впереди же маячили лишь огненная пустыня, тяжкий путь и смерть. Не его собственная, разумеется, — он мог уйти в любой момент, отправив Лейтону давно заготовленную записку; смерть десятков, сотен тысяч людей, жестокая смерть от жажды под палящим солнцем. Не сразу и не вдруг он решился на это, снова и снова взвешивая жизни кантийских солдат и обитателей неведомого Бартама, куда они так стремились. Наконец он решился сыграть роль местной Фемиды. Вероятно, через двадцать, пятьдесят или сто лет, когда империя окрепнет после потери своих армий, она снова явится в Силангут, чтобы вновь попробовать добраться до Бартама. Но то будут иные времена, и другим людям придется принимать решения: и кантийцам, и силангутам, и бартамцам. Особенно бартамцам! Разумеется, весть о гигантской армии, направлявшейся на восток и усеявшей костями пустыню, дойдет до них; пусть думают, как себя защитить, когда в Ханнаре не окажется Ричарда Блейда.С такими мыслями он и выступил в путь, продвигаясь со своими ситалла и кланибойнами впереди императорской ставки. Великий Фралла Куз его не тревожил, но Гинне Палу, следовавшему в середине кантийского воинства, растянувшегося на два десятка миль, каждый день отправлялись депеши: о состоянии дороги, о пройденных нирратах пути, об оставшихся запасах воды, о найденных источниках и моральном духе солдат. В ответ летели приказы: разыскать места для стоянок, выслать вперед конных разведчиков, проверить прочность переправ, наведенных через зыбуны.Покачиваясь в седле, Блейд озирал дикую и бесплодную местность, мысленно цитируя строчки из лоции старого Хирама. По сути дела, Огненные Земли нельзя было назвать песчаной пустыней; скорее они походили на засушливое плоскогорье, где участки зыбучих и обычных песков чередовались с твердым грунтом, камнями, скалами и большими оврагами, руслами исчезнувших рек. Кое-где, однако, удавалось докопаться до воды, но эти источники могли напоить тысячу или десять тысяч, но никак не полмиллиона людей и двести тысяч лошадей. Поэтому впереди войска везли множество больших бочек, постепенно пустевших; их предстояло выслать вперед, к озеру, наполнить водой и доставить обратно. Эта операция была возложена на Блейда и его всадников.Когда неприветливый ландшафт и дьявольская жара утомляли странника, он прикрывал лицо капюшоном своего белого полотняного плаща и дремал. Иногда ему снилась Энна Корана, иногда — Эдна Силверберг; Дж. и лорду Лейтону тоже случалось посещать его сны. Лейтона он видел особенно часто — вероятно, потому, что его светлость представлялся теперь Ричарду Блейду в трех ипостасях, словно Господь Бог, его сын и святой дух; правда, Блейд так и не мог разобраться, какой из трех Лейтонов был Богом, какой — сыном, а какой — духом.Да, те два путешествия, что он совершил перед экспедицией в Дьявольскую Дыру, были весьма странными, если не сказать больше! Впрочем, мир Зазеркалья, в котором он встретился с самим собой, еще поддавался какому-то разумному объяснению: вероятно, то была реальность, исключительно близкая к Земле, настолько близкая, что там тоже нашлось место Англии, Лондону, Дж., лорду Лейтону и, разумеется, Ричарду Блейду. Что ж, возможно! Во всяком случае, это не противоречило элементарной логике. Но Блоссом Хиллз…Там не было другого Блейда, кроме него самого — он мог поклясться в этом! Но там был другой Лейтон! И другая установка, в чем-то более совершенная, чем та, что находилась в подвалах лондонского Тауэра! С ее помощью Лейтон — тот, другой Лейтон — умел наблюдать за будущим и даже ухитрился отправить туда посланца… Но произошло ли все это на самом деле, вот в чем вопрос?Эти сомнения были отнюдь не праздными: Блейд хорошо помнил свое путешествие в мир Двух Галактик, которое оказалось всего лишь сном, навеянным лейтоновской машиной. Тогда он интуитивно ощущал, что спит и смотрит нечто вроде забавного приключенческого фильма — с собственной персоной в качестве главного героя. Однако осознание сна приходило от разума, не от чувств; чувства говорили, что все — абсолютно все! -реально.Предположим, думал он, что а подобной иллюзии ему довелось бы стать не Киннисоном, галактическим полицейским, а самим собой. Предположим, там не было бы этих невероятных звездолетов, странных негуманоидных тварей, разумных драконов и прочей нечисти; предположим, он увидел бы все тот же Лондон, его окрестности, знакомые пейзажи и старину Лейтона… Удалось бы ему тогда отличить сон от действительности? Вряд ли… Проклятый лейтоновский компьютер мог навеять любой шизофренический бред, и только степень этой шизофреничности позволяла выявить истину. Что касается Блоссом Хиллз, то тут все казалось реальным и привычным, за исключением нескольких деталей. Например, компьютера — или машины времени, — размещенного не в подвалах Тауэра, а в несуществующем на самом деле лейтоновском замке.