https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/170x85/
Часы и бесконечные бирюльки – еще тысяч на сто. Под окнами стоит его «бентли» – что называется, special edition, броня класса «А», натренированные гоблины-охранники… А ведь цена ему – на самом деле – тысяч десять в засаленных бумажках. За эту весьма скромную сумму какой-нибудь бывший биатлонист с крыши соседней высотки всадит ему пулю в левый глаз, как белке, чтобы не портить шкурку, и уйдет незамеченным. Внезапно генерал ощутил свое невероятное превосходство над этим мешком с золотом.
– Обязательно найдем, господин Рыбин, обязательно! – Ухов произнес это ласковым голосом дежурного врача в психушке. – Найдем и посадим. Если вы, конечно, не против.
Больше говорить с этим человеком генералу не хотелось. Он слишком ценил свое время и слишком хорошо понимал, что теряет его сейчас безвозвратно. Если не прекратит этот балаган немедленно.
#7
Рязанская область
31 августа 2007 года
Пятиэтажные заводские корпуса, выкрашенные отвратительной розовой краской, господствовали над местностью. Они занимали верхушку огромного холма, на котором почему-то вообще ничего не росло. Даже высокая трава – почти по пояс – была желтой круглый год. Никто не мог даже предположить, откуда эта трава вообще тут взялась.
Он лежал на крыше заброшенного деревенского дома на другой стороне реки и смотрел на завод. Старый немецкий бинокль позволял в тысячный раз во всех деталях разглядеть стены, окна, решетки на окнах, все пояса колючей проволоки и морально устаревшие еще в середине прошлого века системы охраны.
Вдоль последнего периметра колючки монотонно ходили вооруженные люди в форменной одежде. Их движения были точны и плавны – казалось, что если смотреть на них неотрывно минут двадцать подряд, то можно впасть в глубочайший гипнотический транс.
С момента его прошлого приезда – за две недели – ничего не изменилось. Завод жил своей обычной дневной жизнью. Все на своих местах. Точно так же приоткрыта форточка на третьем этаже – второе справа окно. Еще дома он сверился с планом здания – как он и предполагал, это окно мужского туалета. Никому и в голову не придет закрывать там форточку летом.
Точно так же стоят два «уазика» у главного входа. Вполне возможно, что они вообще не могут тронуться с места, – обе машины покрыты внушительным слоем пыли, сколько так стоят – одному Богу известно.
Он осторожно, стараясь не шевелиться, посмотрел на часы. До конца вахты еще долго. Минут через сорок покажется броневик – с виду самый обычный тентованный «КамАЗ», а с ним – два «крузера». Огромные ворота крайнего заводского корпуса проглотят конвой. Там внутри он пробудет полтора часа, плюс-минус три минуты. Потом медленно выплывет на улицу. Пропылит до подошвы холма. Там белые «крузеры» с мигалками и какими-то совершенно невыразительными номерами возьмут грузовик в «коробочку». В их окружении «КамАЗ» выйдет на трассу и возьмет курс на Москву. Кольцевую он пересечет уже в темноте. Все.
Эту последовательность действий, расписанную по минутам, он наблюдал уже в пятый раз. Просто хотел убедиться, что все понимает правильно. Убедиться, запомнить, не делая никаких пометок, а потом, когда станет совсем темно, покинуть свой наблюдательный пост, пройти двенадцать километров по лесу до охотничьей базы. По дороге откопать из-под кучи хвороста ружье и ягдташ с дичью. Попариться в бане с другими охотниками. Выпить умеренно водки. Лечь спать. Не забыть попросить Колю – менеджера какой-то торговой компании и страстного любителя фотографировать все, что движется, сделать пару-тройку снимков с добычей. Уже завтра к обеду Коля пришлет карточки по электронной почте. Он никогда не отключает в своей камере время и дату. Это хорошо.
Как обычно, его никто не заметил. По крайней мере никаких внешних признаков тревоги ни на заводе, ни в его окрестностях не наблюдалось. Каждый раз возникал соблазн – остаться до утра на этом наблюдательном пункте, чтобы увидеть своими глазами все то, что будет происходить ночью. Но инстинкт самосохранения был сильнее. «Пока обойдемся рассказами знающих людей», – говорил инстинкт. «Мало ли что», – добавлял он. Спорить не хотелось.
