https://wodolei.ru/catalog/dushevie_dveri/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Джек Лондон
ЗОВ ПРЕДКОВ

Изд. "Правда", 1984 г.
OCR Палек, 1998 г.

I
К ПЕРВОБЫТНОЙ ЖИЗНИ
Древние бродячие инстинкты
Перетирают цепь привычки и веков,
И, просыпаясь от глубокой спячки,
Вновь дикий зверь выходит из оков
Бэк не читал газет и потому не знал, что надвигается беда - и не на
него одного, а на всех собак с сильными мышцами и длинной, теплой
шерстью, сколько их ни было от залива Пюджет до Сан-Диего. И все оттого,
что люди, ощупью пробираясь сквозь полярный мрак, нашли желтый металл, а
пароходные и транспортные компании раструбили повсюду об этой находке, -
и тысячи людей ринулись на Север. Этим людям нужны были собаки крупной
породы, сильные, годные для тяжелой работы, с густой и длинной шерстью,
которая защитит их от морозов.
Бэк жил в большом доме, в солнечной долине Санта-Клара. Место это лю-
ди называли "усадьбой судьи Миллера". Дом стоял в стороне от дороги, по-
лускрытый за деревьями, и сквозь ветви виднелась только веранда, прос-
торная и тенистая, окружавшая дом со всех сторон. К дому вели посыпанные
гравием дорожки, они вились по широким лужайкам под стройными тополями,
ветви которых сплетались между собой. Территория за домом была еще об-
ширнее. Здесь находились большие конюшни, где хлопотала добрая дюжина
конюхов и их подручных, тянулись ряды увитых диким виноградом домиков
для прислуги и строго распланированная сеть всяких надворных построек, а
за ними зеленели виноградники, пастбища, плодовые сады и ягодники. Была
тут и насосная установка для артезианского колодца и большой цементный
плавательный бассейн, где сыновья судьи купались каждое утро, а в жаркую
погоду и днем.
И все это обширное поместье было царством Бэка. Здесь он родился,
здесь прожил все четыре года своей жизни. Конечно, были тут и другие со-
баки. В таком большом поместье их не могло не быть, но они в счет не
шли. Они появлялись и исчезали, жили в тесных конурах или влачили неза-
метное существование где-то в глубине дома, вот как Туте, японский моп-
сик, или Изабель, мексиканская собачка совсем без шерсти, нелепые су-
щества, которые редко высовывали нос на вольный воздух и появлялись в
саду или во дворе. Кроме того, была в усадьбе целая компания фокс-
терьеров - десятка два, не меньше, - и они грозно лаяли на Тутса и Иза-
бель, когда те смотрели на них из окон, находясь под защитой армии слу-
жанок, вооруженных половыми щетками и швабрами.
Но Бэк не был ни комнатной собачкой, ни дворовым псом. Вся усадьба
была в его распоряжении. Он плавал в бассейне и ходил на охоту с сы-
новьями судьи. Он сопровождал его дочерей, Молли и Алису, когда они в
сумерки или ранним утром отправлялись на прогулку. В зимние вечера он
лежал у ног судьи перед пылающим камином в библиотеке. Он катал на спине
внучат судьи или кувыркался с ними в траве и оберегал их во время смелых
и чреватых опасностями вылазок до самого фонтана на заднем дворе и даже
еще дальше, туда, где начинался выгон и ягодники. Мимо фокстерьеров он
шествовал с высокомерным видом, а Тутса и Изабель попросту не замечал,
ибо он был королем, властителем над всем, что ползало, бродило и летало
в поместье судьи Миллера, включая и его двуногих обитателей.
Отец Бэка, Элмо, огромный сенбернар, был когда-то неразлучным спутни-
ком судьи, и Бэк обещал стать достойным преемником отца. Он был не такой
громадиной, как тот, весил только сто сорок фунтов, так как мать его,
Шеп, была шотландская овчарка. Но и сто сорок фунтов веса, если к ним
еще прибавить то чувство собственного достоинства, которое рождается от
хорошей жизни и всеобщего уважения, дают право держать себя по-королевс-
ки. Четыре года - с самого раннего щенячьего возраста - Бэк вел жизнь
пресыщенного аристократа, был преисполнен гордости и даже несколько эго-
центричен, как это иногда бывает со знатными господами, живущими в своих
поместьях уединенно, вдали от света. Но Бэка спасало то, что он не стал
избалованной комнатной собакой. Охота и тому подобные развлечения на
свежем воздухе не давали ему разжиреть, укрепляли мускулы. А купание в
холодной воде закаляло его и сохраняло здоровье.
Так жил пес Бэк до той осени 1897 года, когда открытие золота в Клон-
дайке привлекло на холодный Север людей со всех концов света. Бэк ничего
об этом не знал, ибо не читал газет. Не знал он также, что дружба с Ма-
нуэлем, одним из подручных садовника, не сулит ему ничего доброго. За
Мануэлем водился большой порок: страсть к китайской лотерее. К тому же у
этого азартного игрока была одна непобедимая слабость - он верил в свою
систему, и потому было совершенно ясно, что он погубит свою душу. Чтобы
играть по системе, нужны деньги, а жалованья младшего садовника едва
хватало на нужды его жены и многочисленного потомства.
