https://wodolei.ru/catalog/unitazy/uglovye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



«Солдаты армии ТРЭШ»: Лимбус Пресс, Издательство К. Тублина; Санкт-Петербург; 2007
ISBN 978-5-8370-0457-5
Аннотация
Эта книга для тех, кто любит кровавые драмы. Герои романа Лялина – молодые люди, родившиеся в предместьях мегаполиса. Задавленные своей бедностью и равнодушием окружающих, они объявляют войну миру, в котором оказались чужими и ненужными. Они ненавидят большой город, ненавидят его жителей, убивают всех без разбора – имущих и неимущих, старых и молодых, – оправдывая свою жестокость пустой человеконенавистнической идеологией.
Михаил Лялин
СОЛДАТЫ АРМИИ ТРЭШ
Измучась всем, я умереть хочу.
Тоска смотреть, как мается бедняк,
И как шутя живется богачу,
И доверять, и попадать впросак,
И наблюдать, как наглость лезет в свет,
И честь девичья катится ко дну,
И знать, что ходу совершенствам нет,
И видеть мощь у немощи в плену,
И вспоминать, что мысли заткнут рот,
И разум сносит глупости хулу,
И прямодушье простотой слывет,
И доброта прислуживает злу.
Измучась всем, не стал бы жить и дня,
Да другу трудно будет без меня.
У. Шекспир. Сонет 66. Перевод Б. Пастернака.
ЗАМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ
Здесь собраны дневники моего лучшего друга. Они взорвут вам ваши сраные мозги. Вернее, так. Это произведение заставит вас взять в рот ствол ружья и спустить курок. И то, что сползет по стене сзади, и будет вашими мозгами. А если вы не верите мне, тогда листайте дальше. Каждая новая страница будет для вас как новый глаз, как новый голос изнутри, как доза адреналина, которая прыснет в вашу жидкую кровь. Но сможете ли выдержать напор до конца – вот в чем вопрос?!
Меня называют Прыщ. И для вас я буду Прыщ. А настоящих имен – ни моего, ни остальных ребят – вы не узнаете. Лучшие из них ушли. Остальных разбросало так, что и не соберешь. Но каждый прошел свой путь с высоко поднятой головой. И каждый из них имеет право гордиться собой и своим путем.
Теперь я все чаще возвращаюсь к прошлым дням, и чем больше я смотрю назад, тем меньше мне хочется видеть, что ждет всех нас впереди. Поэтому я и ненавижу все то дерьмо, которое на нас льет наше ебаное руководство – президент, правительство, губернатор – через средства массовой информации. Оно возвращает наше развитие на виток назад, с каждым разом превращая в ведущую идею народа их собственные мысли. Я просто рычу от ярости и злости: «Когда же это дерьмо кончится? Когда вы наконец протрете свои яблища и оглянетесь вокруг, и увидите, в какой заднице мы все с вами живем? Когда вы, наконец, поймете, что обратного пути нет, а впереди только тупик? Когда?»
После того как вы прочтете дневники, вы спросите: «Как Прыщ достал заключительную часть, а вместе с ней и сами дневники?» Пусть это останется секретом, который Прыщ унесет в могилу. Единственное, что скажу, это то, что здесь сыграло немаловажную роль мое нынешнее служебное положение.
Ладно, хуй с ним, с положением! Я не оправдываюсь и не пытаюсь вымолить прощения, потому что мне нет оправдания: я, сука, предал своих, предал идею. Мы вместе страдали за общее дело, но я их сдал. Они погибли, а я живу. Впрочем, благодаря этому обстоятельству текст все-таки попадет в печать. Блядь! На хуя я опять оправдываюсь?! Я продал свою душу дьяволу и служу ему. Впрочем, как и вы…
О, вы знали, куда надо давить – в самое слабое место цепи. И это место – я. Вы вышли на меня быстро и действовали выверенно и четко. Вы захотели – и вы сделали это! Вы не оставили мне выбора. Вы знали, как надо правильно ставить вопросы и как я буду на них отвечать. Вы все знали.