Часть вторая
Газ
#8
Подмосковье, Север. МКАД – Пушкинский район
6 мая 2008 года. 12.00
Он встретил собственное тридцатилетие легко, гораздо легче многих мужчин, переживающих эту сомнительную дату. Никаких депрессий, никакого «кризиса среднего возраста». На ерунду вроде самокопания не было времени. Ни одной свободной секунды. Он делал свою жизнь, строил ее из заранее заготовленного материала. Он двигался к цели, определить которую в точности не мог и сам, с настойчивостью и силой тяжелого танка. Просто потому, что так было надо.
В пятнадцать – простой мальчик из города на краю географии. В двадцать пять – начальник отдела расследований всероссийской газеты, в двадцать семь – репортер центрального телеканала, обладатель престижных наград. В двадцать девять – автор собственной праймовой программы. Ежемесячно – час в эфире и почти неограниченная свобода.
Его знали и уважали, он чувствовал уверенность в себе. Его дом медленно, но верно превращался в ту самую полную чашу о которой мечтал еще подростком, сидя на коммунальной кухне с треснувшей чайной чашкой в руках. Уже тогда он поклялся – этот мир будет моим. Обещания надо выполнять. Миру ничего не оставалось делать, кроме как покоряться.
До дома оставалось километров десять. Ему нравилась дорога домой. Узкое шоссе, сжатое с двух сторон высоченными соснами. Если открыть окошко машины, то можно почувствовать невероятный, пьянящий запах леса. Еще три поворота. Там будет небольшое озеро, а за озером – его дом. Эту квартиру в новом жилом комплексе они с Машей купили всего два года назад, только обжились, по большому счету. Здесь было настолько хорошо, что лишние сорок минут на дорогу не имели вообще никакого значения.
Где-то за спиной послышался вой сирены. Надрывно рыча моторами, одна за другой, его джип обошли три пожарные машины. Затем – вереница «скорых». Он попытался подсчитать количество «неотложек», но после первого десятка сбился. Что-то случилось, что-то очень серьезное. Очень-очень. Может, перевернулся рейсовый автобус. Здесь, на узкой лесной дороге, аварии – не редкость. Но таких больших, конечно, никогда не было.
Последний поворот. Что-то кольнуло в груди, почему-то закружилась голова. Он был готов ко многому. Нет, конечно. Только не к этому. Костяшки пальцев побелели, сжимая руль. Нога сама, не спрашивая совета у мозга, ударила по педали тормоза. Тело, расслабленное, как манекен на краш-тесте, рванулось вперед. Рулевое колесо ощутимо долбануло в солнечное сплетение. Машина остановилась.
Он поднял голову. Он посмотрел, но ничего не увидел. Он посмотрел еще раз. Картинка вокруг плыла. Все люди и предметы приобретали странный молочный контур. Так прошло минут десять. Он стоял на самой середине дороги, и его, сигналя, моргая фарами и мигалками, объезжали все новые и новые оперативные машины – они все стремились туда. Туда, куда ему уже не надо было идти.
Первая ясная мысль пришла в его голову лишь в этот момент. Где Надя? Ее уже привезли из садика или нет? Что с Машей? Ее телефон молчит уже больше двух часов. Где она?
Кто должен был ответить на эти вопросы. Кто-то должен был
объяснить
успокоить
дать надежду
уложить спать
в конце концов
Но никому до него дела не было. Все суетились. В толпе мелькали знакомые лица – репортеры сновали, искали свой хлеб. Хлеба было много. Хватит на месяц, как-то машинально отметил он.
Пошарил в бардачке, извлек железную фляжку. Руки не дрожали. (Вот странно, честное слово.)
Открутил крышечку, сделал большой глоток. Оказалось, что до этого момента зрение было черно-белым, а он и не замечал. Краски вернулись, краски ударили по глазам, стало как-то невыразимо больно и уж совсем страшно.
