водолей интернет магазин сантехники
Главными образами у церковных престолов всегда являются лики Девы Марии и ее сына. Об этом знают и православные, и атеисты. Люди не вправе вмешиваться в дела небесные. Хочется верить, что пресвятая Богородица не оставит своим покровительством ни Россию, ни Москву. В церковном календаре днем Владимирской иконы Божьей Матери считается 23 июня.
Московские перекрестки
Большие и малые дороги сходятся, расходятся, пересекаются. Русские о большой дороге в старину говорили:
Если бы я встала,
То бы небо достала,
Если бы у меня были руки и ноги,
Я бы вора связала.
Если бы у меня был язык,
Я бы все рассказала.
Каждой дороге есть о чем поведать. Если бы две дороги-кумушки, сойдясь на перекрестке, начали свой разговор, то он был бы бесконечным.
Встреча дорог, пересечение путей в старой Руси называлась «крестом». Или, иначе, «крестцом». Так же именовались и большие перекрестки в городах. Перекрестки в христианском мире имели особое значение, как религиозное, так и административное. В книге московского историка Ивана Забелина можно прочесть, что «даже и целые улицы, на которых сходились из одной в другую многие переулки, также назывались Крестцами, каковы были Николькольская, Ильинская, Варварка, прорезанные целой сетью перекрестных переулков, составляющих в этих улицах сплошные крестцы».
На пересечениях больших дорог или крупных городских улиц часто устанавливались кресты или сооружались часовни с вырезанным из дерева, высеченным из камня или писанным на доске изображением святой Параскевы Пятницы или распятия Иисуса Христа. Эти небольшие сооружения также именовались Крестами или Пятницами.
Старым москвичам хорошо знакомы такие топонимы, как «Крестовская застава», «Крестовский путепровод», а также попавшие в поминальные списки архитектурных и исторических потерь Москвы «Крестовские водонапорные башни» Мытищинского водопровода. Нарядные, украшенные каменными кружевами, они имели на соединительном своем мостике две иконы: лицом к городу – «Живоначальный источник», другая, обращенная к лавре, – «Георгий Победоносец» (художник Рерберг). Башни встречали путников при въезде в златоглавую столицу.
Сегодня площадь Крестовской заставы представляет собой пересечение магистрали проспекта Мира, железнодорожных веток, а также автострад вдоль линии бывшего когда-то здесь Камер-Коллежского вала.
Тракт, который вел паломников на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, Троицкая дорога, был исхожен тысячами простых людей. Проходили дорогу и сановные ходоки: особы царской фамилии, духовные служители. Как раз около известных Крестов делалась первая после выхода из Москвы остановка для отдыха и еды. Порой у этого Крестца и ночевали. В народной памяти отразились воспоминания, как до Креста провожали москвичи Сергия Радонежского, возвращавшегося в свою обитель. Говорили, что весь дальнейший путь преподобный прошел пешком.
У символов московских молитвенных Крестов или Пятницы происходили различные ритуальные действа, крестные ходы, которые устраивались по причинам прошедших или ожидаемых больших пожаров, повальных болезней (чумы, холеры). Вся процессия останавливалась на перекрестках для служения литии и осенения священником четырех сторон света напрестольным крестом: болезней, эпидемий в Москве боялись.
Крестовская застава мало чем отличалась от других больших городских крестцов. Сюда, как на пересечение многолюдных дорог, обыкновенно отовсюду стекались нищие, калеки, юродивые, певцы Лазаря и Алексия Божьего человека. У встречных они просили подаяния. На земле можно было увидеть полуобнаженный труп и возле него – открытый гроб, в который прохожие клали деньги на ладан и свечи, куски холстины на саваны. Собранные божедомом, специальным служителем, деньги вносились в Сыскной приказ, который отправлял трупы «безродных тюремных сидельников из застенков, тюрем», разных «подзаборников», нищих в Убогий дом. На эти же пожертвования содержались подкидыши – «богданы» (то есть данные Богом). Иногда таких детей у божедома на воспитание брали бездетные супруги.
