– Тебе куда ехать-то? – спросил мужик, нимало не смущаясь тем, что попутчик все еще не произнес ни слова.
– В город, – ответил он глухим надтреснутым голосом и откашлялся, прочищая горло.
– Простыл, что ль?
– Что?
– Заболел, говорю, что ли?
– Д-да, немного, – ответил он, понимая, что необходимо стараться поддерживать беседу.
– Рыбак, что ль? – продолжал расспрашивать водитель.
– Да, рыбак.
– А где же снасти?
– Потерял, – увидев, что мужик кинул на него недоумевающий взгляд, пояснил, – в воде утопил случайно.
– С берега рыбачил, или с лодки?
– С лодки, – ответил он и тут же добавил: – Она тоже утонула.
– Бывает, – ответил водитель, – я и сам однажды так нарыбачился, что потом себя самого еле из воды вытянул. Лодка перевернулась. Я, правда малость навеселе тогда был, – мужик засмеялся. – С тех пор на рыбалке ни-ни. А ты как на счет этого?
Он щелкнул себя по шее, изображая всем известный жест.
– На счет чего?
– Ну ты прям как с луны свалился! – хохотнул мужик. – Выпиваешь, спрашиваю?
Он пожал плечами, не найдя, что ответить. Как выяснилось, беседа с незнакомым человеком – дело не из легких.
– Тебя как звать-то, браток? – поинтересовался мужик, словно угадав мысли своего попутчика.
– Гера… – машинально было ответил он и резко осекся.
– Как-как? Гера? – переспросил мужик. – Герасим, значит?
У меня так отца звали. А сам я Анатолий Герасимович Федоров. Можно просто Толян.
Водитель весело подмигнул ему и он невольно улыбнулся в ответ. Это его удивило. Снова закипело раздражение – чувства напрочь отказывались повиноваться разуму.
– Да ты не сиди бирюком-то, – добродушно сказал мужик, заметив, что его пассажир нахмурился. – Со всяким такое бывает. Приедешь домой, освежишься под душем, поешь сытно, ляжешь, отдохнешь и все печали пройдут.
Ответом был шумный вздох, вызванный словами о душе. Он отдал бы, кажется, все на свете, лишь бы ощутить на своем разгоряченном теле живительные струи ледяной воды.
– А ты как сюда добирался, Гера? – не отставал мужик, не замечая, что попутчик не особенно охотно поддерживает разговор.
– На машине, – ответил он, вспомнив оранжевую колымагу, которую он сталкивал с обрыва.
– А че с машиной стало?
– Сломалась.
– Так че ж мы с тобой в город-то едем? – встрепенулся мужик. – Давай вернемся, на буксир возьмем. Разве можно такое добро на дороге оставлять? Завтра уже от нее ни винтика, ни шпунтика не останется.
– Не надо, – решительно выпрямился пассажир, видя, что водитель собирается вырулить на встречную полосу, – я ее в море скинул.
– Это ты зря, парень, – ошарашено заявил мужик, впервые за все это время посмотрев на собеседника с подозрением.
– Не зря. Она все равно уже никуда не годилась.
– Да? – произнес мужик, отводя взгляд и пожимая плечами.
– Оно, конечно, тебе виднее. И все ж таки я бы на твоем месте не стал бы машину бросать.
Вместо ответа он снова пожал плечами.
– Вот так человек сгоряча натворит делов, – философски заметил Толян, – а потом жалеет, да только поздно бывает.
– Не пожалею, – мрачно усмехнулся он.
– Дело твое, парень, – повторил мужик.
В машине установилось молчание. Видя, что пассажир попался не слишком общительный, водитель включил радио. Какая-то безголосая певица надрывалась, пытаясь изобразить нечто, похожее на блюз. Он поморщился.
– Че заерзал? – хмыкнул Федоров. – Не нравится такая музыка?
– Гадость, – коротко бросил он.
– Это верно, Гера, гадость и есть.
Мужик протянул руку и переключил радиоприемник не другой канал. Передавали новости.
– … На пресс-конференции Минатома заявил, что ядерной угрозы затонувшая субмарина не представляет, – говорил женский голос, – никакой угрозы ядерной катастрофы в связи с аварией подлодки не существует вообще…
– Ты слыхал, парень, чего в мире деется? – спросил Толян и не дав попутчику и слова сказать, разразился смачной бранью в адрес «проклятых зажравшихся буржуев, которым неймется, что у нас, русских, еще есть порох в пороховницах».
Гера продолжал хранить молчание, но это нисколько не останавливало Федорова, а возможно, даже подбадривало.
– Вот сучьи дети! – надрывался Толян, всем своим видом выражая искренне негодование. – Нету на них Сталина, он бы их быстро всех на место поставил, пообрубал бы им хвосты поганые!..
Он силился разобрать слова диктора, тонущие в ругани Толяна.
– …министр атомной энергии не исключил возможность того, что с этой целью в район катастрофы будет направлено известное российское исследовательское судно…
Названия он не расслышал, так как в этот момент Толян возвысил голос почти до крика. Ему очень хотелось заткнуть рот не в меру зарапортовавшемуся водителю, однако он сдержался.
