https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya-vannoj-komnaty/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



Аннотация
Столкновение цивилизаций – европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами... И снова трагедия конкисты повторяется – но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнаженные тела покрывает боевая татуировка...

Евгений ЛУКИН, Любовь ЛУКИНА
МИССИОНЕРЫ
Каравелла «Святая Дева».
Сорок cедьмой день плавания
В страхе и смятении начинаю я эту страницу, ибо корабль, встреченный нами сегодня, воистину был посланцем дьявола.
Ужасный шторм отделил от эскадры нашу каравеллу и, отнеся ее далеко к югу, стих. Мы плыли по необычно спокойному бескрайнему морю, не видя нигде ни островка, ни паруса, когда марсовый прокричал вдруг, что нас преследует какой-то корабль.
С прискорбием вспоминаю, что из уст капитана, человека достойного и набожного, вырвалось богохульство – он решил, что марсовый пьян.
Подойдя к борту, в недоумении озирал я пустынную водную равнину, но затем пелена спала с глаз моих, и я невольно помянул имя Господне. Не парусник, – скорее призрак парусника, скользил в пушечном выстреле от нас.
Сначала я заметил лишь общие его очертания, и мне показалось на миг, что он прозрачен, что сквозь него смутно просвечивают шевелящиеся морские волны. Зрение обмануло меня – это шевелились пятнистые паруса: зеленоватые, серые, голубые. Сколь непохожи были они на белые ветрила каравелл, украшающие, подобно облакам небесным, синее лоно вод!
Невиданное судно не уступало по величине нашему кораблю, но борта его были низки, и обводами оно напоминало остроносые лодки не знающих Бога островитян.
В тревоге капитан приказал зарядить бомбарды правого борта, я же вознес Господу молитву о спасении, ибо что доброго могут послать мне навстречу эти неведомые воды, эти обширные владения дьявола!
И молитва моя была услышана: вскоре я понял, что не зря шевелились призрачные паруса, – не решаясь приблизиться к нам, язычники готовились к повороту.
Но как передам, что произошло дальше! Меня высмеет любой, хоть однажды ступавший на зыбкую палубу корабля.
Я видел это собственными глазами: судно, морское судно поплыло назад, не разворачиваясь! Его заостренная корма и нос как бы поменялись местами. Моряки часто грешат небылицами, но слуге Божьему лгать не пристало: двуглавое, как и подобает посланцу дьявола, оно удалялось от нас, сливаясь с породившим его океаном.
Лишь тогда различил я, что это не одно, а два судна, непостижимо и противоестественно скрепленных между собой. И мачты их не устремлялись ввысь, но, наклоненные навстречу друг другу, перекрещивались верхушками над общей палубой. В подзорную трубу мне удалось различить в невидимой отсюда паутине такелажа крохотные фигурки нагих темнокожих матросов. Дикари? Бесы? Да, но на их пятнистой палубе грозно блестел металл, и мне почудилось даже, что я вижу обращенные в нашу сторону странные многоствольные орудия.
Несмотря на протесты испуганных офицеров и глухой ропот команды, наш капитан приказал выстрелить из пушки вслед уходящему судну. Ядро пролетело едва половину расстояния между кораблями и запрыгало по воде.
Никому не дано безнаказанно искушать судьбу, и морская даль отозвалась приглушенным грохотом, подобным реву разбуженного чудовища. Из-за почти уже неразличимого корабля-призрака встал и протянулся к небу тонкий столб черного дыма. Протяжный воющий свист, который мы услышали затем, привел нас в трепет. Но тщетно всматривались мы в небо, ища источник звука.
Господи, спаси нас и защити! Ибо по воле твоей и во имя твое вторглись мы в эти пустынные воды. Уже четыре больших и восемь малых островов узрели свет истинной веры. Дай же довести до конца начатое нами дело, полное подвигов и лишений!
Так я молился, стоя на палубе и слушая затихающий вдали протяжный вой. Робость охватывает меня при мысли о том, какие еще порождения бездны явятся нам. Ибо не зря начертано на карте, развернутой в каюте капитана: «Здесь есть драконы...»
Легкий авианосец «Тахи Тианга».
Шестьдесят первый год высадки. День двести пятый
Разведчик не дотянул до катамарана каких-нибудь пятьсот метров. Еще мгновение назад он летел, ковылял на небольшой высоте, оставляя за собой неровную дымную полосу, затем блеснула – как померещилась! – синяя на синем вспышка, брызнули, закувыркались черные обломки, и невидимая сила медленно разорвала ракетоплан надвое.
Взорвался спиртобак – больше там взрываться было нечему.
Раз, и... Запоздалый звук тупо толкнул перепонки. Что-то прошелестело над головами и с легким треском ударило в корму. Сехеи не выдержал и отвернулся. «Все, Хромой...» – бессильно подумал он, и в этот миг темные татуированные лица воинов исказились злобной радостью. Яростный вопль в сорок глоток!
