– Будьте вы все прокляты, коварные изменщицы, – бормотал несчастный Ингмар, забираясь на своего игреневого коня. Верный Дагни, чувствуя настроение хозяина, неспешно брел по тропинке, увозя своего седока прочь от дома неверной невесты, – никому из женщин больше не поверю…
А Грюнхильда почему-то горько расплакалась, прямо за свадебным столом. Ей стало очень жаль, что она так ошиблась и не дождалась такого богатого и красивого жениха. Гости притихли, веселое настроение как-то само по себе спало, и все стали потихоньку, под различными предлогами, покидать уже совсем не праздничный дом.
Взяв себя в руки, на следующий день Ингмар собрал всех своих дружинников и, выйдя на середину круга, сказал:
– Братья, не буду скрывать от вас, не мил мне теперь родной край, – хмурый хевдинг склонил голову, и на широкий лоб упали светлые пряди, – хочу уйти отсюда навсегда, в теплую Нормандию. Буду жить там…. Не могу больше находиться в Норвегии! Герцог Роберт пригласил всех нас навсегда остаться в Нормандии. Теперь это тоже наша земля! Кто хочет обосноваться на новой родине, приглашаю с собой, кто устал от скитаний – винить не стану. Семьи можно будет забрать попозже, когда хорошо устроимся. У кого нет семьи, создаст ее там, если пожелает.
– Вы как хотите, – могучий Магнус ступил шаг вперед, – а я пойду за Ингмаром. Можно было бы и отдохнуть немного, но он уже стал мне ближе брата…Кто подставит ему плечо на чужбине?
Такая длинная речь была настоящим подвигом для молчаливого викинга, и толпа одобрительно загудела.
– Дай нам только неделю, Ингмар, – выкрикнул из-за спин дружинников Арни, – повидаться с семьями, и мы все уйдем с тобой.
– Лады, – ответил молодой вождь и поднял к небу правую руку.
Через неделю два драккара хевдинга Ингмара отчалили от родного причала и вскоре скрылись за длинным языком входного мыса. Никогда еще после такого длительного отсутствия викинги так быстро не покидали свою родину.
Нормандия
Резная голова черного дракона безучастно вглядывалась в зеркальные воды ночной Сены. Корабли викингов почти бесшумно скользили по извилистой глади реки, и только мерные всплески весел вплетались в сладкоголосое пение весенних соловьев. Кругом царила тишина, лишь легкое дуновение ветерка порой приводило негустой туман в движение, и тогда сквозь него неясно вырисовывались очертания противоположного берега, покрытого могучим сосновым лесом.
Ингмар подумал, что согласно древним традициям носовое украшение корабля следовало бы снять – чтобы ужасный скандинавский идол не распугал духов земли, а потом решил, что это не касается трусливых богов франков, пусть страшатся они могучих покровителей норманнской дружины. Борта четырех больших боевых кораблей были украшены рядами черно-красных щитов, а на мачте поскрипывал нарядный, тонкой работы флюгер. Ветер был настолько слабым, что флюгер шевелился только на поворотах могучей посудины, когда рулевой Арни направлял движение по фарватеру большим дубовым рулем, напоминающим громадное весло.
Уже было далеко за полночь, и на берегу не светилось ни единого огонька. Только полная луна освещала призрачным светом кудрявые виноградники, спускающиеся ровными рядами прямо к реке. Арни хорошо знал свое дело и правил подальше от берега, на середину реки – из темных зарослей удобнее нанести удар. Но кто мог решиться напасть на мощную дружину викингов, пусть даже и в чужой стране? Тем более что Нормандия теперь и не чужая для морских странников. Роберт Бесстрашный, внук конунга Рольфа Пешехода или Дьявола – кто как его называл, уже многие годы управляет герцогством, и никто пока не решается возразить ему силой своего оружия. Храбрый конунг отбил у короля франков эту землю, которая даже стала называться Нормандией в честь завоевателей с севера.
Ингмар оглянулся назад. Остальные корабли послушно поворачивали вслед за флагманом, как стая диких уток за селезнем. Было приятно ощущать под своим управлением мощную флотилию. Правда, свободолюбивые викинги не очень-то и подчинялись своему начальнику. По обычаю язычников каждый имел право свободной воли. Дружинников можно было скорее назвать компаньонами в этом походе, чем послушными солдатами. Правда, из этих своеобразных отношений в северной дружине проистекали и достоинства норманнского воинства. Викинги могли поспорить со своим командиром на привале, но зато они никогда не бросят его в бою. Если хевдинг погиб, с ним падет смертью храбрых и вся его дружина. На того, кто бросил своего товарища на поле боя и на весь его род ложился несмываемый позор.
