Между ними лежала лишь маленькая коробочка, но она разделяла их, как самая глубокая пропасть.
Никос огляделся. Его воспаленному мозгу казалось, что все мужчины в ресторане смотрят на Анну, алкая взглядом ее безупречную кожу, струящиеся по спине черные пряди шелковистых волос, упругую грудь. В свете свечей ее глаза могли поспорить с блеском нефритовых камней, а их миндалевидный разрез вызывал в памяти волшебные сказки о восточных красавицах…
– Ты выйдешь за меня, Анна, – чужим голосом сказал Никос. – Это неизбежно.
– Позволь с тобой не согласиться, – возразила Анна. – Неизбежны налоги и смерть, но никак не свадьба.
– Ты, кажется, не понимаешь. Нам необходимо пожениться ради сына.
– Ты только сейчас это понял? – с сарказмом спросила она. – Поздравляю. Хотя говорят же, что лучше поздно, чем никогда.
Никос не ответил, вспоминая, что он ощутил, когда увидел ее танцующей с Виктором. Ярость, бешенство, ревность – все перемешалось в том коктейле чувств. Тогда он понимал одно: никто, кроме него, не имеет права смотреть на нее так, как смотрел Виктор, ловить ее улыбки, целовать… Чтобы остальные мужчины это поняли, нужно, перед лицом Господа и людей, заявить на нее свои единоличные права, а именно: сделать ее своей женой.
Эта мысль крутилась в его мозгу с того момента, как он увез Анну из клуба. Свадьбы долго ждать не придется – они ведь в Лас-Вегасе. А после, когда он наденет на ее палец кольцо – очевидное свидетельство, что она принадлежит ему, – Анна уже никогда не пойдет против него, чтобы отвоевать сына.
В общем, брак – самый верный и надежный способ решения всех проблем: споры об опекунстве над сыном исчезают сами собой, и Никос становится единственным мужчиной в ее жизни. О том, что он теряет свою свободу, Никос уже не думал.
Но ему и в голову не приходило, что Анна может ему отказать.
– Ради счастья нашего сына ты выйдешь за меня замуж. – На его скулах заиграли желваки.
– Сомневаюсь, что наш брак хоть как-то посодействует его счастью. Нет, Никос.
Никос впервые столкнулся с ситуацией, когда ему перечат.
– Ты отказываешься от денег?
– Если бы меня интересовали деньги, я бы давным-давно вышла замуж.
– Ты имеешь в виду Виктора?
– Конечно, – пожала она плечами. – Если бы деньги представляли для меня какой-нибудь интерес, я была бы уже богата. – Она, конечно, лукавила, совсем не уверенная, что Виктор по-прежнему хочет видеть ее своей женой, но делиться с Никосом своими сомнениями не собиралась.
Лицо Никоса потемнело. Он никогда не проигрывал, всегда добиваясь всего, чего хотел. И так будет впредь. И не важно, каким образом он этого достигнет, уговорами или угрозами. Но возможно, она согласится сама. Он представил ее в своей постели. Да, это выход. Постель была единственным местом, где надобность в спорах отпадала сама собой.
– Спасибо за ужин, Никос, – легко сказала Анна, вставая из-за стола. – Мне пора возвращаться. Миша уже, наверное, голодный как черт и капризничает.
– Я тебя отвезу.
– Но мне сначала нужно забрать твою машину.
– Об этом позаботятся и без тебя. Поедем на мотоцикле. Если, конечно, – он насмешливо изогнул бровь, – тебя не пугает перспектива снова оказаться ко мне слишком близко.
– С чего ты взял, что меня это пугает?
– Так, просто подумалось, – скрывая усмешку, отозвался Никос и встал, протягивая ей руку.
Анна с видимой неохотой вложила в нее свою ладонь и, нахмурившись, бросила взгляд на стол:
– Ты что, собираешься оставить кольцо здесь? – Никос пожал плечами. Раз драгоценности оставляют Анну равнодушной, у него в запасе есть другое средство убеждения, которое ему уже не терпелось использовать. Ладонь Анны в его руке вызывала мучительное желание почувствовать ее тело под собой, ощутить ее руки на своем теле. Он едва не застонал.
– Все в порядке, мистер Ставракис?
Никос сфокусировал взгляд на официанте, убирающем грязную посуду.
– Чаевые на столе, – чуть резковато ответил Никос и зашагал к выходу, таща за собой Анну.
Отойдя на несколько шагов, они услышали громкий возглас восхищения и звон упавшего на пол подноса: официант увидел кольцо. Не останавливаясь, Никос стремительно шел к выходу, и только одна мысль крутилась в его мозгу.
Через двадцать минут они вернутся домой, и Анна будет в его постели.
– Замерзла? – хрипло спросил Никос, загнав мотоцикл в гараж.
Он взял Анну за руку. Пальцы коснулись внутренней стороны запястья. Ее кожа была прохладной, но пульс стучал как бешеный.
– Скоро тебе не будет холодно.