Он вышел из машины. Медленно, словно боясь что-то расплескать или кого-то раздавить, двинулся в сторону красной ленточки, которую успели растянуть вокруг его дома. У самого края этого сомнительного ограждения, испуганно глядя на многочисленные змеиные головы микрофонов, стоял начальник местного отдела милиции. Неплохой мужик, пожилой полковник. До пенсии года три. И тут такой подарок. В тихом подмосковном месте…
Полковник что-то бессвязно бормотал.
Не хотелось вслушиваться и слышать, но какая-то одна фраза неожиданно резанула ухо. («Среднее ухо», – подумал он.)
«По предварительной версии причиной взрыва стала утечка бытового газа», – вот что сказал полковник. Сказал и, казалось, сам испугался звука своих слов.
«Еще бы, – машинально подумал он. – Не приучен пока так врать. Какой газ? Да здесь его на всю округу… Только если в баллонах…»
Какой газ?!
Ему показалось, что он проорал этот вопрос.
Но, судя по тому, что никто на него так и не обратил внимания, крика не было. Точнее, это бьш беззвучный крик. Крик, адресованный самому себе.
В моем доме не мог взорваться газ.
Потому
что
в моем доме
никогда
не было
никакого
газа.
#9
Московская область, Пушкинский район – Москва, Последний тупик
6 мая 2008 года, 14.15
Ма-ша, На-дя, Ма-ша, На-дя. В висок долбил маятник злых часов. Ма-ша, На-дя, ту-тук, ту-тук.
Он сидел в машине. Уже целую вечность сидел в машине и никак не мог придумать, что делать. Наверное, стоило кому-нибудь позвонить, подумал он. Потом подумал еще: надо где-то ночевать. Опять подумал: надо пойти помогать спасателям. Там под руинами они, мои девочки.
Нет.
В этом никакого смысла.
Он чувствовал, что в этом никакого смысла.
Если бы они были живы, он бы услышал.
За последние годы он многому научился. Главное – научился чувствовать и слышать. Сейчас этот навык как-то стремительно уходил. Как песок – из верхней колбы в нижнюю. Очень похоже, но не совсем то – нельзя будет перевернуть эти чертовы часы так, чтобы потекло обратно.
Часы. Ту-тук. Ту-тук. Или – песочные? А как звучат песочные часы?
«Фарш невозможно провернуть назад», – услужливо подсказало подсознание.
Нет, спасибо. Не то.
«Ну и не надо, – обиженно ответило подсознание. – Ну инах…».
Вот и поговорили.
Передняя пассажирская дверь тихо открылась.
Незнакомый мужчина, не спрашивая разрешения, не говоря вообще ничего (казалось, что он даже и не дышал вовсе), опустился на сиденье.
Минуты три сидели в полной тишине.
– Здравствуйте, – наконец сказал мужчина.
Он даже не посмотрел на незваного гостя. Просто кивнул приборной доске.
– Может быть, поедем?
Может, и поедем. Поворот ключа. Ровный звук дизеля. Поехали. Молча. Прошло еще минут пять, прежде чем мужчина снова открыт рот:
– Меня зовут Сергей Матвеевич. Сергей Матвеевич Баринов. Майор.
Ага. Понятно. Майор. Госбезопасность?
– Я из ФСБ, – как бы прочитав немой вопрос, ответил Сергей Матвеевич. – Я бы хотел с вами поговорить.
Беззвучный кивок спидометру. Стрелка медленно ползет, приближаясь к отметке сто сорок.
– Может, немного помедленнее? – робко спросил Баринов. Казалось, что он как-то зябко поежился.
Да бога ради. Удар по тормозам.
Баринов стукнулся головой о рукоятку на торпеде.
– Больно, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил майор. Потер ушибленный лоб. – Будет шишка, – сообщил он опять.
Да и х… с тобой. Между прочим, никто вас не приглашал, товарищ майор.
Положение «драйв». Поехали дальше. Какие еще будут указания, товарищ майор?
Гудение дизеля заглушало все звуки мира. Животные заговорят. Вот-вот. С минуты на минуту заговорят животные. Не надо. Только не это.
– Мне, право, неудобно, – опять начал Баринов, но почему-то сразу замолчал. Видимо, действительно неудобно.
