Но убивать я тебя не буду, у меня про тебя сейчас другая идея появилась.
— Убивать он меня не будет. Идея у него. Ты сначала попробуй. Пока 1:0 в мою пользу.
— Не понтуйся, красавчик. Я ведь не Егор, я теперь совсем другая птица.
И, сам поверив в свою мощь, он резко обернулся и обрушил здание на противоположной стороне улицы взглядом-молнией. Когда грохот утих и пыль осела, он сказал притихшему Виктору, заслонившему руками труп подруги.
— Достаточно? И это в твоем сне, парень! Ты спишь, поверь мне, но когда ты проснешься, ты будешь помнить мои слова. Твоя Светка всю твою жизнь будет рядом с тобой, это я знаю точно. И ты никогда не сможешь увидеть ее или почувствовать, но она всегда будет рядом. И единственное, что ты теперь можешь сделать для нее, это быть счастливым по мере возможности. Сложно теперь тебе будет, но ты уж постарайся. И вот еще что, услуга за услугу. Ты говоришь — я каждую ночь на крышу прихожу, когда ты там со Светкой сидишь и прощения просишь?
— Да, именно так. Только я не прощения прошу, а в любви объясняюсь. Ты выходишь, и она падает. А я просыпаюсь…
— Ну да, тридцать ненаписанных писем ей читаешь. Так вот, Витя. Fie буду я больше в твоем сне появляться. Слово даю, хоть и не знаю, как раньше тут оказывался. Больше не буду. Но с одним условием.
— Душу, что ли, попросишь? — криво усмехнулся блондин. — Или чтобы я в эмо пошел?
— Да, в башке-то у тебя — каша. Девушка у меня есть. То есть была. Зовут Катя Китова. И люблю я ее так же, как ты свою Светку. Хотя я это тоже слишком поздно понял. Уж больно мы с тобой похожи, Витя.
— Хочешь, чтоб я ей тебя заменил?
— Меня ей никто не заменит. А новую любовь она себе сама найдет. Слушай внимательно. Лежит она сейчас, по твоей воле, в Первой городской больнице на неврологии. Поедешь туда утром, купишь ей розовые кустистые розы и скажешь ей про меня то, что я тебе про твою Светку сказал. А чтоб поверила она тебе, скажешь, что я сердце ее на кровати видел — красивое, а вот новую татушку так и не разглядел. А еще скажи, что я теперь не против, пусть клоуны правят миром, но только добрые. И не вздумай признаваться ей, кто ты. Скажешь, что приятель мой. Все понял? Все запомнил?
— Да, все понятно.
— Но и это еще не все. Залезешь в Интернет и раскидаешь по всем эмо - и антиэмо-сайтам следующую инфу: Диму Лазарева и Пашу Чачика за свое убийство покарал Эгор Эмобой, страшное чудовище, и если кто-то мою девчонку или ее друзей обидит, с ним то же самое будет. Понятно излагаю?
— Ну да, — неохотно процедил Виктор, решив не спорить со страшным созданием.
— Ну, раз ты такой понятливый, живи пока. Я тебе только напоминалку оставлю, чтоб ты не думал, что это всего лишь сон.
Резким ударом Эгор поставил свою фирменную печать на лоб Виктору. Тот пошатнулся, но устоял на ногах.
— Ты что, гад, охренел? — схватился за голову блондин.
Эгор усмехнулся:
— Думаю, за убийство это не слишком страшная расплата. Правда, боюсь, придется тебе теперь челочку отпустить и носить всю жизнь, чтоб украшение мое скрывать. Главное — не лысей. Ладно, прощай, Виктор. Целоваться не будем. Если все, что я велел, выполнишь, больше не увидимся. Общайся со своей Светкой во сне. Сколько хочешь.
Эгор открыл глаза и, сильно выдохнув, сел на кровати. На его обычно несчастном лице блуждала улыбка, освещенная утренним эмо-солнцем. Он почему-то был уверен, что Виктор выполнит все его просьбы.

