https://wodolei.ru/catalog/unitazy/s-funkciey-bide/
К концу первого года реабилитации Ровена только во время особенно активных и занимательных игр оставляла пуху, но чаще всего игрушка была рядом. Трижды это «животное», похожее на кошку, приходилось забирать у спящего ребёнка, чтобы подновить программу, заменить мех, изношенные или поврежденные датчики.
Сиглен сдержала слово не одергивать Ровену, но часто довольно резко напоминала Лузене, что девочка на её попечении и она отвечает за то, чтобы её подопечная не отвлекала Прайм от работы. Со временем характер Ровены выровнялся. И Пурза все чаще проводила время в её комнате на полке, но ночью всегда устраивалась рядом с Ровеной на подушке.
***
В день переезда к Прайм Сиглен координатор Камилла лично привезла Лузену и Ровену в Башню на своем автолете. Ровена всем своим видом показывала, что нисколько не боится властной хозяйки. Она только покрепче прижала пуху к себе, когда Прайм подошла к ней, натянуто улыбаясь и думая о чем-то, недоступном для ребёнка.
– Не слишком ли мы большие, чтобы играть в игрушки? – удивилась Сиглен.
– Пурза – пуха, она у меня очень давно, – ответила Ровена и спрятала свою любимицу за спиной.
Лузена и Камилла пытались отвлечь Сиглен, но Прайм сконцентрировала все своё внимание на Ровене. Лузена поймала взгляд Браллы, и та выступила вперед.
– Сиглен, – обратилась она к Прайм, – покажите девочке владения, которые вы для неё приготовили. Я думаю, это её заинтересует.
Сиглен жестом руки, унизанной кольцами, остановила Браллу:
– Что за пуха?
Ровена объяснила:
– Это специально запрограммированное стабилизирующее устройство, а не мягкая игрушка.
– Но тебе уже двенадцать лет. Ты достаточно взрослая, чтобы обходиться без няньки.
Ровена была воспитанной девочкой: Лузена приучила её быть вежливой как в речах, так и в мыслях, но она могла проявить не меньше упрямства, чем Сиглен, хотя и никогда не бывала такой бесчувственной.
– Я сама узнаю, когда она мне больше не понадобится. – И хитрунья быстро добавила:
– Я очень хочу посмотреть свою комнату. – От такой милой улыбки таяли и более черствые сердца, чем у Сиглан.
– Комнату? – обиделась Сиглен. – В твоем распоряжении целое крыло здания. Со всеми удобствами, которыми я и сама располагаю. Настоящее произведение искусства, хотя кое-что из моего оборудования ещё нужно будет перевезти.
Она бросила на координатора колкий взгляд, потом пошла, важно переваливаясь с боку на бок. Сиглен была довольно высокого роста, тоненькая девочка выглядела совсем крошкой рядом с ней. Девять лет не прошли для Прайм даром, и при малейшем движении даже просторный халат не мог скрыть приобретений плоти.
Камилла надеялась, что в первое время Сиглен будет сдерживать себя и найдет ответный отклик у ребёнка. Координатор шла вслед за Лузеной и Браллой, её сердце щемило при виде нелепого соседства тоненькой, как веточка, Ровены и массивной Сиглен. В голове крутился бессмысленный стишок. Хорошо ещё, что Сиглен поглотило стремление произвести на ребёнка впечатление своей щедростью и она не слушала случайные мысли других.
Сиглен и Ровена общались не на телепатическом уровне. Девочке давно внушили, что, беседуя с кем-то vis-a-vis, она должна разговаривать с собеседником как все обычные люди.
– Ты будешь приходить ко мне на инструктаж ежедневно между десятью и четырнадцатью часами. Я приказал пристроить специальную комнату в моей Башне, где ты сможешь, не мешая, наблюдать за моей ежедневной работой. Это самое важное… Как тебя зовут, дитя? – спросила Сиглен, уже зная от Лузены имя девочки.
– Ровена – Рябиновое дитя. Так меня все называют.
Лузена поняла, что девочка уловила скрытое неодобрение Сиглен.
– Но ты, наверное, знаешь, как тебя называли родители? Ты была достаточно большой, тебе было три года, чтобы помнить своё имя.