Но на этих страницах я отомщу и за себя, и за моих друзей. И вы сожрете свое говно, мудачье! Я не оставил вам никакого иного выбора. Все и так зашло уже слишком далеко. И войну выиграет тот, кто одержит верх в финальной битве. Я ненавижу вас, хоть и служу вам. Я испепелю вас текстом моего друга! И победа будет на нашей стороне. Пусть я один из вас, но я всегда был против Системы. А значит всегда был против вас! Я ненавижу вас больше, чем собственную сучью жизнь! Пусть для меня и моих друзей эта битва уже ничего не значит – для нас одерживать верх поздно. Зато те, кто пойдет за нами, из уст в уста, слово в слово, как священный текст Писания, будут передавать текст нашей войны.
В заключение хочу лишь еще раз выразить мое уважение всем тем, кто идет вслед за нами. Господь простит всех, а вы простите меня! Друзья, я люблю вас! Не знаю, слышите ли вы меня там или нет. Я прошу прощения у вас. Я иду к вам…
Эта книга о нас. О таких, как мы. Она для таких, как мы. И поэтому важна эта книга. Она открывает глаза, если они у вас были закрыты. Она разлепляет рты, если они были заклеены. Она освобождает уши, если вы были до этого глухи. Теперь вы прозреете и сможете говорить, слышать и видеть. Все.
Прыщ,
Санкт-Петербург,
8 октября 2003 года, 8:35.
Часть 1
ТРЭШ НАРОЖДАЕТСЯ
ПЕРВОЕ ПРАВИЛО СОЛДАТА АРМИИ ТРЭШ
16.11.02, пер. Каховского, о. Декабристов, 10:45
День неплохо начался.
На моей Festin’e 10:45, а я уже говорю своему закадычному другану что-то вроде:
– Ни хуя не сможешь!
– Спорим, сделаю! – Это Тесак.
– Спорим, не сможешь! – Это я.
– Да заебали вы меня вконец! – Ну, это Прыщ.
– Ты ответишь за свои слова?! Упаковку пива и ни банкой меньше! – Это снова Тесак.
– Отвечаю, что не сможешь, – говорю я.
– Ребята, затрахали вы меня уже своими спорами…
– Прыщ, заткнись!!! – орем мы оба.
Мы стояли посреди совершенно непроезжей улицы – то тут, то там – сплошные рытвины, напоминающие воронки после бомбежки. Но именно здесь нам встретился предмет спора между мной и Тесаком – темно-синяя Audi A6, новенькая, еще ни разу не мытая, не полированная своим любящим хозяином, отражающая корпусом только еле греющее осеннее солнце.
– Смотри, даже ни одной царапинки на кузове… Бля, как противно! – Это вырвалось у Тесака, как только мы вынырнули из-под арки его дома. И здесь мне обязательно надо было его подколоть, не упустить случая. И я сказал:
– А слабо…
Теперь мы, то есть я и Прыщ, стоим в тени ветвистых кустов шиповника, а Тесак направляется к тачке. С ключом от своей двери в правой руке. В самой машине сидит хозяин и «играет» газом. Рядом стоит какой-то чувак с лицом от шимпанзе (да и мозгами, наверное, тоже) и задумчиво вслушивается в таинственный рокот под капотом. Честно скажу, жалко было портить такую красоту! Но спор есть спор, и Тесак понимает все это еще лучше меня.
Остается каких-то десять метров. Прыщ воспринимает это пока как шутку и посмеивается. Но это только пока. Уже три метра – и Прыщ дергает меня за рукав. Знал бы он Тесака так, как знаю его я! Тесак входит в контакт с объектом. Я отсюда, естественно, ничего не слышу, но воображение само собой воспроизводит звук скрежета железа по кузову. Я вижу отслоившуюся от корпуса полосочку краски и вижу, как она падает на землю. Хорошая работа, Тесачище!