– Если вам некуда ехать, я могу предложить квартирку. Ничего особенного, просто квартирка. Тихий дворик, тихие соседи. Живите столько, сколько нужно.
Равнодушный обмен взглядами с приборной доской. Баринов расценил молчание по-своему.
– Ну вот и хорошо, отличненько. Знаете, где Последний тупик?
– Знаю. Ох…нно символично. Последний тупик. – Звук собственного голоса напугал его, но и обрадовал одновременно. – «Значит, я все еще умею говорить. А животные, значит, пока не умеют. Поехали. Последний, так последний».
Остаток пути до Сретенки проделали в полной тишине. Была какая-то случайная мысль – а не включить ли магнитолу? Но вопрос остался без ответа. Обошлись без звуков.
Баринов молча руководил движениями. Показывал рукой: налево, направо, прямо. Припарковались у обшарпанного подъезда. Кто бы мог подумать, что в центре офисной Москвы еще сохранились такие. В полном молчании поднялись на второй этаж. Майор долго шарил по карманам, нашел ключ. Не без труда справился с замком. Из квартиры в лицо ударила волна спертого воздуха. Совершенно нежилой запах, запах пьши, запах нежилья.
Баринов бросился открывать окна, включать свет.
– Здесь все есть, – говорил он с предметами мебели. – В холодильнике, в шкафах. Короче, найдете все, что нужно для жизни. Завтра вечером пришлю человечка, если что-то потребуется, скажите ему. Я пока вас беспокоить не буду, загляну через три-четыре денька. Да. Насчет работы – не беспокойтесь. Я все улажу. Ну, до свиданьица?
Оказалось, что майор стоит прямо перед ним, вопросительно смотрит. Глаза у майора какие-то странные, как у теленка. Большие, влажные, просящие. Как его только взяли в госбезопасность с такими глазами? И еще – вот что интересно: у них там все прибавляют к словам нелепые суффиксы?
Баринов протянул руку для прощания. Он тупо смотрел на его ладонь, не понимая, чего от него хотят. Ладонь у майора была самая обычная. Немая сцена в прихожей затягивалась, и Сергей Матвеевич, похоже, понял это. Виновато спрятав руку за спину, он шагнул за дверь.
– Ах, да, – вдруг вспомнил он. – Отдайте, пожалуйста, ваши мобильные телефоны, ладненько?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4
– Обязательно найдем, господин Рыбин, обязательно! – Ухов произнес это ласковым голосом дежурного врача в психушке. – Найдем и посадим. Если вы, конечно, не против.
Больше говорить с этим человеком генералу не хотелось. Он слишком ценил свое время и слишком хорошо понимал, что теряет его сейчас безвозвратно. Если не прекратит этот балаган немедленно.
#7
Рязанская область
31 августа 2007 года
Пятиэтажные заводские корпуса, выкрашенные отвратительной розовой краской, господствовали над местностью. Они занимали верхушку огромного холма, на котором почему-то вообще ничего не росло. Даже высокая трава – почти по пояс – была желтой круглый год. Никто не мог даже предположить, откуда эта трава вообще тут взялась.
Он лежал на крыше заброшенного деревенского дома на другой стороне реки и смотрел на завод. Старый немецкий бинокль позволял в тысячный раз во всех деталях разглядеть стены, окна, решетки на окнах, все пояса колючей проволоки и морально устаревшие еще в середине прошлого века системы охраны.
Вдоль последнего периметра колючки монотонно ходили вооруженные люди в форменной одежде. Их движения были точны и плавны – казалось, что если смотреть на них неотрывно минут двадцать подряд, то можно впасть в глубочайший гипнотический транс.
С момента его прошлого приезда – за две недели – ничего не изменилось. Завод жил своей обычной дневной жизнью. Все на своих местах. Точно так же приоткрыта форточка на третьем этаже – второе справа окно. Еще дома он сверился с планом здания – как он и предполагал, это окно мужского туалета. Никому и в голову не придет закрывать там форточку летом.
Точно так же стоят два «уазика» у главного входа. Вполне возможно, что они вообще не могут тронуться с места, – обе машины покрыты внушительным слоем пыли, сколько так стоят – одному Богу известно.
