– Возможно, они хотели бы очутиться там вместе, – так же тихо продолжал Грейдон. – По-моему, вы были правы, когда сказали, что между ними что-то произошло.
Лили кивнула и улыбнулась мужу, думая о том, что он самый красивый мужчина на свете. Он выбрал для свадьбы синий цвет. Синий и серебристый. Так что его глаза казались еще голубее, а светлые волосы – еще золотистее.
– Если вы будете так смотреть на меня, – тихо сказал он, – нам добродетель не сохранить. Мне нравится, когда вы так краснеете. – Он взял ее руку и поцеловал.
– Энтони, дорогой.
– Да, мама? – невинно спросил он, отпуская руку Лили, которая пыталась обрести прежнее самообладание.
– Ты еще не говорил с лордом Кардемором и леди Маргарет относительно Рождества? В Сан-Кэтирсе?
Лили почувствовала, как он напрягся, хотя внешне был по-прежнему спокойным и счастливым.
– У меня пока не было такой возможности.
– О, вы непременно должны приехать, милорд. И вы тоже, леди Маргарет, и леди Изабель.
Лили вопросительно смотрела на своего брата, который вопросительно смотрел на леди Маргарет.
– Это… очень любезно с вашей стороны, – запнувшись, сказала тетя Маргарет. – Если получится. Спасибо.
Это не понравилось Лили. Они обязательно должны приехать на Рождество. Эрону, конечно, трудно пожертвовать праздником в Кардемор-Холле, но он приедет в Сан-Кэтирс на ее первое Рождество. Она знала, что приедет. И тетя Маргарет с Изабель тоже. Надо только понастойчивее пригласить их.
Хорошо бы заполучить лорда Долтри. Во время церемонии она заметила, какое у лорда Долтри мрачное лицо и какой потухший взгляд у Изабель. Словно они присутствовали на похоронах, а не на свадьбе.
– Предлагаю тост, – сказал лорд Долтри, вставая. Слуги бросились наполнять бокалы шампанским. – За графа и графиню Грейдонов. Пусть жизнь ваша будет долгой и счастливой, а невзгоды вас минуют. Да благословит Бог вас и ваших детей!
Гости выразили шумное одобрение, а лорд Долтри снова сел на свое место. Лили увидела, как задрожала рука Изабель, когда она ставила на стол свой бокал.
Глава восемнадцатая
«Января 18, 1818
Дорогой Эрон,
В своем последнем письме ты сообщил, что тебе не наскучили мои многочисленные послания, и я молюсь, чтобы это было на самом деле так. А то я чувствую себя виноватой в том, что так часто отрываю тебя от дел. Однако должна признаться, я испытываю от этого удовольствие, сравнимое разве что с удовольствием видеть тебя. Я мечтаю об этом, ведь мы так давно не видели друг друга, Эрон. Я не стану укорять тебя за то, что ты не приехал с тетей Маргарет и Изабель в Сан-Кэтирс на Рождество. Однако должна сознаться, что мне вас очень недоставало здесь. Зато в канун Рождества неожиданно явился лорд Долтри и очень расстроился, когда узнал, что вы остались праздновать в Кардемор-Холле. Тем не менее мы весело провели время».
Лили задумалась: стоит ли писать брату о том, что лорд Долтри проделал это путешествие по заснеженной дороге только ради того, чтобы увидеть Изабель? Она никогда в жизни не забудет, как он вошел в их гостиную, насквозь промокший и раскрасневшийся от холода, и спросил с надеждой и болью в голосе: «Леди Изабель здесь?»
Несмотря на свое разочарование, он остался, и они чудесно встретили Рождество втроем. После веселого праздничного завтрака они все вместе отправились в церковь, а потом катались на санях, распевали канты, играли в снежки. И только когда они отогревались в гостиной у камина, Лили удалось наконец выяснить причину странного поведения лорда Долтри.