ГЛАВА 16
Эйфория


Телу свободно и весело, хочется дрыгать ногами, а день — такой, как вчера. Странно.
Хочется, чтобы весь мир танцевал и забыл обо всем, что печалит его. Странно.
Силу просторную чувствую, словно резиновой радостью тело заполнено. Странно.
И в голове все настроено ясно, спокойно и понятно, как на море в штиль. Странно.
Может быть, это от воздуха или от сна, где безумно тебя целовал. Странно.

Эгор записал в свой дневник очередное стихотворение. Его просто распирало от чувств, и если бы он не смог выпустить их на свободу, то рисковал бы получить шарообразную комплекцию клоуна. — Я ничего не пил, не знаю даже… как я так нажрался? Клоун! Может, тут вода пьяная?
— Нет, брат! Это все в тебе. Ты пьян своею эйфорией. Звучит как марка старого доброго вина. А купаться я не могу, у меня много новых татуировок, не хочу их мочить.
— Да? Что-то ты темнишь, толстый. Ну и ладно. Мне весело, Тик! Я помог Кити. Черт побери! — И Эгор, оттолкнувшись от бортика, торпедой ушел в толпу радостно завизжавших купальщиков.
— Н-да, прямо цирк какой-то, только морских котиков не хватает, — пробормотал себе под красную грушу Тик-Так.
— Может, ученые подойдут? — нарисовался неизвестно откуда эмо-кот в роскошном парчовом розово-черном пальто и в новых кедах, черных, в розовую мышку. — Признаюсь, я такого веселья в Эмомире еще не наблюдал, разве что в Барбикенстве. Я думал, эмо-киды только плакать и канючить умеют, ну, в крайнем случае, ругаться друг с другом.
— Добрее надо быть, животное. Глядишь, и жизнь тебе в ответ улыбнется, — сказала вынырнувшая из неожиданно, но очень своевременно опустившихся на площадь сумерек кукла Мания. Она быстро сняла свои шорты и сумку. И не успел клоун, у которого челюсть отвисла на метр, отпустить какую-нибудь сальность про ее прелестный зад, как она бросилась с головой в кипящую телами воду.
— Ну вот, вся банда снова в сборе, — сказал проводивший жадным взглядом полет Мании Тик. — А ты не хочешь искупаться?
— Я же Кот!
— Ну да. Кот в кедах — герой моей любимой эмо-сказки. Гы-гы-гы, — заржал клоун.
Эгору, резвящемуся в бассейне, совсем не понравились наступившие сумерки. Серпик луны не соответствовал его настроению. И хоть розовый рассвет уже проклюнулся на горизонте, он решил его не дожидаться. Эгор встал в полный рост и произнес:
— Да будет свет!
Темное небо Эмомира покорно отреагировало на его приказ, засияв переливающимся неоновым разноцветьем. Все тусующиеся на площади радостно завопили и захлопали в ладоши.
— Вечеринка продолжается! Жжем не по-детски! Зажигаем небо! — кричал в экстазе Эгор.
Не хлопали только клоун и Кот. Вернее, хлопали, но только глазами — от удивления и недоумения.
— Он сам не знает, что в него заложено, — бормотал Кот. — Он становится все сильнее и сильнее и меняет Эмомир под себя. Королева не обрадуется.
— Да. Какому же правителю понравится, когда рядом кто-то в сто раз могущественнее тебя. Вот она и стремится загнать Эгора под каблук, наивная. Интересно, а по трезвяку у него получится повторить этот фокус с северным сиянием?
— Не думаю, что Эмобой сильнее Королевы. Они равны по силе, единственные высшие создания в Эмомире. Но Королева — зрелая женщина, а Эгор — еще просто ребенок. Посмотри, как он резвится в лягушатнике с этими куклами.
— С эмо-кидами. Ну да. Дети. Эгор как будто снова в ванне со своими разноцветными игрушками. Взрослые не получают такого кайфа от купания. У них другие игрушки, хотя у некоторых все равно резиновые.
