Потом вскочила на ноги и зажгла лампу. Электричество не отключилось.
Мое сердце билось о ребра. С одной стороны, все это казалось настолько неестественным и театральным и произошло именно в тот момент, когда я произносила заклинание, что было почти забавным. Но, с другой стороны, подумала я, а вдруг Бог заметил, что я делаю, и послал мне предупреждение в виде молнии. Странно, очень странно, сказала я себе и сделала глубокий вдох, чтобы хоть немного унять сердцебиение.
Я торопливо собрала свое снадобье, положила его в маленький чистый контейнер из-под салата и сунула в рюкзак. Через минуту я, выключив свет, была уже в кровати.
А на улице лил дождь и гремели раскаты грома, это была самая сильная осенняя буря. И мое сердце никак не могло успокоиться.
– Вот, попробуй это, – небрежно сказала я Робби утром в понедельник.
И сунула ему в руки тот самый контейнер.
– Что это такое? – спросил он. – Салат? Что мне с этим делать?
– Это мазь для лица, мне ее дала мама. Действует очень хорошо.
Он с удивлением посмотрел на меня, но я отвела взгляд в сторону, испугавшись, что у меня может быть виноватый вид. Я не сказала ему правды, я ставила на нем опыт.
– Ладно, – проговорил он и сунул контейнер в рюкзак.
– Как прошел круг в субботу? – шепотом спросила я Бри, когда мы сидели в комнате для занятий. – Мне и в самом деле очень жаль, что я пропустила его. Я пыталась дозвониться тебе, чтобы узнать, как и что.
– Да, я получила твое сообщение, – извиняющимся тоном сказала она. – Но мы с папой ездили вчера в город и вернулись очень поздно. Пустая поездка, но хоть подстриглась.
Мне показалось, что ее волосы выглядели так же, как и всегда, может, стали на полсантиметра короче.
– Здорово. Ну, а как дела с Кэлом?
Она чуть нахмурила свои классические брови.
– Кэл… неуловим. Его трудно поймать. Я так старалась остаться с ним наедине, но это невозможно.
Я кивнула, надеясь, что она прочтет на моем лице выражение сочувствия, а не облегчения.
– Все это начинает мне надоедать, – грустно вздохнула она.
Я подумала, не сказать ли ей, что я сделала заклинание на Робби и жду теперь результата. Но нужные слова не шли на ум, и это, вместе с моими чувствами к Кэлу, стало вторым секретом от моей лучшей подруги.
* * *
В среду утром Бри и некоторые другие участники нашего круга, как обычно, сидели на скамейках у входа в школу. Когда я подошла к ним, Рейвин бросила на меня косой взгляд, но Кэл вполне искренно, без тени упрека предложил мне присесть.
– Мне на самом деле очень жаль, что не удалось прийти, – сказала я главным образом для Кэла. – Я уже совсем было собралась поехать к Дженне, но позвонила женщина, которая работает с мамой, и попросила меня задержаться, чтобы она могла забрать у нас кое-что. Это длилось целую вечность, и у меня ничего не получилось…
– Мы уже слышали твои извинения, звучит неубедительно, – перебила меня Рейвин.
Я ждала, что в разговор вмешается Бри и защитит меня из чувства дружеской солидарности, как это бывало всегда, но она промолчала.
– Забудь об этом, Морган, – дружески произнес Кэл, отметая повисшую в воздухе напряженность.
В этот момент появился Робби, и мы все уставились на него. Кожа на его лице стала значительно лучше, конечно, не такой, как до седьмого класса, но лучше.
Черные глаза Бри блеснули, когда она осмотрела его лицо и проанализировала увиденное.
– Робби, ты выглядишь просто потрясающе.
Робби пожал плечами и бросил рюкзак на землю. Я внимательно посмотрела на него. Следы угрей еще остались, но если раньше кожу можно было оценить двумя баллами по десятибалльной шкале, то теперь это было никак не меньше семи баллов.