– Я забыла его! – Ровена так решительно прекратила всяческие расспросы на эту тему, что Сиглен слегка опешила.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – повторила Сиглен несколько раз, пока они не подошли ко входу в апартаменты, предназначенные Ровене.
Девочка замерла на пороге двери, которую открыла перед ней Сиглен, и стало ясно, насколько она потрясена. Координатор и Лузена поспешили за ней и, похоже, тоже потеряли дар речи.
Прихожая была просто огромной, иначе и не скажешь; приглушенный свет подчеркивал её богатое убранство: чопорные, жесткие стулья из дорогих пород дерева, под стать им хрупкие столы. На них красовались многочисленные статуэтки вперемежку с застывшими композициями из великолепных пышных цветов, которые, казалось, будут вечно благоухать.
Осторожно ступая по полу, украшенному сложной мозаикой, удивленные и пораженные, они проследовали в гостиную, задрапированную яркой безвкусной обивкой с аляповатым цветочным рисунком, который очень нравился Сиглен.
Просторную комнату загромождали бесчисленные стулья на гнутых ножках, двух-и трехместные диванчики, расставленные повсюду живописными группами, и втиснутые куда попало столики, заставленные вещами и вещичками, словно попавшими сюда с межзвездного базара. Некоторые из них, несомненно, были ценными, но, по справедливому мнению Камиллы, совсем не подходили молоденькой девушке, так же как и мебель, да и вся отделка комнат.
Собранные со всех звездных систем картины на стенах представляли собой дикую мешанину стилей и сюжетов. Их было так много, что глаз не мог задержаться ни на одной из них.
В конце коридора располагалась небольшая кухня и богато украшенная столовая, которая, как казалось, предназначалась для людей, страдающих клаустрофобией. И наконец, две спальни для гостей. В конце другого коридора находилась почти пустая библиотека с полками и стеллажами до потолка. А рядом плавательный бассейн, слишком мелкий для такой быстрой и умелой пловчихи, как Ровена.
Предвкушая лавину похвал, Сиглен жестом своей большой руки указала на раздвигавшиеся панели, за которыми открылась спальня, приготовленная для девочки. Прямо-таки желто-бежевая конфетная коробка, целые ворохи оборочек, занавесочек и прочей мишуры скрывали всю необходимую обстановку.
– Ну как? – спросила Сиглен Ровену, принимая воцарившуюся тишину за восхищение и желая услышать словесное одобрение.
– Это самые невероятные апартаменты, какие я когда-либо видела, Прайм Сиглен, – сказала Ровена, медленно поворачиваясь и перехватывая пуху под грудью. Её широко открытые глаза сверкали от чувств, которые, как надеялась Лузена, она сможет скрыть. Было заметно, что девочка едва сдерживает смех, но она все же сумела четко произнести:
– Я благодарна вам за все. Этого стоило подождать. Вы очень щедры. Всего так много.
Лузена предостерегающе взглянула на Ровену, надеясь, что та остановится на сказанном. Но двенадцатилетние дети не очень-то тактичные существа.
Девочка старательно избегала встречаться с наставницей взглядом и продолжала озираться, как будто выставленные напоказ безделушки одна за другой привлекали её внимание. Лузене оставалось только рассчитывать на чувство меры Ровены.
– Вы так добры и так все хорошо продумали, – продолжала Ровена и, подойдя к низкой кровати, нырнула в яркие сатиновые подушки, некоторые из которых никак не сочетались по цвету с желто-бежевым тоном стен, ковра и мебели. Она прихлопнула одну из подушек и посадила пуху на неё. – Нам будет ужасно удобно здесь, правда, Пурза?
В ответ на обращение пуха повернула голову и издала звук, скорее похожий на выражение согласия, чем на простое мурлыканье. С лукаво бегающими глазами и еле сдерживаемым смехом Ровена обернулась к Лузене:
– Я думаю, проводку стоит заменить. Это вовсе не мурлыканье.
Тем временем Лузена и координатор пытались отвлечь внимание Сиглен, которая вновь стремилась заговорить о пухе и её неуместности в воспитании будущей Прайм. Они неустанно хвалили хозяйку за великолепие комнат, за время, потраченное на обдумывание каждой детали отделки. Они удивлялись, как Сиглен смогла найти так много необычных вещей.
