На губах мужчины появилась растерянная улыбка.
– Оно было почти черным. Как обугленная головня. Но к приезду оперативников с его лицом снова все было в порядке.
Евгения посмотрела на мужчину твердым, спокойным взглядом.
– Вы пьяны, – сказала она. – От вас пахнет алкоголем. Вы много выпили сегодня?
– Ровно столько, чтобы прийти в себя, – ответил мужчина. – Простите, святой отец, но я должен идти.
Мужчина повернулся и, сгорбившись, с капюшоном на голове, быстро зашагал по центральной аллее.
– Постойте! – окликнула его Евгения. – Подождите!
Мужчина остановился, но не обернулся.
– Вы должны дать официальные показания! – крикнула ему Евгения. – Как с вами связаться?
Мужчина еще несколько секунд постоял молча. Затем задрал голову и посмотрел на небо.
– Скоро будет гроза, – сказал он. – Большая гроза. Помолитесь за меня, отче. Помолитесь за всех нас.
Мужчина снова сгорбился и торопливо зашагал в сторону кладбищенских ворот. Евгения посмотрела ему вслед, поежилась от холода и перевела взгляд на дьякона.
– Как вам этот сумасшедший? Видите ли, Кишлевского убил дьявол. И он же похитил тело ксендза из могилы. Большей чуши и придумать нельзя.
– Но ведь могила Кишлевского пуста, – задумчиво проговорил отец Андрей.
Женя посмотрела на дьякона удивленно.
– Не слишком подходящее место для шуток, – сказала она. – Я предпочитаю искать всему разумное объяснение.
– Какое, например?
Женя пожала плечами.
– Этот человек пьян. Не исключено, что он алкоголик. Люди, страдающие белой горячкой, часто видят галлюцинации.
Отец Андрей кивнул в сторону пустой могилы и сказал:
– Но ведь это не галлюцинация. Да и не похож он на человека, страдающего белой горячкой.
– Иногда глупости мерещатся и трезвому человеку, – строго сказала Женя. – Особенно если он сильно чем-то расстроен или потрясен. Прочтите об этом у Юнга.
Отец Андрей был хмур и задумчив. Видно было, что встреча с кладбищенским алкоголиком произвела на него гнетущее впечатление.
«Какой чувствительный, – подумала Женя, искоса поглядывая на дьякона. – А еще мужчина». Но отчего-то чувствительность отца Андрея вызвала у нее симпатию. Вглядываясь в лицо дьякона, она открыла, что он весьма и весьма недурен. Ему бы еще снять этот нелепый подрясник и надеть что-нибудь поприличнее – получился бы видный парень. Впрочем, подрясник придавал ему шарм. В этом было что-то романтичное.
– Если этот человек говорил правду и Кишлевского убили, то нужно заняться тщательными поисками улик, – сказала Женя. – Пока улик нет – нет и преступления.
– Иногда улик нет, а преступление есть, – заметил дьякон.
Евгения усмехнулась и поправила пальцем очки.
– Принцип Локара гласит, что между преступником и жертвой на месте преступления всегда происходит обмен вещественными доказательствами, хотя бы на уровне микрочастиц. Это знает каждый криминалист.
Она покосилась на дьякона, ожидая его возражений, но вместо ответа он выставил вперед руку ладонью кверху, задрал голову и сказал:
– Дождь начинается.
И тут же, словно кто-то наверху дожидался этих слов, с неба хлынул настоящий ливень.
– Бежим! – крикнула Евгения.
– Но там ямы! – возразил дьякон.
– Но так быстрее!
Дьякон хотел еще что-то сказать, но Женя его уже не слушала. Пригнув голову, она побежала к автостоянке напрямик – мимо свежевырытых могил. И она их почти миновала, когда вдруг поскользнулась на мокрой глине, упала и кубарем покатилась в черный провал могилы.

7

Младший лейтенант Евгения Гранович сидела на диване, закутавшись в красный махровый халат отца Андрея. Из-под полы халата торчали ее узкие ступни в белых шерстяных носках. Влажные светлые волосы девушки были распущены. В руках Женя держала огромную чашку с горячим чаем.
Сделав глоток чая, который обжег ей язык, Женя сказала:
– Спасибо за то, что приютили и обогрели. Не знаю, что бы я без вас делала.
Лицо девушки было хмурым и сосредоточенным – похоже, это выражение не покидало его никогда.
– Что вы сказали маме? – спросил отец Андрей, закуривая сигарету.
– Сказала, что переночую у подруги. – Евгения усмехнулась. – Если бы она узнала правду…
Дьякон бросил спичку в пепельницу и спросил:
– Она бы ужаснулась?
Евгения покачала головой:
– Нет. Она пришла бы в дикий восторг. Она считает, что я слишком правильная. Не пью, не курю, почти не обращаю внимания на противоположный пол. Моя мама совсем не такая.
– Обычно бывает наоборот, – заметил дьякон.
– Обычно да, – задумчиво ответила Евгения. – Вы обещали рассказать, что означает буква «А» и эти числа – тринадцать-одиннадцать и восемнадцать.
