Забыли? Так я напоминаю.
– У меня бланков нету, – проворчал участковый.
Блондинка с ехидной и в то же время победной улыбкой вынула из папки и протянула ему бланки. Участковый, недовольно хрюкнув, начал заполнять их «под копирку» – «шапку», потом, в свободной форме, изложение обстоятельств дела. Эксперт с любопытством наблюдал за происходящим, стоя возле машины, в которую он уже сунул свой чемоданчик. Ему хотелось залезть внутрь и хоть немного погреться, но в то же время было страшно любопытно посмотреть, чем дело кончится. Вот сейчас участковый дойдет до вопросов, которые следователь должен поставить перед судмедэкспертом…
– А вопросы-то какие? – спросил участковый.
– Что, сами не знаете? – послышалось в ответ. – Всему вас учить надо.
Участковый принялся ставить галочки напротив тех вопросов, на которые, по его разумению, надо было бы получить ответ. Судебный медик знал точно, что все пойдет наперекосяк и отмеченными окажутся вовсе не те вопросы, которые нужны на самом деле. И уж конечно, в этом постановлении не окажется никаких дополнительных вопросов, которые должен сформулировать именно следователь исходя из конкретных обстоятельств. Вот кого медику действительно жалко, так это немолодого майора, который сейчас пыхтит над бланком постановления. Он служит давно, он опытен и хорошо понимает, что раздражать начальство лишний раз не следует, участковый вечно остается крайним, уж сколько раз проверено.
Наконец следователь подписала оба экземпляра постановления, один из них отдала санитарам «труповозки». Всё, можно уезжать.
Она бросила недоумевающий взгляд на садящегося в фургон судебно-медицинского эксперта.
– Куда это вы собрались? Я вас не отпускала. Вы можете уехать только после того, как подпишете протокол.
Но он даже не повернулся в ее сторону. Просто захлопнул дверь. Машина тронулась.
– Не раздевайся, Тошка, пошли вниз, я тебе кое-что покажу!
Антон Сташис покорно повернулся и шагнул назад к лифту. Галка всегда была заводная и вечно что-то придумывала, с ней легко, может быть, именно поэтому у него и сложились с бывшей одноклассницей такие отношения, при которых все просто и никто никому ничего не должен, встречаются раз в неделю – и никаких взаимных обязательств.
Перед подъездом стояла новенькая блестящая «Мазда» последней модели.
– Ну, как? – радостно спросила Галина, кутаясь в светлую шубку, тоже, по-видимому, новую, во всяком случае, Антон прежде такой шубки на ней не видел. – Правда, здорово?
Он молча кивнул и направился к подъезду. Ничего не здорово. А наоборот, очень даже плохо. Неужели Галка сама не понимает?
Они поднялись в квартиру, разделись, и Галина предложила выпить кофе с пирожными. Антон согласился с удовольствием, сегодня был последний рабочий день перед отпуском, он подбивал бабки и сводил концы с концами, вышел на работу в воскресенье, чтобы все доделать, пообедать не успел, страшно проголодался и устал. Вообще-то он рассчитывал на ужин у подруги, но и кофе с пирожными – тоже неплохо. А Галка что-то надулась, настроение у нее испортилось. Хотя чему удивляться, она же ждала, что он будет радоваться ее приобретению так же сильно, как и она сама, а Антон почему-то отреагировал вяло и равнодушно.
Да и как еще он мог реагировать? Не нравится ему Галкино стремление приобретать и приобретать, без конца и края, тратить деньги, которые самому Антону кажутся более чем сомнительными. Хотя вроде бы все правильно, все по закону: Галина Тишунина получила большое наследство. И все было бы нормально, если бы она повела себя по-другому.
Дело в том, что у Галины есть старший брат Анатолий Тишунин, который в свое время продал квартиру, чтобы вложиться в собственный бизнес. Бизнес у него был давно, но к тому моменту дышал на ладан. Вся его семья, жена и ребенок, прописались к Галине, иначе Анатолию не позволили бы продать квартиру. Теперь брат с женой и сыном живут на съемной квартире, бизнес спасти не удалось, и Анатолий работает менеджером в какой-то фирме. О том, чтобы заработать денег на собственное жилье, речь вообще не идет. И когда Галина два месяца назад радостно сообщила Антону, что получила наследство, он сказал:
– Здорово! Теперь ты сможешь дать Толику денег на квартиру, хватит ему по чужим углам мыкаться.
Галина тогда промолчала, и Антон расценил это как знак согласия, потому что все очевидно и обсуждать тут нечего. Больше они к этому не возвращались, Галина жила своей жизнью, делала какие-то покупки, Антон то и дело обращал внимание на появляющиеся новые вещи, вероятно, очень дорогие, но считал себя не вправе задавать ей вопросы о том, как она распоряжается наследством и кто вообще его оставил. В конце концов, это ее личное дело, а он ей не муж и не близкий друг, так, партнер по сексу раз в одну-две недели. Отношения у них были такие, которые дружбой назвать ну никак нельзя.