Оказывается, не все еще было кончено. Из разваливающейся машины выпала черная человеческая фигурка. Летит сгруппировавшись – значит, жив. А впрочем... Жив! Фигурка раскинула руки, и над ней с неслышным отсюда хлопком раскрылось треугольное «крыло». Источник, кто же это? Анги или Хромой?
– Быстрей! – сквозь зубы приказал Сехеи.
Ити, не оборачиваясь, пронзительно выкрикнула слова команды, и стратег покосился на нее в раздражении. «Турбину запусти», – чуть было не процедил он, но вовремя сдержался. Конечно, Ити видней. Командир катамарана – она.
«Тахи тианга» («Стальная пальма»), косо раскинув пятнистые паруса, шел вполветра, глотая одну за другой гладкие – в обрывках скользкой радужной пленки – волны. Под острым штевнем малого – наветренного – корпуса шипела серая пена.
Часть хвостового оперения, подброшенная взрывом, все еще кувыркалась в воздухе. Лишь бы какой-нибудь обломок не зацепил пилота! Ему и так приходилось трудно – явно поврежденное, «крыло» заваливалось вправо, дымило и наконец вспыхнуло. В то же мгновенье пилот разжал руки и камнем полетел с десятиметровой высоты в воду. Хромой! Это мог быть только Хромой.
С наветренной стороны в десятке метров от катамарана пологую волну резал высокий кривой плавник. Плохо... Белая акула-людоед. В водах, прилегающих к Сожженным островам, их видимо-невидимо. Кажется, только они и могут здесь обитать – остальная рыба плывет брюхом кверху. Вон еще один плавник, и довольно близко к Хромому...
Ити скомандовала, опять-таки не оборачиваясь. Она вообще никогда не оборачивалась, командуя. «У Ити-Тараи третий глаз меж лопаток – спиной видит...»
Высокая светлокожая девчушка-снайпер неспешной грациозной походкой перешла на палубу малого корпуса, на ходу подготовив оружие к стрельбе. Опустив раструб ракетомета на плечо, привычно оглянулась, нет ли кого сзади...
Хромой, как всегда, вел себя очень спокойно. Левой рукой он держался за обломок посадочного поплавка, в правой руке у него был нож. За борт полетел узловатый канат, и Хромого одним рывком выхватили из подернутой пленкой воды. В последний момент он поджал ноги, и тут же из-под днища малого корпуса вывернулась брюхом вверх белая акула. Высокая светлокожая девчушка без выстрела проводила чудовище движением ствола.
Опытная, видать, девчушка. Чуть пониже ключицы – шрам, татуировка на груди перекрыта шнурком с шестью человеческими клыками. Хотя имеется на то давнее и категорическое распоряжение Старого: никаких ожерелий, никаких зубов на веревочках...
Шевельнув четырьмя огромными плавниками, «Тахи тианга» слегка изменил положение, снова зачерпнули ветер пятнистые паруса, и боевая машина двинулась, не разворачиваясь, в обратный путь – за перевалившим зенит солнцем.
Хромой, сгорбившись, сидел на покрытой циновками палубе, и над его обожженным плечом уже колдовала Ити – намазывала жирной желтоватой мазью. При этом губы ее шевелились – будто и впрямь колдовала.
– Докладывай, – сказал Сехеи.
Братья были совершенно не похожи друг на друга. Сехеи – повыше, поуже в плечах, а кожа такая светлая, что среди молодых воинов который год упорно держался слух: дескать, быть Сехеи со временем одним из Старых. Слух – глупый, как и положено слуху: Старые не татуируются – можно, казалось бы, сообразить... Хромой – тот темный, широкий в кости, одно плечо ниже другого, но это у него не врожденное, как и хромота, – он искалечился еще при штурме Тара-Амингу.
А вот выражение лица у братьев похожее – безразлично-усталое, что у того, что у другого.
– Вышли на цель со стороны Трех Атоллов, – монотонно заговорил Хромой, не поднимая головы. – Сразу же были обстреляны. После второго попадания Анги доложил, что ранен, и больше не отзывался. Прошли над заливом по солнцу. Третий флот вечерних...
Сехеи слушал глуховатый невыразительный голос брата и понимал, что разведка, как и предполагалось, ничего не дала.
Третий флот вечерних по-прежнему заякорен у Гнилых рифов. Сорок семь боевых единиц. Из них одиннадцать – последнего поколения. Ракетопланы – на катапультах, зачехлены. Количество катамаранов охраны... Наибольшая плотность огня...
Завтра утром Сехеи повторит разведку. Он будет повторять ее изо дня в день, даже если каждый раз ему придется терять при этом пилота и гидроплан. Как сегодня.
Ожоги были смазаны, и Хромой тяжело поднялся с палубы.
– Перехватчиков они вдогонку не послали, – закончил он. – Верно, думали, что лететь нам осталось метров сто... Да я и сам так думал...
И вдруг Хромой улыбнулся. Редкое зрелище – улыбающийся Хромой.
– Передай ему набор, Тараи, – устало сказал стратег.