— Вот. Обязательно надо спошлить. Еще и так плоско.
— Видишь ли, Кот, я и сам раньше был плоским. Теперь я круглый, а шутки так и остались плоскими.
— Ну ладно, эту нудистскую вечеринку пора заканчивать. Ваше сиятельство! — сложив лапы рупором, закричал Кот. — Ваше сиятельство! Господин Эмобой!
Но Эгор не обращал на него никакого внимания, продолжая барахтаться в воде.
— Чего ты прикопался к парню? Пусть веселится. Наконец-то он забылся и может не думать про свои беды. Вали в свой дворец, у него еще два дня. Зачем весь кайф обламывать.
— Нет. Нет у него никаких дней. Королева переоценила свои душевные силы. Она не в силах больше ждать. Она просто рвет бабочек и мечет ножи во всех придворных. Она летает по дворцу, как привидение, и стонет, как сто голодных львиц. С тех пор как Эгор вышел из дворца, она ничего не ест, лишь пьет амброзию и кричит: «Приведите его скорей!» К тому же, как я понял, Эгор покончил со своими делами чести в Реале.
— Не нравится мне вся эта ваша затея с союзом бабочки и Эмобоя! Ничего хорошего из этого не выйдет. К тому же Эгор добрый и не будет ни с кем воевать. Он даже своих убийц пощадил.
— Простить своих врагов есть высшая мера наказания для них. На такое способны лишь самые великие воины. И только такой воин и может стать королем Эмомира. А насчет потомства не беспокойся, это не твоего ума дело, клоун.
— Тьфу, зануда хвостатая, — в сердцах плюнул Тик и отвернулся от Кота.
— Мания! — истошно завопил Кот, будто вспомнив мартовскую молодость. — Эгор! Пора заканчивать мальчишник.
— Котяра! Здорово, псих! Чего так орешь? Клоун на хвост наступил? — Эгор вынырнул из воды прямо перед ученым и, мокрый и голый, полез обниматься. — Вот теперь ты точно моченый. А я гуляю — жгу — тусую. Имею право. Я Кити спас, Кот. Правда, правда. Скажи, клоун.
— Ваше сиятельство, — вывернулся юлой из объятий Эмобоя Кот, — вас ждет Королева, срочно.
— Что случилось? — сразу приуныл и осунулся Эгор. — У меня еще два дня. Никаких королев, Кот! Ну что за подстава.
— Прикройтесь, сир, тьфу, Эгор!
— О, точно. Извините. — Стремительно трезвея, Эгор кое-как натянул свои узкие джинсы и балахон.
— «Праздник кончился. Добрые люди второпях надевают кальсоны», — грустно продекламировал клоун.
— Ну что, доволен, котяра? Не можешь видеть, когда кому-то хорошо? Испортил веселье? — спросил одетый Эгор. — Рассказывай, чего твоей бабочке приспичило?
Из бассейна выпрыгнула Мания, на секунду обняла Эгора сзади, прижавшись к нему всем телом, и сразу отпрыгнула, испугавшись то ли своего порыва, то ли непонятных зверьков — смеси обиды и недоумения. Они были похожи на гибрид ехидны с голой кошкой, на длинных, словно надломленных, птичьих ножках и скатывались с Эгора вместе с хмелем.
— Ну, я весь внимание, — сказал Эгор, вопросительно глядя на Кота, который встал в позу, готовясь произнести речь, и выдерживая паузу, как обычно нервно поправляя очки.
Паузы хватило Мании, чтобы натянуть шорты, клоуну — чтобы пустить слюну, подглядывая за ней, а Эгору — чтобы окончательно протрезветь и разозлиться. Внезапная темнота, накрывшая площадь шапкой-невидимкой, разрядила атмосферу. Будто огромная черная туча закрыла сияющую цветомузыку зажженного Эгором неба. Тусовка в бассейне замерла в ожидании, и как только черная туча обрушилась на площадь тысячами фрагментов-бабочек, куклы, не одеваясь, бросились бежать прочь. Все пространство вокруг фонтана шелестело крыльями, словно бархатная душа ночи ожила, спустилась с неба и порхала вокруг Эгора. Траурницы, бражники, мертвые головы… Кроме них, вокруг ничего не было видно.