И тут вдруг Галка хвастается новой машиной!
– А ты Толику-то дала денег? – спросил Антон. – Когда новоселье?
– Вот еще! – фыркнула Галина. – С какой стати? Это я получила наследство, а не он. Он свое решение принимал, когда продавал квартиру и вкладывал деньги в бизнес. Разве я виновата, что он дела вести не умеет? Он будет ошибаться, а я – платить за это?
Антон был ошарашен, он пытался увещевать, уговорить, усовестить подругу. Как же так? Не может Галка Тишунина, которую он знает сто лет, с первого класса школы, оказаться такой бездушной и жадной.
– Но ведь вы родные брат и сестра. И тот, кто оставил вам наследство, это же ваш общий родственник. Значит, Толик в принципе тоже мог бы рассчитывать на эти деньги. Подумай хотя бы об этом.
– Да никакой он не родственник, – возразила она, – и к Толику никакого отношения не имеет. Он оставил деньги лично мне, мне, а не ему. И только я имею на них полное право.
– Да кто оставил-то?
Галина не сразу, но призналась, что вообще не знает наследодателя. И вот это Антона уже здорово насторожило. Он работал в уголовном розыске и отлично знал, какие неприятные последствия бывают от соприкосновения с деньгами, происхождение которых тебе неизвестно или непонятно.
– И за что тебе наследство? Ты же понимаешь, что это не может быть просто так. Значит, ты с ним знакома и оказала какую-то услугу.
– Не знакома я с ним! Я вообще это имя впервые от нотариуса услышала, когда меня разыскали и сказали, что мне причитается наследство.
Еще интересней! Или Галка врет и на самом деле прекрасно знает, кто и за что оставил ей деньги, или она – воплощение чистого и незамутненного легкомыслия. Но второй вариант как-то кажется сомнительным, ведь она неглупая женщина, занимает достаточно высокий пост в своей фирме, делает карьеру. Неужели она что-то скрывает?
– Но ты же взрослый, здравый человек. – Антону не хотелось злить Галину, и он старался говорить так, чтобы это не звучало сердито или с упреком. – Ты прекрасно должна понимать, что так не бывает. Ты не в сказке про волшебников живешь.
– А вот и бывает! – Галка задорно улыбнулась.
Антон не спускал с нее глаз, внимательно следя за каждым жестом, за каждой позой Галины. Он пытался услышать правду, ту правду, которой не было в ее словах, и не слышал ничего, кроме того, что она говорила. Выходит, Галка не лжет?
А Галина принялась рассказывать о том, что их с Толиком родители всегда покупали лотерейные билетики и надеялись на выигрыш, и она в детстве тоже мечтала о деньгах, сваливающихся с неба. Для нее это нормально, как и для ее родителей. Кто сказал, что деньги надо обязательно зарабатывать? В мире полно случаев, когда они достаются просто так, так почему бы не ей?
– Все равно я на твоем месте узнал бы, что стоит за этим наследством. Это же просто неприлично – пользоваться деньгами, не понимая, откуда они взялись, – продолжал увещевать Антон, все еще надеясь, что она услышит его и согласится с доводами. Но Галина только расхохоталась в ответ:
– Ой, да что там понимать-то? Моя маманя, не будь она тем помянута, царствие ей небесное, была та еще гулена. Это я поняла, когда уже большая стала. Наверняка этот Георгий Петрович Чернецов был материным любовником и попутно моим папашей, вот и отписал мне деньги на смертном одре.
– Так ты бы выяснила.
– Да больно надо! Главное – деньги я получила, а откуда они – вопрос десятый. И даже вообще не вопрос.
– Но все-таки я считаю, что брату ты могла бы помочь, – с упреком проговорил Антон.
– Он считает! Да что ты можешь считать-то! Для тебя, может, и нормально, когда мужик поправляет свои дела за счет женщины, ты вон присосался к богатенькой дамочке, тащишь из нее денежки и ножки свесил. И думаешь, что все мужчины должны именно так решать свои вопросы. Конечно, тебе кажется нормальным, чтобы я Толю за свой счет тащила, а вот мне это нормальным не кажется. В конце концов, каждый должен сам есть свое дерьмо и сам платить за собственные промахи.
Антона поразили ее внезапная грубость и жесткость, ему стало неприятно. Ведь Галка отлично знает его ситуацию, зачем же попрекать его Элей? Разве он стремился к тому, чтобы, как она выразилась, «присосаться» к богатенькой дамочке? Разве он заставлял Элю, муж которой оставил его вдовцом, а его детей сиротами, работать у него няней без зарплаты? Это было ее решение, только ее, это было желание оказать посильную помощь, и Антон эту помощь принял с благодарностью, потому что никак иначе он не смог бы совместить работу и воспитание детей. Он с удивлением подумал о том, что за все время знакомства даже не подозревал о такой стороне характера Галины. Впрочем, это и понятно, ведь они совсем мало разговаривали, а если и разговаривали, то все больше ни о чем. Как дела? Все нормально. С шефом поцапалась. С шефом помирилась. Дети болеют. Вот и все.