Он осторожно, стараясь не шевелиться, посмотрел на часы. До конца вахты еще долго. Минут через сорок покажется броневик – с виду самый обычный тентованный «КамАЗ», а с ним – два «крузера». Огромные ворота крайнего заводского корпуса проглотят конвой. Там внутри он пробудет полтора часа, плюс-минус три минуты. Потом медленно выплывет на улицу. Пропылит до подошвы холма. Там белые «крузеры» с мигалками и какими-то совершенно невыразительными номерами возьмут грузовик в «коробочку». В их окружении «КамАЗ» выйдет на трассу и возьмет курс на Москву. Кольцевую он пересечет уже в темноте. Все.
Эту последовательность действий, расписанную по минутам, он наблюдал уже в пятый раз. Просто хотел убедиться, что все понимает правильно. Убедиться, запомнить, не делая никаких пометок, а потом, когда станет совсем темно, покинуть свой наблюдательный пост, пройти двенадцать километров по лесу до охотничьей базы. По дороге откопать из-под кучи хвороста ружье и ягдташ с дичью. Попариться в бане с другими охотниками. Выпить умеренно водки. Лечь спать. Не забыть попросить Колю – менеджера какой-то торговой компании и страстного любителя фотографировать все, что движется, сделать пару-тройку снимков с добычей. Уже завтра к обеду Коля пришлет карточки по электронной почте. Он никогда не отключает в своей камере время и дату. Это хорошо.
Как обычно, его никто не заметил. По крайней мере никаких внешних признаков тревоги ни на заводе, ни в его окрестностях не наблюдалось. Каждый раз возникал соблазн – остаться до утра на этом наблюдательном пункте, чтобы увидеть своими глазами все то, что будет происходить ночью. Но инстинкт самосохранения был сильнее. «Пока обойдемся рассказами знающих людей», – говорил инстинкт. «Мало ли что», – добавлял он. Спорить не хотелось.
Часть вторая
Газ
#8
Подмосковье, Север. МКАД – Пушкинский район
6 мая 2008 года. 12.00
Он встретил собственное тридцатилетие легко, гораздо легче многих мужчин, переживающих эту сомнительную дату. Никаких депрессий, никакого «кризиса среднего возраста». На ерунду вроде самокопания не было времени. Ни одной свободной секунды. Он делал свою жизнь, строил ее из заранее заготовленного материала. Он двигался к цели, определить которую в точности не мог и сам, с настойчивостью и силой тяжелого танка. Просто потому, что так было надо.
В пятнадцать – простой мальчик из города на краю географии. В двадцать пять – начальник отдела расследований всероссийской газеты, в двадцать семь – репортер центрального телеканала, обладатель престижных наград. В двадцать девять – автор собственной праймовой программы. Ежемесячно – час в эфире и почти неограниченная свобода.
Его знали и уважали, он чувствовал уверенность в себе. Его дом медленно, но верно превращался в ту самую полную чашу о которой мечтал еще подростком, сидя на коммунальной кухне с треснувшей чайной чашкой в руках. Уже тогда он поклялся – этот мир будет моим. Обещания надо выполнять. Миру ничего не оставалось делать, кроме как покоряться.
До дома оставалось километров десять. Ему нравилась дорога домой. Узкое шоссе, сжатое с двух сторон высоченными соснами. Если открыть окошко машины, то можно почувствовать невероятный, пьянящий запах леса. Еще три поворота. Там будет небольшое озеро, а за озером – его дом. Эту квартиру в новом жилом комплексе они с Машей купили всего два года назад, только обжились, по большому счету. Здесь было настолько хорошо, что лишние сорок минут на дорогу не имели вообще никакого значения.
Где-то за спиной послышался вой сирены. Надрывно рыча моторами, одна за другой, его джип обошли три пожарные машины. Затем – вереница «скорых». Он попытался подсчитать количество «неотложек», но после первого десятка сбился. Что-то случилось, что-то очень серьезное. Очень-очень. Может, перевернулся рейсовый автобус. Здесь, на узкой лесной дороге, аварии – не редкость. Но таких больших, конечно, никогда не было.