Любопытно, что сам лорд Лейтон — настоящий Лейтон — ничего не мог сказать по этому поводу. Он лишь фыркал и злился, считая двадцатый эксперимент самой неудачной попыткой проникновения в иные миры. Чушью несусветной, говоря начистоту! Он никогда не признался бы, что в тот раз сам допустил ошибку, перепутав электроды, которые нужно было подсоединить к затылку подопытного. Блейд, разумеется, не видел собственного затылка, но не сомневался, что дело именно в этом.Казалось бы, его светлость, как сторонний наблюдатель, мог с полной уверенностью сказать, было путешествие в Блоссом Хиллз реальностью или сном. Если странник исчез из своего кресла под колпаком коммуникатора, значит, он действительно переместился в иную реальность; если нет, то все его видения следовало отнести на счет компьютера. Но в том-то и дело, что в данном вопросе не имелось полной определенности! Лейтон не мог утверждать, исчез его подопытный или нет; ему почудилось, что странник как будто бы пропал на долю секунды и тут же появился вновь. С равной долей вероятности это могло оказаться истиной и обманом зрения; все-таки его светлость был уже очень стар.Блейд открывал глаза, и ряды всадников, в таких же белых полотняных плащах, вновь начинали маячить перед ним. Слева и справа от колонны степняков шагали кантийские пехотинцы, тоже в белых саванах, без шлемов, щитов и тяжелых шипастых доспехов, которые везли в обозе. Угрюмые квадратные лица, туго сведенные челюсти, потрясающее упорство и выносливость… Но и они были людьми, всего лишь людьми! Блейд ощутил это особенно остро, когда кантийцы начали умирать. Гибли в основном хлямы; рогачи, тридцатилетние и сорокалетние, упрямо шагали вперед, спихивая трупы на обочины. Странник подумал, что и без его усилий десятая — а то и пятая — часть армии не доберется до Фар'лона. Норма воды составляла пинту в день, что при сорокаградусной жаре было почти что ничего.Половина дороги осталась позади, потом две трети, три четверти… В сотне нирратов от Небесного Озера Блейд получил приказ выдвинуться со своими всадниками вперед, прихватив все опустевшие бочки — числом до пятисот. Лошади, тащившие эти архаические цистерны, получали двойную норму воды и потому шевелили ногами еще довольно резво. Не сомневаясь в грядущем крахе, странник повел степняков самым быстрым маршем и успел вовремя — к водопаду, низвергавшемуся со скал. Ситалла еще сумели напоить своих коней из многочисленных луж и наполнить часть бочек; затем Блейд вызвал к себе Хопа, Шаса и Кина и велел им отправляться обратно. Разумеется, держась подальше от катафрактов, фалангитов и прочих претендентов на драгоценную влагу, плескавшуюся в больших деревянных цистернах.Степняки ушли, оставив с Ричардом Блейдом почетную стражу — тридцать молодых воинов-смертников. Этим бойцам полагалось охранять спарпета от любых неожиданностей и погибнуть вместе с ним — если на то будет воля Небес и грозного Гирларла.Ситалла не забывали своих долгов.
***
— Они удрали! — Мантул Скрим грохнул кулаком по столу. Его багровое лицо нависло над Блейдом, с трясущихся губ летели капли слюны. — Они удрали, и ты ничего не сделал, чтобы их остановить! Ты их отпустил, бартамец! А сам остался у этой грязной ямы, чтобы порадовать нас приятным известием!Странник, отодвинув свой табурет, невозмутимо оглядел разгневанного спарпета третьей армии, потом перевел взгляд на Калатту Хара и Гинну Пала. Хар казался растерянным, но старый крючконосый коршун сохранял внешнее спокойствие. Глаза его, тем не менее, опасно поблескивали.— Перестань, Скрим, — негромко произнес он. — Если утерян клинок, то стоит ли сожалеть о ножнах? Ситалла ушли, но это мелочь по сравнению с ситуацией, в которой оказалась армия. — Гинна Пал потер кончик носа и добавил: — Боюсь, немногие из нас вернутся в Силангут.Блейд согласно кивнул. Они сидели в просторной штабной палатке; полог, прикрывавший вход, был отброшен, и странник видел огромную грязную лужу шириной в полмили, по дну которой бродили человеческие фигурки. За вчерашний и сегодняшний дни удалось разыскать две дюжины ключей, что били со дна, наполняя озеро. Некоторые из них оказались довольно полноводными и могли напоить за сутки две-три тысячи человек или пятьсот лошадей, но для собравшейся на плоскогорье огромной армии это было каплей в море. Немногие выживут — самые сильные, самые выносливые, самые знатные; остальные погибнут — здесь или на обратном пути. Старый спарпет это хорошо понимал, и потому Фралла Куз, Отец Народа и живое знамя Канта, уже отправился назад, к границам Силангута, пока в войске не начались беспорядки. Императора сопровождали две сотни гвардейцев, и он имел все шансы выбраться из этой передряги живым — в тайных источниках в Огненных Землях хватило бы воды для его солдат, немногочисленных слуг и для него самого. Блейд не препятствовал бегству Великого, ибо не собирался претендовать на место этой посредственности; к тому же у него в руках оставалась гораздо более ценная добыча.