В кармане звякнул телефон, сообщая о поступлении эсэмэски. Антон вытащил мобильник и прочитал: «Я ложусь спать когда ты предешь?» У восьмилетней дочки Василисы проблемы с русским языком, знаки препинания она не уважает, да и с орфографией беда.
Он сунул телефон в карман и поднялся. Во рту оставался приторный вкус пирожных, который в эту минуту показался ему отвратительным.
– Ты куда? – удивилась Галина. – Что-то случилось? Ты уходишь?
– Да, пойду. Домой надо.
– Не останешься? – В ее голосе звучало искреннее недоумение. – А чего тогда приходил?
– Хотел остаться, но не получается. Надо идти, – соврал Антон.
Идти ему никуда не надо было, все равно Васька уже ложится, и даже если он немедленно кинется домой, к его приходу девочка уже будет крепко спать. Но и оставаться после всего, что сказала Галина, он не хотел. Не мог Антон Сташис сейчас ложиться с ней в постель.
– Жалко, – протянула она. – Ладно, иди.
Уже надев куртку, он еще раз внимательно оглядел Галину. Тонкий джемпер с глубоким вырезом соблазнительно открывал грудь, кожаные брючки тесно облегали бедра, и выглядела она значительно лучше, чем прежде. Во всяком случае, привлекательнее. И в самом деле жалко. Жалко, что он не может остаться. Антон успел поймать эту последнюю быструю мысль и удивиться ей: Галка вызывает у него желание, никак не совмещающееся с тем отвращением, которое он испытывает сейчас к ней, открывшейся ему с такой неожиданной стороны.
Отъезжая от ее дома, Антон пытался мысленно переключиться на что-нибудь приятное, чтобы отвязаться от мерзкого ощущения грязи и пошлости. Галка – алчное и глупое существо, ему противно, что он с ней столько раз спал, и в то же время ему страшно хотелось вернуться и остаться. Что-то в этом было неправильное и непонятное. Он стал думать о том, что скоро Новый год, который он наверняка проведет в обществе детей, не опасаясь внезапного вызова на работу: в этом году он написал рапорт на отпуск с 27 декабря, чтобы все зимние каникулы провести с сыном и дочерью. Мысли о детях всегда помогали ему вернуть себе хорошее настроение, помогли они и в этот раз.
Но беспокойство все-таки осталось. Что-то с Галкиными деньгами не так.
Гудение пылесоса всегда выводило из себя Маргариту Михайловну, хотя вообще-то она была женщиной спокойной и чрезвычайно уравновешенной, никогда не раздражалась и уж тем более не повышала голос. Но пылесос – это что-то особенное, не умела она смиряться с его надсадным ровным воем. Именно поэтому Боря всегда считал, что у нее, у Марго, в квартире нет порядка. А порядок был, да еще какой! Каждая вещь на своем месте, и все продуманно, красиво, стильно. Просто пылесосить Маргарита Михайловна не любит и делает это быстро, за пять минут, просто потому, что надо. А вот Борис Леонидович с пылесосом дружит, постоянно его включает и наводит чистоту в своей квартире, а заодно и в квартире соседки, с которой он уже давно живет практически одной семьей. Они и обязанности распределили: Борис пылесосит, а Марго за это его кормит, готовит на двоих. Правда, на этом семейственность и заканчивается, потому что бюджет у них все-таки раздельный, да и ночует каждый в своей квартире. Зато они удачно воспользовались тем, что у них общая тамбурная дверь, и устроили между своими квартирами дополнительный холл, в котором Борис повесил полки для книг, а Марго разместила многочисленные художественные фотографии с видами восточных пейзажей, не поместившиеся на стенах ее комнат. Тамбурную дверь в складчину поставили крепкую, стальную, и это позволяло обоим постоянно держать двери своих квартир открытыми друг для друга.
– Боря, тебе еще долго? – просительно произнесла Маргарита Михайловна. – У меня голова сейчас треснет.
– Уже заканчиваю, – весело отозвался Борис Леонидович, сверкнув в улыбке отличными зубами.
Высокий, стройный, длинноногий, он двигался легко, словно танцевал, и никто не дал бы ему его шестидесяти девяти лет. Единственное напоминание о возрасте – абсолютно лысый череп, но зато яркие черные глаза сверкают задором и азартом. Марго всегда любовалась им. Впрочем, не она одна; студентки, аспирантки и разного возраста научно-педагогические работники женского пола с ума сходили по Борису Леонидовичу Райнеру, буквально вешались ему на шею, и Борис Леонидович никогда не отказывал себе в удовольствии почувствовать себя любимым и обожаемым.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6