Я заметила, что Кэл внимательно посмотрел на него. А потом взглянул на меня, будто сообразив, что я имею к этому какое-то отношение. Похоже, ему все известно. Но он не мог знать, он не знал, и я сидела тихо.
Молчи, мысленно скомандовала я Робби, не говори никому, какое снадобье я тебе дала. А внутри меня терзал благоговейный страх. Неужели мое средство и в самом деле помогло? И как будет дальше? Робби многие годы посещал дерматолога, но никаких видимых улучшений не замечалось. А теперь, всего после двух дней лечения моей мазью, он стал выглядеть превосходно. Неужели я и в самом деле стала ведьмой? Да нет, этого не может быть, уверяла я себя. Мои родители не были кровными ведьмами. С этой стороны я была спокойна. Но, может быть, у меня и в самом деле есть способности к магии?
К нам подошли Дженна и Мэтт.
– Привет, ребята, – сказала Дженна. Октябрьский ветер вцепился в ее светлые волосы, она вздрогнула и покрепче прижала к груди книги.
– Привет, Робби! – Она внимательно вглядываясь в него, будто стараясь понять, что в нем изменилось.
– У кого-нибудь есть книга «Звуки и ярость»? – спросил Мэтт, засовывая руки в карманы своей черной кожаной куртки. – Не могу найти свою, а мне она нужна на уроке английского.
– Можешь позаимствовать мою, – сказала Рейвин.
– Спасибо.
Никто ничего не сказал больше о Робби, но он, не отрываясь, смотрел на меня. Когда я, наконец, встретилась с ним взглядом, он тут же отвел глаза в сторону.
А в пятницу, когда кожа на лице Робби стала совсем гладкой и пятна исчезли, и каждый ученик в школе понял, что его лицо больше не похоже на пиццу, а девочки из его класса вдруг осознали, что на него даже приятно смотреть, он решил рассказать всем, как это произошло.
Ближе к вечеру в пятницу я граблями убирала опавшие листья на нашем заднем дворе. Точнее сказать, не столько сгребала их, сколько брала в руки и рассматривала, восхищаясь тонким узором прожилок и источаемым ими запахом. Некоторые были еще наполовину зелеными, и я думала, как же они удивились, оказавшись на земле. Другие листья были совсем сухие и коричневые, с красными, словно кровавыми, точками по краям, как будто они поцарапались, падая вниз. Многие сияли всеми красками осени – желтой, оранжевой и темно-красной. И были еще очень маленькие листочки, слишком молодые, чтобы опадать, но слишком поздно родившиеся, чтобы жить.
Я сжала пальцами большой, во всю ладонь, хрустящий лист и ощутила теплоту его красок. Закрыв глаза, я представила себе жаркий летний день, радость этого колышущегося на ветру зеленого листа и вдруг – пугающее холодное дуновение осени. И вот, плывя по ветру, он падает наконец на землю и, ощущая ее запах, соединяется с ней.
И вдруг я заморгала, почувствовав приближение Кэла.
– Ну и что он говорит тебе? – донесся до меня голос с заднего крыльца.
Я вздрогнула, как испуганный кролик, и повернулась на каблуках. Подняв голову, я увидела Мэри-Кей, которая вела Кэла, Бри и Робби ко мне, на задний двор.
Я смотрела на них в сумеречном вечернем свете. Затем опустила взгляд на свой лист, но его уже не было. Я стояла молча, отряхивая руки и брюки.
– Что случилось? – спросила я, переводя взгляд с одного лица на другое.
– Нам надо поговорить с тобой, – сказала Бри.
Она держалась холодно и отчужденно, ее губы превратились в тонкую линию.
– Я все рассказал им, – признался Робби. – Сказал, что ты дала мне самодельное снадобье в коробочке, и оно вылечило мою кожу. И я… я хочу знать, что это такое.