Как нельзя более кстати подоспел носильщик. Он привез тележку, нагруженную вещами Ровены. Там были две большие сумки и пять коробок с книгами и учебными дисками.
– И это все, что у тебя есть? – спросила Сиглен, осуждающе взглянув сначала на Лузену, затем на координатора Камиллу.
– Ровене выплачивается стипендия, вполне достаточная Для удовлетворения всех её потребностей, но она почти ничего не тратит, – оправдывалась Камилла.
– Она не жадный ребёнок, – вторила ей Лузена.
– Хм… Ну, хорошо. Оставляю вас устраиваться.
Сиглен потрепала Ровену по голове и отвернулась, не успев увидеть выражения лица девочки, чего нельзя было сказать о Лузене и Камилле.
Лузена шагнула к Ровене, а координатор решила, что будет лучше, если она проводит Сиглен. Она поспешила захлопнуть дверь за Прайм.
Когда координатор вернулась, Ровена хохотала, катаясь по кровати в обнимку с пухой, которая на этот раз действительно мурлыкала от удовольствия. Почти все подушки попадали на пол. Лузена без сил упала на стул, от смеха по её лицу катились слезы. Камилла, не зная, что и думать, опустилась на другой стул, облегченно вздохнув.
– Потрясающая женщина! – сквозь смех еле смогла выговорить Лузена. – Эта обстановка как в борделе… Разве она подходит для двенадцатилетней девочки?
– Не беспокойся, Ровена, – пообещала Камилла, – ты можешь спать в библиотеке, пока мы не уберем всю эту мишуру.
Махнув рукой в знак согласия, Ровена продолжала давиться от хохота.
– Хорошо ещё, что ты можешь видеть во всем этом хоть что-то забавное. – Координатор тоже не смогла удержаться от смеха.
– Пурза говорит, нехорошо, что вы не научили её смеяться. – Девочка наконец-то перевела дух и любовно поцеловала пуху.
Лузена и координатор переглянулись, и Лузена прошептала над головой Ровены:
– Позже.
***
– Возможно, Сиглен права и пришло время убрать пуху, – тихо говорила координатор Лузене, пока Ровена занималась в библиотеке разборкой учебных кассет.
– Первый раз Ровена так непосредственно среагировала, – отозвалась Лузена, нервно теребя манжету на рукаве. Она хмуро посмотрела на свои руки. – Лузена была явно расстроена. – Мы давно перестали прослушивать её комнату. Она так хорошо адаптировалась: не было проблем в общении ни с Талантами, ни с обычными людьми.
– Начните прослушивание снова. Ребёнок должен развиваться без отклонений.
Лузена гневно погрозила в сторону Башни:
– Разве это пример? Вот кому нужна пуха, и куда больше, чем раньше! – Внезапно она успокоилась. – Возможно, мы напрашиваемся на неприятности.
Пуха будет неоценима сейчас, помогая нам контролировать процесс притирки Ровены к Сиглен.
Камилла одобрительно кивнула.
– Как я позволила Сиглен втянуть себя во все это дело?
– Гордость за планету? – спросила Лузена с насмешкой.
– Может быть. Будь добра, когда Ровена уснет, возьми пуху и просмотри её записи. – Координатор огляделась с воинственным видом. – И как мы избавимся от всего этого?
– Я что-нибудь придумаю.
***
Ровена позаботилась обо всем сама. Уже на следующее утро обеспокоенный охранник сообщил, что кто-то воспользовался пустовавшей мастерской в порту и устроил там чуть ли не воровской тайник, хотя он и не нашёл там ни одной вещи из списков, составленных полицией.
С умением различать хорошее и плохое, столь свойственным подросткам, Ровена основательно разобралась в своих апартаментах, оставив себе только самые ценные и полезные вещи. К большому удивлению Лузены, она ухитрилась даже изменить цвет стен, придав им мягкие оттенки зеленого и кремового.
– Как ты их перекрасила? – осторожно поинтересовалась Лузена.
– Мы с Пурзой все продумали, – ответила Ровена, непередаваемо пожимая плечами. – Правда так лучше?
– Да, намного, намного лучше. Но я не знала, что ты умеешь красить.
