В порядке исключения беру тебя без собеседования. Остальные претенденты должны будут выдержать строгий экзамен.
— Благодарю вас, доктор.
— Сколько тебе лет, Эрнандес?
— Двадцать.
— Самое время для упорной научной работы. — Орантес задержал взгляд на молчавшем все это время О'Рейли. Тот, хотя и старался напустить на себя равнодушный вид, с несомненным интересом прислушивался к разговору.
— А ты, Джон, не желаешь овладеть новой профессией? — неожиданно спросил доктор, догадываясь, о чем думает ирландец.
— Староват я для учебы, Хуан. Трудно будет с молодыми тягаться. А вообще-то посмотрим, — с улыбкой ответил О'Рейли.
— Я. помогу, Джон, — положил руку на плечо товарища доктор Орантес. — Но куда мы сейчас идем? — спросил он у Ромеро.
— В наш институт.
— Проблемами мышления, психики у вас занимаются?
— Мне трудно ответить точно. Я знаю далеко не все профили работы института, но, по-моему, конкретно в вашем направлении не работает никто. У нас выращивают искусственный мозг, делают сложнейшие нейрохирургические операции, разрабатывают человекоподобных роботов. Этим занимается лаборатория доктора Стальского.
— Он поляк?
— Да, наверное…
— Эрнандес, а ты не мог бы поведать нам о вашем городке поподробнее?
— Я ожидал этого вопроса, и мне разрешили рассказать вам историю Сольвента — так называется наш город. Когда Комитет спасения Человечества ООН резко ограничил исследования, связанные с новыми видами оружия и якобы таящие в себе экологическую, социальную и генетическую опасность для людей Земли, не все ученые согласились с этим решением. Тогда нашлись предприимчивые люди и основали в нетронутой сельве современнейший научно-исследовательский центр. Целое поколение людей уже выросло здесь, они не знают другой жизни и не мыслят себя вне науки. Таким образом, в Сельвенте постепенно сложился один из самых сильных в мире коллективов исследователей по многим направлениям биологии, медицины, физики. Открытия, сделанные в институте, выгодно продаются…
— Скажи, Эрнандес, а зачем, к примеру, лично тебе жить в сельве? При желании ты мог бы работать в любом городе любой страны.
— Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос, доктор Орантес. Нам говорят, что мы живем здесь ради науки, ради мира на планете, а мир можно защитить, лишь имея могучее оружие. К тому же мы, молодые, еще никогда не покидали сельвы…
Ромеро помолчал и, словно стараясь убедить самого себя, горячо добавил:
— У нас лучшие условия жизни. Только самые богатые люди ваших стран имеют то, что имеем мы. Вы в этом скоро убедитесь, доктор Орантес, если уже не убедились.
— Ты прав, Эрнандес, здесь действительно есть все. Но неужели у тебя ни разу не возникало желания побродить по свету, увидеть большие города, разные страны, встретить красивую девушку?
Ромеро опустил голову, и легкая тень растерянности пробежала по его худому нервному лицу.
— Да, я очень хочу посмотреть мир и увидеть большие города не на экране, а в жизни, побродить в толпе незнакомых людей. Но я стараюсь не думать об этом. Мы должны заниматься наукой. А девушки у нас есть… Но мы пришли, — сказал Ромеро, останавливаясь у подножия эскалатора, ведущего к самому большому зданию Сельвента.
— Ладно, пойдем в твой институт. — Доктор взял юношу под руку. — Показывай свои лучшие в мире лаборатории.
Они доехали до второго этажа. Ромеро сошел с эскалатора, приглашая за собой доктора Орантеса и О'Рейли.
Молчаливый ирландец с любопытством озирался по сторонам, когда они шли по залитому ярким светом, расписанному красивыми строгими узорами просторному коридору.
— Мы идем сейчас к доктору Стальскому, — сказал Ромеро, нажимая кнопку на одной из дверей. Над притолокой загорелась зеленая лампочка — разрешение войти.
Ромеро открыл дверь, пропуская вперед Орантеса и О'Рейли. Навстречу им бегом устремился невысокий подвижный мужчина лет сорока, с широчайшей улыбкой на полном круглом лице.
— Здравствуйте, здравствуйте, доктор Орантес! — затараторил он, пожимая вошедшим руки. — Доктор Стальский, очень приятно, прошу садиться! Ромеро, принеси коньяку, у меня некстати кончился. Как я мечтал встретиться с вами, доктор Орантес, как мечтал! И вот вы здесь! Это просто удивительно, невероятно… Такая удача! — трещал он.
— Спасибо, доктор, за теплую встречу. Знакомьтесь — мой помощник Джон О'Рейли.
— Доктор Стальский, — мгновенно изменившись в лице и поджав губы, холодно сказал хозяин лаборатории. Орантеса покоробило такое лицемерие, но он сдержался и ровным тоном продолжил:
— Я бы хотел как можно быстрее, уважаемый коллега, приступить к исполнению своих обязанностей. У меня был долгий перерыв в научной деятельности, и я, честно говоря, соскучился по работе.