– Замок Мелан! – указал рукой в сторону левого берега Гро, рыжеватый блондин двадцати двух лет, коренастый не по годам. Своими светло-серыми, почти белыми глазами юноша всегда умудрялся увидеть все первым: и долгожданный берег Франции после многодневного морского перехода, и подкрадывающегося безлунной ночью врага. За эти важные достоинства и взяли в дружину четыре года назад еще совсем неопытного юнца.
И, правда, почти над самым берегом реки возвышались отвесные стены неприступной крепости. Зубчатые ограждения крепостных стен и могучие силуэты круглых башен четко вырисовывались на фоне звездного неба. Кое-где в бойницах мелькнули огоньки, и стало заметно некоторое движение. Но никто не окликнул морскую дружину со стен замка – франки не знали, зачем прибыл отряд, и как себя вести в этой ситуации.
– Давай, Арни, к берегу, – скомандовал Ингмар, и флотилия пристала к песчаной отмели.
Дружинники попрыгали в воду с высоких бортов и начали устанавливать на берегу рамы для палаток из жердей с вырезанными на концах головами страшных зверей. Звери должны были охранять покой спящих воинов. Не совсем надеясь на магические силы, Ингмар приказал выставить охрану из пяти человек: двое будут бодрствовать у костра, остальные – в тени кустов; трети экипажей было приказано спать на ребристой обшивке внутри кораблей. Несмотря на усталость, рулевой Арни вытащил громадный бронзовый котел и принялся подвешивать его на железной треноге.
– К утру завтрак будет готов, – улыбнулся он в ответ на вопросительный взгляд Ингмара и стал доставать из ладьи припасы и специи.
Со стороны дороги, плавно поднимающейся к главной башне замка, послышался хруст гальки. Из темноты возникла фигура франка. Рослый черноволосый мужчина, около сорока лет, был почти без оружия, если не считать короткого меча, свисающего с широкого кожаного пояса.
– Я приветствую вас, мессир, – услышал его мягкий баритон Ингмар. – Меня зовут шевалье де Беньот, я начальник стражи замка Мелан, – при этом мужчина повел рукой в сторону крепостной стены.
.
Ингмар был удивлен дерзости командира франков, осмелившегося одному ночью отправиться в лагерь нормандцев, и сразу проникся уважением к бесстрашному гостю.
– Мы только заночуем у ваших стен, шевалье, а утром, если боги позволят, продолжим свой поход, – хевдинг учтиво встал и даже чуть-чуть поклонился.
Дружинники были явно удивлены такой учтивости своего предводителя и стали рассматривать смелого шевалье, осмелившегося подойти к ним. Их бородатые лица сверкали такими зловещими улыбками при свете луны, что франк невольно поежился.
– Хорошо, мессир, спокойной ночи, – вежливо произнес он и поспешил поскорее ретироваться под прикрытие мощных стен замка.
Тем временем Арни уже разжег костер, и весенние ароматы природы дополнились приятными запахами варящегося мяса, густо приправленного острыми специями.
Ночь выпала на редкость тихая и спокойная. Несколько ярких звезд мерцало над рекой. Кто-то затянул старинную песню, другие же стали забираться в палатки на ночлег. Ингмар присел у костра. Норвежская песня о родине, которую пел красивым низким голосом молодой дружинник Карл, навеяла воспоминания о доме, сразу в памяти возникли яркие картины далекого детства.
Невысокий обширный дом, принадлежащий семье Ингмара, сложенный из грубых гранитных камней, и изнутри, и снаружи обшитых досками, стоял на вершине покатого склона, спускавшегося к фьорду. Сзади строение упиралось в стену елового леса, а впереди, недалеко от дома, плескались голубые воды фьорда. По утрам маленький Ингмар с братом сбегали вниз, к кромке берега, и состязались в любимой игре – метании камешков. Побеждал тот, у кого камень дальше проскачет по воде. Хотя брат был старше и сильнее, камешек Ингмара почти всегда улетал значительно дальше. Брат злился и бросал «дурное дело». Затем мальчишки бежали в сторону селения. Здесь было интересно. У берега возвышались остовы строящихся кораблей, стучали топоры, слышался гомон плотников. Бывало, из походов возвращались викинги. Это был настоящий праздник. На берег выносили добытые в далеких странах товары. Порою это были результаты выгодной торговли, а иногда и трофеи, полученные в битвах в заморских странах. Тут же воины и торговцы делали богатые подарки своим женам, матерям, братьям, слугам и другим близким людям, тем, кто терпеливо ждал путешественников, сохраняя домашний очаг. От диковинных вещей веяло дальними теплыми странами, незнакомыми народами. Было любопытно даже просто поглазеть на эти заморские товары, а уж получить их в качестве подарка – так и вовсе счастье.