Последний поворот. Что-то кольнуло в груди, почему-то закружилась голова. Он был готов ко многому. Нет, конечно. Только не к этому. Костяшки пальцев побелели, сжимая руль. Нога сама, не спрашивая совета у мозга, ударила по педали тормоза. Тело, расслабленное, как манекен на краш-тесте, рванулось вперед. Рулевое колесо ощутимо долбануло в солнечное сплетение. Машина остановилась.
Он поднял голову. Он посмотрел, но ничего не увидел. Он посмотрел еще раз. Картинка вокруг плыла. Все люди и предметы приобретали странный молочный контур. Так прошло минут десять. Он стоял на самой середине дороги, и его, сигналя, моргая фарами и мигалками, объезжали все новые и новые оперативные машины – они все стремились туда. Туда, куда ему уже не надо было идти.
Первая ясная мысль пришла в его голову лишь в этот момент. Где Надя? Ее уже привезли из садика или нет? Что с Машей? Ее телефон молчит уже больше двух часов. Где она?
Кто должен был ответить на эти вопросы. Кто-то должен был
объяснить
успокоить
дать надежду
уложить спать
в конце концов
Но никому до него дела не было. Все суетились. В толпе мелькали знакомые лица – репортеры сновали, искали свой хлеб. Хлеба было много. Хватит на месяц, как-то машинально отметил он.
Пошарил в бардачке, извлек железную фляжку. Руки не дрожали. (Вот странно, честное слово.)
Открутил крышечку, сделал большой глоток. Оказалось, что до этого момента зрение было черно-белым, а он и не замечал. Краски вернулись, краски ударили по глазам, стало как-то невыразимо больно и уж совсем страшно.
Он вышел из машины. Медленно, словно боясь что-то расплескать или кого-то раздавить, двинулся в сторону красной ленточки, которую успели растянуть вокруг его дома. У самого края этого сомнительного ограждения, испуганно глядя на многочисленные змеиные головы микрофонов, стоял начальник местного отдела милиции. Неплохой мужик, пожилой полковник. До пенсии года три. И тут такой подарок. В тихом подмосковном месте…
Полковник что-то бессвязно бормотал.
Не хотелось вслушиваться и слышать, но какая-то одна фраза неожиданно резанула ухо. («Среднее ухо», – подумал он.)
«По предварительной версии причиной взрыва стала утечка бытового газа», – вот что сказал полковник. Сказал и, казалось, сам испугался звука своих слов.
«Еще бы, – машинально подумал он. – Не приучен пока так врать. Какой газ? Да здесь его на всю округу… Только если в баллонах…»
Какой газ?!
Ему показалось, что он проорал этот вопрос.
Но, судя по тому, что никто на него так и не обратил внимания, крика не было. Точнее, это бьш беззвучный крик. Крик, адресованный самому себе.
В моем доме не мог взорваться газ.
Потому
что
в моем доме
никогда
не было
никакого
газа.
#9
Московская область, Пушкинский район – Москва, Последний тупик
6 мая 2008 года, 14.15
Ма-ша, На-дя, Ма-ша, На-дя. В висок долбил маятник злых часов. Ма-ша, На-дя, ту-тук, ту-тук.
Он сидел в машине. Уже целую вечность сидел в машине и никак не мог придумать, что делать. Наверное, стоило кому-нибудь позвонить, подумал он. Потом подумал еще: надо где-то ночевать. Опять подумал: надо пойти помогать спасателям. Там под руинами они, мои девочки.
Нет.
В этом никакого смысла.
Он чувствовал, что в этом никакого смысла.
Если бы они были живы, он бы услышал.
За последние годы он многому научился. Главное – научился чувствовать и слышать. Сейчас этот навык как-то стремительно уходил. Как песок – из верхней колбы в нижнюю. Очень похоже, но не совсем то – нельзя будет перевернуть эти чертовы часы так, чтобы потекло обратно.
Часы. Ту-тук. Ту-тук. Или – песочные? А как звучат песочные часы?
«Фарш невозможно провернуть назад», – услужливо подсказало подсознание.
Нет, спасибо. Не то.
«Ну и не надо, – обиженно ответило подсознание. – Ну инах…».