В памятный день предательства Мануэля судья Миллер уехал на собрание
общества виноделов, а мальчики были заняты устройством спортивного клу-
ба, поэтому никто не видел, как Мануэль и Бэк прошли через сад, отправ-
ляясь (так думал Бэк) на обыкновенную прогулку. И только один-единствен-
ный человек видел, как они пришли на маленький полустанок "Кол-
ледж-парк", где поезд останавливался по требованию. Человек этот потол-
ковал о чем-то с Мануэлем, потом зазвенели деньги, переданные из рук в
руки.
- Ты что же это, доставляешь товар без упаковки? - ворчливо заметил
незнакомец, и Мануэль обвязал шею Бэка под ошейником сложенной вдвое
толстой веревкой.
- Затянешь покрепче, так, чтобы у него дух перехватило, тогда не выр-
вется, - сказал Мануэль, а тот, чужой, в ответ что-то утвердительно про-
мычал.
Бэк со спокойным достоинством позволил надеть себе на шею веревку.
Правда, это было для него ново, но он привык доверять знакомым людям,
признавая, что они умнее его. Однако, когда концы веревки оказались в
руках чужого, он угрожающе заворчал. Он просто выражал недовольство, в
гордости своей воображая, что это будет равносильно приказанию. К его
удивлению, веревку вдруг стянули так туго, что он чуть не задохся. В
мгновенном порыве бешенства он кинулся на обидчика, но тот опередил его:
крепко сжал ему горло и ловким движением опрокинул на спину. Веревка
безжалостно душила Бэка, но он, высунув язык, тяжело и шумно дыша всей
могучей грудью, отчаянно боролся с человеком. Никогда еще никто так гру-
бо не обращался с ним, и никогда в жизни он не был так разгневан! Однако
силы скоро ему изменили, глаза остекленели, и он уже ничего не сознавал,
когда подошел поезд и двое мужчин швырнули его в товарный вагон.
Очнувшись, он прежде всего смутно почувствовал боль в языке. Затем,
ощутив тряску и услышав хриплый вой паровоза на переезде, Бэк понял, где
находится. Он так часто путешествовал с судьей, что не мог не узнать
ощущений, связанных с ездой в багажном вагоне. Он открыл глаза. В них
пылал неукротимый гнев плененного короля. Похититель хотел схватить его
за горло, но Бэк на этот раз оказался проворнее. Он вцепился зубами ему
в руку, и челюсти его не размыкались, пока он опять не лишился чувств,
придушенный веревкой.
- Припадочный он! - пояснил человек, пряча свою окровавленную руку от
проводника, который заглянул в вагон, услышав шум борьбы. - Хозяин при-
казал мне везти его в Фриско. Там есть какой-то первоклассный собачий
доктор, который берется его вылечить.
События этой ночи похититель Бэка излагал позднее в задней комнатке
портового кабака в Сан-Франциско со всем красноречием, на какое был спо-
собен.
- И всего-то-навсего я получаю за это полсотни, - жаловался он. -
Знал бы, так и за тысячу наличными не взялся бы!
Рука у него была обернута пропитанным кровью носовым платком, а пра-
вая штанина разодрана от колена до самого низу.
- А тот парень сколько взял за это дело? - поинтересовался кабатчик.
- Сотню. Ни за что не соглашался взять меньше!
- Итого, значит, сто пятьдесят, - сказал кабатчик. - А пес этих денег
стоит, головой ручаюсь!
Похититель развернул платок и стал осматривать свою прокушенную руку.
- Только бы не оказался бешеный... А то еще помрешь...
- Не бойся, от этого не помрешь. Тебе на роду написано болтаться на
виселице! - пошутил кабатчик.
Потом добавил: - Ну-ка, подсоби мне немного, а потом потащишься
дальше.
Ошеломленный, полузадушенный, страдая от нестерпимой боли в горле,
Бэк все-таки пытался дать отпор своим мучителям. Но его каждый раз вали-
ли на пол и душили веревкой, пока не удалось распилить и снять с него
массивный медный ошейник. После этого они сняли и веревку и втолкнули
Бэка в решетчатый ящик, похожий на клетку.
В этой клетке он пролежал всю томительную ночь, распираемый гневом и
оскорбленной гордостью. Он не мог понять, что все это значит. Чего им от
него надо, этим чужим людям? Зачем они заперли его в тесную клетку? Бэк
недоумевал, его угнетало смутное предчувствие грозящей ему беды. Нес-
колько раз он вскакивал, услышав грохот открываемой двери, - он надеял-
ся, что это пришел судья или хотя бы мальчики, но всякий раз видел перед
собой только опухшую физиономию кабатчика, который заглядывал в сарай,
освещая его неверным огоньком сальной свечки. И радостный лай, уже рвав-
шийся из глотки Бэка, переходил в свирепое рычание.