Лицо хозяина на моих глазах моментально меняется. Вот это момент! Он наполнен действительно величайшим драматизмом, прямо как у Шекспира, Гете… Ну вы понимаете, о чем я! Хозяин мгновенно выпрыгивает из тачки, как будто в сиденье охрененно мощная пружина. Катапульта, мать ее! Он подлетает к Тесаку и с первого же удара валит его двухметровое тело в рытвину с дождевой водой. Такое случается не часто, я вам скажу! Даже у меня с моими кулачищами подобное раза с третьего только может получиться. Через несколько мгновений на помощь хозяину подоспевает его послушная обезьяна, и мы, т.е. я и Прыщ, наблюдаем, как двое бугаев месят скорчившегося в луже Тесака ногами, не разбирая, где лицо, а где жопа. Ну, а что вы хотели – спор есть спор! Прыщ испугался не на шутку, я даже принюхался – не навалил ли он в штаны. Его глаза округлились, и чтобы вывести дружбана из ступора, мне пришлось хорошенько двинуть ему в брюхо. Пора было действовать!
К тому времени, как мы подоспели к месту событий, так сказать, из зрительного зала к рампе с огнями, хозяин и его обезьяна изрядно выдохлись, а Тесак валялся в луже без признаков жизни. Я заметил кровавое месиво вместо лица у каскадера. Ничего, и не такое заживало!
Я подбегаю к машине и, клянусь мамой, слышу, как вступают духовые, в основном тромбоны, затем звук перекатывается на мощные валторны, бьют литавры… Невидимый оркестр у меня в голове принялся за работу, значит и мне пора приниматься за свою.
Обезьяна явно не ожидал удара по почкам и поэтому согнулся в три погибели. Я сделал драматическую паузу, которую заполнил смехом. Хозяин не струсил, но его удар по моей щеке вышел скользящим. Я упал на колени только от неожиданности. Хозяин тачки, очевидно решивший, что со мной покончено, мигом превратил лицо Прыща, обмякшего в руках обезьяны, в созревшую сливу. Я поднялся с колен. Обезьяна заметил меня, но предупредить не успел, потому что я действовал достаточно проворно. Взяв хозяина сзади за куртку, я просто треснул его башкой о багажник, да так, что он отлетел метра на три от тачки. А в голове в это время заиграли скрипки и альты, но теперь эта музыка была скорее тревожной. Обезьяна тут же получил справа в челюсть и сполз по дверце машины с обиженным выражением, будто хотел сказать: «Мама, я обосрался», а Прыщ получил свободу, но распорядиться ею не смог и повалился навзничь.
Мне мешкать было нельзя, потому я, подчиняясь призывам оркестра, подобрал с дороги тело хозяина, бросил его в открывшийся почему-то багажник и попытался мягко закрыть – раза три, четыре. Правда, потом Прыщ сказал, что я долго бил крышкой багажника по хребту хозяина машины, пока не раздался треск позвонков. Ну, это чувак сам виноват, что так неаккуратно разместился, – места там было навалом. Впрочем, я не обратил на это никакого внимания. Однако треск какой-то действительно присутствовал – мне даже показалось, что в оркестре что-то расстроилось.
Представление окончено. Прожектора потухли. Все поблекло. Последние аккорды оркестра отзвучали в моей голове. Я осмотрел длинный аккуратный шрам, растянувшийся по всему левому борту авто. Чем не произведение искусства, ради которого стоит побороться? Ладно, подумал я, слишком у тебя сегодня романтическое настроение, а пора бы и дело знать и делать ноги. Тесак более или менее поднялся сам, Прыща пришлось приводить в чувства пинками. И тут я заметил, как обезьяна с кем-то разговаривает по сотовому лежа на боку. Я дал команду отступать, а сам присел на корточки возле этого верзилы: «С кем это ты, чмо, шушукаешся?» Он как расплачется. Я ему: «Ну ладно, ладно! Ебну тебя всего разок на прощанье! Ты готов?» Он так скромно промолчал, а сам слезами заливается и боком от меня пытается уползти. Ну, я же не зверь там какой-нибудь – просто обхватил его харю своей громадной ладонью и – бум! – о дверку машинки. Эффектное углубление осталось! Вырубился, как миленький.