На крестцах часто собирались толпы народа. Здесь женщины продавали лекарственные травы и коренья, а девицы – баранки и калачи. Народ судачил о своих делах до того момента, пока не раздавался возглас: «Языков ведут!» Все разбегались в разные стороны. До конца XVIII века «языками» назывались колодники из Разбойного или Сыскного приказа, из Черной палаты. Их водили по городу скованных, с полузакрытым лицом (но таким образом, что они могли смотреть и говорить). Так делали, чтобы отыскать соучастников в их преступлениях. Некоторым вставляли кляп в рот, и они собирали милостыню. Часто, по затаенной злобе на кого-либо или по велению подъячих, «языки» оговаривали невинных. Того, на кого они кричали «слово и дело», тотчас хватали к допросу в застенке, где доносчика и оговоренного ждали дыба, кнут и огонь. Им одновременно приходилось «очищаться кровью» – терпеть жестокую пытку. Подобных встреч на перекрестках обыватели остерегались.
В районе у Крестовской заставы, справа на выезде, было устроено Пятницкое кладбище, затем возведен и 23 декабря 1772 года освящен деревянный храм «За Крестом» во имя преподобной Параскевы Пятницы и преподобного Сергия Радонежского. Нынешняя же каменная церковь Живоначальной Троицы с приделами этих же преподобных была заложена в 1830 году и освящена через пять лет. Здесь, у Креста, нашли свой последний приют многие известные московские жители. Немало среди них ученых и артистов. На этом погосте лежит поэт И. З. Суриков, автор известных строк «Вот моя деревня, вот мой дом родной…».
Площади московских крестцов использовались для объявления царских и патриарших указов, распоряжений правительства, вызывания военных людей к ратному походу. При Петре I отсюда звали желавших присутствовать при казнях в московском Преображенском. И тогда поток любителей драм и кровавых зрелищ устремлялся на окраину, на открытую для того смотровую площадку за Сокольниками. И столь сильным было желание собственными глазами увидеть казнь и со всеми подробностями пересказать происходившее соседям, что иного московского обывателя не останавливали ни расходы на дорогу, ни столпотворение вокруг ужасного «сценического представления». Так «Москва слухами полнилась».
А во второй половине XIX века на самом большом и главном московском перекрестке был такой обычай. Почти каждый день утром, кроме воскресных и двунадесятых праздников, по Красной площади под оглушительный барабанный бой медленно провозили на позорной колеснице окруженных конвоем уголовных преступников. У каждого из них на груди висела определенная наказанием черная доска с надписью: «За убийство», «За грабеж», «За святотатство» или за что-то другое. Арестант в серой шинели и круглой шапке сидел высоко на скамейке, спиной к лошадям. Его везли из Бутырской тюрьмы в Замоскворечье на Конную площадь (что была за Серпуховкой, у Коровьего вала). Там устраивался эшафот. На эшафоте осужденного привязывали к позорному столбу и во всеуслышание читали приговор суда. За процессией и всем действом всегда наблюдала большая толпа любопытных.
Четвертое кольцо
Первыми укреплениями Москвы были стены Кремля и Белого города. Рукотворной преградой от нападения врагов был ров Алевиза шириной 35,7 метра, проходивший в 1508—1820-х годах вдоль Кремлевской стены между Неглинкой и Москвой-рекой.
В 1591 году за Белым городом (линия современного Бульварного кольца) большое пространство земли было обнесено деревянною стеной, которая через полвека пришла в негодность. Эту стену в 1638—1640-х годах заменили Земляным валом со рвом. Земли же между ним и Белым городом стали называться Земляным городом. В 1820—1830-х годах вал на всем своем протяжении в 14,5 версты был уничтожен. К середине XIX века по его линии уже проходила полоса бульваров и садовых улиц – Садовое кольцо.
