Качество супер, реально дешево 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Аллен Д. Кольцо Афродиты: Роман»: Панорама; Москва; 2004
ISBN 5-7024-1616-3
Аннотация
Очаровательная Дайана Стемплтон, студентка Мичиганского университета, во время каникул сопровождает отца – известного ученого, занимающегося изучением морской фауны, в его экспедиции. Их небольшое научно-исследовательское судно бороздит просторы Тихого океана, отыскивая редкие экземпляры рыб и животных. Но однажды поздно вечером, после шторма, к ним на борт попадает странный человек – Зигфрид Пасео. Как он оказался в открытом океане па столь значительном удалении от берега, объяснить не может даже он сам, а может, просто не хочет объяснять… Нет сомнений, этого необыкновенно красивого, сильного молодого мужчину окутывает тайна. Впрочем, ясно и то, что Дайана и Зигфрид с первого взгляда влюбляются друг в друга…
Дина Аллен
Кольцо Афродиты
Пролог
Уйти вплавь от быстроходного спасательного катера-катамарана, оснащенного двумя мощными подвесными моторами по триста лошадиных сил каждый? Невозможная вещь, но попытаться стоит, решил он.
Шанс у него был. Свет полной луны не помогал, скорее, мешал находящимся на катамаране трем морякам заметить пловца на темной, мерно вздымающейся поверхности океана. А если кто-то из них вдруг и заметил бы его, то наверняка принял за призрак. Стали б они гнаться за призраком? Вряд ли. Здравомыслие бы возобладало.
Он набрал полную грудь воздуха, упрямо закусил верхнюю губу. И вода закипела под ударами сильных рук атлетически сложенного совершенно нагого юноши.
В стиле баттерфляй ему не было равных. Как, впрочем, вообще в способности чувствовать себя в океанской стихии как дома. Кроме него лишь несколько человек могли так же быстро плавать и надолго погружаться, внезапно скрываясь в случае необходимости под спасительной толщей воды. Эти люди – сородичи молодого атлета, представители племени морских скитальцев. Проплыть в открытом океане пару сотен миль для них сущий пустяк!
Все, чего хотел пловец, так это помешать окончательному разрушению своей родины. Хотя родины у него, если разобраться, и так давно нет, она исчезла с лица Земли. С лика великого Тихого океана.
Он быстро плыл, не переставая думать о катамаране, с которого мог быть замечен. Надо было во что бы то ни стало выиграть хотя бы фут, ярд, дюйм – сейчас или никогда! Выскочить из предательски расставленных сетей, предназначенных для торпед и для диверсантов-аквалангистов. Какого дьявола его занесло в этот опасный район?
Внезапно жесткий капроновый фал попал ему под самое горло, оцарапал кожу. В сознании как молния вспыхнула мысль о капкане. Что же теперь, смерть? Как бы не так, упрямо подумал пловец, он еще поборется и обязательно окажется победителем. Ах, как бы сейчас ему пригодился нож! Но, увы, замечательный швейцарский нож был им безвозвратно утерян, покоясь на океанском дне.
Черные как антрацит глаза отражали свет звезд и луны. Пловец замер, покачиваясь на волнах и сберегая силы. Петля на шее затягивалась все туже и туже…
Катамаран подошел ближе и остановился, узкий луч аккумуляторного фонаря шарил по черной воде. В полной тишине люди, находившиеся на его борту, всматривались в воду, и вот на мгновение взгляды юноши и военных моряков встретились.
Ненависть с одной стороны и изумление с другой – иных эмоций не было. Если неминуемая смерть, так уж лучше на песчаном дне, подумалось ему…
С трудом сорвав с шеи жесткую капроновую петлю, пловец беззвучно, с широко открытыми глазами провалился в холодную черную бездну… Из оскаленного рта не вырвалось ни единого пузыря воздуха.
Прошло некоторое времени, несколько долгих минут, пока люди на катере-катамаране пришли в себя и включили двигатели. Оставляя за кормой два фосфоресцирующих белоснежных буруна, катамаран понесся к виднеющемуся вдали тральщику ВМФ США.
Полная луна равнодушным светом заливала то ли место трагедии, то ли место встречи представителей человечества с одной из морских загадок. В самом деле, загадочного на нашей планете еще очень много, тем более в глубинах океана!
На тральщике их уже ждали, с правого борта сбросили закрепленный наверху и раскрутившийся при падении веревочный трап-лесенку, по которому моряки поднялись на палубу, затем туда же с помощью лебедки был поднят и катамаран.
Далее последовал доклад старшего из прибывших капитану о странном ночном происшествии. И вахтенный штурман занес в судовой журнал несколько коротких строк о наблюдении неизвестного объекта в непосредственной близости от района морских учений американского флота.
Вот только капитан приказал не указывать, что «объект» напоминал хорошо сложенного молодого человека, похожего на античного бога. Следовало забыть об этом, и все.
