Такие дела.
Но миру, казалось, всерьез ничто не угрожает.
Более того, примерно в это же время новоявленный лидер одной из стран заявил, что очень скоро часть человечества будет жить в невиданных социальных условиях - имелось в виду, конечно, положительных, потому что отрицательными уже никого нельзя было удивить.
Трудно сказать, что думала об этом та часть человечества, которую ожидала столь завидная доля, но что касается Гея, то в ту пору он думал только о том, что любит Алину, и пока еще не спрашивал себя, чем же все это кончится, как, впрочем, не задавал себе и другого вопроса - с чего же все началось.
То ли потому, что в это время почти никто не допускал и мысли о реальной возможности ядерной войны, то ли оттого, что заверения лидера сильно подействовали тогда на Гея, а может, просто-напросто потому, что он сразу же безоглядно поверил в Алину, ибо ему хотелось в кого-то верить, - воспоминание о той поре, как ни странно, возникало преимущественно в розовом цвете.
Точнее будто бы с розовой подсветкой.
Волнуясь, он машинально заказал той же официантке, что и в прошлый раз, два стакана кефира.
Сразу два!
Чтобы не мелочиться.
Гулять так гулять, посмеялся Гей над собой, не спуская с шатенки взгляда.
И вот прошло много лет.
Пророчество красноречивого лидера, как и следовало ожидать, не сбылось.
Мир капитализма, как говорят и пишут, наглядно проявил все свои язвы: кризис экономики стал глобальным, структурным; процесс инфляции стал необратимым; рост безработицы стал чудовищным; дороговизна жизни стала вопиющей...
Зато водородных бомб, которые стали скромно именовать ядерными устройствами, будто имелось в виду нечто для научных целей, накопилось в мире столько, что можно было запросто уничтожить дотла абсолютно все существующие в мире социальные системы - от самой высокоразвитой до первобытнообщинной, которую недавно обнаружили где-то в джунглях.
И чем же это кончится? - спрашивал себя Гей.
И однажды он все-таки задал этот вопрос Бээну.
Во время последней поездки в Лунинск...
Между тем в нише при свечах пили отнюдь не кефир. Наверно, квас "Коллекционный". Хотя и не орали при этом "горько". В моду входил новый свадебный обряд.
Шатенка в розовом неотрывно смотрела на него.
Бээн появился в Лунинске вскоре после второй мировой войны, которая разделила Европу на два лагеря.
Именно так это называется.
Всю войну Бээн провел в Сибири, он что-то строил там и стал как бы сибиряком. При случае он заявлял:
- Со мной связаны многие страницы Сибири.
Конечно, это было его неофициальное высказывание, для узкого круга.
Гей полагал, естественно, что правильнее было бы сказать: "С моим именем связаны..." - если уж нельзя умолчать об этом. И он каждый раз с трудом сдерживал себя, чтобы вроде как ненароком не отредактировать вслух это высказывание Бээна. Точнее, не сам себя сдерживал, а Георгий тотчас осаживал Гея - да так, чтобы этого не заметил Бээн, разумеется.
Не дай бог, втихомолку отчитывал Георгий, чтобы наш Борис Николаевич услышал твои слова! А то он скажет, не долго думая, что с твоим именем вообще ничего не связано, кроме жалких статей, которые, пожалуй, никто не читает, и никогда не будет связано, даже если ты проведешь в Сибири всю свою жизнь.
Гей помнил, как познакомился с Бээном - во время одного планового мероприятия, именно так это называется. Там, в Лунинске, разумеется, в цехах, точнее, в коллективах элкапэ, то есть Лунинского комбината полиметаллов, ЛКП, которым руководил Бээн. Какое-то всесоюзное совещание там происходило. Гей теперь уж и не помнил какое.
Но сблизился Гей с Бээном в краеведческом музее, точнее, в отделе, посвященном Ленину. Это Гей помнил. И возле музея на фоне горы с портретом Ленина, видимым издали, местный фотограф быткомхоза сфотографировал их - для современного отдела музея. Неожиданно для себя Гей как бы попал в историю.
И поскольку Гей родился в Лунинске, Бээн при случае, будто снисходя, называл его своим земляком, то есть великодушно причислял к замечательному обширному клану сибиряков, что всякий раз обновляло чувство Гея к этому клану.
Как вскоре выяснилось, негаданное землячество с Бээном придало некую официальность частным поездкам Гея в Лунинск, на родину, к истинным землякам, не говоря уже о родственниках.
Более того, поскольку Гей встречался в Лунинске не только с друзьями, но и с Бээном, хотя поначалу это были всего-навсего визиты вежливости, его поездки, как бы с легкой руки самого Бээна, стали называться творческими командировками.
