Он неотступно следовал бы за Кольцом в его междузвёздном путешествии; он двигался бы с тою же самой скоростью, как и аппарат в момент его падения, и ничто не могло бы изменить их относительного положения. Подобно спутнику, он летел бы рядом или позади аппарата до тех пор, пока двигатель не стал бы работать снова, – и тогда спутник остался бы один в бездне пространства… Здесь же, на Луне, можно было безопасно сделать своё дело; к тому же, урановый цилиндр весил теперь в шесть раз меньше, чем на Земле, и с ним легко было управляться.
Рода опустилась, чтобы пройтись по поверхности Луны. Сначала она шла осторожно, пока не приспособилась к своему уменьшенному весу. Всё кругом казалось остатками погибшей цивилизации лунных жителей. Исполинские монолиты лежали, брошенные здесь и там, рядом с мощными глыбами пористого камня, словно колонны и ступени лунного храма или жертвенники неведомому божеству.
Большой уединённый зубец, замеченный Родою ещё из окна каюты, особенно возбуждал её любопытство. Он казался совсем недалёким. Рода сфотографировала его, а затем решила подойти к нему ближе, чтобы определить причину образования сталактитов под открытым небом. Все предметы были видны с неземною отчётливостью, – белые, как снег, на световой стороне, и чёрные, как смоль, на противоположной.
На чернильно-тёмном фоне неба солнце светило, как через щель в крыше тёмного чердака. Куда падали солнечные лучи, там всё сияло ослепительно ярко, но в тени стоял мрак Стикса. Роде казалось, будто она гуляет по полю лавы при полном лунном освещении.
Каждый шаг Роды был от 4 до 8 футов. Она быстро дошла до равнины, где, подобно величавому минарету, возвышался зубец. Взойти на него было нетрудно, потому что с одной стороны был отлогий скат. Девушка легко взобралась на вершину и уселась на самом гребне. Под ней лежало Кольцо, и его окна блестели жёлтым светом. Сфотографировав его, Рода стала смотреть в другую сторону. Насколько хватал взор, везде поверхность рябила от кратеров, больших и малых. Они были окружены кольцом зубчатых скал с щетиной остроконечий и зубцов. Живо припомнился попавшийся ей на морском берегу белый высохший панцырь морского ежа с редкими щетинками. В той стороне, где по положению солнца должен быть север, высилась горная цепь, позади которой Рода мельком видела белый верх высокой горы, – вероятно, Коперника. Думая, что эта горная цепь не дальше нескольких километров, девушка решила попытаться сфотографировать одну из великолепнейших лунных гор.

II
Читатель, вероятно, помнит, что в тот самый вечер когда Летучее Кольцо отправилось в своё путешествие, Бентам Тассифер на Вашингтонском аэродроме взобрался на крышу автомобиля. Когда Кольцо улетело, мистрис Тассифер спохватилась, что нет её племяницы. Высунув голову из окошка автомобиля, она обращалась ко всем вообще и к мужу в частности, спрашивая, что сталось с Родой.
– Как могу я знать? – с раздражением отвечал муж, внимание которого было снова обращено к земле. – Как могу я знать? Она вернулась было к этому аппарату и, полагаю, сумеет пробраться назад через толпу.
– Хорошо, но я желаю знать! – возразила жена. – Не все же отличаются таким слабым сознанием своей ответственности!
– Ба, – сказал про себя Бентам. Он чувствовал себя бесконечно выше своей супруги, сидя спокойно над её головой. Не только расстояние между ними, но и присутствие учёных джентльменов несомненно имели задерживающее влияние на её язык. – Ворчливая старая женщина! – бросил он и стал искать сигару у себя в кармане.
Как-раз в этот момент чувства толпы излились криками удивления и возбуждения. Несколько минут многотысячная толпа сдерживала дыхание. Она боялась, что улетающая струя света остановится и упадёт, едва кто-нибудь заговорит, и магические чары нарушатся. Но вот Кольцо исчезло из виду в тёмно-синем зените и не упало обратно. Толпа выразила своё удивление и восхищение могучим, далеко слышным криком. Каждый, повернувшись к соседу, стал уверять, что всегда верил в профессора Хукера и в его Летучее Кольцо. Можно смело поставить последний доллар за то, что всё кончится благополучно. Тассифер сидел на крыше автомобиля один, и ему не с кем было поделиться.
Он с гордостью сознавал и свою долю участия в этой экспедиции, словно был по отношению к ней приёмным отцом. Ведь он первый увидел Кольцо на площадке для гольфа и протестовал против спуска. Далее, он приходится по жене дядей Роде Джибс, которая помогала в необходимых вычислениях для полёта Кольца. Наконец, он лично посетил Кольцо и простился с его пассажирами всего несколько минут тому назад. Он был один из немногих! Он мог бы даже полететь вместе с ними, если бы пожелал поддаться убеждениям.
Присваивая себе столь необычайное значение. Тассифер взирал на толпу с величественною снисходительностью. Все стали мало-по-малу расходиться, толпа редела. Шоффер дал свистки. Между мотором и проволочной сеткой, окружавшей Кольцо, почти не было людей. Но Роды нигде не видно!
