харуко-сан!
Харуко (бросая шляпку). Хелло!
Тосико. Что, устала?
Харуко. Ага. (Улыбается.) Ой, какие у тебя каблучки высокие, просто чудо!
Тосико. Страшновато мне на них.
Харуко. Да что ты! Такие шикарные туфли.
Тосико. Ноги большие, нет? Когда я их в магазине примеряла, тетушка Ямасита все сомневалась. Говорила, что форму потеряют… (Явно любуется своей обновой.)
Харуко. Скажи, как тебе здесь нравится?
Тосико. Знаешь, неуютно. Я не про туфли, это чепуха. Жить в Нью-Йорке неуютно.
Харуко. Хочешь обратно в Японию?
Тосико. Ой, нет, что ты, что ты!
Харуко посмеивается.
Но вот иногда вдруг найдет на меня что-то, места себе не нахожу. (Расчувствовавшись.) Я глупая, да?
Харуко. Брось… Еще полюбишь Нью-Йорк, про Японию и думать забудешь.
Тосико. А ты?
Харуко. А мне отсюда никуда не хочется.
Тосико. Боюсь я этого Нью-Йорка.
Харуко. Тут каждый занят своим делом, и больше его ничего не интересует. Такой уж это город. Поэтому в смысле всяких антияпонских настроений тут безопасно. (Вздыхает.)
Тосико. Устала? (Присаживается рядом с Харуко.)
Харуко. Утомилась. Столько ходила – улицы прямо как свалки.
Тосико. Я так долго искала этот дом.
Харуко. Если будет время, покажу тебе Нью-Йорк.
Тосико. Тетушка Ямасита меня уж водила кое-куда. Только мне было неприятно. Что-то в этом есть гнетущее, знаешь… (Грустно улыбнувшись.) Конечно, в Японию я все равно уже не вернусь…
Харуко (с усмешкой). Ну, и когда же вы идете в мэрию?
Тосико. Через несколько дней… (Встрепенувшись.) Я непременно должна с тобой посоветоваться!
Харуко. Ты не волнуйся, все будет хорошо. В свидетели возьмете моего мужа. Это ничего, что ты не говоришь по-английски. Когда начнут про супружескую верность и прочее… сделай вот так (поднимает правую руку) и поклянись. А потом получите свидетельство и станете лучшей в мире парой, ты и Рё-сан. (Пылко.) Как ты, должно быть, счастлива!
Тосико (нерешительно, но очень серьезно). К сожалению… это не так.
Харуко. А что такое?
Тосико. Плохо мне.
Харуко. Что, нервничаешь?
Тосико. Нет. (Пауза.) Просто боюсь.
Харуко (удивленно). Боишься?
Тосико. Неизвестно, как все сложится.
Харуко. По-моему, совершенно ясно, как все сложится. Тебя ведь в Америку отправили именно ради того, чтобы эту свадьбу устроить, разве нет?
Тосико. Да, конечно, я сама во всем виновата.
Харуко. Глупышка! Не усложняй.
Тосико. Но ведь и в Америке может случиться непредвиденное, что ж тут удивляться? (Чуть не плача.) Я сама на себя ужасно злюсь.
Харуко. Говорят, те, кто впервые попадает в Нью-Йорк, часто заболевают этой болезнью. Но все-таки странно. Тебе же Рё-сан хорошо знаком.
Тосико. Был знаком – десять лет назад.
Харуко. Так ведь…
Тосико. Попрошу ненадолго отложить свадьбу.
Харуко. Интересно, что скажет дядюшка? Я что-то сомневаюсь, чтобы он согласился…
Тосико. Это ведь самый важный момент в моей жизни. Хочу еще немного подумать. Боюсь.
Харуко. Тосико-сан, не повторяй чужих ошибок, слышишь? Вот чего действительно надо бояться. Из Японии приезжает множество невест. Я когда ехала, на палубе третьего класса их собралась целая толпа – сидели и грелись на солнышке. Молоденькие, а ничего не говорят, сидят молча. (Пауза.) Я рада до беспамятства, ведь в Америку еду, по всему пароходу бегаю. А они сидят и молча глядят на море. Прямо странно. (Улыбается.) А на самом деле – ничего странного. Правда, это я гораздо позже поняла. (Пауза.) Сходят они на берег в Сан-Франциско или в Сиэтле, встречаются со своими женихами и непременно – в слезы: не тот! не такой! на фотографии совсем другой был! Ну, как правило, они все-таки за них выходят, деваться некуда, но в здешних японских газетах часто попадаются объявления о розыске пропавших женщин. (Пауза.) Так, значит, Рё-сан тебе не нравится?
Тосико. Десять лет – это так много…
Харуко…что немудрено совсем американизироваться. В этом все дело, Тосико-сан.
Тосико. Мы слишком далеки друг от друга. Правда, я изо всех сил ищу в нем что-нибудь привлекательное. Я стараюсь…
Харуко. Легкомысленно ты поступила, конечно, это ведь все-таки очень серьезный шаг. Впрочем, твой Рё-сан – просто избалованный мальчишка.