Голос его звучал бархатно, почти как мурлыканье. Несмотря на холод, внутри нее горел огонь. То, как Никос смотрел на нее в ресторане, и стремительность, с которой он тащил ее к выходу, не оставляли сомнений в том, что у него на уме. И ее тело предательски отозвалось на этот призыв, не слыша голоса разума, становящегося все тише и тише.
Анна собрала все свои силы и отшатнулась от него.
– Мне нужно… Миша голоден.
Только в детской она смогла перевести дух. Никос за ней не последовал, и к ее несказанному облегчению примешивалась легкая досада.
Накормив сына, она подождала, пока он уснул, и вышла. И едва не подпрыгнула на месте, услышав за спиной вкрадчивый голос Никоса:
– Майкл спит?
Кивнув, Анна хотела броситься прочь, но не смогла сдвинуться с места.
Никос остановился рядом, глаза его мерцали.
– Беру свои слова обратно: у моего сына хорошая мать.
Взгляд Анны, метавшийся по холлу, остановился на двери спальни для гостей, которую, как сказала домоправительница, она может занять.
– Ты так красива, – почти с нежностью проговорил Никос, проведя рукой по ее щеке. – Я и забыл, сколько страсти скрывается в моей сдержанной секретарше.
Анна подавила дрожь, вызванную его прикосновениями, и вызывающе вскинула голову.
– А Линдси сегодня не предвидится?
– Ты опять? Я ее уволил.
– И кто ее заменит?
– Я не спал с ней, Анна. – Никос призвал себя к терпению. – Она сказала тебе, что мы с ней любовники, надеясь, что однажды так и будет. Но она не в моем вкусе.
– С каких это пор?
– С тех самых, когда я близко узнал одну женщину, надменную темноволосую аристократку с кошачьими глазами и острым язычком. – Он нагнулся к ней и прошептал в волосы: – После ночи, проведенной с ней, когда я познал и медовую сладость ее губ, и отзывчивость ее тела, и ее ненасытность, другие женщины для меня не существуют. С той самой ночи в моей постели не было никого, кроме нее, потому что заменить ее было невозможно. Ты мне нужна, Анна.
Анна растворялась в его шепоте, чувствуя, как теряет контроль над своим телом, готовым снова доказать Никосу, как он прав, говоря о ее ненасытности.
– Но я не хочу тебя, – жалко произнесла она, зная, как неубедительно звучат ее слова.
– Докажи, – со смехом в голосе отозвался Никос и прижал Анну к себе.
Его пальцы гладили ее волосы, ласкали шею. Теплое дыхание щекотало разгоряченную кожу, рождая в теле ответную дрожь. Никос поднял ее подбородок кончиками пальцев и коснулся губ, напоминая об испытанном наслаждении, призывая раствориться в его объятиях и покориться его силе.
Сделав над собой последнее усилие, она вырвалась из его рук и ринулась вниз по лестнице, зная, что бежит вовсе не от него.
Никос был уверен, что Анна сдалась. Ее тело так льнуло к нему, несмотря на неуверенные протесты, что на миг он растерялся, когда она оттолкнула его. После секундного замешательства он бросился за ней, нагнав у фонтана во внутреннем дворе.
– Ты хочешь меня так же, как я тебя, – со страстью в голосе сказал Никос, схватив ее за талию.
– Не отпирайся. Это так очевидно.
Анна, чувствуя себя совершенно беспомощной и бессильной против его натиска, не успела уклониться от поцелуев, которыми он принялся осыпать ее лицо. Он прав, подумала Анна, признавая свое поражение. Она не может бороться с ним и с собой одновременно.
Словно почувствовав произошедшую в ней перемену, Никос откинул голову и посмотрел в ее запрокинутое лицо. Губы его тронула удовлетворенная улыбка, в глазах разгоралось пламя. Он склонился над ней и жадно атаковал ее губы. Со страстью, которая ничем не уступала его, Анна ответила нашего поцелуй.
Кровь стучала в висках. Ее? Его? Не имело значения. Наконец-то она снова в объятиях любимого ею мужчины, отца ее ребенка. Горя от нетерпения прикоснуться к нему, она расстегнула пуговицы на рубашке Никоса и помогла ему стянуть ее через голову. От запаха мужского разгоряченного тела у нее закружилась голова. Ее ладони легли на его обнаженную грудь, и электрический разряд пронзил обоих.
Хриплый возглас сорвался с его губ. Никос просунул руки под топ и накрыл ее груди ладонями, лаская их пальцами и теребя напрягшиеся соски. Анна тихо застонала, чувствуя, как под его прикосновениями в ней рождаются потоки тягучей пульсирующей боли.
Никос спустил топ с нежных плеч Анны и прижался ртом к ложбинке между грудями. Его поцелуй обжег, словно капля огненной лавы.
С ее губ сорвался стон. Никос подался вперед и прижался к ней всем телом. Под его тяжестью Анна прогнулась назад, спиной упершись в холодную стену. Это ненадолго развеяло туман в ее голове, но, когда Никос просунул свое колено между ее ног, она снова забыла обо всем.
– Я больше не могу ждать, – задыхаясь, словно от бега, выдохнул Никос.