Семнадцать лет назад, когда Ингмару исполнилось одиннадцать, вернулся из похода его дядя Альфхилд Рыжебородый. Мужественный хевдинг, младший брат отца Ингмара, три года бороздил просторы Средиземного моря. Дружина вернулась с богатыми трофеями. Рыжеволосый великан щедро наделял жену, мать, своих детей и других родственников роскошными подарками, и вдруг неожиданно его острый взгляд из-под кустистых бровей упал на худенького Ингмара. Альфхилд подозвал взволнованного племянника и вручил ему кривую сарацинскую саблю. Сердце мальчика зашлось от счастья. Украшенный тонкой восточной вязью, великолепный стальной клинок сиял под неяркими лучами северного солнца, вызывая завистливые взгляды сверстников. Ни у кого не было такого оружия! С тех пор мальчик ни на минуту не расставался с богатым подарком. Даже на ночь клал его под подушку.
Агот, старший брат Ингмара, сначала пытался хоть на время завладеть ятаганом. Но все его попытки были обречены на провал. Никогда Ингмар не выпускал дорогой подарок из рук. В конце концов, брат обозлился на «жадебу», и между ними на годы пролегла полоса неприязни. Долговязый Агот норовил отвесить незаслуженную оплеуху своему младшему брату, либо другими способами унизить и оскорбить его. Но Ингмар терпел. Жаловаться отцу было бесполезно. Ярл Дагфин, отец мальчиков, не считал нужным вмешиваться в дела своих викингов. Собственных сыновей он с пеленок считал настоящими викингами и предпочитал, чтобы они самостоятельно строили свои отношения.
– Чего ноешь? – бывало, спрашивал он у маленького Ингмара, размазывающего кулаком слезы по щекам в темном углу.
– Ничего, – злобно отвечал мальчишка.
– Вот это правильно, – теребил Дагфин сына по непослушным вихрам, – нечего жаловаться! – и уходил прочь.
Вспомнилось так же, как четыре года назад, на празднике летнего солнцестояния, они боролись со старшим братом вот на таком же песчаном берегу, только очень далеко отсюда, – в Норвегии, в Олесунфьорде. Под веселые возгласы зрителей двое молодых мужчин легли спиной на землю, рядом друг с другом, головами в противоположные стороны. Затем Ингмар крепко схватил своего противника за кожаный пояс, его соперник также ухватился за ремень Ингмара, Скрестившись, нога за ногу, парни стали изо всех сил пытаться прижать ногу противника к земле. Зрители визжали и свистели, среди них была и девушка Фрейя, которая нравилась старшему брату. Хотя Агот и упирался изо всех сил, но его нога после продолжительной борьбы бессильно упала на зеленую траву – младший брат оказался сильнее. Расстроенный Агот не хотел даже вставать, а когда поднялся навстречу протянутой руке брата, то увидел, что Фрейя уже ушла. С того дня отношения между братьями, и так не очень хорошие, стали еще более натянутыми.
– Что понесло этих людей на другой край света? – думал Ингмар.
Мужчина подумал о соотечественниках, которые сложили головы на чужих землях. Их кровью омыты песчаные берега Франции и зеленые холмы Англии, их кости лежат на дне великого океана за тысячи миль от снежных вершин Норвегии. Одинокие могилы викингов можно встретить и на просторах Руси, и в горах Испании. Гордость и честолюбие заставили этих смелых людей бороздить моря и океаны.
– Да, у нас в Норвегии не такая приятная природа, – размышлял хевдинг. – В мае может еще и снег посыпать с серого промозглого неба. А тут виноград, персики, мандарины. Что занесло наших предков на холодный север?
Ингмар чувствовал ответственность за своих людей. Он знал каждого с детства. Знал их жен, детей, родных. Жена Арни и четверо его детей долго махали платками вслед уходящим кораблям. Каково будет ей, если рулевой не вернется? Чем кормить сыновей? Да и трудно будет справляться с хозяйством без мужа беременной, уже немолодой женщине. Арни должен вернуться, и он должен вернуться не с пустыми руками…
Ингмара стало клонить ко сну. Заметив, что хевдинг уже почти спит, Арни, растолкав его, показал на палатку. Кивнув старому викингу, Ингмар отправился в свой походный дом и с удовольствием улегся на мягкий тюфяк – надо было немного поспать.
Постепенно небо на востоке стало светлеть. Уже погасли маленькие звездочки, стыдливо зарделось бледное лицо луны, притихли ночные соловьи в ожидании нового дня. В нетронутой даже малейшим движением воздуха речной глади отражались розовое небо, и темные заросли кустов на противоположном берегу Сены. Природа застыла перед рассветом, даже дружинники в палатках прекратили свой грубый храп. Перед тем моментом, когда край золотого диска должен был появиться из-за зубцов далекого леса, все вокруг приняло ликующий вид.
Арни свернулся у костра, заснув в неудобной позе. Палочка, которой он поворачивал угли, совсем сгорела, и, если бы они не остыли, сжег бы викинг свою седую бороду в огне.
1 2 3 4 5