Я уж подумала, что неправильно поняла тебя.
- Да я и сам испугался, - ответил Николай, забирая у нее папку. - По-
том сообразил, что рано или поздно ты все равно по этой дороге проедешь,
и решил ждать.
Он открыл дверь джипа и протянул руку с папкой внутрь.
- Проверь, пожалуйста, - сказал он кому-то, кого Вероника не видела.
Она попыталась заглянуть внутрь, но Первушин быстро захлопнул дверь,
а через тонированные стекла Вероника ничего разглядеть не смогла.
- Ты опоздала, - произнес он как-то равнодушно, без упрека и без
раздражения.
- У меня машина не завелась, - стала оправдываться Вероника. - Предс-
тавь, время - седьмой час утра, суббота, проливной дождь, ни одной живой
души кругом. Хорошо, Лилиана в это время ехала, она меня подвезет до Ве-
ны, а там я возьму такси.
Она ожидала, что сейчас Николай удивится, почему она не хочет ехать с
ним при такой ситуации, и уже начала придумывать аргументы, которые
должны будут убедить его в том, что ей просто необходимо доехать до Вены
с Лилианой Кнопке, но он ничего не спросил, принял ее информацию к све-
дению и все.
- А кто там у тебя? - спросила она, не сумев справиться с любо-
пытством.
- Помощник, - коротко ответил Николай. - Ты же не думаешь, что я ос-
тавлю миллион долларов в машине без надежной охраны.
- А-а, - понимающе протянула Вероника.
В этот момент стекло с их стороны опустилось и женский голос сказал:
- Триста двенадцать страниц. Порядок?
- Порядок, - откликнулся Первушин.
"Ничего себе помощник, - с обидой подумала Вероника. - Баба какая-то.
А я-то, дура, надеялась, что вечер мы проведем вместе. Зря старалась. Он
обо мне и думать забыл. Вот сукин сын!"
- Я могу взглянуть на деньги? - спросила Вероника металлическим голо-
сом, всем своим видом показывая, что ни о каком доверии между ними и ре-
чи быть не может.
- Конечно.
Он распахнул заднюю дверь и взял лежащий на сиденье кейс.
- Вот твои деньги.
- Покажи.
Он послушно открыл замки, и внутри Вероника не увидела ничего, кроме
множества каких-то документов.
- Я не поняла, - медленно сказала она. - Мы же договаривались о на-
личных. Надуть меня хочешь?
- Это и будут наличные, - терпеливо объяснил Николай. - Я не сумас-
шедший, чтобы возить в незащищенном автомобиле сто пачек по десять тысяч
долларов. Может быть, тебе, дуре непроходимой, это кажется нормальным,
потому что ты в жизни не заработала ни одной тысячи долларов и для тебя
вообще нет разницы, пять долларов или пять миллионов. А я очень хорошо
понимаю, что, случись что-нибудь с машиной или с этими деньгами, меня
убьют, если я их не верну в течение месяца. В каждом банке, куда мы с
тобой приедем, я буду получать по этим документам наличные, а ты в со-
седнем окошечке будешь класть их на свое имя. Понятно?
Она почти ничего не поняла, потому что "дура непроходимая" больно ре-
занула ухо и усилила раздражение, возникшее оттого, что в машине оказа-
лась женщина. А она так мечтала...
- Понятно, - ответила она машинально. - Давай сюда папку.
Николай выпростал руку из-под полы дождевика, и Вероника не сразу по-
няла, что здесь что-то не так. Рука не потянулась к открытому окошку, за
которым сидела невидимая Веронике женщина, чтобы взять у нее папку с ма-
териалами Лебедева. И вообще рука была какой-то другой формы. В следую-
щее мгновение Вероника Штайнек-Лебедева поняла, что в руке у Николая
пистолет. Она даже не успела додумать эту мысль до конца. Край исчезаю-
щего сознания еще успел зацепить непонятный, но страшный звук. Это дико
кричала Лилиана Кнепке.


ГЛАВА 3

Николай Саприн, он же Николай Первушин в соответствии с липовыми до-
кументами, которые он предъявлял Веронике Штайнек, молча вел машину,
напряженно ожидая, когда Тамара хоть что-нибудь произнесет. Но она мол-
чала, как воды в рот набрала. Почему она молчит? Так испугалась, что
языком пошевелить не может? Ведь она должна была испугаться, не могла не
испугаться, потому что речь шла только о том, что они заберут папку и
проедутся по десятку банковских учреждений. Только об этом шла речь, а
вовсе не о том, что, забрав папку, он убьет Веронику Штайнек-Лебедеву.