Когда Анатолий замолчал, чтобы перевести дух, диктор уже передавал прогноз погоды на завтра.
– Тебе куда ехать-то? – спросил Толян, изменив тон с гневного на добродушный.
– В каком смысле?
– В смысле, где тебя высаживать? Я до самого города не поеду, но могу довезти до автобусной остановки. Пойдет?
– Пойдет, – нерешительно повторил он, не сразу осмыслив слова водителя.
– У тебя хоть деньги-то есть?
– Деньги?
Он встрепенулся и полез в карман, в котором лежали бумажники, и вынул один из них.
– Есть деньги, – ответил он, обнаружив небольшую стопку кредиток, – кстати, сколько я вам должен?
– Ты – мне? – возмутился Толян. – Смеешься, что ль? Чтобы я с тебя деньги брал, когда ты машины лишился?! Я не такой жлоб, чтобы деньги брать у тех, кто в беду попал.
– Как знаешь, – ответил он, невольно перенимая выражения Толяна, и спрятал бумажник в нагрудный карман.
– 216-тый тебе подойдет? – задал вопрос водитель.
– Что?
– Ты, как я посмотрю, совсем не в себе, – добродушно усмехнулся Толян, – я спрашиваю, автобус 216-тый тебе подойдет?
– Он в город идет?
– А куда ж еще?
– Если в город, то пойдет.
– Ну вот и славно, – сказал Толян, – через пяток минут доедем.
– Ты только не унывай, парень, – снова заговорил водитель, – все у тебя наладится. И мой тебе совет: никогда больше не бросайся машине наперерез. Не все такие, как я. Кое-кто переедет и глазом не моргнет.
Автомобиль подъехал к автобусной остановке, где стояло несколько человек.
– Вот и люди стоят, – заметил Толян, – значит, автобус вот-вот подойти должен.
– Счастливо тебе, парень, – добавил водитель, когда попутчик вышел из машины.
Он кивнул и пожал протянутую ему руку.
На этот раз дверь он закрыл осторожно и не спешил отходить от машины, провожая взглядом отъезжающего Толяна. Тот помахал ему рукой из окна и дал два коротких гудка. Он махнул в ответ, продолжая стоять на обочине. У него было ощущение чего-то недоделанного или недосказанного. И это не давало ему покоя, заставляло вперивать взгляд вслед исчезнувшему из вида автомобилю.
Внезапно он понял, что должен был сделать. Он должен был произнести одно-единственное слово. Простое, довольно короткое словечко, но емкое и важное.
– Спасибо, – вполголоса произнес он и пошел к автобусной остановке.
Час спустя он оказался в центре города. Здесь воздух был еще хуже, чем на шоссе. В голове свербила только одна мысль: как можно скорее оказаться в месте, где можно принять холодный душ. Он уже не ощущал голода, но жажда, подступившая еще на трассе, мучила все сильнее.
В автобусе, среди рыбаков и дачников он совсем не выделялся, в городе же на него с удивлением поглядывали прохожие.
Откуда-то неподалеку раздавался шум поездов, из чего он заключил, что рядом располагается вокзал. Туда он и направил свои горящие огнем стопы. Проходя мимо магазинчика, он увидел в витрине батарею бутылок. Жажда стала нестерпимой. Достав из кармана бумажник, он вошел в магазин.
– Вода есть?
Молоденькая продавщица непонимающе уставилась на него.
– Вода у вас есть? – повторил он хрипло.
– Какая? Минеральная? Дистиллированная?
– Любая, я хочу пить.
Не сводя с покупателя недоумевающего взгляда, девушка попятилась к холодильнику и наугад вынула бутылку.
– «Боржоми» вас устроит?
– Давай, – он выхватил из рук девушки мгновенно запотевшую бутылку с холодным напитком, одним махом отвинтил пробку и опрокинул в себя бутылку.
Это было ни с чем не сравнимое по своей остроте наслаждение. Вместе с ледяной влагой, в него вливались жизненные силы. Продавщица, словно завороженная, наблюдала за тем, как странный человек огромного роста с плечами, достойными чемпиона мира по культуризму, жадно поглощает минералку.
– Еще, – прохрипел он, вытирая рот и бросая на пол опустевшую пластиковую бутылку.
Не говоря ни слова, девушка достала вторую бутылку и протянула ее мужчине.
Эту он пил уже не так жадно и даже сумел определить ее вкус, который, кстати, нисколько ему не понравился.
– Еще две, – сказал он, переведя дыхание.
К продавщице вернулся дар речи.
– Надо заплатить сначала, – произнесла она осторожно.
Несколько покупателей заинтриговано наблюдали за происходившим. Он обвел их мрачным взглядом.
– Сколько?
Продавщица назвала сумму. Он бросил на прилавок купюру, забрал две бутылки и направился к выходу.
– Подождите! – крикнула девушка. – Вы не взяли сдачу.