За Земляным городом заново появились и быстро стали разрастаться новые слободы. То были: Лужники, Хамовники, Зубовская, Новая Ваганьковская, Дорогомиловская, Грузинская, Сущевская, Миусская, Мещанская, Немецкая (Кокуй), Сокольническая с селами (Красным, Преображенским, Семеновским, Александровским и др.), Басманная, Рогожская, Крутицкая, Симоновская, Даниловская. Они составили новый пригород.
Местности за Земляным городом прежде назывались «далекими концами» и считались уже «полевыми» и «выгонными». Они по большей части принадлежали ямщикам. На них красовались дачи московских бояр с украшениями на затейливых фасадах и крышах. Там же находились и дома некоторых богатых купцов. Здесь до 1782 года многими постройками заведовал Каменный приказ. Тогда же все неопрятные строения (амбары, лачуги, лавки с известью и камнем, разные блинные, сбитенные и все заведения, вредные для здоровья и покоя жителей) Белого города было приказано сносить и размещать на Земляном городе, то есть в пределах Земляного вала. В этих перенесенных постройках стал ютиться беспаспортный, беглый и прочий «сомнительный» люд.
Со временем деревянные надолбы Земляного стали подгнивать весной в половодье, разваливаться и растаскиваться обывателями в их хозяйства. Частое обновление и ремонт деревянных ограждений стоили дорого.
При императрице Екатерине II, в 1742 году, был принят указ Сената «обвести Москву новым валом». Приведение проекта в исполнение было поручено Камер-коллегии. Последняя, строя этот вал, имела перспективу отделения Москвы от пригородных поселений. Вместе с тем сам вал до 1800 года официально не считался границей города.
Когда Москва была обнесена Камер-Коллежским валом, имевшим в окружности 32 версты и 32,5 сажени, дороги, ведущие в город, упирались в его заставы. Вначале застав было 14 (16 вместе с проломными; потом к ним прибавились еще две: Симоновская и Трехгорная). В их числе: Бутырская (дорога от которой ведет в Дмитров), Дорогомиловская (на Можайск и в Смоленск), Калужская (к Калуге), Крестовская (в Ярославль), Покровская (в конце Семеновской улицы, что за Таганкой, ведет через Коломну в Рязань), Преображенская (в Нижний Новгород), Проломная (у Анненгофской рощи), Пресненская (на Звенигород), Рогожская (через Богородск во Владимир), Семеновская (в конце Большой Семеновской улицы дорога идет на Суздаль), Серпуховская (через Тулу в Брест-Литовск), Спасская (в конце Воронцовской улицы – в Угрешский монастырь), Тверская (на Санкт-Петербург), Сокольничья. Но не все они исправно работали, и некоторые на непродолжительное время закрывали.
Камер-Коллежский вал также называли Компанейским, после того как торговцы вином (откупщики) приняли его на свое содержание.
На заставах стояли сторожевые будки с караулами – кордегардии. При них – специальные рогатки. Никто при въезде или выезде из древней столицы не мог их миновать. Во время эпидемий на заставах объявлялся карантин, а проезжавших здесь людей окуривали специальными составами. Не допускался привоз в Москву «неявленных товаров и корчемных питей» – и застава за тем бдительно следила. Тогда со всех возов собирали пошлину: с дров – по копейке, с сена и угольев – по 2 копейки, с теса и досок – по алтыну. С порожняка деньги не взимались.
Камер-коллегия, устроив вал, разделила некоторые селения на части. Так было, например, с Рогожским и Семеновским: там некоторая часть поселян жила за валом, а свои пахотные земли имела внутри него.
