Второго, который налетел на нас и, по всем правилам движения, должен был
припарковаться рядом, нигде не было видно. Как и "Сатурна" Олни.
- Удрал, собака! - пожаловался Славик.
- Удрал, - согласился я. - Все из-за меня. Прости меня, друг, это я
втянул тебя в это дело. Из-за меня разбита твоя машина.
- Пустое, - отмахнулся Славик. - Зачем мне глайдер? Все равно больше
двух месяцев в году я на Земле не бываю... Все равно, это старая рухлядь,
я собирался покупать новый.
Свой "Тайфун-20" мой друг купил год назад.
- Все суета. Vanitas vanitatum et omnia vanitas, - еще тоскливее
произнес Славик.
Когда мы, дружно взявшись, переворачивали машину в нормальное
положение, рядом припарковался глайдер спасательной службы. Спасатели
констатировали, что ревитация никому не требуется, а Славик оформил
страховку. Нас хотели погрузить в отсек, но мой друг сел за штурвал, и
"Тайфун" неожиданно заработал. Это казалось чудом, и нам лишь осталось
отметить прочность изделия.
К заходу солнца глайдер был отправлен в ремонт, где его обещали до
завтра привести в готовность, а мы со Славиком сидели у меня и предавались
грустной философии.
- Виктор, - задумчиво глядя на меня вопрошал Вячеслав, - а тебе не
кажется, случаем, что этот черный свин налетел на нас специально, дабы
помешать преследованию?
- Да иди ты, - отмахнулся я. - Когда существует некоторая энигма,
особенно важно смирять свое воображение.
- Нет, но он ударился об нас два раза. Один раз можно налететь
случайно, но два?
- Да хоть десять, если руки дрожат после вчерашнего. Думаю, Славик,
мы так ни до чего не дойдем. Я должен откровенно поговорить с Олни. Я
теперь из нее душу вытрясу, но дознаюсь, чего она от меня хочет с этой
"Альционой".
- Говорить будем вместе, Викторий. По тусклому блеску твоих глаз при
упоминании об этой дамочке я заключаю, что ты к ней неравнодушен. А я не
могу хладнокровно отправить друга в коготки хищницы.
Поздно вечером, когда Вячеслав отбыл домой, я выяснил в справочной
службе код терминала Олни и пытался к ней дозвониться, на что один из ее
многочисленных домашних компьютеров сообщил, что хозяйки нет дома, когда
будет - неизвестно, а также - выразил готовность ей что-либо передать. Я
попросил передать привет от Виктора Лобина. Он так и записал: "Привет от
Виктора Лобина, конец файла".
В воскресение ее не было весь день, и я решил, что Олни, не иначе,
улетела куда-то в Космос по своим служебным делам. На меня нашла хандра, и
я до вечера пассивно смотрел визор. Вечером меня посетила Маринка, и я
опять с ней поругался. Сорвал злость на невинном существе, подвернувшемся
под руку в неподходящий момент. А потом Марина мне снилась всю ночь,
плакала и обвиняла меня, что я ее не люблю.

Рабочая неделя началась для меня с того, что после селекторного
совещания. И.Н.Рождественский попросил лично его посетить. В кабинете,
когда я вошел, присутствовал еще один субъект, на первый взгляд
производивший не слишком приятное и даже отталкивающее впечатление.
- Бурков Валентин Николаевич, - представил его шеф. Мне предложили
сесть, и я развалился в мягком кресле. Рождественский начал разговор
издалека, с того, как у меня дела с "Альфой-316", доволен ли я окладом,
чем бы я хотел заниматься и так далее, пока я не спросил его в лоб, что он
хочет мне предложить.
- Вы весьма компетентный специалист, Лобин. Думаю, что мы не
ошибемся, предложив вам перейти на другую работу. С ней вы автоматически
получаете ранг старшего инспектора и удвоенный оклад. А с "Альфой-316", я
думаю, справится Михальчук.
- Что это за работа?
- Здесь есть одна тонкость, Виктор Павлович. Дело в том, что обычной
формы допуска недостаточно для получения информации, с ней связанной. Но
применительно к вам все формальности, в сущности, уже выполнены. Как
только вы дадите согласие и подпишите документ о неразглашении, вы
поступите в распоряжение Валентина Николаевича, который осветит все
интересующие вас вопросы.
- Вы предлагаете мне кота в мешке, - констатировал я. Бурков устало
посмотрел на меня взглядом человека, профессионально разбирающегося в
человеческих слабостях и пороках, и произнес:
- Неужели отказаться от кота в мешке легче чем взять кота в мешке? Вы
будете жалеть об упущенном шансе, Лобин. В конце концов, через год, даже
через полгода вы сможете вернуться к старой работе. С тем, что мы
предлагаем, вас будет связывать в этом случае лишь пресловутое
обязательство о неразглашении в течении десяти лет. Мне самому предлагали
это дело также как вам сейчас, и я очень рад, что не отказался.
