https://wodolei.ru/catalog/unitazy/cvetnie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Достаточно вспомнить, как всего четырех дней от роду он потребовал у Гефеста лук и стрелы, чтобы убить змея Тифона, нанесшего обиду его матери.
– А известно тебе, о Гемонид, почему сребролукий бог против ахейцев? – снова заговорил Терсит.
– Должно быть, из-за обиды, нанесенной Агамемноном его любимому жрецу Хрису.
–. Вовсе нет, все началось еще раньше.
– А из-за чего?
– Да из-за этого разбойника Ахилла!
– О Терсит, – взмолился Леонтий, – неужели ты станешь марать своим злым языком еще и Пелида, лучшего из ахейцев?!
– Лучшего? В чем же это? – саркастически усмехнулся Терсит. – В убийстве, грабежах, насилии? Задавая вопросы, мой мальчик, старайся формулировать их точнее, в противном случае я не смогу дать тебе исчерпывающий ответ.
Леонтий надулся. С Терситом невозможно было вести серьезный разговор: он полагал, что знает все лучше всех, и болтал без умолку.
– Ладно, Терсит, – вмешался Гемонид, стараясь предотвратить ссору. – Если тебе очень уж хочется, расскажи, как получилось, что Пелид обидел бога. Путь наш долог, и рассказ твой поможет нам скоротать время. Постарайся только не слишком расцвечивать его выдумками.
– Шли первые годы войны, – начал Терсит. – Однажды Пелид вступил в схватку с необычайно красивым молодым троянцем Троилом, который был самым младшим из оставшихся в живых сыновей Приама. Те, кому посчастливилось видеть его, говорят, что он был красивее самого Адониса. Так вот, Троил вел бой по всем правилам, Ахилл же, вместо того чтобы отвечать ударом на удар, все вилял, ходил кругами, как охваченная любовной страстью трясогузка «Не отказывайся от моих ласк, о мой смуглый красавчик, – говорил он, – если не хочешь, чтобы я сегодня же убил тебя у стен Трои. Подумай, во что превратится твоя нежная мордашка после того, как я поработаю над ней своим мечом». Но юноша не пожелал отвечать на любовные приставания мирмидонца. К тому же на помощь Троилу поспешил тогда Гектор: вместе с братом они отразили выпады врага. Тут Терсит остановил повозку.
– А что было дальше? – спросил Леонтий, недовольный тем, что урод прервал свой рассказ.
– А дальше, мой мальчик, нам надо утолить жажду, – ответил Терсит, спрыгивая на землю. – Если память мне не изменяет, вон за теми тополями должен быть родник с чистой холодной водой. Там мы сможем попить и запастись водой на обратный путь.
– Ладно, только поскорее, – поторопил его Леонтий.
Напившись и наполнив водой мехи, Терсит продолжил свой рассказ:
– Троил был влюблен в девушку по имени Брисеида и каждый раз в полнолуние назначал ей свидание в фимбрской роще, что вблизи храма Аполлона. В общем, на сей раз неотвратимый Фатум поставил на пути юного любовника сына Пелея – Ахилла. Увы, бедный Троил был приперт к стене: мог ли он без помощи Гектора устоять в поединке с таким чемпионом, как Ахилл?
– Ну, ну, дальше! – вновь воскликнул Леонтий, заметивший, что Терсит намерен вторично прервать свой рассказ.
– Спокойнее, парень. Мне хочется пить.
– Ты пил совсем недавно!
– Да, но я к тому же еще и говорил.
– Ладно, пей, только, пожалуйста, поскорее!
Терсит спокойно поднял маленький мех и, несмотря на то, что Леонтий буквально дрожал от нетерпения, пустил струю воды себе в рот, да так, что часть ее попала и на одежду. Потом утер губы рукой и сказал:
– У воды на равнине совсем другой вкус. Иногда мне кажется, что троянцы ее отравляют.
– Да поразит тебя Зевс своей молнией, о Терсит, – снова возмутился Леонтий. – Доскажешь ли ты наконец свою историю?
– Что за спешка, парень? Подумай, какой путь нам еще предстоит одолеть, и как бы ни были многочисленны преступления, совершенные твоим героем, наступит момент, когда мне больше не о чем будет рассказывать.
– Ты пока доскажи историю с Троилом, – сухо ответил ему Леонтий, – а потом я и сам позабочусь о том, чтобы заткнуть тебе рот!
В ответ на эту реплику юного царевича Терсит рассмеялся, но рассказ все же продолжил.
– Ахилл всячески пытался соблазнить Троила: нашептывал на ухо слова любви, обещал подарить пару белых голубей. Потом, убедившись, что юноша не намерен удовлетворить его желание, налетел на него, как ястреб. Троил резко отскочил и бросился бежать. Трижды обежал он вокруг храма и трижды ощущал на своем затылке дыхание настигающего его Ахилла. Тот уже совсем было его догнал, но в последнюю минуту Троил вбежал в храм… Кстати, от кого-то я слышал, что он мог быть даже незаконным сыном Аполлона, рожденным вроде бы Гекубой… Вам на этот счет ничего не известно?