Однако к начальственным запретам обыватели как-то приспосабливались. Около застав, при торговых банях, пивоварнях, в «кружалах» производилась самая разнообразная неуказная продажа, в том числе и воровских вещей (их тщательно прикрывали в передвижных лавочках). Хотя к концу XIX века никаких застав с караулами на Камер-Коллежском валу уже не было, за их площадями закрепились «заставные» названия. Это можно отметить и в наши дни. Все сооружение Камер-коллегии делилось на части: Даниловский, Серпуховский, Хамовнический, Дорогомиловский, Трехгорный, Пресненский, Грузинский, Бутырский, Сущевский, Крестовский, Переяславский, Сокольнический, Олений, Богородский, Черкизовский, Преображенский, Измайловский, Семеновский, Госпитальный, Лефортовский, Золоторожский, Рогожский, Покровский, Крутицкий и Симоновский валы.
Защитники города
Обыкновенно города возводились как оплоты против нападений врагов. Первыми жителями в них были военные со своими семьями. Во время вражеских нашествий жители ближайших сел и деревень, прихватив самое ценное из пожитков и скот, укрывались за городскими стенами. Они участвовали в обороне и защите родных мест от посягательств неприятеля.
Наиболее крупные и важные города располагались на берегах рек. Подобным образом был построен и город Москва: в междуречье рек Москвы и Неглинной. Последняя теперь течет в подземной трубе под Цветным бульваром, улицей Неглинной, под Александровским садом вдоль северных стен Кремля.
Принято считать основателем города князя Юрия Долгорукого. В его рукописной грамоте 1147 года исследователи обнаружили первое упоминание о Москве. Тогда Долгорукий был хозяином поселения на московском Боровицком холме. Хотя письмо Долгорукого относится к апрельским дням, современные москвичи празднуют День города в первое воскресенье сентября. И надо сказать, что в том нет грубой ошибки. Ведь в русских обычаях так повелось, что главные события отмечались не в периоды пашни, сева или сбора урожая, а на отдыхе после них – осенью. В 1847 году решили иначе, и Москва широко отметила свое 700-летие 4 апреля.
Если обратиться к народным традициям, то можно вспомнить, что покровителем всех городов на Руси считается святой Николай. Его называют также Николаем Чудотворцем и Николаем-угодником. Как заступник воинской силы, он изображался с мечом в одной руке и с моделью избы – в другой. Неудивительно, что самое большое количество московских церквей имело главные и придельные престолы во имя Николая (в дореволюционном городе таковых насчитывалось около 140).
1 2 3 4 5 6 7 8
Московские перекрестки
Большие и малые дороги сходятся, расходятся, пересекаются. Русские о большой дороге в старину говорили:
Если бы я встала,
То бы небо достала,
Если бы у меня были руки и ноги,
Я бы вора связала.
Если бы у меня был язык,
Я бы все рассказала.
Каждой дороге есть о чем поведать. Если бы две дороги-кумушки, сойдясь на перекрестке, начали свой разговор, то он был бы бесконечным.
Встреча дорог, пересечение путей в старой Руси называлась «крестом». Или, иначе, «крестцом». Так же именовались и большие перекрестки в городах. Перекрестки в христианском мире имели особое значение, как религиозное, так и административное. В книге московского историка Ивана Забелина можно прочесть, что «даже и целые улицы, на которых сходились из одной в другую многие переулки, также назывались Крестцами, каковы были Николькольская, Ильинская, Варварка, прорезанные целой сетью перекрестных переулков, составляющих в этих улицах сплошные крестцы».
На пересечениях больших дорог или крупных городских улиц часто устанавливались кресты или сооружались часовни с вырезанным из дерева, высеченным из камня или писанным на доске изображением святой Параскевы Пятницы или распятия Иисуса Христа. Эти небольшие сооружения также именовались Крестами или Пятницами.
Старым москвичам хорошо знакомы такие топонимы, как «Крестовская застава», «Крестовский путепровод», а также попавшие в поминальные списки архитектурных и исторических потерь Москвы «Крестовские водонапорные башни» Мытищинского водопровода. Нарядные, украшенные каменными кружевами, они имели на соединительном своем мостике две иконы: лицом к городу – «Живоначальный источник», другая, обращенная к лавре, – «Георгий Победоносец» (художник Рерберг). Башни встречали путников при въезде в златоглавую столицу.