Вот и поговорили.
Передняя пассажирская дверь тихо открылась.
Незнакомый мужчина, не спрашивая разрешения, не говоря вообще ничего (казалось, что он даже и не дышал вовсе), опустился на сиденье.
Минуты три сидели в полной тишине.
– Здравствуйте, – наконец сказал мужчина.
Он даже не посмотрел на незваного гостя. Просто кивнул приборной доске.
– Может быть, поедем?
Может, и поедем. Поворот ключа. Ровный звук дизеля. Поехали. Молча. Прошло еще минут пять, прежде чем мужчина снова открыт рот:
– Меня зовут Сергей Матвеевич. Сергей Матвеевич Баринов. Майор.
Ага. Понятно. Майор. Госбезопасность?
– Я из ФСБ, – как бы прочитав немой вопрос, ответил Сергей Матвеевич. – Я бы хотел с вами поговорить.
Беззвучный кивок спидометру. Стрелка медленно ползет, приближаясь к отметке сто сорок.
– Может, немного помедленнее? – робко спросил Баринов. Казалось, что он как-то зябко поежился.
Да бога ради. Удар по тормозам.
Баринов стукнулся головой о рукоятку на торпеде.
– Больно, – ни к кому конкретно не обращаясь, сообщил майор. Потер ушибленный лоб. – Будет шишка, – сообщил он опять.
Да и х… с тобой. Между прочим, никто вас не приглашал, товарищ майор.
Положение «драйв». Поехали дальше. Какие еще будут указания, товарищ майор?
Гудение дизеля заглушало все звуки мира. Животные заговорят. Вот-вот. С минуты на минуту заговорят животные. Не надо. Только не это.
– Мне, право, неудобно, – опять начал Баринов, но почему-то сразу замолчал. Видимо, действительно неудобно.
– Если вам некуда ехать, я могу предложить квартирку. Ничего особенного, просто квартирка. Тихий дворик, тихие соседи. Живите столько, сколько нужно.
Равнодушный обмен взглядами с приборной доской. Баринов расценил молчание по-своему.
– Ну вот и хорошо, отличненько. Знаете, где Последний тупик?
– Знаю. Ох…нно символично. Последний тупик. – Звук собственного голоса напугал его, но и обрадовал одновременно. – «Значит, я все еще умею говорить. А животные, значит, пока не умеют. Поехали. Последний, так последний».
Остаток пути до Сретенки проделали в полной тишине. Была какая-то случайная мысль – а не включить ли магнитолу? Но вопрос остался без ответа. Обошлись без звуков.
Баринов молча руководил движениями. Показывал рукой: налево, направо, прямо. Припарковались у обшарпанного подъезда. Кто бы мог подумать, что в центре офисной Москвы еще сохранились такие. В полном молчании поднялись на второй этаж. Майор долго шарил по карманам, нашел ключ. Не без труда справился с замком. Из квартиры в лицо ударила волна спертого воздуха. Совершенно нежилой запах, запах пьши, запах нежилья.
Баринов бросился открывать окна, включать свет.
– Здесь все есть, – говорил он с предметами мебели. – В холодильнике, в шкафах. Короче, найдете все, что нужно для жизни. Завтра вечером пришлю человечка, если что-то потребуется, скажите ему. Я пока вас беспокоить не буду, загляну через три-четыре денька. Да. Насчет работы – не беспокойтесь. Я все улажу. Ну, до свиданьица?
Оказалось, что майор стоит прямо перед ним, вопросительно смотрит. Глаза у майора какие-то странные, как у теленка. Большие, влажные, просящие. Как его только взяли в госбезопасность с такими глазами? И еще – вот что интересно: у них там все прибавляют к словам нелепые суффиксы?
Баринов протянул руку для прощания. Он тупо смотрел на его ладонь, не понимая, чего от него хотят. Ладонь у майора была самая обычная. Немая сцена в прихожей затягивалась, и Сергей Матвеевич, похоже, понял это. Виновато спрятав руку за спину, он шагнул за дверь.
– Ах, да, – вдруг вспомнил он. – Отдайте, пожалуйста, ваши мобильные телефоны, ладненько?
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4