– Это было нетрудно. Пурза видела, как ты ремонтировала свой дом. Она запомнила.
Лузена лишь кивнула, изображая понимание.
– Ну и как, теперь ты по-настоящему хорошо устроилась и можешь начинать занятия?
Ровена пожала плечами.
– Сегодня у неё масса перебросок, и я не думаю, что она захочет заниматься мною.
Чуть позже Лузена звонила координатору. Ровена тем временем купалась под неусыпным надзором пухи.
– Она очень о многом говорила с пухой за все эти долгие годы. – Лузена никак не могла понять, как она просмотрела вновь окрепшую зависимость девочки от пухи. – Чаще всего это были обычные для детей сомнения и страхи. Но они с пухой наравне долго обсуждали цвет стен и способы окраски, вместе выбирали детали интерьера. Пурза явно обладает значительными познаниями в области искусства и живописи, разбирается в предметах декоративного искусства, может судить об их уровне: они оставили действительно ценные вещи. Наверное, это пуха нашла пустующую мастерскую, хотя переброской материалов, несомненно, занималась Ровена. Я уверена, она обладает огромным телекинетическим потенциалом и для неё нет ничего слишком тяжелого или неудобного для телепортации. Вчера ночью она очистила свои апартаменты почти целиком, а потом перекрасила с помощью пухи. Я перешлю вам копию беседы – нет, не беседы, беседа требует участия двоих, – а монолога с интересными паузами для ответных реплик пухи.
– Да-да, пришлите мне эту копию. – Координатор тщетно пыталась скрыть беспокойство в голосе. – А я организую её тщательное изучение психиатрами.
– Правда? – Лузена с облегчением вздохнула. – Это далеко от моей специальности.
– Ну, не прибедняйся, Лузена. Вы все прекрасно справляетесь с ребёнком.
Она только… только…
– На шаг впереди нас?
– Вот именно, – согласилась координатор с печальной оценкой Лузены.
Беседы между Ровеной и её пухой послужили интереснейшим материалом для её наставников и детских психиатров, удостоенных чести присутствовать на прослушивании.
«Пурза, Сиглен глупая. Такие подъемы, передвижения и перестановки я проделывала, ещё когда была маленькой! – заключила Ровена в первый же день ученичества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Сиглен сдержала слово не одергивать Ровену, но часто довольно резко напоминала Лузене, что девочка на её попечении и она отвечает за то, чтобы её подопечная не отвлекала Прайм от работы. Со временем характер Ровены выровнялся. И Пурза все чаще проводила время в её комнате на полке, но ночью всегда устраивалась рядом с Ровеной на подушке.
***
В день переезда к Прайм Сиглен координатор Камилла лично привезла Лузену и Ровену в Башню на своем автолете. Ровена всем своим видом показывала, что нисколько не боится властной хозяйки. Она только покрепче прижала пуху к себе, когда Прайм подошла к ней, натянуто улыбаясь и думая о чем-то, недоступном для ребёнка.
– Не слишком ли мы большие, чтобы играть в игрушки? – удивилась Сиглен.
– Пурза – пуха, она у меня очень давно, – ответила Ровена и спрятала свою любимицу за спиной.
Лузена и Камилла пытались отвлечь Сиглен, но Прайм сконцентрировала все своё внимание на Ровене. Лузена поймала взгляд Браллы, и та выступила вперед.
– Сиглен, – обратилась она к Прайм, – покажите девочке владения, которые вы для неё приготовили. Я думаю, это её заинтересует.
Сиглен жестом руки, унизанной кольцами, остановила Браллу:
– Что за пуха?
Ровена объяснила:
– Это специально запрограммированное стабилизирующее устройство, а не мягкая игрушка.
– Но тебе уже двенадцать лет. Ты достаточно взрослая, чтобы обходиться без няньки.
Ровена была воспитанной девочкой: Лузена приучила её быть вежливой как в речах, так и в мыслях, но она могла проявить не меньше упрямства, чем Сиглен, хотя и никогда не бывала такой бесчувственной.
– Я сама узнаю, когда она мне больше не понадобится. – И хитрунья быстро добавила:
– Я очень хочу посмотреть свою комнату. – От такой милой улыбки таяли и более черствые сердца, чем у Сиглан.