– Так возьми меня, – заявила она, покраснев от собственной смелости. – Только, пожалуйста, будь нежен. – Она опустила глаза. – Врач сказал, что после беременности для меня все будет словно… в первый раз.
– Я никогда не смогу причинить тебе боли, agape mou. – Он заставил ее посмотреть на него, и в глазах его была нежность.
И Анна поверила. В эту секунду она была готова поверить всему.
Никос медлил, и Анна поняла почему. Он сдерживался ради нее. Сознание собственной власти опьянило ее лучше всякого вина.
На ее губах показалась улыбка женщины, сознающей свое превосходство над мужчиной. Под горящим взглядом Никоса она медленно сняла с себя топ. В лунном свете ее кожа засияла бледным золотом.
В его ладони словно впились тысячи иголочек, но Никос заставил себя не двигаться с места, только сильнее сжал зубы. Никогда прежде Анна не была так смела, всегда отдавая инициативу ему. Но когда она облизнула губы и бросила на него робкий и вместе с тем призывный взгляд из-под полуопущенных ресниц, Никос не выдержал.
Одной рукой схватив ее за запястья, он завел руки Анны за голову. Другой рукой провел вдоль ее тела и затем повторил этот пусть дорожкой из поцелуев, заставляя Анну забыть обо всем, кроме прикосновений его жадных горячих губ к своей коже.
Тело Анны запылало, словно охваченное огнем.
– Я беру свою просьбу назад, – надтреснутым голосом сказала она и выгнулась ему навстречу.
– Пожалуйста, Никос, не заставляй меня ждать. Я не хочу, чтобы ты был нежен.
– Ты уверена? Здесь, у стены? – с ленивой, но чуть напряженной улыбкой, которая выдавала его собственное нетерпение, спросил он.
Его руки легли ей на бедра, прижав к себе так, что она почувствовала его возбуждение.
– Никос, не медли, – простонала она и потянулась к молнии на его джинсах.
Никос что-то сказал, но его слова заглушил раскат грома.
В ту же секунду верхушки пальм закачались под сильными порывами ветра. Тучи песка взметнулись в воздух. На землю упали первые холодные капли дождя.
Никос очнулся и почти оттолкнул ее от себя.
– Я очень хочу тебя, но… – словно контуженный, он покачал головой. – Ты почти, что отдалась мне… Это значит «да»? Ты выйдешь за меня замуж, – уже уверенно закончил он.
Его слова развеяли иллюзию. Озноб прошел по спине, напоминая Анне, что она стоит почти обнаженная на улице и, если бы не дождь, она бы…
Позже Анна возненавидела бы себя за свою слабость, снова толкнувшую ее в объятья Никоса и заставившую поверить, что у них есть маленький шанс на счастье. А Никос всего лишь хотел воспользоваться ее любовью, чтобы получить желаемое. Слезы смешались с каплями дождя, и Анна возблагодарила небеса, что Никос этого не видит.
– Никогда, – отчетливо произнесла она и пошла к дому, натягивая на ходу топ.
– Ты будешь моей женой.
И, словно в подтверждение его слов, последовал новый удар грома, сотрясший землю.
Мрачный и невыспавшийся Никос отхлебнул крепкий утренний кофе и невидящим взглядом уставился в газету.
В том, что он не спал всю ночь, следует винить только себя.
Вчера, после решительного отказа Анны в тот момент, когда ему показалось, что цель близка, он пришел к себе в спальню и всю ночь пролежал без сна.
Никос протер слипающиеся глаза и сделал еще один глоток кофе. Дел было невпроворот, но он мог думать только о неудавшемся вечере. И об Анне.
Он не понимал причину ее упрямого нежелания выходить за него замуж. Разве у нее есть выбор? Ни денег, ни работы, ни будущего – и маленький ребенок на руках. Он же обещал ей свое имя, защиту и комфортную жизнь, о которой другие только мечтают.
А она швырнула его предложение ему в лицо!
Никос резко поднялся со стула и, не доев завтрак, вышел из столовой. Анну он нашел в бассейне.
Она купала Майкла и не сразу заметила его, стоящего в тени пальм и наблюдающего за ней. Майкл весело шлепал ручками по воде и улыбался во весь свой беззубый рот.
Анна играла с ребенком так обыденно и непринужденно, словно всю жизнь только этим и занималась. Никос вдруг почувствовал себя лишним. Проклятье, разве может такое быть? Он отец этого ребенка и сделает все, чтобы его сын гордился им. Он станет для него отцом, которого у него самого никогда не было.
Когда Анна звонко рассмеялась и поцеловала Майкла, Никоса охватило раскаяние. И он хотел отобрать у нее сына? Неужели он забыл, как предана она тем, кого любит? Как готова сражаться за них со всем миром?
Его глаза сузились. Там, где драгоценности, деньги или секс бессильны, поможет любовь. Он должен заставить ее влюбиться в него так, чтобы она сама захотела стать его женой.
Однако сам он не такой дурак, чтобы влюбиться в нее. Анна и так толкает его на необъяснимые поступки, а если он ее полюбит, она из него веревки будет вить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13