– Всему виной это злополучное похищение, – сказал он, стоя у камина и глядя на пламя. – Ведь прежде Изабель ненавидела меня и даже не скрывала своих чувств. А тут, когда я чуть не заделался их спасителем, она вдруг вбила себе в голову, что теперь она у меня в долгу, несмотря на то что все сорвалось.
«В долгу? – написала ему Лили. – Да я уверена, что Изабель испытывает к вам самые искренние чувства. Она невероятно переживает то, что вы отказываетесь видеть ее».
Она протянула записку сидящему рядом с ней Грейдону, который прочитал ее вслух.
Лорд Долтри печально покачал головой.
– В ночь похищения, в гостинице, после того как в меня выстрелили, она так горько плакала. Это было ужасно. – Он потер переносицу. – Она чувствовала себя такой беспомощной и… такой виноватой, что готова была, принеся себя в жертву, стать моей женой. Такое вытерпеть невозможно. Вот почему я избегал ее в Лондоне.
– Мне кажется, ты не прав, – сказал Грейдон. – Может, увидев, что ты был на волосок от смерти из-за нее, она осознала глубину своих собственных чувств.
Лили кивнула, но лорд Долтри продолжал сомневаться.
– Я хочу, чтобы Изабель была свободна в выборе мужа.
Лили отогнала это воспоминание. Это было единственное, что омрачило визит лорда Долтри. Вздохнув, она снова склонилась над письмом.
«Теперь о том вопросе, который ты задавал мне в своем последнем послании. Конечно, Грейдон не читает писем, которые ты мне присылаешь. Меня даже немного обижает, что ты спрашиваешь о таких вещах. Хочу только сказать еще раз – клянусь, это чистая правда, – что Грейдон – прекрасный, добрый и щедрый муж. Он исключительно внимателен ко мне во всем, особенно с момента нашего приезда в Сан-Кэтирс, и делает все возможное, чтобы мне было здесь хорошо. Взглянув на поместье его глазами, я полюбила Сан-Кэтирс не меньше, чем он».
Лили подумала о том, что это действительно так. Не проходило и дня, чтобы Грейдон не показывал ей что-то новое и замечательное в его доме и на его землях. Они часто совершали прогулки верхом или в экипаже по окрестностям. Устраивали чудесные пикники в теплые осенние дни и подолгу гуляли ясными вечерами. А несколько раз, когда выдавалось особенно хорошее утро, они вставали пораньше, и Грейдон брал ее на рыбалку. По ночам, лежа в огромной кровати, они предавались любви, а потом он рассказывал ей истории из своего детства, пока она не засыпала.
«Теперь относительно того, что я писала тебе в последнем письме о слугах в Сан-Кэтирсе. Умоляю тебя забыть об этом. С моей стороны было несправедливо и нечестно жаловаться. Правда. Когда я вспоминаю, как по-детски капризно я тебе об этом писала, мне становится стыдно. По прошествии нескольких недель мы с миссис Хэллоуби прекрасно поладили».
Хотя это было не совсем правдой, Лили посчитала, что брату не обязательно знать о ее маленьких горестях. Из последнего письма Эрона она поняла, как сильно он переживает ее жалобы. Лили не хотела, чтобы он подумал, будто она несчастлива в Сан-Кэтирсе. Она была вполне счастлива, хотя с миссис Хэллоуби ей поладить так и не удалось.
«Ты спрашивал, как дела у Ионы и его сестер. Я счастлива сообщить тебе, что у них все хорошо. Девочки, Анна и Молли, очень славные и старательные. Миссис Хэллоуби говорит, что им уже можно поручать самую ответственную работу».