Тассифер задумчиво почесал себе нос. Племянница никак не могла выйти из проволочной ограды, не заметив автомобиля. Это физически недопустимо. Но куда же она исчезла? Внутри аэродрома полдюжины сторожей и рабочих собирали в кучу брусья развалившихся подмостков. Быть-может Рода убита или ранена падавшими обломками? Нет, было бы найдено её тело. Тассифер всё более и более удивлялся. Рода должна была находиться либо внутри ограды, либо вне её, – размышлял он. Внутри её нет. Вне – она не могла очутиться без того, чтобы либо он её, либо она его не увидела.
Тассифер внезапно хлопнул себя по ноге, издав возглас удивления, смущения и гнева. Угрожающе подняв правый кулак по направлению к Млечному Пути, он проворно спустился на землю и просунул голову в открытое окно мотора.
– Она так и сделала! – крикнул он.
– Что сделала? – спросила мистрис Тассифер.
– Улетела с ними! Туда, вверх! – Он широким жестом указал в направлении полёта Кольца. – Я рад, что она не моя племяница… Шоффер, поезжайте!
III
Рода быстро шла по направлению к гребню лунных гор. Через двадцать минут она подошла к стене непроходимых скал; стена неожиданно спускалась в обширную впадину. Повернув назад, она заметила, что пик, на котором она сидела, скрылся из вида. И нигде не было видно Кольца. Поражённая исчезновением пика, Рода без оглядки побежала назад по равнине в полном убеждении, что бежит по верному пути. Но нигде не было даже следа Кольца.
Оно исчезло! Тут Рода припомнила слова Хукера, что запаса воздуха в их цилиндрах хватает немного больше, чем на час времени. Она взглянула на свои часы: прогулка длилась уже дольше 45 минут. Оставалось всего пятнадцать минут, чтобы успеть вернуться к Кольцу. Только четверть часа жизни в этой враждебной обстановке. Ужасная смерть от задушения ожидала её…
Пот выступил у неё на лбу. Смерть… Такую смерть мог вообразить только Эдгард По.
Уже чудилось ей, что дышать становится трудно. Солнечный свет, казалось, потускнел. Что это? Звон в ушах? Нет, это дрожал выводной клапан над шлемом. Её стон отдался в шлеме, как рычание какого-то лунного зверя.
Больная от страха, она повернулась и стала взбираться на скалистую сторону кратера, пока не поднялась на его вершину. Нигде ни признака Кольца! Видна только равнина, покрытая трещинами и зубцами, с белыми каменными склонами. Слёзы жалости к самой себе жгли глаза, стекали по щекам, проникали в рот. Её, конечно, уже ищут. Какие муки испытывает любимый человек, разыскивая в подзорную трубу в этой мёртвой пустыне движущуюся тень дорогого существа!..
Она стала сдерживать дыхание, чтобы сберечь остатки воздуха. Пятьдесят минут уже прошло, как она оставила Кольцо. Быть-может, оно совсем недалеко отсюда, и треножник скрыт от её беспокойного взгляда кривизной лунной поверхности. Только десять минут жизни! Как провести их? Тщетно стараясь убежать, как бык на бойне? Бесполезно! Лучше остаться тут, где друзья смогут, в случае удачи, заметить её в подзорную трубу. Клапан вверху шлема бился еле слышно. Оставалось уже восемь минут… Семь минут! Необходимо дать сигнал, чем-нибудь махнуть, платком, что ли. Машинально Рода стала искать свой карман, но рука нащупала лишь жёсткую поверхность резинового костюма. Девушка взобралась на глыбу сожжённого порфирного камня и дико взмахнула руками. Вокруг словно проказой изъеденные утёсы, белеющие кряжи – точно кости мёртвых! Зубец нагнулся к ней… Она умирает… Может-быть, уже умерла? Женщина, которая умерла на Луне! Женщина на Луне, явившаяся из летательной машины…
Клапан вздрогнул в последний раз; зрение затуманилось… потом прояснилось, – и ослепительный свет зажёгся перед ней. С подавленным криком Рода почувствовала, что она стоит, а пред нею блистающий огненный луч вонзился в тёмный фон неба. Кольцо! Оно поднялось, как ракета, как раз пред нею. Его бока сверкали, словно расплавленный металл; машина, казалось, повисла на мгновение над головой и быстро упала вниз, к ней. Едва сознавая, что делает, девушка поставила камеру впереди и нажала грушу, чтобы получить снимок летящего Кольца.
