– Ну, дядя Диэго, не плохого ты себе состряпал капитан-генерала! Славное произведение: оно тебя быстро перерастет! Прощайся со своим флотом! Пожалуй, я поеду с ним, а то с тобой здесь придется только плакать…
Веласкес весь побагровел от обиды.
– Что это значит? – спросил он Кортеса.
Кортес отлично понимал, «что это значит», но не растерялся и хладнокровно ответил:
– Не обращайте на него внимания. За эту дерзость его следовало бы хорошенько высечь.
Даже внешне Кортес преобразился после своего назначения. Он стал носить красивую шляпу с белыми перьями, сшил себе парадный камзол с золотыми галунами. По его заказу было изготовлено большое черное бархатное знамя, расшитое золотом, с красным крестом, окруженным белыми и голубыми лучами, и с надписью: «Братья! Последуем за крестом! Веруя в это знамение, мы победим!»
Веласкес разработал для Кортеса подробную инструкцию, которой тот должен был руководствоваться во всех своих действиях. Кортесу предлагалось прежде всего внушить индейцам мысль о безграничном могуществе испанского короля. Ему они обязаны были покориться и «выразить свои верноподданнические чувства приличными приношениями золота, жемчуга и драгоценных камней, которые бы доказали их собственное усердие и доставили им милости его величества».
Далее Кортес должен был разведать все природные богатства новых стран, познакомиться с образом жизни населяющих их народов. Всё приобретенное золото и все драгоценности он обязан был в целости и сохранности доставить губернатору Кубы.
Подготовка к отъезду была в самом разгаре, когда Кортесу сообщили, что неожиданно Веласкес передумал и решил отстранить его от руководства экспедицией. О надвигающейся грозе Кортес догадывался и раньше, – губернатор в последние дни был с ним сух и официален. Сейчас секретарь Веласкеса тайно предупредил его о новом решении.
Кортес негодовал. Он вложил в это дело все свои деньги и возлагал на него столько надежд! Он так много сделал для успеха экспедиции, а сейчас должен уступить место другому… Ни за что на свете!
Решение созрело мгновенно: надо ночью сняться с якоря. Пусть тогда Веласкес попытается его сместить!
Ночью Кортес лично обошел всех участников экспедиции и предложил им, не поднимая шума, перебраться на каравеллы. Затем он зашел к купцу, снабжавшему город мясом, и потребовал, чтобы тот продал ему все запасы, которые имеются у него на складе.
– Если я это сделаю, то завтра Сант-Яго останется без обеда, – возразил торговец.
В ответ Кортес молча снял с шеи массивную золотую цепь и положил ее перед удивленным купцом.
Так все мясные ресурсы Сант-Яго перекочевали на каравеллы Кортеса.
С удивлением наблюдали рано утром жители городка за уходящей в море эскадрой. Об этом тотчас доложили губернатору. Спросонья тот долго не мог сообразить, что произошло, а когда понял, велел оседлать коня и, в сопровождении своей свиты, прискакал на набережную.
Заметив группу всадников, Кортес приказал спустить шлюпку и в сопровождении сильной охраны подплыл к берегу. Он остановился на приличном расстоянии, но так, чтобы его можно было видеть и слышать.
– Вот как вы от меня уходите! – кричал взбешенный Веласкес. – Нечего сказать, учтивая манера уезжать, даже не попрощавшись!
– Прошу прощения, ваше превосходительство, – сами знаете, время не терпит. Не будет ли еще каких-нибудь распоряжений?
На это ответа не последовало.
Оглянувшись, Веласкес понял, что поставил себя в глупейшее положение. Его приближенные с трудом удерживались от смеха.
– В таком случае, прощайте!
Сделав подчеркнуто-учтивый жест и помахав шляпой, Кортес приказал грести к своему судну.
На всех парусах
Ускользнув из-под власти Веласкеса, Кортес стал думать, что делать дальше. Он хорошо понимал, что экспедиция еще не подготовлена для столь долгого и ответственного похода. И Кортес приказал свернуть в небольшой кубинский порт Макаку. Здесь находились богатые королевские поместья, и он, не задумываясь, реквизировал все их запасы.
– Я делаю заем у короля, – объяснил он конкистадорам. – При возвращении верну сполна.
Затем его эскадра пристала к Тринидаду – крупному порту на южном берегу острова.
Жители города устроили Кортесу торжественный прием. Но Кортес не терял времени даром. Развернув свое знамя, он начал вербовку добровольцев, не скупясь на обещания. И здесь к нему примкнуло много людей, среди которых были десятки участников экспедиции Грихальвы – обстрелянные воины, имевшие опыт войны с индейцами. Таких Кортес особенно охотно зачислял в ряды своей небольшой армии.