Сегодня площадь Крестовской заставы представляет собой пересечение магистрали проспекта Мира, железнодорожных веток, а также автострад вдоль линии бывшего когда-то здесь Камер-Коллежского вала.
Тракт, который вел паломников на богомолье в Троице-Сергиеву лавру, Троицкая дорога, был исхожен тысячами простых людей. Проходили дорогу и сановные ходоки: особы царской фамилии, духовные служители. Как раз около известных Крестов делалась первая после выхода из Москвы остановка для отдыха и еды. Порой у этого Крестца и ночевали. В народной памяти отразились воспоминания, как до Креста провожали москвичи Сергия Радонежского, возвращавшегося в свою обитель. Говорили, что весь дальнейший путь преподобный прошел пешком.
У символов московских молитвенных Крестов или Пятницы происходили различные ритуальные действа, крестные ходы, которые устраивались по причинам прошедших или ожидаемых больших пожаров, повальных болезней (чумы, холеры). Вся процессия останавливалась на перекрестках для служения литии и осенения священником четырех сторон света напрестольным крестом: болезней, эпидемий в Москве боялись.
Крестовская застава мало чем отличалась от других больших городских крестцов. Сюда, как на пересечение многолюдных дорог, обыкновенно отовсюду стекались нищие, калеки, юродивые, певцы Лазаря и Алексия Божьего человека. У встречных они просили подаяния. На земле можно было увидеть полуобнаженный труп и возле него – открытый гроб, в который прохожие клали деньги на ладан и свечи, куски холстины на саваны. Собранные божедомом, специальным служителем, деньги вносились в Сыскной приказ, который отправлял трупы «безродных тюремных сидельников из застенков, тюрем», разных «подзаборников», нищих в Убогий дом. На эти же пожертвования содержались подкидыши – «богданы» (то есть данные Богом). Иногда таких детей у божедома на воспитание брали бездетные супруги.
На крестцах часто собирались толпы народа. Здесь женщины продавали лекарственные травы и коренья, а девицы – баранки и калачи. Народ судачил о своих делах до того момента, пока не раздавался возглас: «Языков ведут!» Все разбегались в разные стороны. До конца XVIII века «языками» назывались колодники из Разбойного или Сыскного приказа, из Черной палаты. Их водили по городу скованных, с полузакрытым лицом (но таким образом, что они могли смотреть и говорить). Так делали, чтобы отыскать соучастников в их преступлениях. Некоторым вставляли кляп в рот, и они собирали милостыню. Часто, по затаенной злобе на кого-либо или по велению подъячих, «языки» оговаривали невинных. Того, на кого они кричали «слово и дело», тотчас хватали к допросу в застенке, где доносчика и оговоренного ждали дыба, кнут и огонь. Им одновременно приходилось «очищаться кровью» – терпеть жестокую пытку. Подобных встреч на перекрестках обыватели остерегались.
В районе у Крестовской заставы, справа на выезде, было устроено Пятницкое кладбище, затем возведен и 23 декабря 1772 года освящен деревянный храм «За Крестом» во имя преподобной Параскевы Пятницы и преподобного Сергия Радонежского. Нынешняя же каменная церковь Живоначальной Троицы с приделами этих же преподобных была заложена в 1830 году и освящена через пять лет. Здесь, у Креста, нашли свой последний приют многие известные московские жители. Немало среди них ученых и артистов. На этом погосте лежит поэт И. З. Суриков, автор известных строк «Вот моя деревня, вот мой дом родной…».
Площади московских крестцов использовались для объявления царских и патриарших указов, распоряжений правительства, вызывания военных людей к ратному походу. При Петре I отсюда звали желавших присутствовать при казнях в московском Преображенском. И тогда поток любителей драм и кровавых зрелищ устремлялся на окраину, на открытую для того смотровую площадку за Сокольниками. И столь сильным было желание собственными глазами увидеть казнь и со всеми подробностями пересказать происходившее соседям, что иного московского обывателя не останавливали ни расходы на дорогу, ни столпотворение вокруг ужасного «сценического представления». Так «Москва слухами полнилась».