Он оглядел физиономии трех кантонских полководцев и ухмыльнулся, прикрыв лицо рукой. Славная добыча для лорда Лейтона! Все — крепкие, здоровые, не исключая и более пожилого Пала. Вполне кондиционный материал, как выразился его светлость! Если эти трое мужчин, прокаленных ветрами всех стран, не перенесут близкого знакомства с Малышом Тилом, значит, такое не под силу никому!Мантул Скрим резко повернулся к старому спарпету.— Почему ты говоришь о возвращении как о решенном деле, Гинна? Великий убрался, ну и Гирларл с ним! А мы — мы можем пойти дальше! Вперед! И если хотя бы сотня тысяч… нет, даже пятьдесят тысяч наших солдат дойдет до Бартама, мы стопчем его в пыль!Гинна Пал устало махнул рукой.— Не тешь себя пустыми надеждами, Скрим! Если мы пойдем на восток, то не вернется никто!— Почему? У нас есть описание пути…Внезапно Калатта Хар хрипло рассмеялся.— Разве мы можем верить этому бартамцу и его писаниям после того, что случилось? Гинна прав, надо возвращаться. По крайней мере, обратная дорога проверена, и мы сможем спасти хотя бы часть войск. Катафрактов, возможно -фалангу…— А что делать с этим? — Скрим яростно мотнул головой в сторону Ричарда Блейда.— Гм-м… Это вопрос… — протянул Гинна Пал. — Так ты по-прежнему утверждаешь, бартамец, что ничего не ведал ни о спускном канале, ни о воротах, ни о тайной страже?Странник пожал плечами. Когда он поднялся со своими охранникамиситалла на плоскогорье, у раскрытых ворот шлюза валялись четверо изрешеченных стрелами лазутчиков; их лошади и все снаряжение исчезли. До сих пор, несмотря на все старания, людям Гинны Пала не удалось найти пещер или каких-нибудь иных убежищ, где могли бы прятаться страхи Фар'лона. Вероятно, они покинули плоскогорье, завалив входы в свои тайники.Глядя в темные глаза старого спарпета, Блейд произнес:— Человек не может знать всего, Гинна.— Даже бартамский маг?— Даже бартамский маг.Он подумал о том, что через несколько минут эта троица окажется в приемной камере Малыша Тила, в большой комнате с бронированными стенами, обшитыми поверх металла мягким поролоном. Потом откатится в сторону тяжелая дверь, и в зал ворвутся морские пехотинцы… дюжина умелых парней с автоматами, — газовым оружием и наручниками. Скрим и Калатта, наверно, будут сопротивляться…На миг его кольнула жалость. Что станут делать эти трое в мире Земли? И там вполне хватало войн, но то были войны не про них. С одной стороны, более мелкие, ибо на Земле никто, пожалуй, кроме самых оголтелых фанатиков, не мечтал о мировом господстве; с другой — неизмеримо более сложные, поскольку эпоха мечей и стрел канула в невозвратное прошлое. Пожалуй, решил Блейд, когда его светлость закончит свои исследования, кантийским спарпетам назначат пенсион — от щедрот Ее Величества… И будут они доживать свой век где-нибудь в лондонских пригородах, вспоминая былые времена, кровавые битвы и таинственный Бартам, коего им так и не удалось достичь…Впрочем, существовала и иная вероятность, другой расклад событий. Если гипотеза Лейтона верна, если процесс телепортации в самом деле приводит к некоему омолаживающему эффекту, то вскоре детский сад его светлости пополнится еще тремя младенцами. Возможно, это было бы лучшим исходом — и для старого Хирама, и для двух лазутчиков, и для кантийских аттил. Они могли бы начать все сначала и превратиться со временем в добропорядочных граждан Соединенного Королевства, обладающих правом голоса, собственностью, нерушимым домашним очагом и прочими привилегиями, которые могла предоставить самая цивилизованная страна земной реальности. Эта мысль немного утешила Блейда, решившего, что британский паспорт и современный комфорт по крайней мере равноценны владычеству над миром Ханнара.Резкий голос Мантула Скрима прервал его размышления.— Значит, случается так, что и бартамский чародей оказывается бессильным?— Увы… — Блейд развел руками.— Тогда мы поглядим, выстоит ли он против десятка мечей. Или против доброго копья, которое пропорет ему брюхо!Странник ухмыльнулся, уже не скрывая своего торжества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28