В Тринидаде Кортес также закупил много провианта и военного снаряжения. Он не останавливался и перед тем, чтобы взять силой то, что нужно было для экспедиции. Так, проведав, что недалеко от берегов находится большое купеческое судно, груженное продовольствием, он послал одну из своих каравелл, чтобы захватить этот груз. С владельцем судна он расплатился расписками…
Кортес умел внушить каждому уверенность в полном успехе экспедиции. Даже капитан конфискованного судна очень скоро забыл свою обиду и примкнул к Кортесу на правах одного из руководителей экспедиции.
Кортес не скупился на эффектные жесты, которые могли бы привязать к нему сердца конкистадоров. Мечтой некоего Алонсо Пуэртокарреро была собственная лошадь. На Кубу лошадей доставляли через океан, и потому они стоили баснословно дорого. У Пуэртокарреро не было средств для такой покупки. И Кортес публично срезал золотые галуны со своего парадного камзола, получил за них отличного скакуна и передал его Пуэртокарреро. После этого весь город стал говорить о благородном сердце Кортеса, а осчастливленный идальго стал его преданнейшим слугою.

Каравеллы времен Колумба Рисунок из книги XVI века.
Когда Кортес собирался уже покинуть Тринидад, местные власти получили приказ Веласкеса схватить Кортеса и задержать экспедицию. Потерпев неудачу в Сант-Яго, губернатор Кубы отнюдь не оставил мысли сместить непокорного капитан-генерала, тем более, что местный астролог предсказывал, что Кортес погубит Веласкеса.
Градоначальник Тринидада приходился шурином губернатору, и он, вероятно, выполнил бы это приказание, если бы Кортес был менее популярен. Тут же возмущенные солдаты сразу бы освободили своего командира, да еще в отместку сожгли бы город. И градоначальник не посмел прикоснуться к руководителю экспедиции.
Следующая остановка была сделана в Гаване, где продолжались вербовка людей и пополнение запасов продовольствия. Воспользовавшись имевшимся здесь складом хлопка, Кортес приказал солдатам изготовить ватные панцыри, надежно защищавшие тело от стрел.
И в Гавану прибыл приказ об аресте Кортеса. Но, видимо, не особенно надеясь на силу своих распоряжений, Веласкес одновременно направил письмо Кортесу, убеждая его отложить экспедицию, встретиться и переговорить с ним.
«Письмо Веласкеса походило на желание остановить полет стрелы, уже пущенной из лука», – иронически замечает один из биографов Кортеса.
Правитель Гаваны ответил Веласкесу, что его приказание невыполнимо, а Кортес в ответном письме, составленном в самых изысканных выражениях, уведомлял его превосходительство, что завтра утром он снимается с якоря.
У мыса Сант-Антонио Кортес произвел смотр своим войскам. Под его командованием на одиннадцати каравеллах находилось 110 матросов, 553 солдата, включая 32 аркебузира и 14 пушечных мастеров (артиллеристов), да еще 200 местных индейцев для черных работ. Основное вооружение состояло из десяти больших и четырех малых фальконетов, не считая личного оружия солдат и офицеров. Кавалерия была малочисленной – всего шестнадцать всадников.
Перед отплытием Кортес обратился с речью к своим воинам.
– Я поведу вас в страны, которые гораздо богаче и обширнее всех, известных европейцам. Великолепная награда ждет каждого, кто проявит бесстрашие в бою. Будьте мне только верны, и я сделаю вас обладателями сокровищ, какие и во сне не грезились испанцам!
Вверх полетели шляпы, зазвенело оружие, раздались приветственные клики. Предстоящая экспедиция многим рисовалась как сплошное торжество, нечто вроде увеселительной прогулки. Разве устоят эти дикари индейцы против такой до зубов вооруженной армады?!
Пользуясь попутным ветром, конкистадоры на всех парусах, в самом радужном настроении, направились к берегам Юкатанского полуострова.

Глава вторая. Начало пути
Вот она – Америка!
Вот он – юный Новый свет!
Г. Гейне. «Вицлипуцли».

На острове Косумель
Каравеллы шли дружно, равняясь на адмиральский корабль, на котором находился Кортес. По ночам на его корме загорался яркий фонарь, служивший ориентиром. Но наступила непогода, вскоре перешедшая в страшную бурю. Суда разбросало в разные стороны, некоторые были серьезно повреждены.
Постепенно, одна за другой каравеллы прибывали к сборному пункту – острову Косумель, вблизи Юкатана. Последним пристал к берегу корабль Кортеса. И капитан-генерал увидел, что его люди в отсутствие начальника экспедиции не сидели сложа руки.