Я испуганно посмотрела на них. Мне показалось, что меня собираются судить. Ничего не оставалось, как сказать им всю правду.
– Кошачья мята, – неохотно проговорила я. – Кошачья мята и ромашка, ангелика, розмарин и огурец. Кипящая вода. Ну и еще кое-что.
– Глаз тритона и шкура жабы? – поддразнил меня Кэл.
– Это было заклинание? – спросила Бри, наморщив лоб.
Я кивнула, глядя в землю и поддевая своим сабо желтые листья.
– Ну да, заклинание для начинающих. – Я посмотрела на Робби. – Я была уверена в том, что оно не причинит никакого вреда. Я никогда не дала бы его тебе, если бы думала, что оно может повредить. А если честно, я думала, что оно вообще никак не подействует.
Робби снова посмотрел на меня. И я поняла, что он симпатичный парень, несмотря на некрасивые очки и плохую стрижку. Просто его лицо было трудно разглядеть из-за этих проклятых угрей. Теперь на почти гладкой коже кое-где виднелись белые линии, будто лечение все еще продолжалось. Я смотрела на него, восхищаясь делом своих рук.
– Расскажи нам про это, – предложил Кэл. Задняя дверь дома снова открылась, и мама, высунув голову, сказала:
– Дорогая, обед через пятнадцать минут!
– Хорошо, – отозвалась я.
Мама скрылась, без сомнения, мучимая любопытством, что это за незнакомый парень.
– Морган! – вернула меня к жизни Бри.
– Я не знаю, как это объяснить, – медленно произнесла я, глядя на опавшие листья. – Помните, я рассказывала вам о тех травах, что выращивали там, в аббатстве? Эти травы… мне показалось, что они говорили со мной. Я почувствовала, что хочу изучать растения, больше знать о них.
– Что именно знать? – спросила Бри.
– Все. Я читала и читала о лечебных и магических свойствах растений. Кэл сказал, что я… проводник энергии. Мне просто хотелось посмотреть, что получится.
– И я оказался твоим подопытным поросенком, – заметил Робби.
Я снова посмотрела на него. Этого Робби я едва узнавала.
– Мне действительно было очень неприятно, что я пропустила два круга подряд. Я решила попробовать поработать самостоятельно. Ну, испробовать совсем простое заклятие. Хочу сказать, я не пыталась изменить мир и не хотела делать что-то особенное. Мне нужно было что-нибудь маленькое, наглядное, что дало бы быстрый результат.
– Ну да, вроде как маленький научный эксперимент, – сказал Робби.
– Я знала, что не причиню тебе вреда, – настойчиво повторила я. – Это самые обычные растения и вода.
– И заклинание, – добавил Кэл. Я кивнула.
– Когда ты это сделала? – спросил Кэл.
– В полночь, в воскресенье. Я была очень расстроена, что не попала в субботу на круг, ну и… – Я замолчала.
– Что-нибудь произошло, когда ты делала заклинание? – с интересом спросил Кэл.
Я почувствовала, что Бри рассердилась. Я пожала плечами.
– Была гроза.
Мне не хотелось говорить о погасших свечах, о поразительно громких и страшных раскатах грома.
– Значит, теперь ты и погодой управляешь? – спросила Бри с болью в голосе.
Я вздрогнула.
– Я не сказала этого.
– Очевидно, это какое-то странное совпадение, – проговорила она. – Но, слава Богу, ты, без сомнения, помогла Робби. Кэл, скажи ей. Никто из нас не способен на такое. Даже ты и то не смог бы сделать ничего подобного.
– Нет, я бы смог, – мягко возразил Кэл. – Многие смогли бы это сделать, надо только иметь опыт. Даже если это не кровные ведьмы.
– Но ведь у Морган нет никакого опыта, – звенящим от напряжения голосом проговорила Бри. – Разве не так? – повернулась она ко мне.