Сигарета дотлевала, и отец Андрей затушил ее о дно пепельницы.
– Буква «А» может обозначать Апокалипсис. Тринадцать – номер главы Апокалипсиса. А одиннадцать и восемнадцать…
– Это номера стихов! – договорила за него Женя, возбужденно блеснув глазами. Она поставила чашку с недопитым чаем на стол, протянула руку к тумбочке и взяла Евангелие. Затем зашелестела страницами в поисках нужных строк.
– Я могу прочесть вам эти строки наизусть, – сказал отец Андрей.
– Не надо. Я уже нашла. Вот: «И увидел я другого зверя, выходящего из земли. Он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон». – Женя подняла взгляд на отца Андрея и спросила: – Зверь, о котором здесь говорится, это ведь Антихрист?
Дьякон кивнул.
– Похоже, все гораздо сложнее, чем я думала, – сказала Евгения, нахмурив лоб. – Не удивлюсь, если человек, похитивший тело Кишлевского, окажется сумасшедшим. Нынче у многих едет крыша на религиозной почве.
Женя вновь опустила взгляд на страницу, отыскала глазами второй стих и снова прочитала вслух:
– «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое. Число его – шестьсот шестьдесят шесть». – По губам девушки пробежала усмешка. – Число Антихриста, – проговорила она презрительно. – Неужели все настолько банально?
Отец Андрей пристально посмотрел на девушку. Потом, отпив немного из своей чашки, откинулся на спинку кресла и пощелкал языком.
Женя пожала плечами и еще раз перечитала строки Апокалипсиса. Зверь с рогами, как у агнца, выходящий из земли… Число шестьсот шестьдесят шесть… Со страниц Нового Завета на нее словно повеяло спертым и душным воздухом Средневековья. И это в двадцать первом-то веке! Какая чушь!
Дьякон меж тем закурил новую сигарету.
– Итак, давайте рассуждать логически, – заговорил он после того, как швырнул спичку в пепельницу. – Отец Кишлевский умер. Причина смерти – внезапная остановка сердца. Незадолго до смерти Кишлевский принимал исповедь у загадочного прихожанина. Прихожанин ушел, а Кишлевский остался сидеть в исповедальной будке, поскольку к этому моменту он был уже мертв. Вывод: священника убил таинственный прихожанин. Свидетель – Петр Каменков – утверждает, что этот прихожанин – дьявол.
Женя отхлебнула чай и сухо произнесла:
– Тело Кишлевского выкопал из могилы кладбищенский сторож. Выкопал, чтобы добраться до золотых часов. Забрав часы, он избавился от тела. А когда узнал, что разоблачен, – испугался и повесился. По-моему, все просто.
– По-вашему, именно так поступают люди, когда пугаются? – поинтересовался дьякон.
Женя пожала плечами.
– Кузнецов действовал в состоянии аффекта. Не исключаю, что он был пьян. Ну, или находился под действием какого-нибудь наркотика. Уверена, что экспертиза это подтвердит.
Дьякон прищурил золотисто-карие глаза.
– Ваша версия звучит логично, – сказал он. – Но не забывайте о том, что нам рассказал Петр Каменков.
– Если у вас есть своя версия – изложите ее, – сказала Женя строгим голосом.
– Пожалуйста, – кивнул отец Андрей. – Неизвестный преступник сначала убил священника, а потом выкопал его тело из могилы. Копать ему помогал сторож Кузнецов. Когда дело было сделано, Кузнецов получил в награду золотые часы священника.
Женя задумчиво посмотрела на свои пальцы, сжимающие ручку чашки.
– Но кому мог понадобиться мертвец? – спросила она. – И потом, что значит этот след ботинка на рыхлой земле? Вы ведь не думаете, что Кишлевский сам встал из гроба?
Отец Андрей выдохнул густую струю дыма и отхлебнул из чашки. На мгновение он представил себе, как ксендз Кишлевский встает, подобно вурдалаку, из могилы, отряхивает с одежды пыль и грязь и, безумно сверкнув глазами, шагает по рыхлой земле к сторожке Кузнецова. Там он снимает с руки золотые часы и передает их кладбищенскому сторожу, как плату за то, чтобы сторож держал язык за зубами.
– Евгения, я уверен, что…
Но, взглянув на девушку, дьякон оставил фразу незаконченной. Женя клевала носом над чашкой с остывшим чаем.
– Женя! – окликнул ее отец Андрей.
Девушка открыла глаза.
– Что? – тихо спросила она. – Вы что-то сказали?
– У вас глаза закрываются, – мягко произнес отец Андрей. – Вам пора спать.
Женя зевнула, прикрыв ладошкой рот.
– Так устала, что прямо с ног валюсь, – сообщила она.
– Я постелю вам в спальне, а сам лягу на диване в гостиной.
Евгения нахмурилась и покачала головой:
– Нет. На диване лягу я. Вы с вашим ростом на нем не поместитесь.
– Да, но вы девушка.