Тосико. Может, и так, но мне от этого не легче. Тем более когда никто особенно и не спрашивает, хочу я за него или нет.
Харуко. Знаешь, ты молодец. Взвешиваешь, размышляешь. А то обычно девушки как только услышат про замужество, так сразу голову теряют.
Тосико. Ну прямо уж.
Харуко. Правда-правда. Мы-то думать стали, когда уже поздно было… Хотя наш брак неудачным, пожалуй, не назовешь.
Тосико. Вам, скорей, позавидовать можно.
Харуко. Это только со стороны. Взгляни-ка! (Показывает шляпку.) Ну как? (Улыбается.) Вот разделаюсь с этими украшениями и повезу их на фабрику. Я туда езжу два раза в неделю. Жуткое место. Масса женщин, все грязные. Перед самыми глазами надземка. Шум страшный: трамваи, автомобили, метро. Устают там ужасно.
Тосико кивает.
Мужу не нравится, что я работаю. Ну это мы стерпим. (Пауза.) А дому этому конец. Еще месяц, и все. Так что мы переезжаем, на этот раз в Ист-Сайд, там дешевле.
Тосико. Ты ведь давно об этом мечтала, кажется?
Харуко (удивленно). Мечтала? Вот еще.
Тосико. Но это же замечательно. Так романтично!
Харуко (с гордостью). Ну, вообще-то наша свадьба была событием. Здешние японцы только о ней и говорили. Все решили, что тут романтическая любовь. Зато дядюшка с тетушкой – дня не проходило, чтобы на меня не кричали. (Усмехается.) А я еще сильнее влюблялась. Впрочем, я и правда была скверной девчонкой. Не оправдала их надежд.
Тосико. Надежд?
Харуко. Ну да. Они меня ведь специально вызвали из Японии… Предполагалось, что Рё-сан… (Улыбается.)
Тосико. Это так хорошо – спокойная супружеская жизнь. Так славно.
Харуко. Да нет, Ясудзиро терпеть не может спокойную супружескую жизнь.
Тосико. Отчего же?
Харуко. Он говорит, что именно из-за этого и возникает разлад в семье.
Тосико. Неужели?
Харуко. Только ты не подумай, что мы все время ссоримся.
Тосико. Мне это очень важно знать. Если я выйду замуж, то не хотела бы разводиться.
Харуко. Да уж, пожалуй, такая «американизация» нам ни к чему. Но ты не расстраивайся… Все гораздо лучше, чем кажется. (Пауза.)
Тосико. Харуко-сан, я в отчаянии. Такая ситуация у меня в
первый раз в жизни. Тут же судьба моя решается…
Рёити. (вбегает). Хелло!
Тосико (внезапно умолкает; встает и снова неуверенно садится). Почему ты так рано? Что-нибудь случилось?
Рёити. Тосико-сан, что же ты не идешь в магазин?
Тосико. Понимаешь, дядюшка и этот господин, Ида-сан, сели выпить виски…
Рёити. Ах, опять Гэмпати! Ну, теперь он отца совсем испортит.
Харуко. Он же не ребенок, чтобы его портить.
Рёити. Он бывает хуже ребенка.
Харуко. Рё-сан, а как же магазин?
Рёити. Ладно тебе. Я доставлял товар, сейчас иду обратно.
Харуко (многозначительно). Ах, вот оно что!
Рёити. Shut up! (Улыбается, весьма довольный собой.)
Отличный магазин присмотрел. Бродвей, девяносто шестой квартал!
Харуко. Сколько стоит аренда?
Рёити (небрежно). Триста долларов!
Харуко. Ого!
Рёити. Скромненький такой, славный магазинчик. Место что надо. Живут одни содержанки. И квартира для нас подходящая найдется. Я очень…
Харуко. Рё-сан, не забывай о расходах…
Рёити. Во-первых, можно получить ссуду в триста долларов у Японской компании…
Харуко. Да ну?
Рёити. А уж глупостей, как отец, я делать не буду. Начнем с того, что японскому магазину совсем не обязательно так цепляться за одни только японские товары.
Харуко. Хм!
Рёити. Да-да! А то придумали выражение – «экспортный товар» – и воображают, что все не экспортное – хуже. А это неправильно. (Широко улыбаясь.) Хару-тян, у меня блестящая идея. Представь себе: Тосико-сан надевает кимоно и выходит в магазин. Пускай даже просто так стоит, молча. Отличная будет приманка для покупателей.
Тосико улыбается вымученной улыбкой.
Харуко. Как это похоже на тебя, Рё-сан.
Рёити. Здешняя публика любит всякие чудеса. На это и надо бить. На выставке в Сен-Луисе матушка сидела за кассой в роскошном крепдешиновом кимоно.
Харуко. Не смей пугать Тосико-сан.
Рёити. Японцы же носят кимоно. Что ж тут такого?
Харуко. У тебя один бизнес на уме: и в магазине, и дома, и где угодно.
Рёити. Не хочу быть таким, как отец. Вечным бездельником и нытиком.
Харуко. Зато ты, видимо, полагаешь, что все должны интересоваться одной только торговлей.
