Нет. Я с вами не согласен: я не могу нести ответственность за
бедствие, постигшее ваши стада. Кроме того, можете справиться в ветери-
нарном управлении штата, есть ли в моем имении холера.
С уважением..."


ГЛАВА ВТОРАЯ

Покинув свою спальню-веранду, Форрест прошел через комфортабельную
гардеробную с диванами в оконных нишах, большими ларями и огромным ками-
ном, возле которого была дверь в ванную, и направился в комнату, служив-
шую конторой и обставленную соответствующим образом: письменные столы,
диктофоны, картотеки и книжные шкафы, а также полки, доходящие до самого
потолка и разделенные на клетки и отделения.
Подойдя к книжным полкам, Форрест нажал кнопку; несколько полок по-
вернулось, и открылась узенькая винтовая лестница; он стал осторожно
спускаться, стараясь не зацепить шпорами за полки, автоматически возвра-
щавшиеся на место позади него.
Под лестницей другая кнопка и поворот других полок открыли перед ним
вход в длинную низкую комнату, уставленную книгами от пола до потолка.
Форрест прямо направился к одной из полок и сразу опустил руку на коре-
шок книги, которая ему понадобилась. Полистав ее, он тут же отыскал нуж-
ное место, удовлетворенно кивнул, как бы найдя то, что подтверждало его
мысли, и поставил книгу обратно.
Отсюда дверь вела в крытый ход из квадратных бетонных столбов, соеди-
ненных поперечными брусьями из калифорнийской секвойи вперемежку с более
тонкими брусьями из того же дерева, покрытыми шероховатой, морщинистой
корой, похожей на красноватый бархат.
Судя по тому, что он сделал несколько сот футов, огибая бесконечные
стены огромного бетонного дома, было ясно, что путь он выбрал не самый
короткий. Под старыми дубами, у длинной изглоданной коновязи, где вытоп-
танный копытами гравий свидетельствовал о множестве побывавших здесь ло-
шадей, он увидел кобылу гнедой, вернее, золотисто-коричневой масти. В
косых лучах солнца, падавших под навес из листьев, ее холеная шерсть от-
ливала атласным блеском. Все ее существо, казалось, было полно огня и
жизни. Сложением она напоминала жеребца, а бежавшая вдоль спинного хреб-
та узенькая темная полоска говорила о многих поколениях мустангов.
- Ну, как сегодня настроение у Фурии? - спросил Форрест, снимая с ее
шеи уздечку.
Лошадь заложила назад свои ушки, самые маленькие, какие только могут
быть у лошади, показывавшие, что она - дитя любви горячих чистокровных
жеребцов и диких горных кобылиц, и сердито оскалила зубы, сверкая злыми
глазами.
Когда Форрест вскочил в седло, она метнулась в сторону и попыталась
сбросить седока, а потом заплясала по усыпанной гравием дорожке. Вероят-
но, ей удалось бы подняться на дыбы, если бы не мартингал, - этот ремень
удерживал лошадь от слишком резких движений и вместе с тем предохранял
нос седока от сердитых взмахов ее головы.
Дик настолько привык к этой кобыле, что почти не замечал ее выходок.
То чуть прикасаясь поводьями к ее выгнутой шее, то слегка щекоча ей бока
шпорами или нажимая шенкелем, он почти бессознательно заставлял ее идти
в нужном направлении. Один раз, когда она опять завертелась и заплясала,
он на миг увидел Большой дом. Да, дом был велик, но благодаря своей ар-
хитектуре казался больше, чем на самом деле. Он вытянулся по фасаду на
восемьдесят футов в длину, однако в нем немало места занимали галереи с
бетонными стенами и черепичными крышами, соединявшие между собой от-
дельные части здания. Там были внутренние дворики, крытые ходы и перехо-
ды, и вся постройка, со своими стенами, прямоугольными выступами и ниша-
ми как бы вырастала из гущи зелени и цветов.
Большой дом, несомненно, носил на себе отпечаток испанского стиля, но
не принадлежал к тому испанокалифорнийскому типу зданий, который был за-
несен сюда через Мексику лет сто тому назад и на основе которого позд-
нейшие архитекторы создали так называемый испано-калифорнийский стиль.
Архитектуру Большого дома при всей ее разнородности скорее можно было
определить как испано-мавританскую, хотя находились знатоки, горячо воз-
ражавшие и против такого определения.
Просторен, но не суров, красив, но не претенциозен - таково было об-
щее впечатление, которое производил Большой дом. Его длинные горизон-
тальные линии, прерываемые лишь вертикальными линиями выступов и ниш,
всегда прямоугольных, придавали ему почти монастырскую простоту; и
только ломаная линия крыши оживляла некоторое его однообразие.
Однако эта низкая, словно расползшаяся постройка не казалась призе-
мистой: множество нагроможденных друг на друга квадратных башен и баше-
нок делали ее в достаточной мере высокой, хотя и не устремленной ввысь.