— Эй, кто девчонок заказывал на вечеринку? Эгор, не ты? Путана, путана, путана — ночная бабочка, но кто же виноват? — пропел невидимый в бабочном роении Тик-Так.
— Опять пошлишь ты, красный недоумок, — услышал Эгор знакомый гипнотический, чуть скрежещущий голос.
Вмиг на площади снова стало светло. На пылающее разноцветное небо всходило солнце, фрейлины королевы сели на площадь, образовав широкий круг, в центре которого зависла Маргит, вперив зеленые глаза в Эгора и трепеща, как квадратный черный флаг.
— Приветствую тебя, мой юный Эмобой! Как утренние воды, не прохладны? Я слышала, тебя поздравить можно, всех ты победил? Огонь в душе и злобу в сердце в воде фонтана ты надежно дотушил? Я знаю, добрая душа, ты подарил желанье снова жить своей подружке. Что ж, ты — дитя, и я не буду отбирать твои игрушки. Мне главное, чтоб ты со мною был и телом, и душой. Через два дня сольемся мы с тобою. Пока же ты играй в игру свою! Вот только все вокруг крушить не надо, не мной и не тобой небес порядок заведен. Здесь Эмомир, не станет он ни раем и ни адом, оставим все как есть. Согласен, Эмобой?
— Согласен, — сказал Эгор, снова глядя в рот Королеве.
— Так небо потуши. К чему пожар? Остыла вечеринка.
— Так в этом весь прикол? Фигня делов. — Эгор хлопнул в ладоши, и небо стало привычно розовым.
— К чему нам этот штиль, и пафосный, и скучный. Нам в рифму говорить с Эгором — западло. — Клоун поскакал немного на одной ноге. — Кстати, приходить на мальчишник — дурная примета.
— Дурной приметой звали меня в детстве, шут, — зло огрызнулась Маргит. — С тобой потом, сейчас дела не ждут. Я здесь по делу, очень срочному притом. В нем не помогут даже бабочки с Котом. К одной знакомой нашей общей смерть пришла, не без ее, надо сказать, стараний. И я сама б ее, конечно же, спасла, но, к сожаленью, это в области мечтаний. Ведь усыплять — моя стезя, а разбудить — совсем другую силу надо. Мужскую, добрую. Нам нужен тут герой. Пришла пора спасти еще одну подругу, ты помнишь Маргариту, Эмобой?
— Ритку? Риту Белоглазову?
— Да. Она накушалась колес. Снотворного в себя премного закатила.
— Вот дура! Господи! Зачем?
— Она во всем винит себя. Она же познакомила вас с Кити. Тебя она любила очень. И Кити, свою лучшую подругу. Друг к другу ревновала вас. Могла б давно разрушить ваш союз. Но потерять обоих вас боялась. Теперь обоих потеряла навсегда. Одна ушла в себя, другой — в сырую землю. Не выдержала слабая душа своих же обвинений. В Эмомире проще с этим, здесь можешь ты убить сомнения и боль и с чувствами всегда своими разобраться.
— Она еще жива? — спросил Эгор.
— Жива и будет жить, если проснется не позже чем через час. Не хочешь попытаться разбудить ее?
— Хочу.
— А что за трогательная забота о какой-то психованной бабе? — встрял в беседу клоун. — Откуда вдруг такой гуманизм у высшего существа и откуда, о Королева, вы вообще знаете об этой Рите, ее мыслях и делах?
— И правда, Королева, откуда знаете вы Риту?
— Эгор, случилось так, что в этой, прошлой, будущей ли жизни я знаю все, что хоть касается тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28