— Да-да, мы сейчас обо всем хорошенько, по-деловому потолкуем с вами, доктор Орантес. А вот и Ромеро с коньяком. Спасибо, Эрнандес. Ты можешь идти и предупреди всех, кто пожелал учиться у доктора Орантеса, что они скоро приступят к занятиям. Не так ли, доктор?
— Да, разумеется. Но предварительно я должен сделать отбор.
— О, это обязательно, обязательно. И когда же вы намерены провести экзамен?
— Сегодня, — ответил доктор Орантес, зная, что о каждом его поступке и слове станет известно Маршану, а он должен войти в доверие к старику.
— А не лучше ли отложить экзамен до завтра? У нас такая встреча, что не грех хорошенько отметить ее, — запротестовал Стальский, вновь расплываясь в широкой липкой улыбке.
— И все же я хочу начать сегодня. Я вам объяснил свои мотивы.
— Ну что поделаешь, что поделаешь. Да, такие вот самоотверженные фанатики и творят чудеса. А я вот сдаю, сдаю понемногу. Люблю уже посидеть с коньячком в хорошей компании. Жаль, что вы не хотите. Нам нашлось бы о чем потолковать, нашлось бы.
— Все еще впереди, уважаемый коллега. Так под чьим руководством я буду работать?
— Под моим, под моим. Я так счастлив!
— Сколько человек хотят у меня учиться?
— Двадцать девять. Самая талантливая молодежь нашего Сельвента.
— Я хотел бы отобрать группу из семи-восьми человек.
— Почему так мало? А впрочем, это ваше дело, уважаемый доктор Орантес. Я только номинально буду числиться вашим руководителем, а на деле готов следовать всем вашим указаниям.
— Назначьте, пожалуйста, начало экзамена на два часа дня. Сейчас двенадцать. Мы успеем до этого времени пообедать и отдохнуть.
— Хорошо-хорошо. Я все устрою…
„Дома“ они приготовили четыре порции жареной баранины и с удовольствием поели. Растянувшись после сытного обеда на кушетке, доктор тихо сказал:
— Что меня беспокоит больше всего, Джон, так это сын. Они молчат, а я боюсь спросить, все-таки надеюсь, что здесь его нет. Иначе я полностью в руках Маршана, и он заставит меня сделать все, что захочет.
— Крепись, Хуан. Ты не должен ни на секунду показать им, что чего-то боишься. Главное — войти к этому старику в доверие, а там посмотрим.
— Ладно, Джон, — уже громким голосом воскликнул Орантес. — Мы приступили к работе у новых хозяев. Ты должен не терять времени даром и учиться. Твой мозг как у юноши. В сельве он словно пробыл двадцать лет в анабиозе.
— Попробую. Получится — хорошо, не получится — ну что ж…
— Выше голову, Джон. А пока давай-ка партию в шахматы, — предложил доктор. Он не сомневался, что сейчас за ними пристально следят.
Партия так и осталась неоконченной, когда без четверти два друзья отправились в институт.
У кабинета Стальского их встретила толпа молодых людей, с нескрываемым восхищением глазевших на доктора Орантеса. Они почтительно расступились, и доктор с О'Рейли прошли по живому коридору в кабинет.
— А вот и вы, доктор Орантес! — затараторил Стальский. — Все уже готово, все готово. У молодых людей сердца дрожат от страха. Да, кстати, меня тут друзья попросили кое о чем. Не откажите в любезности помочь. А уж я, отплачу, обязательно, в долгу не останусь. Стальский благодарить за услуги умеет.
— Вы мне укажете их фамилии после экзамена, а там решим, — ответил доктор Орантес, сдерживая нарастающую неприязнь к Стальскому. У него возникло сильное желание заткнуть чем-нибудь рот этому болтливому и скользкому человеку.
— Пусть будет по-вашему, я не возражаю, не возражаю. Но я беспокоюсь за них. Просили мои очень близкие друзья и очень влиятельные люди у нас в Сельвенте. А нам с ними жить…
— Я займу на время экзаменов ваш стол? — прервал его доктор.
— Да-да, конечно, — засуетился Стальский.
— А молодые люди пусть располагаются напротив. Экзамен будет проходить в форме собеседования. Пригласи, Джон, первого, — распорядился доктор Орантес.
О'Рейли открыл дверь и впустил парня атлетического сложения.
— Садитесь вот сюда, — указал на стул Орантес. — В какой области вы работаете?
— Я занимаюсь бионикой.
— Что вы знаете лучше: физику, радиоэлектронику или биологию? Только честно.
— Электронику и биологию, — спокойно ответил парень.
Доктор Орантес задал ему несколько сначала простых, а затем все более сложных и каверзных вопросов и на все получил четкие, правильные ответы.
— Вы отлично подготовлены и будете зачислены в группу, — заключил беседу доктор. — Пригласите, пожалуйста, следующего.
Первый парень стал своего рода эталоном, по которому можно было оценивать уровень подготовки остальных.