- А можно несколько предварительных вопросов? - осторожно
поинтересовался я, ощущая, как пару раз дернулось где-то в груди. За
предложением могли скрываться самые разные вещи, кот действительно был в
мешке, но нюх мой почувствовал запах той самой тайны. "Неприятности
расходятся как круги на воде, и тебя, Виктор, скоро тоже окатит волной", -
примерно так сказала Олни в том разговоре - призраке.
- Не стоит, - усмехнулся Бурков. - Вы не потеряете материально, ваша
работа не станет, надеюсь, опаснее, но может потребовать больше времени,
чем вы уделяете ей сейчас...
Я продолжал вопросительно смотреть ему в глаза. Бурков выдержал
паузу, видя, что я жду продолжения, и привел последний аргумент:
- Сдается, вы уже проявляли интерес к некоторым секретным программам.
Так что, Виктор Павлович, вы согласны?
И я согласился. Отказаться было бы действительно труднее.
Час ушел на формальности: подписание после инструктажа обязательства
о неразглашении, о согласии на работу, контроль личного дела, проверка
психологической устойчивости, и т.д., и т.п., а под конец - передача моей
любимой "Альфы-316" Васе Михальчуку.
- Теперь вы понимаете, - после всех процедур говорил Бурков, - почему
нас так заинтересовал тот факт, что вы случайно услышали о нашей программе
несколько дней назад.
У меня бешено заколотилось сердце:
- "Альциона"?
- Да, вы абсолютно правы.
- Так что же затевается вокруг этой несчастной звезды?
- Что вы, звезда и все Плеяды здесь ни при чем - просто надо же было
как-то назвать. "Альциона" - ярлык не хуже всякого прочего, направляет
поиски праздно любопытствующих в ложное русло. Хотя к этому направлению
нашей деятельности интерес может быть не только праздным любопытством, но
и целенаправленной злой волей, потому что ситуацию, в которой мы
очутились, приятной не назовешь.
- Это ваша "Альциона" создала в Комитете нынешние финансовые
проблемы? - спросил я, будучи уверенным в положительном ответе.
- Верно, - согласился Бурков. - Но финансовые затруднения - не самое
страшное. Суть проблемы, в самом общем виде, в следующем. В процессе
колонизации мы встретились с рядом новых факторов, неизвестных нам ранее и
требующих исследований и адекватной ответной реакции с нашей стороны.
Действие этих факторов весьма подобно действию некоторого энтропийного
поля. Выходит из строя техника. Люди начинают чаще болеть. Роботы сходят с
ума. Случаются необъяснимые аварии. Процесс обрушивается на колонию
лавинообразно, и через неделю ее приходится сворачивать.
- А что говорят энтропийщики?
- Как всегда, ведут бесплодные дискуссии. У них множество
разнообразных теорий, но ни одна из них не является удовлетворительной. Но
я еще не дошел до самого главного. Первый случай "энтропийной вспышки",
назовем ее так, был зафиксирован два года назад, а затем их число стало
стремительно расти, и сейчас приближается к ста. Вот так, за год -
экспоненциальный рост на порядок. А это значит, что еще через год от
тысячи с небольшим колоний Комкола не останется ни одной. Поэтому и
брошены на борьбу с новым явлением такие средства.
- Напоминает эпидемию, - сказал я, - в том смысле, что если причина
всех этих событий одна, а логично предположить именно это, то остается
констатировать, что "возбудитель болезни" может передаваться только через
суперлайт. Следовательно - либо через систему космической связи, хотя
лично я пока не вижу физического обоснования такому переносу, либо на
борту астропланов. Необходим карантин зараженных планет.
- Увы, эта очевидная идея пришла нам в голову задолго до текущего
момента и была отвергнута экспериментальным путем. То же самое и в
отношении космосвязи, если только не предполагать наличие каких-то
побочных каналов.
- Тогда остается единственная возможность. Скажите, Валентин
Николаевич, у кого-то из наших инопланетных "друзей" было зафиксировано
что-либо подобное?
- По имеющимся у меня данным - нет.
- И стало быть, все сходится на том, что "энтропийная эпидемия" -
происки кого-то из наших хороших знакомых?
- И к этой версии мы пришли не сейчас. Есть данные, что "эпидемией"
интересуется ряд разведок. Но и в развитии данной идеи наши успехи весьма
скромны. Боюсь, что это все, что я могу вам сказать по общей части из-за
жестких требований режима.
- И чем я должен заниматься, исходя из обрисованной ситуации?