Рёити. Я коммерсант. Ясно?
Харуко. А разве ты не человек?
Рёити. Да ну тебя! (Улыбнувшись.) Вот открою магазин, тогда посмотрите. Мне никаких скидок не надо. Я только удивляюсь: откуда столько неудачников?
Харуко (возмущенно). Нельзя так, ты же ничего не понимаешь!
Рёити. Тоже мне! Ты-то что понимаешь?
Харуко. Что ты имеешь в виду?
Рёити (ребячливо). Ну хорошо, не сердись. Я вовсе не считаю Нагао дураком…
Харуко. О чем это ты?
Рёити. Ну, он же уволился.
Харуко (изумленно). Мой муж?
Рёити. А ты не знала?
Харуко. Представляешь, что с нами будет, если это правда?
Рёити. А, брось ты!
Снизу доносится шумное пение. Кто-то вопит: «Розмари, ай лав ю».
Ай лав ю!
Харуко. Фи! Тебе не идет.
Рёити. Слушай, за кого ты, собственно говоря, меня считаешь? Могла бы и придержать язык при Тосико-сан. Истеричка!
Тосико. Ах!
Рёити спохватывается и растерянно соображает, как исправить положение. Кто-то окликает Харуко.
Харуко (вниз, на лестницу). Что такое, дядюшка?
Голос Мацудзо. Где мой воротничок?
Мацудзо (появляется в одной рубашке). Миссис Ямасита чересчур аккуратна. Сунула ума не приложу куда.
Тосико. Я найду. (Спускается по лестнице.)
Мацудзо. Опять этот Гэмпати пришел выпить на дармовщинку. Уже хорош. Миссис Ямаситы дома нет, вот ему и раздолье.
Харуко. Дядюшка, зачем вы водитесь с таким сбродом?
Мацудзо. Верно! Эй, Рёити, а ты почему здесь? Магазин же еще открыт.
Рёити. Я доставлял товар, теперь иду обратно.
Мацудзо. Иди быстрее.
Рёити. Отец, я хочу с вами посоветоваться. Я наконец присмотрел то, что надо: Бродвей, девяносто шестой квартал. Арендная плата триста долларов.
Мацудзо. Погоди, ты это про что?
Рёити. Про свой магазин. Как раз то, что нужно. Аренда триста долларов, совсем немного.
Мацудзо. Если ты думаешь, что тебе уже по силам самостоятельная жизнь, ты здорово ошибаешься.
Рёити. Что за старомодные понятия? Послушайте, отец!
Мацудзо. Пока что поработай у меня. А придет срок, я оборудую тебе лавку. Без всяких напоминаний с твоей стороны.
Рёити. Я получил триста долларов ссуды в Японской компании.
Мацудзо. Смотри-ка, это кто ж тебе устроил?
Рёити. Мне доверяют. Слово есть слово, в торговле без этого нельзя.
Мацудзо. Харуко, что скажешь?
Харуко. Конечно, ничего бы ему не дали, если б не ваше имя, дядюшка.
Мацудзо. Ясно, Рёити?
Рёити (раздраженно). Отец!
Мацудзо. Молод ты еще.
Рёити (выходит из себя). Отец!
Мацудзо. Ну что?
Рёити. Если у меня будет магазин, то в нем можно сбывать всякий хлам, завалявшийся у вас.
Мацудзо (негодующе). Что же это, интересно, за хлам такой? У меня все расходится, будь спокоен!
Рёити. Да ничего у вас не расходится.
Мацудзо. Ну хорошо, тебе же понадобится тысяча долларов, у кого ты их возьмешь?
Рёити. У вас. (Пауза.) Через три месяца верну.
Мацудзо (кричит). Совсем обнаглел! Об этом и речи быть не может!
Рёити. Вы же знаете, я женюсь, начинаю новую жизнь. Ситуация особая.
Возвращается Тосико. С этого момента в поведении Рёити неожиданно появляется твердость.
Мацудзо. Рёити, поверь моему опыту…
Рёити. Ну, ваши истории я знаю наизусть.
Мацудзо. Кое-что не знаешь. Пойми, Нью-Йорк – огромный город. Мы, можно сказать, торгуем со всем миром. У нас покупают не только жиды и итальяшки. А ты еще очень молод.
Рёити. Тут и нужно быть молодым.
Мацудзо. Заткнись. В тебе еще силы нет. А главное, никакого опыта.
Рёити (взрывается). Это верно. Выигрывать в карты и тем кое-как покрывать долги – такого опыта у меня и правда нет.
Мацудзо. Что-о?
Рёити. Мотаться по всей Америке, нагрузившись разным хламом, – такого опыта у меня нет. Мотаться без смысла и цели, без всякой ответственности…
Мацудзо. Это что же…
Харуко. Рё-сан!
Рёити. А теперь приходится слушать всякое нытье.
Мацудзо. Дурак!
Рёити. Нытье. Нытье, нытье.
Мацудзо. Ах ты подонок!
Рёити. Что толку от вашего опыта? Что из него получилось?
1 2 3 4 5 6