Неожиданно мои уши поймали звуки сирены. Мусора! Ни одно произведение искусства довести до конца не дадут! Надо было срочно принимать решение, дабы избавиться от фараонов (не мамочке же обезьянка нажаловалась). Тесак и Прыщ успели-таки доковылять до поворота и теперь ждали меня. Пока я бежал к ним метров сто, в моей голове возник план, претендующий на Нобелевскую премию (если бы ее за такие дела давали, у меня их было бы штук сорок).
Вот как я рассуждал: в метро бежать нет смысла – в вестибюле «Примы» первый же мусор запрет нас в обезьяннике; завалиться к Тесаку домой – поступок равный по глупости самоубийству, – в этом районе в течении месяца лучше вообще не появляться с такими отметинами на мордах, – неизвестно, какие связи у этих ублюдков с ментурой и местной братвой; значит, остается единственный вариант – отсидеться в таком месте, которое и находится отсюда недалеко, и заглянуть туда явно никто не сможет, даже если захочет.
За спиной, как бешеные собаки на луну, выли ментовские сирены. Я кое-как тащил свою братию по улочкам острова Декабристов. В какой-то момент Прыщ просто расхныкался, мол, не хочу больше бежать, устал, но я ткнул ему еще раз в живот, чтобы он заткнулся, и взвалил его тушу себе на плечи. Мы нырнули в подъезд и с помощью черного хода, заколоченного куском жести, очутились по другую сторону дома, оторвавшись от преследователей на целый квартал. Сосите!!! Надо хорошо продумывать отступные маневры, прежде чем начинать драку! Правило номер один солдата армии ТРЭШ.
Мы выиграли уйму времени, а значит, почти победили! Бежать, бежать, не останавливаться – надо наращивать преимущество. В моих ушах бешено стучала кровь. Я пару раз громко послал Прыща за его лишний вес. Обычно я могу легко бегать часами по дворам и запутывать погоню. А с этой тушей за плечами я взмок минут через пятнадцать! Бежать, бежать – осталась самая малость. Вот сейчас свернем налево…
Черт, чтоб они сдохли! На той стороне дороги перед бетонным забором стояли УВО’шники. Мы от неожиданности просто расплющились по стене дома.
– Проклятье, что будем делать?!
– Тебе виднее, – запросто ответил Тесак. Он даже не вспотел.
Я вспомнил совет про то, как восстановить дыхалку по системе сраных йогов (семь секунд вдох, три секунды выдох), попробовал, но ни хрена не получилось. Все те же судорожные вдохи и хлюпающие выдохи. Даже небеса, кажется, в этот миг против нас. Я потихоньку начал психовать. Прыщ еще заныл, мол, я ему отдавил все половые органы. Какие у него могут быть половые органы? Это так, злобная шутка природы. Ту т уже Тесак его заставил заткнуться!
Наконец беленькая «шестерочка» ментов с визгом снялась с места и улетела. Долгожданная цель нашего путешествия находилась как раз за этим забором. Мы на полных парах подлетаем к неприступной крепостной стене. Пока Тесак пробует выломать бутафорские прутья внизу, я с ходу пытаюсь перекинуть тело Прыща через верх, но оно со всей силой земного притяжения шлепается обратно. Прыщ что-то мямлит.
– Заткнись!!! – рявкаем мы на него и переглядываемся: – Ебаны в рот! Колючка!!! – Как я мог забыть о двух рядах колючей проволоки, натянутой поверх забора?
Вторая попытка прошла более удачно: тело Прыща подлетело, вроде, выше проволоки и с сухим треском рухнуло на гору щебенки уже на той стороне.
1 2 3 4


А-П

П-Я