До ближайшего берега было порядка восьмисот миль. Судов, терпящих бедствие, как морских, так и воздушных, в районе учения не наблюдалось. Откуда было этому пловцу взяться?
Вахтенный штурман почесал затылок, надвинув фуражку на глаза, и захлопнул журнал. М-да, наверное, капитан прав, подумал он. Ведь адмирал, командовавший учениями, отличался крутым нравом и не жаловал подчиненных, рапортующих о всякой чепухе.
1
Научно-исследовательское судно с незамысловатым именем «Исследователь» – водоизмещение две с половиной тысячи тонн, порт приписки Галифакс, год постройки 1962-й – со скоростью четырнадцать узлов тащилось, пересекая Тихий океан, навстречу славе, почету, а может быть, и бесславию. Барометр падал, начинался шторм, кораблик постоянно зарывался носом в океанскую волну.
Пути в науке неисповедимы. Она, как известно, более похожа на девушку, только подошедшую к началу взрослой жизни, чем на женщину, умудренную жизненным опытом, и потому часто отдает предпочтение совершенно непредсказуемым вариантам.
Счастье открытия близко, но оно достается лишь тем, кто слепо доверяется тайне, кто верит в мечту. Вы скажете, опыт уберегает от опасностей и ошибок? Ни от чего он не уберегает, только тянет ко дну, как камень, привязанный к ногам пловца…
Любая женщина вам подтвердит, как трудно, а порой и невозможно стать возлюбленной мужчины, если нет ни навыка обольщения, ни тем более желания этот навык обрести.
А как было бы замечательно почувствовать себя Евой и соединиться с тем, о ком можно было бы думать, что он единственный и желанный!
Стройная блондинка лет восемнадцати с распущенными по плечам волосами, одетая в элегантное вечернее платье из голубого шелка, покинула шумное общество возбужденных вином людей, чтобы на пару минут заглянуть в помещение ихтиологической лаборатории.
Оно находилось неподалеку от кают-компании, было достаточно просторным, имело большие квадратные окна, а не маленькие круглые иллюминаторы, и из него постоянно доносился надсадный звук вентиляторов. Только так можно было спастись от постоянно присутствовавшего здесь тошнотворного запаха рыбы.
Этот незатейливый, но назойливый аромат главенствовал на «Исследователе», от него некуда было спрятаться, с ним можно было только мириться, но никак не воевать. Боже, как все-таки ужасен этот запах! – подумала блондинка.
В лаборатории в этот час было тихо, на потолке горели синие лампы дежурного освещения, окрашивающие все в странный фантасмагорический цвет.
Девушка бросила взгляд на прибор, стоящий на широком рабочем столе в окружении колб, реторт и пробирок, вставленных в специальные штативы, позволяющие им при качке оставаться на столе. В углу у входа дремал на полу судовой пес – пудель по кличке Чарли. Выражение блаженства на морде собаки свидетельствовало о том, что кок на борту судна – добрый и щедрый и что он любит животных. Заслышав сквозь сон человеческие шаги, пес вздрогнул и, не открывая глаз, засучил лапами. Наверняка ему снились сухопутные собаки, с которыми он дружил, и кошки, которых он гонял.
Так и есть, вздохнула девушка, оценив показания прибора. Придется забыть о празднике как минимум на четверть часа и спуститься в аппаратный отсек, обслуживающий изобретение ее отца, Кристофера Стемплтона, капитана судна и именинника, гордо восседающего в данный момент в кают-компании во главе праздничного стола.
У отца – юбилей, но график дежурств в лаборатории никто не отменял. Работа во время экспедиции всегда была напряженной. А в этой, самой малоисследованной части Тихого океана тем более каждая секунда эксперимента была на вес золота.
Блондинка вошла в небольшой тамбур и остановилась у массивной стальной двери, покрашенной серо-голубой эмалью. Кодовый замок долго не поддавался девичьим рукам. Пришлось потратить уйму времени, прежде чем он сработал. Тяжелая дверь дрогнула, легко пошла на хорошо смазанных петлях, отворилась. И Дайана, так звали девушку, взявшись за поручни, ступила на узкие и скользкие металлические ступени трапа, которые круто уходили вниз.
Сколько же раз она спускалась по этому трапу – сто, двести, триста? Кто только придумал эту пытку? Неужели мужчинам, которые проектировали это судно, не приходила в голову мысль, что в отсек когда-нибудь придется спускаться и женщине?
Ладно, обреченно подумала она, ничего не поделаешь, сама напросилась! Но ведь предупреждали же заботливые подруги, что в море будет очень тяжело и к некоторым неудобствам вообще ей никогда не привыкнуть…
Лампа в матовом колпаке у входа в трюм светила еле-еле, в полнакала. Надо будет обязательно сказать об этом дежурному электрику, решила Дайана. Стальные поручни холодили нежную кожу ладоней.