– Комнату? – обиделась Сиглен. – В твоем распоряжении целое крыло здания. Со всеми удобствами, которыми я и сама располагаю. Настоящее произведение искусства, хотя кое-что из моего оборудования ещё нужно будет перевезти.
Она бросила на координатора колкий взгляд, потом пошла, важно переваливаясь с боку на бок. Сиглен была довольно высокого роста, тоненькая девочка выглядела совсем крошкой рядом с ней. Девять лет не прошли для Прайм даром, и при малейшем движении даже просторный халат не мог скрыть приобретений плоти.
Камилла надеялась, что в первое время Сиглен будет сдерживать себя и найдет ответный отклик у ребёнка. Координатор шла вслед за Лузеной и Браллой, её сердце щемило при виде нелепого соседства тоненькой, как веточка, Ровены и массивной Сиглен. В голове крутился бессмысленный стишок. Хорошо ещё, что Сиглен поглотило стремление произвести на ребёнка впечатление своей щедростью и она не слушала случайные мысли других.
Сиглен и Ровена общались не на телепатическом уровне. Девочке давно внушили, что, беседуя с кем-то vis-a-vis, она должна разговаривать с собеседником как все обычные люди.
– Ты будешь приходить ко мне на инструктаж ежедневно между десятью и четырнадцатью часами. Я приказал пристроить специальную комнату в моей Башне, где ты сможешь, не мешая, наблюдать за моей ежедневной работой. Это самое важное… Как тебя зовут, дитя? – спросила Сиглен, уже зная от Лузены имя девочки.
– Ровена – Рябиновое дитя. Так меня все называют.
Лузена поняла, что девочка уловила скрытое неодобрение Сиглен.
– Но ты, наверное, знаешь, как тебя называли родители? Ты была достаточно большой, тебе было три года, чтобы помнить своё имя.
– Я забыла его! – Ровена так решительно прекратила всяческие расспросы на эту тему, что Сиглен слегка опешила.
– Хорошо, хорошо, хорошо, – повторила Сиглен несколько раз, пока они не подошли ко входу в апартаменты, предназначенные Ровене.
Девочка замерла на пороге двери, которую открыла перед ней Сиглен, и стало ясно, насколько она потрясена. Координатор и Лузена поспешили за ней и, похоже, тоже потеряли дар речи.
Прихожая была просто огромной, иначе и не скажешь; приглушенный свет подчеркивал её богатое убранство: чопорные, жесткие стулья из дорогих пород дерева, под стать им хрупкие столы. На них красовались многочисленные статуэтки вперемежку с застывшими композициями из великолепных пышных цветов, которые, казалось, будут вечно благоухать.
Осторожно ступая по полу, украшенному сложной мозаикой, удивленные и пораженные, они проследовали в гостиную, задрапированную яркой безвкусной обивкой с аляповатым цветочным рисунком, который очень нравился Сиглен.
Просторную комнату загромождали бесчисленные стулья на гнутых ножках, двух-и трехместные диванчики, расставленные повсюду живописными группами, и втиснутые куда попало столики, заставленные вещами и вещичками, словно попавшими сюда с межзвездного базара. Некоторые из них, несомненно, были ценными, но, по справедливому мнению Камиллы, совсем не подходили молоденькой девушке, так же как и мебель, да и вся отделка комнат.
Собранные со всех звездных систем картины на стенах представляли собой дикую мешанину стилей и сюжетов. Их было так много, что глаз не мог задержаться ни на одной из них.
В конце коридора располагалась небольшая кухня и богато украшенная столовая, которая, как казалось, предназначалась для людей, страдающих клаустрофобией. И наконец, две спальни для гостей. В конце другого коридора находилась почти пустая библиотека с полками и стеллажами до потолка. А рядом плавательный бассейн, слишком мелкий для такой быстрой и умелой пловчихи, как Ровена.
Предвкушая лавину похвал, Сиглен жестом своей большой руки указала на раздвигавшиеся панели, за которыми открылась спальня, приготовленная для девочки. Прямо-таки желто-бежевая конфетная коробка, целые ворохи оборочек, занавесочек и прочей мишуры скрывали всю необходимую обстановку.