Следовательно, это вынуждало Гея оформлять поездки в своей московской конторе соответствующим образом, что, с одной стороны, избавляло его от обычных трудностей частного путешествия, а с другой стороны - обязывало всякий раз испрашивать по телефону у самого Бээна своеобразное разрешение на поездку в Лунинск, вроде как визу получать, ибо ему, занятому большому начальнику, было сподручнее заранее планировать - именно так это называется - сроки встречи с залетным научным работником, которому, может, вообще больше делать нечего, кроме как разъезжать туда-сюда.
Далее выяснилось также, что, поскольку Гей приезжал в Лунинск не как частное лицо, а как вполне официальное, направленное в творческую командировку, причем лицо, непосредственно связанное с Бээном, коллеги Бээна, точнее, его подчиненные стали, естественно, ожидать от Гея соответствующей творческой отдачи - именно так это называется.
Отдачи в виде статьи хотя бы, если уж не серии статей.
О Бээне, разумеется.
Логично, черт побери!
Ведь если ты летаешь к нему на край земли в творческие командировки, значит, именно Бээн до зарезу нужен тебе для научного творчества.
Как герой статьи.
Герой безусловно положительный.
Потому что, во-первых, герой безусловно отрицательный был бы давно снят с такого большого поста - именно так это называется, а во-вторых, к отрицательному герою не стоит ехать в такую даль, их и в Москве пруд пруди.
Ну разве же не логично?
И тут же, как только стаканы с кефиром торжественно приплыли к нему на подносе, Гей увидел, что шатенка в розовом встала из-за свадебного стола в нише и прямиком пошла... пошла... уж не к нему ли она пошла?
Гей замер.
А потом, когда понял, что она идет и в самом деле к нему, оробел.
И поднялся навстречу.
В последний момент.
Держа Красную Папку под мышкой.
Он и сам себе не мог бы объяснить, как именно догадался, что она идет к нему, не к кому-то другому.
Правда, в той части зала, где находился его столик, не было ни души, и тем не менее...
- Добрый вечер, - сказала она по-русски.
Гей близко увидел ее глаза и голос услышал, грудной, мягкий, ласковый и такой знакомый, родной.
И он выдохнул еле слышно:
- Ты?!
- Наверное, вы путаете меня с кем-то, - сказала она, присаживаясь, хотя Гей не успел еще предложить ей присесть.
Он словно лишился дара речи.
Однако видел уже отчетливо, что это конечно же не Алина, хотя очень похожа на нее.
- Прошу вас, - произнесла она с улыбкой, - сядьте! И дайте мне, пожалуйста, если вам не жалко, стакан кефира. Это как раз то, чего мне хочется весь вечер.
Он опомнился, сел на стул будто подкошенный и торопливо придвинул ей стакан с кефиром, боясь, что она передумает пить, посмеется над ним и встанет, уйдет, оставив его в дурацком состоянии.
Она сделала глоток и вздохнула, как бы освобождаясь от чего-то.
- Ну вот, слава богу! - сказала она и откинулась на спинку стула, всем своим видом говоря, что отнюдь не собирается уходить. - Я вам не помешала?
- Что вы! Нет, конечно...
- Благодарю вас.
Это "благодарю вас" тотчас ему сказало, что она вовсе не соотечественница и уж точно не русская.
- Извините меня, пожалуйста, - проговорил он смущенно, - я и в самом деле принял вас... - он сбился, не зная, как сказать, - принял за жену.
- За чью жену?
- За мою.
Она вяло улыбнулась:
- А я думала, что это лишь у мужчин столько двойников.
- Не понимаю...
- Что же тут непонятного? Вы похожи на моего мужа.
- Вы шутите? - Гей почему-то испугался.
- Ничуть. Можете убедиться в этом сами.
- Он здесь?
- Да, конечно. Там. - Она кивнула, указывая в сторону ниши.
- Этот... - Гей смотрел на усатого, не сводившего, как оказалось, взгляда с них. - Который был рядом с вами и - в церкви, и когда вы подходили к отелю...
- Нет.
- А кто ж тогда?
- Жених.
- Жених?!
- Да. Это мой бывший муж, - сказала она как будто просто, без всякого усилия над собой.
Гей долго смотрел теперь на жениха, сидевшего к ним лицом.
Странно, думал Гей, как это раньше не бросилось в глаза, что жених и этот, усатый, все время будто охранявший шатенку в розовом, до того похожи друг на друга, что их можно было принять за близнецов.
Жених, между прочим, тоже был усатый.
Да, но и сам Гей, стало быть, похож на этих двоих. И не только усами, нынче мало ли кто носит усы. Похожесть была почти абсолютная, насколько он мог судить, отчего Гею стало не по себе.
Он долго молчал, переводя взгляд с одного усатого на другого.
Шатенка в розовом как ни в чем не бывало пила кефир.
- Да, сходство редкое, - наконец произнес Гей, пытаясь понять, что стояло за всем этим. - А второй... не жених который, - запутался в словах Гей, - он вам кто будет?