Почти полгода потратил Саприн на эту проклятую папку. Сначала искал
Веронику по всей Австрии, потом уговаривал ее, утрясал всякие мелочи то
с ней, то в Москве с Дусиком. Намаялся. И зачем все это в конечном ито-
ге, когда в последний момент Дусик дал команду денег Веронике не отда-
вать, забрать папку и покончить с этим делом? Саприн был обижен на Дуси-
ка, на весь мир и на самого себя. Он заслуженно считался мастером дели-
катных поручений, связанных с необходимостью найти держателя каких-ни-
будь документов и аккуратненько эти документы выкупить, договориться о
гарантиях и цене, да так, что обе стороны оставались довольны. Никогда у
него не было значительных проколов. Даже в тех случаях, когда искомые
документы носили специфический характер и содержали информацию, понятную
только специалистам, Николай не жалел времени на то, чтобы получить тща-
тельный инструктаж, вникнуть в детали и потренироваться в "распознава-
нии" текста. Ни разу он не ошибся, не привез туфту вместо важных бумаг.
А вот теперь его использовали в такой грубой операции... Все равно
что электронным микрокалькулятором гвозди забивать. Противно. А главное,
возникло неожиданное осложнение. Вероника приехала не одна, и пришлось,
кроме нее, убивать еще и женщину с маленьким ребенком. Если бы дело было
в одной только Веронике, можно было бы вообще не беспокоиться. Кто будет
надрываться ради эмигрантки-санитарки? Никто. Надрываться будут ради
связей ее мужа-контрабандиста, начнут искать в этом направлении, ничего,
естественно, не найдут, на том и успокоятся. А эта женщина с ребенком в
машине - кто она? Саприн залез, конечно, в ее сумочку, водительским
удостоверением поинтересовался. Лилиана Кнопке. Черт ее знает, кто она
такая. Может статься, ее семья поднимет шорох, возьмет полицию за горло,
дескать, найдите нам во что бы то ни стало убийцу нашей дорогой Лилианы.
В этом случае искать будут по линии Кнепке, считая Веронику Штайнек слу-
чайной жертвой. Тоже ничего не найдут. Но почему молчит Тамара? Что она
себе думает?
Стюардесса уже второй раз разносила напитки, но Тамара упорно делала
вид, что спит, хотя пить очень хотелось. Она полулежала в удобном крес-
ле, закрыв глаза и отвернув лицо к иллюминатору. Пока носят напитки, Ни-
колай не станет ее будить, но минут через двадцать дело дойдет до ужина,
и тут уж он наверняка ее разбудит. А она так и не решила, как себя вес-
ти. С момента убийства прошло двенадцать часов, все это время ей как-то
удавалось избегать объяснений с Саприным, но это не может тянуться до
бесконечности. Рано или поздно она должна будет обозначить свое отноше-
ние к случившемуся. И тем самым определить свою судьбу на ближайшее вре-
мя, а может быть, и на всю оставшуюся жизнь. Ибо показать, что ты испу-
гана и негодуешь, - заставить Саприна думать, что ты опасна и можешь за-
ложить. Делать вид, что все нормально, что так и должно быть и ничего
сверхъестественного не случилось, - заработать репутацию хладнокровной
циничной пособницы и тем самым позволить втянуть себя в еще более гряз-
ные авантюры. Ведь на ее глазах только что застрелили двух женщин и ре-
бенка. Если уж она убийство ребенка проглотит и смолчит, значит, внутри
у нее совсем ничего нет, кроме холода и равнодушия. И так нехорошо, и
эдак неладно.
Она почувствовала, как Саприн легонько похлопывает ее по бедру.
- Тамара, - тихо проговорил он прямо ей в ухо, - просыпайся, принесли
ужин.
- Я сплю, - сонно пробормотала она, все еще надеясь, что он отстанет.
Но Николай не отставал.
- Давай, Тамара, давай, просыпайся, - повторил он настойчиво, - мы
целый день ничего не ели, и когда теперь сможем поесть, тоже неизвестно.
Нука, открывай глазки.
Упираться дальше смысла не было. Во-первых, она была зверски голодна.
Есть же счастливые люди, у которых в моменты нервного напряжения кусок в
горло не лезет. У Тамары Коченовой в такие периоды просыпался чудовищный
аппетит. Она готова была сметать все подряд из холодильника и со стола,
а в юности во время экзаменационной сессии в институте всегда набирала
по три-четыре килограмма. А вовторых, надо наконец объясниться с Никола-
ем и скинуть с себя этот груз.
Она открыла глаза, улыбнулась своему спутнику и подняла спинку крес-
ла. Стюардесса протянула ей поднос с горячим ужином, и Тамара принялась
тщательно и деловито протирать руки и лицо влажной ароматизированной
салфеткой. "Допрыгалась, - сердито говорила она сама себе. - Все думала,
ничего, это мелочь, и это тоже мелочь, и это ерунда, и то не стоит вни-
мания. А что вышло в результате? А в результате ты, моя дорогая, зарабо-
тала себе репутацию переводчицы, которую можно нанять для выполнения
всяких мерзких поручений. Когда тебя просто подкладывали под нужных лю-
дей, ты относилась к этому как к дополнительной профессиональной услуге.