– Ну как? – спросила Сиглен Ровену, принимая воцарившуюся тишину за восхищение и желая услышать словесное одобрение.
– Это самые невероятные апартаменты, какие я когда-либо видела, Прайм Сиглен, – сказала Ровена, медленно поворачиваясь и перехватывая пуху под грудью. Её широко открытые глаза сверкали от чувств, которые, как надеялась Лузена, она сможет скрыть. Было заметно, что девочка едва сдерживает смех, но она все же сумела четко произнести:
– Я благодарна вам за все. Этого стоило подождать. Вы очень щедры. Всего так много.
Лузена предостерегающе взглянула на Ровену, надеясь, что та остановится на сказанном. Но двенадцатилетние дети не очень-то тактичные существа.
Девочка старательно избегала встречаться с наставницей взглядом и продолжала озираться, как будто выставленные напоказ безделушки одна за другой привлекали её внимание. Лузене оставалось только рассчитывать на чувство меры Ровены.
– Вы так добры и так все хорошо продумали, – продолжала Ровена и, подойдя к низкой кровати, нырнула в яркие сатиновые подушки, некоторые из которых никак не сочетались по цвету с желто-бежевым тоном стен, ковра и мебели. Она прихлопнула одну из подушек и посадила пуху на неё. – Нам будет ужасно удобно здесь, правда, Пурза?
В ответ на обращение пуха повернула голову и издала звук, скорее похожий на выражение согласия, чем на простое мурлыканье. С лукаво бегающими глазами и еле сдерживаемым смехом Ровена обернулась к Лузене:
– Я думаю, проводку стоит заменить. Это вовсе не мурлыканье.
Тем временем Лузена и координатор пытались отвлечь внимание Сиглен, которая вновь стремилась заговорить о пухе и её неуместности в воспитании будущей Прайм. Они неустанно хвалили хозяйку за великолепие комнат, за время, потраченное на обдумывание каждой детали отделки. Они удивлялись, как Сиглен смогла найти так много необычных вещей.
Как нельзя более кстати подоспел носильщик. Он привез тележку, нагруженную вещами Ровены. Там были две большие сумки и пять коробок с книгами и учебными дисками.
– И это все, что у тебя есть? – спросила Сиглен, осуждающе взглянув сначала на Лузену, затем на координатора Камиллу.
– Ровене выплачивается стипендия, вполне достаточная Для удовлетворения всех её потребностей, но она почти ничего не тратит, – оправдывалась Камилла.
– Она не жадный ребёнок, – вторила ей Лузена.
– Хм… Ну, хорошо. Оставляю вас устраиваться.
Сиглен потрепала Ровену по голове и отвернулась, не успев увидеть выражения лица девочки, чего нельзя было сказать о Лузене и Камилле.
Лузена шагнула к Ровене, а координатор решила, что будет лучше, если она проводит Сиглен. Она поспешила захлопнуть дверь за Прайм.
Когда координатор вернулась, Ровена хохотала, катаясь по кровати в обнимку с пухой, которая на этот раз действительно мурлыкала от удовольствия. Почти все подушки попадали на пол. Лузена без сил упала на стул, от смеха по её лицу катились слезы. Камилла, не зная, что и думать, опустилась на другой стул, облегченно вздохнув.
– Потрясающая женщина! – сквозь смех еле смогла выговорить Лузена. – Эта обстановка как в борделе… Разве она подходит для двенадцатилетней девочки?
– Не беспокойся, Ровена, – пообещала Камилла, – ты можешь спать в библиотеке, пока мы не уберем всю эту мишуру.
Махнув рукой в знак согласия, Ровена продолжала давиться от хохота.
– Хорошо ещё, что ты можешь видеть во всем этом хоть что-то забавное. – Координатор тоже не смогла удержаться от смеха.
– Пурза говорит, нехорошо, что вы не научили её смеяться. – Девочка наконец-то перевела дух и любовно поцеловала пуху.
Лузена и координатор переглянулись, и Лузена прошептала над головой Ровены:
– Позже.
***
– Возможно, Сиглен права и пришло время убрать пуху, – тихо говорила координатор Лузене, пока Ровена занималась в библиотеке разборкой учебных кассет.