Лили вспомнила тот день, когда приехали Иона и две его сестры – в самой лучшей коляске Эрона, – умытые и одетые в лучшие одежды, с запиской. В записке говорилось, что Эрон посылает их к Грейдону с надеждой, что они будут полезны в Сан-Кэтирсе. Девочки выглядели испуганными, когда лакей привел их в гостиную. Иона не спеша, вразвалку вошел с важным видом вслед за ними, не проявляя видимого интереса к роскошной обстановке. Лили страшно обрадовалась, увидев мальчишку, обрадовалась возможности отплатить ему в полной мере за свое спасение. Но он тут же объявил хозяевам, что не собирается здесь задерживаться. Грейдону пришлось больше часа уговаривать Иону остаться хотя бы на ночь, а все следующее утро убеждать остаться на неделю. Потом удалось продлить пребывание на месяц, и сейчас, спустя четыре месяца, Иона был такой же неотъемлемой частью Сан-Кэтирса, как сам Грейдон.
«А по поводу Ионы я могу сказать только, Эрон, что ты никогда не делал мне такого чудесного подарка, хотя ты так и не объяснил мне, откуда его знаешь. Подозреваю, что Грейдон рассказал тебе о том участии, которое Иона принимал в нашем освобождении. Но ты слишком скромен, чтобы сознаться, что нашел мальчика и прислал его сюда, чтобы отблагодарить. Он отличный компаньон для меня и очень быстро освоил язык жестов. Хорошо бы нам обучить этому остальных слуг, но многие из здешних обитателей считают язык жестов колдовским. Это так злит Иону, что он рвется в бой, и приходится умерять его пыл.
Не позже чем через две недели мы должны вернуться в Лондон, потому что Грейдону надо быть на открытии парламента. Точной даты нашего приезда я пока не знаю. Нам так хорошо здесь, в Сан-Кэтирсе. Я знаю, что мужу ненавистна сама мысль о нашем отъезде. Но ничего не поделаешь. Нам придется вернуться в Лондон. Прошу тебя, подтверди, что приедешь в город, когда мы там будем. И, пожалуйста, привези с собой тетю Маргарет и Изабель. Я так соскучилась без всех вас.
Дорогой Эрон, молюсь, чтобы ты был здоров.
С любовью, твоя преданная сестра Лили».
* * *
Дверь была открыта, и Грейдон долго стоял в дверном проеме, наблюдая за тем, как Лили пишет письмо. Он любовался грациозным изгибом ее шеи, женственными движениями красивых рук, складывающих листок. Ему хотелось подойти к ней, поцеловать ее шею и руки, заставить забыть и о письме, и о брате. Обо всем, кроме их любви.
Но он пришел к ней сейчас не для ласк. Ему предстояло выполнить неприятнейшую задачу – письмо, которое он получил от Мэтью три дня назад, делало приезд Лили в Лондон невозможным. Оказывается, Лондон бурлит слухами о графе и графине Грейдон и их поспешной женитьбе. Мэтью не сообщал никаких подробностей об этих слухах, скорей всего, это обычные сплетни о том, что они поспешили связать себя брачными узами в ожидании ребенка, зачатого до брака. Если это так, он, не теряя времени, тут же пошлет за женой. Но если стало известно о том, что его шантажировал Кардемор, это ужасно. Лили никогда не должна узнать об этом. Никогда.
Дописав письмо, она выпрямилась и взяла его в руки, чтобы перечитать. Кивнув, она снова наклонилась, чтобы поставить свою подпись. Потом аккуратно сложила листок и скрепила его официальной печатью графа.
Прежде чем войти, Грейдон постучал и широко распахнул дверь.
– Добрый день, моя дорогая. Иона сказал, что ты в своем кабинете, пишешь письма. Так и есть. Надеюсь, я не помешал?
Она встала и подошла к нему, приветливо улыбаясь и подставляя лицо для поцелуя.
– Я рад-да в-вид-деть в-вас, в-вы н-никогда не м-можете м-мне п-помешать, Энт-тони, – проговорила она своим хриплым голосом, который, как всегда, взволновал его. Обняв ее, Грейдон почувствовал отчаяние оттого, что им предстоит такая долгая разлука.
– Вы закончили свое письмо? Хотите, чтобы я его отправил?
– Д-да, п-пожалуйста. – Она вложила ему в руки сложенный листок.