– Ненавижу тебя, Терсит, ненавижу! – взорвался Леонтий, и лицо его побагровело от ярости. – Ты не умеешь рассказывать истории: только дойдешь до самого интересного места и переключаешься на другое! Скажешь ты мне – добром прошу, – как повел себя Ахилл в храме? Удалось ему настигнуть Троила?
– Конечно же, он настиг его, в противном случае он бы не прославился как самый быстроногий из смертных! Он настиг Троила как раз у статуи Аполлона, и здесь, в этом священном месте, прижал парня к себе с такой страстью, что переломал ему ребра. На следующее утро Калхант нашел Троила мертвым. С тех пор Аполлон и перешел на сторону троянцев.
– Я слышал, – вступил в разговор Гемонид, – что по предсказанию дельфийского оракула Троя не падет, пока не погибнет Троил, кони Реса не напьются воды из Скамандра и не будет похищен Палладий. Тебе тоже известно о таком предсказании?
– Да, верно, оно существует! И два из этих событий уже произошли. Остается только украсть Палладий.
Между тем наши путники достигли подножия холма: одинокий храм выделялся на нем, как лилия среди увядших виноградных лоз. На нижней его ступеньке они увидели застывшего в неподвижности старика, который казался белее мраморных плит святилища: белыми были его туника, борода и ниспадавшие на плечи волосы.
– Здравствуй, о почтенный Калхант, – приветствовал его Терсит, – со мной пришли два друга: им хотелось бы заглянуть в прошлое.
– Что делать им с прошлым, которого уже не изменишь? – ответил старик. – Лучше обратиться к будущему. На него тоже нельзя повлиять, но оно хоть не кажется таким неизменным.
– Неужели и будущее нельзя изменить? – спросил Гемонид.
– Конечно, его не изменишь хотя бы потому, что оно уже сложилось в намерениях Необходимости, хотя нам оно и представляется неопределенным.
Леонтий, не понявший ни слова из того, что сказал жрец, все же выступил вперед и изложил цель своего визита.
– Вот тебе, о божественный Калхант, перворожденный агнец: принеси его в жертву сребролукому богу. Меня зовут Леонтием, прибыл я с Гавдоса, а к тебе пришел, чтобы узнать о судьбе моего отца – Неопула. Многие говорят, что он погиб, хотя тела его так и не нашли. Но если он мертв, скажи, кто убил его? Враг в честном поединке или кто-то из своих, замысливший подлое дело?
– Есть ли у тебя какой-нибудь принадлежавший Неопулу предмет, с которым тебе не жалко расстаться?
Леонтий в отчаянии глянул на Гемонида, потом вдруг вспомнил, что нашейная цепь у него украшена двумя изображениями головы Диониса – двумя маленькими серебряными медальонами, которые отец подарил Леонтию, когда тот был еще ребенком. Медальоны изображали двуликого бога: одно лицо его весело смеялось, другое – горько плакало.
– Это подойдет? – спросил Леонтий, протягивая медальоны жрецу.
– Ты уверен, что к ним прикасалась рука твоего отца?
– Да, я в этом уверен.
– Достаточно одного: решай сам, какой ты хочешь мне отдать, и помни, что вернуть его я не смогу.
Юноша засомневался. Он чувствовал, что его выбор каким-то образом скажется на приговоре оракула.
– Тебе важно, чтобы именно я выбрал медальон? – спросил Леонтий.
– Нет, и по двум причинам, – отвечал старец. – Во-первых, потому, что в результате выбора прошлое все равно не изменится. Во-вторых, потому, что выбираешь не ты, твоей рукой управляет Фатум.
Леонтий все еще ничего не понимал, но чувствовал, что отдать нужно медальон со смеющимся Дионисом.
– Идите за мной, – сказал Калхант, и все последовали за ним в святилище.
В самом центре храма было что-то вроде колодца, прикрытого мраморной плитой. Отодвинув ее, Калхант стал спускаться в узкий подземный ход, держась за прибитый к стенкам веревочный поручень. Жрец двигался быстро, чего нельзя было сказать об остальных: спустившись ступенек на десять, они оказались в полной темноте. У Калханта не было факела, а слабый свет от входа на такой глубине совсем померк. Наконец они очутились в просторной и очень сырой пещере. О том, что она просторна, свидетельствовали отраженные ее стенами голоса. Калхант велел всем остановиться, затем бросил взятый у Леонтия медальон в пустоту. Всплеск воды подсказал пришельцам, что перед ними небольшое подземное озеро. Еще один шаг – и они упали бы в воду. Жрец пробормотал непонятное заклинание, и вода слегка засветилась, словно к поверхности медленно всплывало какое-то тело. Уж не медуза ли? Нет, не медуза.
а лицо. Лицо Неопула? Все подумали именно так хотя черты его были слишком расплывчатыми чтобы можно было утверждать это с уверенностью. Затем во все сгущающейся темноте под сводами пещеры раздался голос Калханта. Голос был мрачный доносившийся издалека, словно старик вдруг отошел от них:
– Твой отец испил воду и был поражен в сердце!