Больше таких ответов доктор Орантес не услышал, но тем не менее все юноши знали предметы довольно хорошо.
Среди экзаменуемых было много девушек, и доктора удивило, что отвечали они весьма посредственно. Ни одну не стоило зачислять в группу.
Просмотрев еще раз лист с фамилиями и пометками против них, он назвал Стальскому имена своих будущих учеников.
— Доктор Орантес, я очень, очень прошу вас принять вот этих двух девушек, — показал в списке фамилии своих протеже Стальский. — Мы заодно и улучшим количественное соотношение юношей и девушек в вашей группе.
— Я могу, конечно, зачислить их по вашей просьбе, если это так важно, но будет ли толк? Знания у девушек слабые. А моя программа обучения ориентирована на людей способных.
— И все же я прошу, очень прошу зачислить их, — не отступал Стальский.
— А что подумают те, кто не попал в группу?
— Но ведь они заходили по одному. Никто не знает, как отвечал другой. Только мы знаем, только мы…
— Хорошо, я беру их, — махнул рукой Орантес. — Занятия начинаем с завтрашнего дня.
— Какое желание работать! Какое желание работать! Я так счастлив помогать вам. К утру мы подготовим и аудиторию, и лабораторию, — протараторил довольный Стальский.
— Мне нужны кое-какие книги. Как попасть в библиотеку? — спросил доктор Орантес.
— У нас на каждом этаже в конце левого крыла расположена библиотека. Я могу проводить вас.
— Нет, спасибо, найду сам, — остановил Стальского доктор. — Да, скажите, пожалуйста: почему большинство сдававших были девушки? — спросил он.
— О, с этим у нас проблема. Приятная проблема! — подмигнул доктору Стальский. — Вопросом регулирования соотношения полов мы почти не занимались, а природа распорядилась так, что в Сельвенте почему-то рождается значительно больше девочек, чем мальчиков. Вот это и есть наша „проблема“. Невест много, а женихов, увы, не хватает. Но сейчас мы исправляем это упущение. Создали специальную лабораторию. Сотрудники ее, в основном, девушки и женщины… многозначительно понизил голос Стальский. — Советую вам тоже зайти как-нибудь в эту лабораторию.
— Благодарю за совет, но если на сегодня все, то мы уходим. Я загляну в библиотеку. Книги мне дадут? — спросил доктор Орантес, желая поскорее отвязаться от Стальского. Теперь стала ясна причина его настойчивой заботы о двух привлекательных брюнетках, которых пришлось включить в группу.
— Разумеется, разумеется. Книг у нас значительно больше, чем читателей. Так что все, что нужно, к вашим услугам.
Набрав в библиотеке книг, доктор и О'Рейли вернулись в отведенный им дом.
Вскоре опять явился Ромеро и пригласил Орантеса и Джона на медицинское обследование.
Друзей тщательно проверяли, тестировали местные медики и наконец, опять же в сопровождении услужливого Ромеро, отпустили домой.
По дороге Ромеро сообщил, что по результатам тестирования доктор Орантес, как и следовало ожидать, отнесен к первому разряду сельвентцев, а О'Рейли — к четвертому.
— Что это за разряды? — удивился доктор Орантес.
— У нас с детского возраста всех жителей городка делят на разряды по их интеллектуальным способностям, — пояснил Ромеро. — Это очень удобно. Каждый с юных лет знает предел своих возможностей, не терзается напрасными иллюзиями, а терпеливо осваивает дело, которым способен овладеть.
— И сколько у вас всего разрядов?
— Шесть. Высший и с первого по пятый.
— Не очень-то они меня оценили, — насупился О'Рейли.
— А вам, Джон, следовало бы вообще переменить занятие, — назидательным тоном сказал ирландцу Ромеро.
— Почему это?
— Вы не сможете осилить дело, за которое взялись. В группе доктора Орантеса люди только второго разряда, не ниже.
— Ишь ты, умник! В дураки меня определил? — рассердился ирландец.
— Ладно, Джон, не кипятись. Докажешь им делом, чего стоишь, — успокоил товарища доктор и обернулся к Ромеро: — А кто же у вас отнесен к высшему разряду?
— Его присваивает лично профессор Маршан.
— Неужели?!
— Да. Высший разряд имеют в Сельвенте только трое, включая профессора Маршана.
— А из разряда в разряд переводят?
— Очень редко и только по личному решению господина профессора.
Почувствовав, что
О'Рейли собирается отпустить что-то весьма неделикатное по поводу разрядов, доктор Орантес крепко сжал его локоть.
И вечером друзей не оставили в покое. В половине шестого к ним зашел „перворазрядный“ Стальский. Он долго извинялся за вторжение, а потом пригласил на спортивную площадку. Доктор Орантес и О'Рейли попробовали отказаться, но Стальский сказал, что занятие спортом в это время суток является обязательным для всех жителей городка. Друзьям ничего не оставалось делать, как надеть спортивные трусы и майки и отправиться за Стальским.
1 2 3 4 5 6 7 8