– Никаких возражений, – отрезала Женя. – И перестаньте называть меня девушкой. Для вас я – младший лейтенант Гранович.

8

Выплюнув песок, он вскинул ружье и выстрелил прямо в потное, гладко выбритое лицо бандита, затем отбросил бесполезный уже карабин и откатился в сторону. «Главное в рукопашном бою – чтобы не кончились патроны», – как насмешка, пронеслись у него в мозгу слова ротного.
Под рукой блеснуло лезвие охотничьего ножа. То самое лезвие, которым пять минут назад один из боевиков перерезал горло молодому парню-вэвэшнику. Он схватил нож и снова откатился в сторону. Фонтан песка, выбитый из земли автоматной очередью, обжег ему щеку. Глаза забились песком, но он успел увидеть черную тень, взметнувшуюся над ним, и ударил в эту тень ножом.
Тень превратилась в огромную голову чудовища, и эта голова склонилась над ним и оглушительно рыкнула. Он отшатнулся от огнедышащей, зловонной пасти – и проснулся.
Открыв глаза, отец Андрей тут же опять зажмурил их от яркого света, бившего в окно. Несколько секунд он не мог понять, где находится. Лишь сообразив, что эта комната – спальня в его собственной квартире, он позволил телу расслабиться.
Часы показывали восемь часов утра. Погода за окном не радовала и не настраивала на жизнелюбивый лад. Бледно-серое небо, черные абрисы деревьев на фоне многоэтажек, похожих на торчащие из земли огромные скелеты доисторических чудовищ.
Поднявшись с постели, Андрей Берсенев подошел к DVD-проигрывателю. Легкое нажатие указательного пальца – и в комнате, освещенной серым утренним светом, зазвучали первые ноты композиции «Magic Women» Карлоса Сантаны.
I got a black magic woman
got me so blind I can’t see…
Дьякон принялся разминать суставы и мышцы, стараясь не думать о кошмарном сне.
I got a black magic woman
she try’in to make a devil out of me.
Тридцать подтягиваний на перекладине, триста отжиманий от пола, сто быстрых приседаний с грифом штанги на плечах – такая разница взбодрит кого угодно.
Покончив с зарядкой, дьякон выволок на середину комнаты боксерский мешок, висевший на специальном тросе под потолком, и принялся осыпать его ударами. Он бил и бил, не остервенело, но методично и жестоко, словно черный мешок был сосредоточием мирового зла, и процедура изгнания этого зла из мира требовала не гнева и не страсти, а одного только усердия. Через десять минут дьякон остановился, привел в порядок дыхание и убрал мешок за шкаф.
Приняв ледяной душ, Берсенев растер тело махровым полотенцем. Когда он выходил из душа, на его пути возникла Женя. Она, как и вчера, была одета в махровый халат. Заспанное и припухшее от сна лицо девушки делало ее еще моложе.
– Доброе утро, – сказала Женя и зевнула. Заметив шрамы на плече и спине дьякона, она вскинула брови и спросила: – Что это?
– А, уже встали. – Отец Андрей улыбнулся. – Доброе утро, товарищ младший лейтенант!
– Доброе. Так что это – у вас на плече?
– Мое прошлое, – ответил дьякон. – Идите умываться, а я пока приготовлю нам завтрак и сварю кофе.
Женя несколько секунд с любопытством разглядывала его тело, затем, словно опомнившись, поспешно отвела взгляд.
– Я не пью кофе, – сказала она.
– Ах, да, – вспомнил отец Андрей. – Ни кофе, ни алкоголя, ни сигарет. В таком случае я заварю вам зеленый чай с лимоном. Против этого вы не станете возражать?
– Нет.
– Вот и отлично.
Через пять минут, выходя из ванной, Женя услышала доносящийся из кухни свист кофеварки. Она улыбнулась, представив себе, как дьякон хлопочет возле плиты. Кухонные хлопоты как-то не сочетались с его интеллигентным лицом и романтическим обликом. «Впрочем, иногда и богам приходится обжигать горшки», – усмехаясь, решила Женя.
Спустя минуту отец Андрей вошел в гостиную, неся одной рукой поднос с чашками, а другую, мокрую, вытирая о старые джинсы. Женя уже сидела в кресле.
Примостившись в кресле напротив и поставив поднос на столик, дьякон смущенно сказал:
– У нас мало времени. Через двадцать минут я должен выйти из квартиры, а через час – беседовать с начальником отдела, в котором работаю. Так что бутерброды придется дожевывать на ходу.
– Мне тоже пора, – сказала Евгения. – С отчетом к капитану Соловьеву. Я обязана сообщить ему о новом свидетеле. И о цифрах, которые были начерчены на земле.
– Может, не стоит о цифрах? – сказал дьякон, поднося к губам чашку.
– Я обязана это сделать, – сказала Женя спокойно. – Кроме того, я должна найти Петра Каменкова и заставить его повторить свои показания. Они должны быть запротоколированы. – Женя отхлебнула чаю и прищурила на дьякона близорукие глаза.
1 2 3 4 5