«Графу Кардемору, Кардемор-Холл, Сомерсет», – прочитал он, стараясь не хмуриться. Сунув письмо во внутренний карман, он взял Лили за руки и подвел к камину.
– Я должен поговорить с вами, дорогая, если вы найдете время для мужа.
Она засмеялась.
– О Энт-тони! К-какие глуп-пости! Я п-предп-почитаю б-быть с вами, а н-не с кем-то еще.
Он усадил ее в кресло и, придвинув другое поближе к ней, сел сам. Наклонившись, он взял обе ее руки в свои и поцеловал.
– Во-первых, я отсылаю Иону через пару дней…
Она вырвала руки.
– Н-нет! – воскликнула она.
– Да, – спокойно ответил он. – Я знаю, что вы этого не хотите, Лили, но я отсылаю его к Чарльзу Кассину на обучение.
Ее глаза округлились, а он продолжал:
– Он быстрее всех в Сан-Кэтирсе осваивает язык жестов. С помощью мистера Кассина он сможет стать не только вашим переводчиком, но и учителем для остальных слуг. Я хочу, чтобы все здешние слуги полностью понимали вас, Лили. Вам, как графине и моей жене, это совершенно необходимо.
– О Энт-тони! Сп-пасиб-бо! – воскликнула Лили, чувствуя, как наполняются слезами глаза.
В следующее мгновение она наклонилась к нему, обняла его и поцеловала. Грейдон притянул жену к себе на колени и продолжал крепко обнимать ее, когда она подняла голову, не давая ей снова сесть в кресло.
– Я сам отвезу Иону к мистеру Кассину, после чего должен поехать в Лондон, чтобы успеть на открытие парламента.
– Н-но…
Он не дал ей договорить.
– Я пробуду там несколько месяцев, а весной пришлю за вами.
Она покачала головой.
– Я х-хочу п-поехать с в-вами.
– Я тоже хочу этого, – искренне ответил он, – но так будет лучше. Я подготовлю дом к вашему приезду.
Она серьезно смотрела на него, пытаясь поймать его взгляд. Потом поднялась с его колен и встала перед камином, спиной к Грейдону.
– П-почему? – спросила она.
Грейдон беспокойно заерзал в кресле. Что бы он ни сказал, все не годилось.
– Потому что я так хочу, – ответил он тихо.
Она пристально смотрела на огонь.
– В-возьмите меня с собой, – прошептала она. – Я об-бещаю, что в-вам не прид-дется м-меня ст-тыдиться.
Он тут же вскочил и обнял ее.
– Господи, Лили! Я никогда не буду стыдиться вас. Это так ужасно – разлука! Милая моя, вы знаете, как я буду скучать без вас? Мне легче оказаться в аду!
– Т-тогда в-возьмите м-меня с собой.
– Не сейчас, – сказал он и, закрыв глаза, прижался щекой к ее макушке, к шелковым волосам. – Через несколько месяцев я пришлю за вами. А пока буду приезжать в Сан-Кэтирс так часто, как только смогу.
– Почему? – спросила она с болью, от которой он так хотел уберечь ее.
– Так будет лучше, – прошептал он, прижимая ее к себе. – Поверьте мне, Лили. Вам будет лучше здесь, пока я не налажу все в Лондоне.
Она стояла, окаменев. Потом медленно освободилась из его объятий.
– Д-да, Энт-тони, я п-прек-красно п-поняла в-все.
– Лили…
– Мое п-письмо. – Она протянула руку, не глядя на него. – М-могу я в-взять его об-брат-тно?
Он отдал ей письмо.
Она взяла его двумя руками, подошла к камину и, прежде чем бросить в огонь, разорвала пополам.
– Я д-дам ук-казания миссис Хэллоуб-би п-пригот-товить все к в-вашему отъезд-ду, – сказала она и, не взглянув на него, вышла из комнаты.
Глава девятнадцатая
Лондон был мрачен. И помрачнел он с тех пор, как сюда приехал Грейдон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25