Ровесников у братьев не было. Или почти не было. Их поколение сгорело девять лет назад в этих самых водах. Тогда это была армада, теперь от нее осталось десять катамаранов... Нет, девять. После вчерашнего инцидента в проливе – уже девять.
Ити одной рукой отвязала от пояса кожаный чехольчик с набором и подала Хромому. Тот отошел в сторонку и, не обращая внимания на завистливые взгляды подростков из огневого расчета, принялся сосредоточенно вставлять иглы в гнезда маленькой квадратной дощечки.
Море меняло ритм. Все отчетливее становились короткие злые удары справа. Это били в обшивку большого – подветренного – корпуса волны, отраженные южным побережьем Тара-Амингу. Катамаран забирал все круче к ветру. Стратега обдало густой сивушной вонью с кормы, ставшей теперь носом. Понятно... Вот почему Ити не рискнула запустить турбину. Обломок ракетоплана на излете повредил спиртопровод.
– Проверь, – попросил Хромой, протягивая набор.
Сехеи взял дощечку и прочел рисунок. Все вроде правильно. Хотя...
– Опять степень риска занизил?
– Ну не завысил же, – невозмутимо отозвался Хромой.
Сехеи переставил четыре иглы и вернул набор.
– Смотри, ожог не зататуируй...
Хромой ухмыльнулся и пошел, приволакивая ногу. Волны били в подветренный борт с нарастающей силой. Сехеи не глядя мог бы сказать, что справа, в провалах между водяными хребтами, уже маячит, чернея, Тара-Амингу, а прямо по курсу в полуденное небо встает бледное, еле уловимое мерцание, отраженное от многочисленных лагун Аату-2 – Детского острова утренних, сзади, за правым плечом, распласталось плотное неподвижное облако... Там, за линией горизонта, ощетинясь фортами и ракетными точками, залег скалистый Тиуру – форпост вечерних, откуда чудом сегодня вернулся Хромой...
Палуба вокруг стратега опустела. Сехеи стоял, склонив голову, татуированное лицо его было мрачно. «О чем думает стратег – ведомо только Старым. О чем думает Старый – неведомо никому...»
– Вот это их жгли!.. – услышал он замирающий то ли от ужаса, то ли от восторга детский голос.
Опершись на станину своего гелиографа, подросток-связист завороженно смотрел на вырастающий справа самый южный из Сожженных островов.
Тара-Амингу был страшен.
На хребте его дымилась щетина стволов, оставшихся от сгоревшей когда-то пальмовой рощи. Там, кажется, шла перестрелка. Все правильно – для Сожженных перемирия нет. Со стороны пролива стлался черный тяжелый дым. У развалин старого пирса море горело. Не иначе кто-то кого-то потопил, причем совсем недавно. То ли вечерний утреннего, то ли утренний вечернего...
– Эй!.. – окликнул тихонько связист высокую светлокожую девчушку. – Гляди-ка... Кто там воюет?
– Прежние, – таинственно понизив голос, отозвалась она.
– Я серьезно! – обиделся подросток.
– Не веришь? Тут, когда десант высаживали, целый флот вечерних сожгли! И наших тоже положили... Вот они теперь и воюют друг с другом...
– И долго они так будут?
– А до самого Пришествия. Пока не прозвучит Настоящее Имя Врага...
Сехеи усмехнулся и перестал слушать. Легенды, легенды... Кто их, интересно, придумывает? Такое впечатление, что они возникают само собой. Кроме одной, разумеется. Кроме Пророчества Старых о Великом Враге. Уж его-то авторы известны хорошо. Даже слишком... «Прозвучит Настоящее Имя Врага, и не будет отныне ни утренних, ни вечерних...» Неужели Старые так до сих пор и не поняли, что никакого Великого Врага в этом мире нет? Наш Великий Враг – это мы сами...
К мерным злобным толчкам в подветренный борт прибавились частые хлесткие шлепки – значит, показался Ана-Тарау – полоса черного пепла на горизонте. Малейшее подрагивание палубы под босыми ногами было понятно стратегу. И не только это. Он почти физически ощущал приближение войны, после которой и впрямь не будет ни утренних, ни вечерних. Количество стычек в нейтральных водах возрастало с каждым днем, и каждая из них грозила обернуться этой последней войной...
Вчера, например, в проливе между Сожженными островами сошлись в поединке трехкорпусный ракетоносец утренних и каноэ береговой охраны вечерних. Исковерканный до неопознаваемости ракетоносец сел на рифы против западной оконечности Тара-Амингу, после чего был добит ракетным залпом с острова, причем из ущелья, где вечерних (по данным разведки) быть никак не могло, а утренние (по данным штаба) не высаживались. То есть был добит неизвестно кем. Такое случалось.
Что же касается каноэ береговой охраны, то оно, потеряв мачту, и с заклиненной турбиной, было подхвачено вырывающимся из пролива течением и, каким-то образом проскочив минное заграждение, оказалось вдруг совсем рядом с Детским островом утренних.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2


А-П

П-Я