Капитан одного из кораблей Альварадо вместе с группой солдат переловил всех кур в селении, покинутом жителями, и свернул им головы. Затем испанцы проникли в храм и обобрали его до нитки. Они унесли не только все золотые вещи, но не побрезгали и старыми бумазейными ковриками. Захватили они с собой и трех туземцев, которые не успели уйти из селения.
Кортес был умнее и дальновиднее незадачливого любителя курятины. Он понимал, что, погнавшись за мелочью, можно потерять очень многое. И наоборот, соблюдая видимость законности, можно малыми силами добиться большего успеха.
Перед строем Альварадо получил строгое внушение за самоуправство. Всё забранное было возвращено пленникам (кроме кур, которых испанцы успели съесть…). В придачу индейцы получили еще несколько стеклянных побрякушек и были отпущены на волю. Через переводчика Кортес заверил их в своем миролюбии и предложил всем жителям безбоязненно вернуться в свои дома.
Индейцы поверили Кортесу. И он вначале сдержал свое слово, довольствуясь «законным» обиранием местных жителей путем товарообмена.
Тем временем Кортес обследовал' остров. Его поразили большие каменные здания и, особенно, – многоэтажные, искусно сложенные храмовые башни. Нет, дикарями строителей этих сооружений не назовешь! Это был народ своеобразной культуры, более высокой, чем у их собратьев на Кубе.
Когда всё золото, которым располагали индейцы, было обменено на стекляшки, испанцы вспомнили о своей священной миссии распространять католичество и искоренять идолопоклонство.
По приказанию Кортеса были собраны все местные жрецы и наиболее влиятельные жители. В роли проповедника выступил сам Кортес. Он предложил индейцам распрощаться с их божками – порождением сатаны – и заменить мерзких идолов святым крестом и изображением богородицы.
Но красноречие его не подействовало.
– Нет, у нас добрые боги, это боги наших предков. Мы не хотим от них отказываться, – в один голос говорили индейцы.
Разгневанный их упрямством и непонятливостью, Кортес приказал сбросить с алтарей идолов и разбить их вдребезги. Испанские солдаты с удовольствием выполнили это приказание. Затем они привели индейцев-каменщиков и заставили их выстроить красивый алтарь, наподобие тех, которые имелись в католических храмах. Его украсили иконой. Плотники соорудили великолепный крест. Один из священников экспедиции отслужил торжественный молебен.
Так началось насильственное насаждение «истинной веры» среди индейцев. Реки крови пролили испанцы, обращая туземцев в католичество. Остров Косумель, где пострадали только языческие боги, а люди остались невредимыми, – одно из немногих исключений.

Развалины древнемексиканского храма. Внизу – тот же храм, каким он был до разрушения (по предположениям ученых).
Испанцы приметили, что новообращенные, без должного уважения относясь к иконам, значительно охотнее поклоняются кресту. Причина этого сейчас хорошо известна: крест с незапамятных времен, задолго до появления европейцев в Америке, имел для местных индейцев священное значение, олицетворяя бога ветра, грома и туч. Так что, поклоняясь кресту, индейцы, по сути дела, продолжали чтить одного из своих старых богов. Испанцы этого не знали.
Кортес не собирался долго задерживаться на острове. В первых числах марта, пополнив запасы продовольствия, он дал приказ к отплытию. И тут, когда уж были подняты паруса, кто-то заметил пирогу с индейцами, плывущую со стороны Юкатана. Из нее вышло несколько человек. Они направились к Кортесу. Неожиданно один из них упал на колени и на чистом испанском языке произнес: «Бог, святая дева, Севилья».
Тогда испанцы поняли, что перед ними их соотечественник. Узнать его было невозможно. Долго находясь среди индейцев, под палящими лучами солнца, Херонимо де Агиляр стал бронзовым, как индеец. Одет был он по местному обычаю и острижен почти наголо, как раб.
…Лет восемь назад у берегов Юкатана разбился испанский корабль. Немногие спаслись, и лишь несколько человек, среди которых был и Агиляр, добрались до незнакомого берега. Здесь они попали в плен к индейцам.
К тому времени, когда Кортес достиг Косумеля, в живых осталось лишь двое испанцев. Слухи о прибытии белых дошли и до них. Агиляр решил воспользоваться случаем и вернуться к своим. Другой же, по имени Гонсало Герреро, наотрез отказался возвращаться. Он обрел здесь вторую родину, обзавелся семьей и жил в довольстве.
Не желая ничем выделяться среди индейцев, дружески принявших его в свою среду, он стал, подобно им, раскрашивать свое тело, проколол себе уши и нижнюю губу, наложил татуировку на щеки. Герреро завоевал у индейцев большой авторитет и был одним из храбрейших военачальников во время 'сражений с испанцами…
Агиляр за эти годы научился хорошо говорить на языке индейцев майя (свой родной язык он успел изрядно позабыть).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31