- Подробности вам распишут в проблемной спецгруппе, я курирую не
техническую сторону дела, а, так сказать, общие вопросы безопасности. Как
я понимаю, на вас ложится разработка энтропийно-устойчивых моделей
колонизации и реколонизации на основе научных данных и рекомендаций наших
НИИ. Вы будете возглавлять инспекторскую группу, отвечающую за сектор из
пяти колонизируемых планет, среди которых есть одна, подвергшаяся
заражению и пока еще ведущая борьбу, и одна, относительно которой дан
неблагоприятный машинный прогноз. Ваша задача - не допустить их потери.
Затем мне долго и методично излагали детали, демонстрировали
видеоролики с пораженной планеты, приводили гипотезы, расчеты,
рекомендации, и снова то же самое...

Была среда, вечер. Длинный июньский день почти догорел к моменту,
когда я смог отложить до завтра навалившиеся дела и уйти домой. Я пришел,
бросил портфель в угол и вот уже минут пятнадцать сидел в кресле, тупо
уставившись в густеющую темноту за окном. Перед глазами плясали какие-то
графики, таблицы оптимизации, сводки роста показателей напряженности
энтропийного поля по методике Станнера и по методике Васютина. Забросив
все остальное, я продолжал входить в курс дела, третий день лишь ночуя
дома.
Обеспокоенность, точнее тревога Рождественского, Буркова, вообще
всех, связанных с "Альционой" мне были теперь более чем понятны. Как и
необходимость ограничений на распространение сведений о программе,
укутавшая ее железным занавесом тотальная секретность. Знать то, что
пряталось в ее тумане оказалось не так уж приятно... Я понимал тех, кто
изъял взрывоопасный материал у Марины - так было нужно для общественного
спокойствия. Меня совсем перестало интересовать, откуда слышала некая Олни
Лаймис про нашу программу, - порог посвященности отгородил ее от меня
незримой чертой. Я с легкостью отказался от мысли увидеть еще раз эту
женщину.
Но в среду вечером меня вернул к прежним проблемам поздний звонок в
дверь.
Это была Олни.
Несколько мгновений я остолбенело смотрел на нее, пока она деликатно
не поинтересовалась:
- Вы разрешите мне войти, Виктор Павлович?
- Прошу. Для меня ваш визит, Олни, является приятной неожиданностью,
- с саркастической усмешкой произнес я.
- С вашего позволения, я сяду, - сообщила она, войдя в комнату.
- Что ты от меня хочешь? - другого вопроса мне в голову не пришло.
- Зачем так грубо, Витя? Разве ты не хотел со мною встретиться? Разве
не от тебя передавал мне привет мой компьютер?
- С тех пор некоторые обстоятельства изменились.
- Это не смертельно. Тем более... - она пожала плечами, - что эти
изменения не являются для меня секретом.
- Ах вот как?
- Вы удивлены, Виктор Павлович?
- Да... а впрочем, нет. Я ожидал от тебя чего-то подобного. Кстати,
Олни, где ты пропадала несколько дней? Тебя не было на Земле?
- У меня удостоверение личности без ограничений на выезд, форма "A0",
чем я и пользуюсь, - она мило прищурилась, соблазнительно наклонив головку
и подперев рукой подбородок. Я машинально водил взглядом по ее тонкому
запястью, узкой ладони, классически красивому лицу... Но я пресек
стремление любоваться ею и перешел к делу:
- Насколько я понимаю, ты решила навестить меня отнюдь не из-за того,
что сильно соскучилась. Так что, может, не будем тратить время на
вступление и дипломатический этикет?
- Ну почему же? Почему бы мне не навестить знакомого, симпатичного
мне человека просто так?
Она беззаботно рассмеялась. Все-таки что-то не нравилось мне в ее
взгляде. Тот самый затаенный холод, что-то чужое и чуждое. Именно чуждое -
в глубине ее прекрасных глаз я не видел ни живого человеческого тепла, ни
даже человеческой злости. Почему-то мне пришла в голову мысль, что Олни
смотрит на меня примерно также, как я - на автомат по продаже газировки -
безразлично. Последнее размышление вызвало у меня вспышку злости, и я
почти сорвался на крик:
- Значит, "симпатичного знакомого", черт возьми! Можешь объяснить мне
наконец, откуда и зачем свалилась ты на мою голову и почему преследуешь
меня уже неделю? Между прочем, мое начальство будет очень радо, если я
расскажу о той, которая проявляет гипертрофированную любознательность к
вещам, лежащим вне ее компетенции и полномочий! А если я тебя
недооцениваю, и ты действительно такая важная птица откуда-нибудь из
Комитета по Космическим Полетам, то какого черта ты надо мной издеваешься,
выпытывая у меня то, что тебе намного лучше моего известно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11