А во второй половине XIX века на самом большом и главном московском перекрестке был такой обычай. Почти каждый день утром, кроме воскресных и двунадесятых праздников, по Красной площади под оглушительный барабанный бой медленно провозили на позорной колеснице окруженных конвоем уголовных преступников. У каждого из них на груди висела определенная наказанием черная доска с надписью: «За убийство», «За грабеж», «За святотатство» или за что-то другое. Арестант в серой шинели и круглой шапке сидел высоко на скамейке, спиной к лошадям. Его везли из Бутырской тюрьмы в Замоскворечье на Конную площадь (что была за Серпуховкой, у Коровьего вала). Там устраивался эшафот. На эшафоте осужденного привязывали к позорному столбу и во всеуслышание читали приговор суда. За процессией и всем действом всегда наблюдала большая толпа любопытных.
Четвертое кольцо
Первыми укреплениями Москвы были стены Кремля и Белого города. Рукотворной преградой от нападения врагов был ров Алевиза шириной 35,7 метра, проходивший в 1508—1820-х годах вдоль Кремлевской стены между Неглинкой и Москвой-рекой.
В 1591 году за Белым городом (линия современного Бульварного кольца) большое пространство земли было обнесено деревянною стеной, которая через полвека пришла в негодность. Эту стену в 1638—1640-х годах заменили Земляным валом со рвом. Земли же между ним и Белым городом стали называться Земляным городом. В 1820—1830-х годах вал на всем своем протяжении в 14,5 версты был уничтожен. К середине XIX века по его линии уже проходила полоса бульваров и садовых улиц – Садовое кольцо.
За Земляным городом заново появились и быстро стали разрастаться новые слободы. То были: Лужники, Хамовники, Зубовская, Новая Ваганьковская, Дорогомиловская, Грузинская, Сущевская, Миусская, Мещанская, Немецкая (Кокуй), Сокольническая с селами (Красным, Преображенским, Семеновским, Александровским и др.), Басманная, Рогожская, Крутицкая, Симоновская, Даниловская. Они составили новый пригород.
Местности за Земляным городом прежде назывались «далекими концами» и считались уже «полевыми» и «выгонными». Они по большей части принадлежали ямщикам. На них красовались дачи московских бояр с украшениями на затейливых фасадах и крышах. Там же находились и дома некоторых богатых купцов. Здесь до 1782 года многими постройками заведовал Каменный приказ. Тогда же все неопрятные строения (амбары, лачуги, лавки с известью и камнем, разные блинные, сбитенные и все заведения, вредные для здоровья и покоя жителей) Белого города было приказано сносить и размещать на Земляном городе, то есть в пределах Земляного вала. В этих перенесенных постройках стал ютиться беспаспортный, беглый и прочий «сомнительный» люд.
Со временем деревянные надолбы Земляного стали подгнивать весной в половодье, разваливаться и растаскиваться обывателями в их хозяйства. Частое обновление и ремонт деревянных ограждений стоили дорого.
При императрице Екатерине II, в 1742 году, был принят указ Сената «обвести Москву новым валом». Приведение проекта в исполнение было поручено Камер-коллегии. Последняя, строя этот вал, имела перспективу отделения Москвы от пригородных поселений. Вместе с тем сам вал до 1800 года официально не считался границей города.
Когда Москва была обнесена Камер-Коллежским валом, имевшим в окружности 32 версты и 32,5 сажени, дороги, ведущие в город, упирались в его заставы. Вначале застав было 14 (16 вместе с проломными; потом к ним прибавились еще две: Симоновская и Трехгорная). В их числе: Бутырская (дорога от которой ведет в Дмитров), Дорогомиловская (на Можайск и в Смоленск), Калужская (к Калуге), Крестовская (в Ярославль), Покровская (в конце Семеновской улицы, что за Таганкой, ведет через Коломну в Рязань), Преображенская (в Нижний Новгород), Проломная (у Анненгофской рощи), Пресненская (на Звенигород), Рогожская (через Богородск во Владимир), Семеновская (в конце Большой Семеновской улицы дорога идет на Суздаль), Серпуховская (через Тулу в Брест-Литовск), Спасская (в конце Воронцовской улицы – в Угрешский монастырь), Тверская (на Санкт-Петербург), Сокольничья. Но не все они исправно работали, и некоторые на непродолжительное время закрывали.