– Конечно, так, – спокойно подтвердила я.
– В данном случае мы имеем дело с необыкновенно одаренным любителем, – задумчиво произнес Кэл. – Я действительно рад, что все это открылось, потому что нам надо поговорить. – Он положил руку мне на плечо. – Ты не должна творить заклинания, не поставив в известность того, для кого ты их делаешь, – сказал он. – Это плохо и небезопасно. И к тому же – нечестно.
Он выглядел необычно серьезным и даже мрачным, и я в растерянности кивнула.
– Мне очень жаль, Робби. Правда, – сказала я. – Даже не знаю, как теперь вернуть все обратно. Это было глупо.
– Господи, да не хочу я возвращаться к обратному! – встревожено проговорил Робби. – Просто я хотел, чтобы ты мне вначале сказала. А то как-то страшновато.
– Морган, я правда считаю, что тебе надо еще многому научиться, прежде чем делать заклинания, – сказал Кэл. – Будет лучше, если ты увидишь всю картину целиком, а не отдельные ее части. В мире и природе все взаимосвязано и, что бы ты ни сделала, твои действия задевают многих. Поэтому ты должна точно знать, что делаешь.
Я снова кивнула, чувствуя себя ужасно. То, что мое заклинание сработало, потрясло меня. А о возможных, далеко идущих последствиях я в самом деле просто не думала.
– Я не высший жрец, – сказал Кэл, – но могу научить тебя тому, что знаю, а потом ты будешь учиться у кого-то другого. Если захочешь.
– Да, конечно, захочу, – торопливо ответила я.
Потом взглянула на Бри, и мне захотелось взять обратно свои поспешные и столь самонадеянные слова.
– Самхейн, Хэллоуин, уже восемь дней, как прошел, – сказал Кэл, убирая свою руку. – Попытайся снова посещать наш круг, если сможешь. Думай об этом, по крайней мере.
– Здорово у тебя получилось, Роулендс, – покачал головой Робби. – Ты у нас прямо магистр магии Викка.
Я не смогла удержаться от улыбки. А у Бри лицо было напряженное.
Мама постучала в окно в знак того, что обед готов, я кивнула и махнула ей рукой.
– Извини меня, Робби, я больше не буду так делать.
– Я не возражаю, только ты сначала спроси меня, – беззлобно сказал он.
Мы прошли через двор, потом я провела друзей через дом и выпустила их в парадную дверь.
– Увидимся! – крикнула я и снова встретилась взглядом с Кэлом.
Хэллоуин прошел восемь дней назад.
19. Сон
Ведьмы могут летать на своих волшебных метлах, годных не только для подметания.
Жан-Люк Бельфлер. «Ведьмы и демоны», 1817 г.
Все признаки на лицо. Она, должно быть чистокровная ведьма. У нее тонкая кожа, и, кажется, что сквозь нее струится белый свет. Она прекрасна и страшна в своей мощи. Я клянусь на этой «Книге теней», что отыскал ее. Я был прав. Будь благословенна.
В тот вечер неожиданно явилась к обеду тетя Эйлин. Она прошла вместе со мной на кухню и стала помогать мне мыть посуду.
Устанавливая посуду в посудомоечную машину, я неожиданно для самой себя спросила:
– Как ты узнала о том, что ты лесбиянка?
Она с недоумением посмотрела на меня.
– Извини, – сказала я. – Забудь, это не мое дело.
– Да нет, все в порядке, – ответила она, чуть подумав. – Это законный вопрос. – Она еще немного помедлила. – Видишь ли, когда я росла, то чувствовала себя какой-то особенной. Ни мальчиком, ни девочкой, вообще никем. Я понимала, что я девочка, и мне это нравилось. Но мальчиков для меня словно не существовало.
Она наморщила нос, и я засмеялась.
– Я не знала, что родилась лесбиянкой, до восьмого класса, пока не влюбилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18