ОТРАВИТЕЛЬ ЭВАНИЙ
Глава VIII,
в которой нам рассказывают легенду об аргонавтах, и прежде всего о женщинах Лемноса. Мы узнаем также, что в ходе расследования подозрение падет на Эвания и что делегация ахейцев отправится наконец к Ахиллу в надежде убедить его вновь взяться за оружие.
Дурные вести пришли с места сражений: ахейцы из осаждающих превратились в осажденных. За спиной у них были корабли и чуть больше двух километров побережья – единственная маневренная площадь. Следовавшие одна за другой атаки троянцев вынудили ахейцев укрыться в своем стане, но в любую минуту их могли сбросить в море. В том, что этого не произошло, была заслуга Нестора, который по ночам не покладая рук возводил стену вокруг лагеря ахейцев.
У битв, описанных Гомером, есть привлекательная особенность: они выглядят своеобразными спортивными состязаниями. Стоило одному из воинов вызвать кого-нибудь на поединок, как все тотчас спешили превратить поле боя в ринг. Поскольку для окончания работ по возведению стены требовалось еще немного времени, Одиссей, как всегда, нашел выход из положения, предложив провести поединок между чемпионами. Гектор охотно подхватил эту идею и вызвался лично защищать цвета Трои. В ахейском же лагере решили, что сильнейшим воинам следует тянуть жребий из шлема. К великому огорчению Диомеда (и к столь же великой радости Одиссея), судьба оказалась благосклонной к Аяксу Теламониду, которого прозвали «большим», чтобы отличить от низкорослого Аякса Оилея.
И закипел «яростный танец Ареса» (очень уж хочется процитировать «Илиаду»). Приносились жертвы богам, велась усиленная подготовка, зачитывались правила боя; сам поединок длился целый день (что давало ахейцам дополнительных двадцать четыре часа для возведения стены), но ни тому, ни другому участнику единоборства не удалось одержать победу. Когда стемнело, все разошлись по домам, чтобы обсудить ход битвы.
А Леонтий не переставал думать о словах оракула: «Твой отец испил воды и был поражен в сердце».
– Итак, – пришел к заключению юноша, – не от вражеской стрелы или копья погиб мой отец, а от плошки с отравленной водой!
– Похоже на то, – осторожно согласился Гемонид.
– О учитель, зачем ты меня расхолаживаешь! – накинулся на него Леонтий. – Порой ты бываешь уклончивей самого оракула: как можно утверждать и не утверждать что-то одновременно? У меня лично нет никаких сомнений: отца отравили, и у его убийцы есть имя, всем нам известное – Эваний!
– Справедливости ради надо сказать, что известно нам только одно: Неопул умер, испив отравленной воды, – уточнил Гемонид, – но нигде не сказано, что отравителем был Эваний. Тут еще надо разобраться.
– Разобраться, разобраться! – вскричал Леонтий, едва не плача. – В чем это ты еще собираешься разбираться? Всем известно, что царь Маталаса – убийца и разбойник. Разве не он убил единокровного брата своего? Даже Терсит это подтверждает.
– Да, но наверняка и среди троянцев можно найти не одного отравителя, так что разобраться все-таки нужно.
– Тогда пошли к нему!
– И что мы ему скажем? – не без иронии заметил Гемонид. – «Прости нас, о Эваний, но нам хочется услышать от тебя самого, не ты ли отравил Неопула?»
Леонтий не ответил. Нахмурившись, юноша думал о том, какую страшную месть он уготовит критцу. По правде говоря, если бы все зависело от него одного, он убил бы Эвания сразу же, в тот же день, не ища никаких дополнительных доказательств его вины. С него было достаточно, что Эваний убил собственного брата.
– Ну уж нет, – охладил его пыл Гемонид, – мы не имеем нрава ошибаться. Нам нужны доказательства, а чтобы добыть их, нужно тенью следовать за Эванием, порасспросить других критцев, отыскать кого-нибудь из его недругов: пусть расскажет обо всех его гнусных делах. Только после этого мы сможем призвать Эвания на совет старейшин.
– А как нам связаться с критцами?
– Станем посещать их кабачки, слушать сказителей, расспросим рабов, матросов, игроков в кости, гетер. Я узнал, например, что сегодня вечером многие из них придут на встречу с аргонавтами.
За период между экспедицией аргонавтов и Троянской войной сменилось два или три поколения. Аргонавтами были отцы многих наших героев: например, Пелей, Навплий, Оилей, Теламон, Тидей и Лаэрт, соответственно родители Ахилла, Паламеда, Аякса-малого, Аякса-большого, Диомеда и Одиссея. В Троянской войне участвовали четыре ветерана того легендарного похода, а именно: Аскалаф, Иалмен, Эвриал и Пенелей – все уже пожилые, весьма уважаемые мужи. Раз в месяц, в полнолуние, эта четверка собиралась на небольшой площадке и рассказывала о подвигах Ясона.
Корабль «Арго» с пятьюдесятью героями на борту отправился из Иолка в Колхиду с единственной целью – добыть золотое руно – шкуру барана, подвешенную на дубе в роще, посаженной в честь бога Ареса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33


А-П

П-Я