Впрочем, какую уж там нежную! Давным-давно, вернее, ровно через неделю после выхода в море, закончился крем для защиты рук от внешних раздражителей. Что тут поделать, если вокруг одна холодная и соленая вода?
Да, жаль, что нет перчаток, и как это она раньше не подумала переменить обувь? Вообще ходить по внутренним помещениям судна стоило бы в рабочей одежде. И лучше было бы иметь на ногах не изящные туфли на шпильках, а полотняные, рабочие, с пробковой подошвой. Их предпочитал носить на судне весь интернациональный экипаж – англичане, французы, поляки.
Правда, вечернее платье тоже мало подходило для подобного ночного променада. Тончайший голубой шелк не обрадуется встрече с мазутом или морской водой, пятна рыбьего жира не очень-то будут сочетаться с этим нежным материалом. Платье, между прочим, было куплено отцом в лучшем магазине Чикаго и подарено Дайане на восемнадцатилетие.
Конечно, жилая палуба, каюты и помещения научных лабораторий отличались ослепительной чистотой, команда на «Исследователе» была дисциплинированной и работящей. Но здесь, в трюме, у красивого шелка было много беспощадных врагов.
Да, и рукавицы! – подумалось ей. Обязательно надо будет взять в следующий раз у боцмана Фергюссона рукавицы или перчатки!
Всепроницающая влага и соль делали свое медленное зловещее дело, разъедая трубопроводы, сталь судовых конструкций. Сколько бы не тратил суровый боцман Фергюссон краски, стихия брала свое. Ремонт основательно потрепанного штормами судна обходился отцу в круглую сумму, и порой он обращался за финансовой помощью в федеральный Океанографический центр на Гавайях.
Профессора Кристофера Стемплтона уважали, ценили – ему никогда не отказывали. Сейчас «Исследователь» находился в прекрасном состоянии и был оборудован современной техникой, но, конечно, в сравнении с морскими круизными лайнерами казался утлым и малокомфортабельным суденышком.
Как только выдерживают шпангоуты и сталь обшивки бортов бешеные удары огромных волн? – удивлялась порой Дайана. Как жутко свистит в снастях и растяжках антенн ветер! Иногда ей было страшно смотреть, как зарывается в волну нос судна и белая пена заполняет все пространство бака.
Каждый раз, когда «Исследователь» вот так нырял, казалось, что судну не выровняться. Вот-вот сотни и сотни тонн морской воды ворвутся на жилую палубу, затопят все отсеки и заставят кораблик погрузиться в бездну, откуда нет возврата. И всех тогда съедят рыбы, какой ужас! – при этой мысли Дайана боязливо вздрагивала.
Боже, а как хорошо сейчас на берегу! – невольно думалось ей. Как счастливы люди, выбравшие для себя местом жительства не раскачивающуюся палубу, а земную твердь!
Дайана вспоминала широкие улицы ночного Гонолулу, разноцветные огни рекламы на фасадах красивых зданий, кроны высоких пальм, раскачиваемые ласковым ночным бризом. Резные пальмовые листья по особенному, таинственно шумели ночью и утром, хотя днем в их шуме загадки не ощущалось, – это был обычный шуршащий, привычный для человеческого уха звук.
Но ночью! Ночью звуки на берегу становились необыкновенными, неповторимыми, не то, что в море, где круглые сутки в ушах стоит однообразный свист ветра или плеск волн.
Как все-таки замечательно было в Гонолулу!
По ночам во влажной темноте парков и садов сладко пели тропические птицы, не обращая никакого внимания на музыку, доносившуюся из многочисленных кафе и ресторанов. А главное – земная твердь не качалась, не вздымалась и не проваливалась под ногами.
Лестницы в домах на берегу не были такими крутыми, как на судне, и не назывались коротким словом «трап». В широкие окна домов не вливались потоки холодной соленой воды, по коридорам отелей не бегали жуткие серые твари – крысы, и из каждого крана в душе ли, в умывальнике шла великолепная пресная вода, и никому в голову не приходило ее экономить.
И всегда под рукою были парикмахеры и портные, таксисты и менеджеры магазинов, готовые услужить, радушно бросавшиеся навстречу, стоило только появиться, войти в ярко освещенный зал. Меню в ресторанах не ограничивалось набором из пяти или шести блюд, свежие фрукты не хранились на льду, а просто срывались с дерева.
Вообще здорово, когда вещи не спрыгивают со стола на пол и когда пол не называется словом «палуба», двери сами собой не хлопают тебя по пальцам, кипяток не выпрыгивает из кастрюли, колбы и пробирки спокойно стоят на своих местах.
И как замечательно, когда карандаши, обычные карандаши, лежат себе преспокойненько на рабочем столе и не закатываются в такие щели, откуда их ничем не достанешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18


А-П

П-Я