Основной чертой Большого дома была прочность. Его хозяева могли не бо-
яться землетрясений. Казалось, он должен выстоять тысячу лет. Добротный
бетон его стен был покрыт слоем не менее добротной штукатурки, выкрашен-
ной кремовой краской. Такое однообразие окраски могло быть утомительным
для глаз, если бы оно не нарушалось теплыми красными тонами плоских крыш
из испанской черепицы.
В тот миг, когда горячая лошадь заплясала под ним и Дик Форрест охва-
тил одним взглядом весь Большой дом, его глаза озабоченно задержались на
длинном флигеле по ту сторону двора в двести футов шириной; громоздивши-
еся друг над другом башенки флигеля казались розовыми в лучах утреннего
солнца, а спущенные шторы на окнах спальни под ними показывали, что его
жена еще спит.
Вокруг усадьбы с трех сторон тянулись низкие, покатые, мягко очерчен-
ные холмы с короткой травой и оградами: там были пастбища. Холмы посте-
пенно переходили в более высокое предгорье с покрытыми лесом склонами, а
за ним следовала еще более крутая гряда величественных гор. С четвертой
стороны горизонт не заслоняли ни горы, ни холмы. Там, в туманной дали,
местность переходила в необозримые низменности, конца краю которым не
было видно даже в этом прозрачном и морозном утреннем воздухе.
Фурия под Форрестом захрапела. Он сжал ей шенкелями бока и заставил
отойти к самому краю дороги, так как навстречу ему, топоча копытцами по
гравию, текла река серебристо поблескивающего шелка. Он сразу узнал ста-
до своих премированных ангорских коз, у каждой из которых была своя ро-
дословная и своя характеристика. Их было около двухсот.
Благодаря тому, что этих породистых коз осенью не стригли, их сверка-
ющая шерсть, ниспадавшая волной даже с самых молодых животных, была
тоньше, чем волосы новорожденного дитяти, белее, чем волосы человеческо-
го альбиноса, и длиннее обычных двенадцати дюймов, а шерсть лучших из
них, доходившая до двадцати дюймов, красилась в любые цвета и служила
преимущественно для женских париков; за нее платили баснословные деньги.
Форреста пленяла красота идущего ему навстречу стада. Дорога казалась
лентой жидкого серебра, и в нем драгоценными камнями блестели похожие на
глаза кошек желтые козьи глаза, следившие с боязливым любопытством за
ним и его нервной лошадью. Два пастуха-баска шли за стадом. Это были ко-
ренастые, плечистые и смуглые люди с черными глазами и выразительными
лицами, на которых лежал отпечаток задумчивой созерцательности. Увидев
хозяина, пастухи сняли шапки и поклонились. Форрест поднял правую руку,
на которой, покачиваясь, висел хлыст, и прикоснулся к краю своей широко-
полой фетровой шляпы.
Лошадь опять заплясала и завертелась под ним; он слегка натянул повод
и тронул ее шпорами, все еще не в силах оторвать взгляд от этих четверо-
ногих клубков шелка, заливавших дорогу серебристым потоком. Форрест
знал, почему они появились возле усадьбы: наступало время окота, когда
их уводили с пастбищ и помещали в особые загоны, где их ждали обильный
корм и заботливый уход. Глядя на них. Дик представил себе все лучшие ту-
рецкие и южноафриканские породы и нашел, что его стадо вполне могло вы-
держать сравнение с ними. Хорошее, отличное стадо!
Он поехал дальше. Со всех сторон раздавалось жужжание машин, разбра-
сывающих удобрение. Вдали, на отлогих низких холмах, виднелось множество
упряжек, парных и троечных, - это его широкие кобылы пахали и перепахи-
вали плугами зеленый дерн горных склонов, обнажая темно-коричневый, бо-
гатый перегноем, жирный чернозем, настолько рыхлый и полный животворных
сил, что он как бы сам рассыпался на частицы мелкой, точно просеянной
земли, готовой принять в себя семена. Эта земля была предназначена для
посева кукурузы и сорго на силос. На других склонах посеянный раньше яч-
мень уже доходил до колен и виднелись дружные всходы клевера и канадско-
го гороха.
Все эти поля, большие и малые, были обработаны так тщательно и целе-
сообразно, что порадовали бы сердце самого придирчивого знатока. Ограды
и заборы были настолько плотны и высоки, что являлись надежной защитой и
от свиней и от рогатого скота, а в их тени не росло никаких сорных трав.
Низины были засеяны люцерной; на некоторых зеленели озими, другие, сог-
ласно требованиям севооборота, готовились под яровые; а на тех, которые
лежали ближе к загонам для маток, паслись сытые шрошиирские и французс-
кие мериносы или рылись в земле громадные белые племенные свиньи, при
виде которых глаза Дика радостно блеснули.