Камер-Коллежский вал также называли Компанейским, после того как торговцы вином (откупщики) приняли его на свое содержание.
На заставах стояли сторожевые будки с караулами – кордегардии. При них – специальные рогатки. Никто при въезде или выезде из древней столицы не мог их миновать. Во время эпидемий на заставах объявлялся карантин, а проезжавших здесь людей окуривали специальными составами. Не допускался привоз в Москву «неявленных товаров и корчемных питей» – и застава за тем бдительно следила. Тогда со всех возов собирали пошлину: с дров – по копейке, с сена и угольев – по 2 копейки, с теса и досок – по алтыну. С порожняка деньги не взимались.
Камер-коллегия, устроив вал, разделила некоторые селения на части. Так было, например, с Рогожским и Семеновским: там некоторая часть поселян жила за валом, а свои пахотные земли имела внутри него.
Однако к начальственным запретам обыватели как-то приспосабливались. Около застав, при торговых банях, пивоварнях, в «кружалах» производилась самая разнообразная неуказная продажа, в том числе и воровских вещей (их тщательно прикрывали в передвижных лавочках). Хотя к концу XIX века никаких застав с караулами на Камер-Коллежском валу уже не было, за их площадями закрепились «заставные» названия. Это можно отметить и в наши дни. Все сооружение Камер-коллегии делилось на части: Даниловский, Серпуховский, Хамовнический, Дорогомиловский, Трехгорный, Пресненский, Грузинский, Бутырский, Сущевский, Крестовский, Переяславский, Сокольнический, Олений, Богородский, Черкизовский, Преображенский, Измайловский, Семеновский, Госпитальный, Лефортовский, Золоторожский, Рогожский, Покровский, Крутицкий и Симоновский валы.
Защитники города
Обыкновенно города возводились как оплоты против нападений врагов. Первыми жителями в них были военные со своими семьями. Во время вражеских нашествий жители ближайших сел и деревень, прихватив самое ценное из пожитков и скот, укрывались за городскими стенами. Они участвовали в обороне и защите родных мест от посягательств неприятеля.
Наиболее крупные и важные города располагались на берегах рек. Подобным образом был построен и город Москва: в междуречье рек Москвы и Неглинной. Последняя теперь течет в подземной трубе под Цветным бульваром, улицей Неглинной, под Александровским садом вдоль северных стен Кремля.
Принято считать основателем города князя Юрия Долгорукого. В его рукописной грамоте 1147 года исследователи обнаружили первое упоминание о Москве. Тогда Долгорукий был хозяином поселения на московском Боровицком холме. Хотя письмо Долгорукого относится к апрельским дням, современные москвичи празднуют День города в первое воскресенье сентября. И надо сказать, что в том нет грубой ошибки. Ведь в русских обычаях так повелось, что главные события отмечались не в периоды пашни, сева или сбора урожая, а на отдыхе после них – осенью. В 1847 году решили иначе, и Москва широко отметила свое 700-летие 4 апреля.
Если обратиться к народным традициям, то можно вспомнить, что покровителем всех городов на Руси считается святой Николай. Его называют также Николаем Чудотворцем и Николаем-угодником. Как заступник воинской силы, он изображался с мечом в одной руке и с моделью избы – в другой. Неудивительно, что самое большое количество московских церквей имело главные и придельные престолы во имя Николая (в дореволюционном городе таковых насчитывалось около 140).
1 2 3 4 5 6 7 8