Не останавливаясь, он бросил через плечо быстрый взгляд и вышел из магазина, так не удостоив продавщицу ответом. Эту девушку ему благодарить совсем не хотелось.
На вокзале, среди толчеи и суматохи, он довольно легко затерялся в толпе и перестал обращать на себя внимание. Побродив некоторое время по привокзальной площади, он оказался рядом со старухой, торгующей вареной кукурузой.
– Купи, сыночек, – заверещала она, – кукуруза свежая, только что сваренная.
Он взял у нее початок, кинул ей какую-то мелочь, но уходить не спешил.
– Где здесь рядом гостиница? – просил он у старухи.
– А ты что, приезжий? – старуха оглядела его зоркими глазками.
– Да.
– А деньги у тебя есть, сынок?
– Да, – так же односложно отвечал он.
– Надолго к нам? – старуха так и буравила его глазами.
– Нет, всего на пару дней.
– Я могу комнату сдать, только деньги вперед.
– Сколько?
– Я много не беру, – издалека начала бабка, алчно вытаращившись на него.
Ему было противно говорить с этой старухой, а тем более выносить ее неприятный взгляд. Но он подавил отвращение и задал единственный интересующий его на данный момент вопрос:
– Душ у тебя есть?
– А как же, сынок, конечно, есть, – закивала старуха, – все удобства. Лучше, чем в гостинице. И помоешься, и покушаешь, и поспишь, как барин.
– Пойдем, – сказал он.
– Э-э, – протянула бабка, не двигаясь с места, – я деньги вперед беру.
Он бросил ей на колени бумажник.
– Хватит?
Старуха пересчитала деньги.
– Ой, касатик, – медоточивым голоском, от которого она сделалась еще противнее, заговорила бабка, – должно хватить.
Он понимал, что заплатил ей гораздо больше, чем следовало бы, но ему было все равно. Все его существо требовало прохлады и отдыха, казалось, еще немного, и он упадет замертво. По пути бабка начала было приставать к нему с расспросами, однако он сразу оборвал ее в довольно грубой форме.
«Надо послать старуху в магазин, чтобы купила мне приличную одежду», – подумал он, шествуя за семенящей бабкой.
Судя по всему, можно было говорить о том, что первая часть задуманного мероприятия прошла вполне успешно.
ГЛАВА 2
Стоял погожий денек бабьего лета. Супруга советника Президента Ольга Викторовна Тимофеева с удовольствием шла пешком по Малой Бронной. Это была статная дама сорока лет, весь облик которой говорил о неусыпных стараниях приостановить увядание и сохранить остатки былой привлекательности. В первые минуты прогулки Ольга Викторовна не жалела о своем решении отпустить водителя: так приятно было пройтись по улице, наслаждаясь последними в этом году теплыми лучами солнца. Несмотря на то, что часы только что пробили одиннадцать, улица буквально кишела народом, словно люди в одночасье сорвались со своих рабочих мест и студенческих парт, чтобы, подобно Ольге Викторовне, успеть урвать последние солнечные денечки. Все успели соскучиться по теплой безветренной погоде за четыре недели не по-сентябрьски холодной и сырой осени, пришедшей на смену благодатному августу. По утверждениям синоптиков, наблюдалась аномально теплая для этого времени года погода. Говорили, что сейчас на добрых десять градусов теплее, чем должно быть в октябре. Неизвестно было, сколько продлится это неожиданное второе бабье лето.
Ольга Викторовна сняла пиджак, оставшись в кашемировой водолазке, но ей все равно было жарко. По ее мнению девицы дефилировали чуть ли не в чем мать родила. Когда едешь в машине с тонированными стеклами, это не так заметно. А теперь Ольге Викторовне казалось, что она находится не на одной из оживленных центральных улиц столицы, а где-нибудь на приморском курорте, откуда рукой подать до пляжа. Она нахмурилась и начала жалеть, что отпустила шофера – до ее дома оставалось еще шесть кварталов. Пока она дойдет, будет вся в мыле и не то что не получит удовольствия от прогулки, но напротив, запыхается и устанет.
Хорошее настроение супруги советника Президента портилось на глазах. Она думала о том, что сегодня же вечером обсудит с мужем долгожданную поездку в Лондон. Ольга Викторовна очень любила этот город. Он немного напоминал ей родной Петербург, но английская публика, на ее взгляд, была гораздо изысканнее петербургской. Ольга Викторовна не отдавала себе отчета, что судит лондонцев по впечатлениям, получаемым из окна лимузинов или по тем людям, которых она встречала на официальных банкетах и фуршетах. Ольга Викторовна успела отвыкнуть от простого народа за удивительно короткий срок. Прошло всего два года с тех пор, как ее супруг занял столь ответственный пост, а она начала ездить исключительно на правительственных автомобилях и регулярно бывать за границей. Геннадий Аверьянович уже давно обещал жене очередную поездку. Но она все откладывалась по разным государственным причинам. Ольге Викторовне очень хотелось поскорее покинуть пределы родины, которая начинала ее утомлять, если она оставалась на ней дольше двух-трех месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10