А когда тебя попросили "поработать" над синхронным переводом в нужную
сторону, вот тогда тебе бы насторожиться. А ты? Хи-хи да ха-ха, да как
весело, да как смешно, да, конечно, я все сделаю. Вот и получила. Теперь
тебя наняли помощницей убийцы. А завтра что тебе предложат? Самой взять
в руки пистолет и убить кого-нибудь? Ты этого дожидаешься? Конечно, сей-
час самое время начать изображать целку и кричать на всех перекрестках,
что ты не такая. Раньше была "такая", а теперь в один момент исправи-
лась. Курам на смех".
Она сосредоточенно пилила тупым пластмассовым ножом жесткое куриное
мясо и ждала, когда Саприн наконец начнет выяснять отношения. Руки у нее
дрожали, и мясо никак не хотело поддаваться, а все норовило выскочить из
пластмассовой тарелочки прямо на колени Тамаре.
- Через два часа мы прилетим домой, - сказал Николай. - И расстанем-
ся. Жалко.
- Почему?
- Я бы хотел с тобой встретиться. Как ты к этому относишься?
- Нормально отношусь. - Тамара пожала плечами и сунула в рот кусок
курицы, который ей удалось отковырнуть. - Давай встретимся. Мой телефон
у тебя есть, так что никаких проблем.
- Есть проблема, - тихо возразил Саприн. - Я боюсь, что после того,
что произошло сегодня, ты можешь не захотеть больше ложиться со мной в
постель. Знаешь, это случается с очень многими женщинами. Они начинают
бояться мужчину, который может выстрелить в живого человека.
Тамара положила вилку и нож на поднос и повернулась к Николаю.
- Послушай, дорогой мой, не надо мне напоминать о том, что случилось
сегодня утром. Я этого не видела, я этого не слышала, я этого не знаю.
Понял? Все. Обсуждение вопроса закрыто. И не смей втягивать меня в это.
Это ваши дела, а мое дело - перевод и прикрытие. Меня для чего наняли?
Для того, чтобы я тебя прикрывала от вожделеющих девиц и ревнивых мужи-
ков и заодно создавала впечатление, что мы с тобой чехи или поляки. Я
свою работу выполнила? Выполнила. Остальное меня не касается. Поэтому,
если ты хочешь в Москве продолжать со мной трахаться, я ничего не имею
против. Ты красивый мужик и хороший любовник, а о том, что ты можешь вы-
стрелить в живого человека, мне ничего не известно. Ясно, солнце мое?
- Ясно, - кивнул Саприн.
Он умолк и до самой посадки больше не произнес ни слова.
В Шереметьеве они довольно удачно успели выскочить из самолета в чис-
ле первых пассажиров и подошли к паспортному контролю, когда к каждому
окошку стояло всего по два-три человека. Буквально через десять минут
они уже были на улице.
- У меня машина на стоянке, - сказал Саприн. - Я тебя отвезу.
Тамара молча кивнула и пошла следом за ним в сторону платной стоянки.
Она уже приняла решение, и мысли ее были заняты тем, как это решение
наилучшим образом воплотить в жизнь. Одно она знала совершенно точно -
домой возвращаться ей нельзя. Во всяком случае сейчас, когда вместе с
ней в квартиру может подняться Николай. Абсолютно очевидно, что он ей не
поверил. Поэтому на всякий случай сейчас она поедет не к себе, а к мате-
ри. - Где ты живешь? - спросил он, когда они уже мчались по Ленинградс-
кому шоссе.
- Метро "Филевский парк". Там недалеко.
- Хорошо, тогда заедем по дороге к Дусику, закину ему папку, чтобы
потом лишний крюк не делать. Ладно?
- Ладно, - равнодушно согласилась Тамара.
Заезжать нужно было на проспект маршала Жукова, это действительно бы-
ло по пути.
Возле красивого полукруглого здания, стоящего на пересечении двух
улиц, Саприн притормозил.
- Я недолго, - пообещал он, вылезая из машины. - Пять минут.
Она задумчиво поглядела ему вслед и не спеша достала сигареты из су-
мочки.
Михаил Владимирович Шоринов сидел перед телевизором, но не понимал,
что происходит на экране. То и дело поглядывая на часы, он прикидывал,
где сейчас Саприн и Тамара, что происходит и сколько еще ему ждать. Лю-
бовница Шоринова Катя тихонько лежала на диване, свернувшись в клубочек,
и с любопытством наблюдала за разворачивающимися на экране событиями.
Фильм был совсем новый, какой-то суперхит, который удалось достать с
большим трудом, но Шоринов никак не мог включиться в просмотр.
- Дусик, сделай, пожалуйста, чуть поярче, - попросила Катя.
Шоринов начал бестолково нажимать кнопки на пульте дистанционного уп-
равления, по ошибке то увеличивая звук, то уменьшая контрастность. Когда
он нервничал, то начинал плохо соображать. Наконец он с досадой швырнул
темный прямоугольник пульта на диван, на котором лежала девушка.
- На, сама сделай, - раздраженно сказал он, поднялся с кресла и вышел
на кухню.
Уже одиннадцатый час, подумал Шоринов, надо идти домой, чтобы не вол-
новать жену и не вызывать у нее ненужных подозрений. Он обещал быть дома
не позже одиннадцати.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9