- Теперь никто. Он бывший муж невесты. И вообще... незаменимый друг Адама, - она кивнула, улыбаясь, на экран телевизора.
- Эндэа?
- Да.
- Звучит как эндемик. Редкое, реликтовое растение, присущее только данной местности.
- Подобные эндемики вообще-то встречаются в любой местности. И на Западе, и на Востоке. Где-то их меньше, а где-то больше. Это естественно. Суть проявления культуры.
- Культуры?
- Да, культуры чувств. Состояние человека и наследственное, и благоприобретенное. Вопрос уже социальный.
- Тут мы с вами поспорим, боюсь... - произнес Гей как бы помимо своей воли.
- Я понимаю. Вы, наверно, тоже не разделяете точку зрения западных ученых на вопросы социобиологии.
- Хотя Самюэль Батлер придумал весьма остроумный афоризм, - уклончиво ответил Гей. - Курица есть не что иное, как средство, с помощью которого одно яйцо производит другое...
Он засмеялся, но вышло весьма натянуто.
Она сделал вид, что не заметила его скованности.
- Что ни говорите, - весело пожала она плечами, - а в социобиологии, в этой науке о биологических основах любого социального поведения, есть много любопытного! Эдвард Осборн Вильсон из Гарвардского университета говорит, например, что ученые, которые отрицают роль генов в поведении людей, просто не желают считаться с огромным количеством фактов, доказывающих обратное.
Господи, одернул себя Гей, о чем это они говорят?
Но продолжил невольно мысль Алины:
- Этот самый Вильсон выдвигает далеко идущие теории относительно эволюции таких человеческих свойств, как альтруизм, агрессивность, злоба, ксенофобия, конформизм и, конечно, сексуальная озабоченность.
Кажется, она поняла, как ни странно, о чем он только что подумал.
- Можно бы еще порассуждать, - она усмехнулась, - о так называемом эгоистическом гене...
- То есть о таком генетическом материале, - понимающе усмехнулся и он, который создает новые организмы, наилучшим образом закрепляющие наследственную передачу того же самого гена.
- Да, - кивнула она. - Только мы бы отвлеклись еще больше. Ведь мы говорили об игре природы. Посмотрите на невесту.
Он быстро глянул. И будто прикипел к невесте взглядом.
Это уже чересчур, сказал он себе.
Невеста была похожа на шатенку в розовом.
А значит, и на Алину?
- Простите, - сказал он, встрепенувшись, - а как вас зовут? Уж не Алиной ли?
Она улыбнулась так, будто сама и подстроила этот розыгрыш, который теперь подходил к концу.
- Да, меня зовут Алина. Более того, Алиной зовут и невесту. И я не вижу в этом ничего особенного. Не такой уж редкий случай сходства имен.
- Да, но еще и...
- Похожи друг на друга сами люди, - кивнув, согласилась она. - И в этом тоже нет ничего удивительного. Слава богу, что в этом зале всего лишь несколько стереотипов. Три мужских и два женских...
Гей вспомнил, что в Красной Папке лежала вырезка из книги доктора медицинских наук, профессора-иммунолога В. Н. Говалло "Почему мы не похожи друг на друга". Профессор был оптимист. Он считал, что "на примере анализа белков тканевой совместимости красноречиво показано: эволюция направленно моделирует разнообразие, непохожесть индивидов как необходимое условие развития вида homo sapiens".
Красноречиво показано!
Какая прелесть...
Жаль только, считал Гей, что профессор не показал столь же красноречиво, что "людская однородность - тупиковая ситуация". И что она "истребила бы творчество", кроме всего прочего, вовсе не по причине "генетического сходства", а из-за бездуховности так называемых генотипов, бездуховности общего свойства, возникающего ныне, увы, как бы независимо от "модуляции белков", независимо даже от психического склада, мышления, поведения и так далее и тому подобное.
- Да вы меня не слушаете! - воскликнула Алина. - Я третий раз уже спрашиваю: "А где ваша жена?"
- Жена?.. Простите, я отвлекся... Я думаю, что моя жена сейчас находится в Братиславе.
- Вы уверены, что именно там?
Гей озадачился.
- Мне хотелось бы думать, что она сейчас в отеле "Девин"... - произнес он без всякой уверенности. - Впрочем, кто знает... Мало ли что произошло за то время, пока мы в разлуке, - неожиданно для себя добавил Гей.
- А давно вы расстались?
- Нет, сегодня утром.
- О, это большой срок!
Она была серьезна, и Гея это озадачило еще больше.
- Да, но вы еще не знаете, что и мою жену зовут Алиной! - Гей бью, похоже, в отчаянии.
Она же только слегка удивилась, как бы ради приличия. Бывалая особа или, напротив, принимала мир таким, какой он есть?
Гей вдруг отметил, что его рука уже сама собой полезла в карман - за монетой.
- Если позвонить... - Он старался не встречаться взглядом с шатенкой. Какую нужно монету?
- Крону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56