Он проехал через некоторое подобие деревни, где не было, однако, ни
гостиниц, ни лавок. Домики типа бунгало были изящной и прочной стройки и
радовали глаз; каждый стоял в саду, где уже цвели ранние цветы и даже
розы, презревшие опасность последних утренников. Среди клумб бегали и
резвились уже проснувшиеся дети, а иные, заслышав зов матерей, неохотно
уходили завтракать.
Огибая Большой дом на расстоянии полумили, Форрест проехал мимо вытя-
нувшихся в ряд мастерских. Он остановился возле первой и заглянул
внутрь. Один из кузнецов работал у горна. Другой, склонившись над перед-
ней ногой уже немолодой кобылы, весившей тысячу восемьсот фунтов, стачи-
вал наружную сторону копыта, чтобы лучше пригнать подкову. Форрест
мельком взглянул на кузнеца и на его работу, поклонился и поехал дальше.
Проехав около ста футов, он остановил лошадь, вытащил из заднего кармана
записную книжку и что-то в нее занес.
По пути он заглянул еще в несколько мастерских - малярную, слесарную,
столярную, в гараж. Когда он стоял возле столярной, мимо него промчалась
необычная автомашина - полугрузовик, полулегковая - и, свернув на
большую дорогу, понеслась к станции железной дороги, находившейся в
восьми милях от имения. Он узнал грузовик, забиравший каждое утро с мо-
лочной фермы ее продукцию.
Большой дом являлся как бы душой и центром всего имения. На расстоя-
нии полумили его окружало кольцо хозяйственных построек. Не переставая
раскланиваться со своими служащими. Дик Форрест проехал галопом мимо мо-
лочной фермы. Это был целый городок с силосными башнями и подвесной до-
рогой, по которой двигалось множество транспортеров, автоматически выг-
ружавших удобрения на площадки машин. Некоторые служащие, ехавшие кто
верхом, кто в повозках, останавливали Форреста, желая посоветоваться с
ним; по всему было видно, что это сведущие, деловые люди. То были эконо-
мы и управляющие отдельными отраслями хозяйства; говоря с хозяином, они
были так же немногоречивы, как и он. Последнего из них, сидевшего на
грациозной молодой трехлетке - дикой и прекрасной, как может быть прек-
расна еще не вполне объезженная лошадь арабской крови, - и вознамеривше-
гося ограничиться только поклоном, Дик Форрест сам остановил.
- С добрым утром, мистер Хеннесси, - сказал он. - Скоро она будет го-
това для миссис Форрест?
- Подождите еще недельку, - ответил Хеннесси. - Она теперь объезжена,
и именно так, как этого хотелось миссис Форрест; но лошадь утомлена и
нервничает, - хорошо бы дать ей несколько дней, чтобы совсем привыкнуть
и успокоиться.
Форрест кивнул, и Хеннесси, его ветеринар, продолжал:
- Кстати, у нас есть два возчика, они возят люцерну... Я полагаю, их
следует рассчитать.
- А что такое?
- Один из них новый, Хопкинс, демобилизованный солдат; с мулами он,
может быть, и умеет обращаться, но в рысаках ничего не смыслит.
Форрест снова кивнул.
- Другой служит у нас уже два года, но он стал пить и похмелье свое
вымещает на лошадях...
- Ага, Смит - этакий американец старого типа, бритый, левый глаз ко-
сит? - перебил его Форрест.
Ветеринар кивнул.
- Я наблюдал за ним... Сначала он хорошо работал, а теперь почему-то
закуролесил... Конечно, пошлите его к черту. И этого тоже, как его...
Хопкинса, гоните вон. Кстати, мистер Хеннесси, - Форрест вынул записную
книжку и, оторвав недавно исписанный листок, скомкал его, - у вас там
новый кузнец. Ну что, как он кует лошадей?
- Он у нас совсем недавно, я еще не успел к нему присмотреться.
- Так вот: гоните его вместе с теми двумя. Он нам не подходит. Я
только что видел, как он, чтобы получше пригнать подкову старухе Бесси,
соскоблил у нее чуть ли не полдюйма с переднего копыта.
- Нашел способ!
- Так вот. Отправьте его ко всем чертям, - повторил Форрест и, слегка
тронув лошадь, пустил ее по дороге; она с места взяла в карьер, закиды-
вая голову и пытаясь сбросить его.
Многое из того, что Форрест видел, нравилось ему. Глядя на жирные
пласты земли, он даже пробормотал: "Хороша землица, хороша!" Кое-что
ему, однако, не понравилось, и он тотчас же сделал соответствующие по-
метки в своей записной книжке.
Замыкая круг, центром которого был Большой дом, Форрест проехал еще с
полмили до группы стоящих отдельно бараков и загонов. Это была больница
для скота - цель его поездки. Здесь он нашел только двух телок с подоз-
рением на туберкулез и великолепного джерсейского борова, чувствовавшего
себя как нельзя лучше.
1 2 3 4 5 6 7