Камера выскочила из её вытянутых рук, и Рода пошатнулась. Кольцо спускалось медленно, подобно огненной птице – лунной птице Рок в Долине Смерти. Скорость падения машины уменьшилась отдачей «луча», скользившего сверху вниз по гористой равнине и вздымавшего большие облака и гейзеры лавы. Они подымались высоко и падали почти мгновенно назад на поверхность: падение в пустоте. Ни звука, ни ветра. Уж не обман ли это чувств, а не реальное явление? Шатаясь, шла Рода к этому подобию хаотического существа. Она знала, что только там сможет она поддержать свою жизнь и получить самое необходимое для человеческого существования – кислород. Успеет-ли она? Уже ощущалось ужасное давление на лёгкие; девушка дышала, как изнурённое животное, частыми и короткими вздохами. Сильная боль в голове, звон в ушах, спазмы в горле… Лунный ландшафт плыл пред нею, словно она глядела в воды освещённой луной реки. Но вот он внезапно пропал. Рода вошла в густое облако тумана, поднятое Кольцом, когда оно коснулось поверхности. Жёлтая пыль горных пород обволакивала её, как вихрь песка. Она плыла, как рыба в полосе взмученной воды. Внезапно пыльный вихрь опустился к её ногам, и она упала навзнич близ Кольца. Стальная лестница спускалась с площадки, и одетая в резину фигура готовилась сойти с неё. Рода слабо взмахнула руками; фигура тоже взмахнула рукой в ответ на её жест. Через момент Борк, спустившись вниз, приставил свой шлем к её лицу.
– Положите ваши руки мне на плечи, – услышала она дрожащий звук телефона. – Где вы были?
Она ясно слышала это, но ответить не могла. Борк поднял её с почвы Луны. Как она легка! Борк был встревожен. Живое ли существо внутри резиновой брони, или он держал пустую оболочку? Но вдруг он почувствовал, что её рука прижимается к его шее. Вспомнив, что тяжесть на Луне значительно меньше земной, он проворно вскарабкался вместе с ношей на лестницу. И как-раз во-время! Едва он закрыл за собой внешнюю дверь Кольца, всё заволоклось туманом пред Родой, и она упала без сознания. Спустя несколько секунд она пришла в себя, когда Хукер, отвернув и сняв с неё шлем внёс её бледную, но живую, в комнату карт.

Кольцо поднялось, как ракета… (К стр. 71).
– Я следил за вами с вершины треножника, – объяснил Эттербери, когда девушка передала ему обратно выпитую рюмку виски. – Я видел, как вы подымались на пик. Но затем вы исчезли, и я стал тревожиться. Как только мы закончили нашу починку, мы решили направиться за вами.
– Вы пришли во-время. Ещё пять минут, и было бы слишком поздно, – ответила девушка слабо. – Однако, я сделала большую прогулку.
– Без сомнения, – прибавил Хукер. – Мы опасались, что у вас не хватит воздуха, и вы погибнете. Поэтому мы предприняли небольшой полёт в том направлении, куда вы пошли, чтобы на всякий случай быть ближе к вам и чтобы Кольцо было вашим путеводителем. Теперь наш двигатель снова в исправности, и мы готовы лететь к Медузе, как только позавтракаем.
– Или пообедаем, – поправил Борк.
– Или поужинаем, – прибавил Эттербери.
Рода слабо улыбалась.
– Пусть кто-нибудь объяснит мне, какое сейчас время дня, – жалобно попросила она.
Хукер пожал плечами.
– День и ночь на Луне продолжается по 354 часа, почти в 15 раз дольше наших земных суток.
– Вот как! – воскликнул Эттербери. – До чего же доходит подённая плата на Луне? Не желал бы я быть предпринимателем в этом мире!
– Да, если рабочие потребуют 300-часового дня.
– Я предполагаю, что селениты завтракают в 177 с половиной часов, – шутила Рода.
– Это, должно быть, здешний полдень, – согласился Хукер. – И вероятно, здесь пьют чай около 244 часов, а ужинают около 319 часов.
– Я чувствую голод, когда думаю об этом! – заявила Рода. – Как обстоит дело с чаем?
Она посмотрела на свои часы.
– Боже, вот уже почти девять часов, как мы покинули Вашингтон.
– И пролетели всего только 400 тысяч километров! – проворчал Борк.
– И ещё не разделались с Медузой! – воскликнул Хукер.
– Однако, мы отвлеклись от чая, – настаивала Рода. – Будьте добры, мистер Эттербери, позаботьтесь о нём!
Пока чайник кипел на столе, Рода и Хукер стояли у окна и в последний раз обозревали лунную поверхность. Но они смотрели без интереса и удовольствия на низвержеьные монолиты, остроконечия, гребни и кратеры. Рода отыскала руку Хукера.
Я с ужасом думаю, – прошептала она, – что могла умереть там, в этой Долине Смерти!
Хукер пожал её руку, такую тёплую теперь и такую холодную несколькими минутами раньше.
– Да, – ответил он. – Но разве Луна с этим сверкающим светом и тёмно-бархатными тенями не прекрасна? Никогда не увидим мы ничего подобного, если только, разумеется не отправимся на Луну вторично.
– А вы заметили, – прервала Рода, – что солнце кажется здесь совершенно неподвижным?
– Это потому, что сутки тут так долги, – ответил он. – Движение солнца было бы и на Земле едва заметно, если бы наши сутки были в десять раз длиннее, чем теперь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11