– Первый раз Ровена так непосредственно среагировала, – отозвалась Лузена, нервно теребя манжету на рукаве. Она хмуро посмотрела на свои руки. – Лузена была явно расстроена. – Мы давно перестали прослушивать её комнату. Она так хорошо адаптировалась: не было проблем в общении ни с Талантами, ни с обычными людьми.
– Начните прослушивание снова. Ребёнок должен развиваться без отклонений.
Лузена гневно погрозила в сторону Башни:
– Разве это пример? Вот кому нужна пуха, и куда больше, чем раньше! – Внезапно она успокоилась. – Возможно, мы напрашиваемся на неприятности.
Пуха будет неоценима сейчас, помогая нам контролировать процесс притирки Ровены к Сиглен.
Камилла одобрительно кивнула.
– Как я позволила Сиглен втянуть себя во все это дело?
– Гордость за планету? – спросила Лузена с насмешкой.
– Может быть. Будь добра, когда Ровена уснет, возьми пуху и просмотри её записи. – Координатор огляделась с воинственным видом. – И как мы избавимся от всего этого?
– Я что-нибудь придумаю.
***
Ровена позаботилась обо всем сама. Уже на следующее утро обеспокоенный охранник сообщил, что кто-то воспользовался пустовавшей мастерской в порту и устроил там чуть ли не воровской тайник, хотя он и не нашёл там ни одной вещи из списков, составленных полицией.
С умением различать хорошее и плохое, столь свойственным подросткам, Ровена основательно разобралась в своих апартаментах, оставив себе только самые ценные и полезные вещи. К большому удивлению Лузены, она ухитрилась даже изменить цвет стен, придав им мягкие оттенки зеленого и кремового.
– Как ты их перекрасила? – осторожно поинтересовалась Лузена.
– Мы с Пурзой все продумали, – ответила Ровена, непередаваемо пожимая плечами. – Правда так лучше?
– Да, намного, намного лучше. Но я не знала, что ты умеешь красить.
– Это было нетрудно. Пурза видела, как ты ремонтировала свой дом. Она запомнила.
Лузена лишь кивнула, изображая понимание.
– Ну и как, теперь ты по-настоящему хорошо устроилась и можешь начинать занятия?
Ровена пожала плечами.
– Сегодня у неё масса перебросок, и я не думаю, что она захочет заниматься мною.
Чуть позже Лузена звонила координатору. Ровена тем временем купалась под неусыпным надзором пухи.
– Она очень о многом говорила с пухой за все эти долгие годы. – Лузена никак не могла понять, как она просмотрела вновь окрепшую зависимость девочки от пухи. – Чаще всего это были обычные для детей сомнения и страхи. Но они с пухой наравне долго обсуждали цвет стен и способы окраски, вместе выбирали детали интерьера. Пурза явно обладает значительными познаниями в области искусства и живописи, разбирается в предметах декоративного искусства, может судить об их уровне: они оставили действительно ценные вещи. Наверное, это пуха нашла пустующую мастерскую, хотя переброской материалов, несомненно, занималась Ровена. Я уверена, она обладает огромным телекинетическим потенциалом и для неё нет ничего слишком тяжелого или неудобного для телепортации. Вчера ночью она очистила свои апартаменты почти целиком, а потом перекрасила с помощью пухи. Я перешлю вам копию беседы – нет, не беседы, беседа требует участия двоих, – а монолога с интересными паузами для ответных реплик пухи.
– Да-да, пришлите мне эту копию. – Координатор тщетно пыталась скрыть беспокойство в голосе. – А я организую её тщательное изучение психиатрами.
– Правда? – Лузена с облегчением вздохнула. – Это далеко от моей специальности.
– Ну, не прибедняйся, Лузена. Вы все прекрасно справляетесь с ребёнком.
Она только… только…
– На шаг впереди нас?
– Вот именно, – согласилась координатор с печальной оценкой Лузены.
Беседы между Ровеной и её пухой послужили интереснейшим материалом для её наставников и детских психиатров, удостоенных чести присутствовать на прослушивании.
«Пурза, Сиглен глупая. Такие подъемы, передвижения и перестановки я проделывала, ещё когда была маленькой! – заключила Ровена в первый же день ученичества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40