Впрочем, кабатчик его не трогал. И только утром пришли четверо мужчин
и подняли ящик. "Вот еще новые мучители", - подумал Бэк, потому что это
были какие-то подозрительные люди, лохматые и оборванные. И он бесновал-
ся, рычал на них сквозь решетчатую стенку. Но они только смеялись и ты-
кали его палками. Он хватал палки зубами, пока не сообразил, что именно
этого от него и добиваются. Тогда он угрюмо лег и лежал спокойно, пока
ящик переносили в фургон.
И вот Бэк в своей клетке начал переходить из рук в руки. Сначала им
занялись служащие транспортной конторы, его погрузили в другой фургон и
повезли дальше. Затем, вместе с целой грудой ящиков и посылок, отправили
на паром. С парома он попал на большой железнодорожный вокзал; и наконец
его опять водворили в товарный вагон.
Два дня и две ночи вагон тащился за пронзительно гудевшим паровозом.
И два дня и две ночи Бэк ничего не ел и не пил. Взбешенный, он на заботы
проводников отвечал рычанием, а они, в отместку, стали дразнить его.
Когда он кидался к решетке, весь дрожа, с пеной у рта, они хохотали и
потешались над ним, рычали и лаяли, как паршивые дворняги, мяукали, раз-
махивали руками перед его носом и кукарекали. Бэк понимал, что это очень
глупо, - но тем оскорбительнее это было для его достоинства, и гнев его
рос и рос. Голод еще можно было терпеть, но он жестоко страдал от жажды,
и она доводила его до исступления. При его чувствительности и восприим-
чивости дурное обращение не могло не повлиять на него, и он заболел. У
него была высокая температура, к этому прибавилось еще воспаление горла
и языка, распухших и сожженных жаждой.
Одно его радовало: на шее больше не было веревки. Пока она была, это
давало его врагам немалое преимущество. Ну, а теперь, когда ее нет, он
им покажет! Больше им не удастся надеть на него веревку! Это он решил
твердо. Двое суток он ничего не ел и не пил, и за эти двое суток мучений
в нем накопилось столько злобы, что незавидная участь ожидала того, кто
первый его заденет. Глаза у Бэка были налиты кровью, он превратился в
настоящего дьявола. Сейчас сам судья не узнал бы его, так он переменился
за эти дни, и проводники вздохнули с облегчением, когда наконец избави-
лись от него, выгрузив его в Сиэтле.
Четверо носильщиков со всякими предосторожностями перенесли ящик с
Бэком из фургона во дворик, окруженный высоким забором. Навстречу вышел
плотный мужчина в красном вязаном свитере с сильно растянутым воротом и,
взяв у возчика книгу, расписался в получении. "Новый мучитель", - решил
Бэк и свирепо кинулся к решетке. Человек в свитере, мрачно усмехнувшись,
вошел в дом и принес оттуда топор и дубинку.
- Неужто хотите его выпустить? - удивился возчик.
- Конечно, - ответил человек в свитере и вогнал топор в стенку ящика.
Все четыре носильщика моментально бросились врассыпную и заняли безо-
пасные позиции на высоком заборе в ожидании предстоящего интересного
зрелища.
Бэк бросался на трещавшую под топором стенку, грыз ее зубами, налегал
на нее всем телом, воюя с нею. Где топор ударял снаружи, там пес, то ры-
ча, то воя, атаковал дерево изнутри. Он делал бешеные усилия поскорее
выбраться из клетки, а человек в красном свитере был полон спокойной ре-
шимости выпустить его оттуда.
- Ну, красноглазый дьявол! - сказал он, когда отверстие расширилось
настолько, что Бэк мог протиснуться в него. И, бросив топор, взял в пра-
вую руку дубину.
Бэк в этот миг действительно был страшен, как дьявол: и весь ощети-
нился и подобрался для прыжка, в налитых кровью глазах был безумный
блеск, изо рта бежала пена. Уже он готовился обрушить на человека все
сто сорок фунтов своего тела с яростью, дошедшей до предела, оттого что
столько времени приходилось ее сдерживать. Он взвился в воздух и хотел
мертвой хваткой вцепиться в своего врага, но в это самое мгновение полу-
чил такой удар, который на лету отбросил его назад. Щелкнув зубами от
мучительной боли, Бэк перевернулся в воздухе и упал ударившись о землю
боком и спиной. Он ни разу в жизни не был бит палкой - и растерялся. С
рычанием, в котором слышался жалобный визг, он вскочил и опять хотел ки-
нуться на обидчика, но второй удар свалил его. Теперь он уже понимал,
что виновата во всем дубинка, но в своей ярости забыл об осторожности.
Раз десять он бросался, - и всякий раз дубинка останавливала его на лету
и валила наземь.
После одного особенно жестокого удара Бэк еле поднялся.
1 2 3


А-П

П-Я