Все замечательно, цена великолепная
Поэтому едва ли кто-нибудь в Германии сможет объяснить успех новостного журнала «Фокус».
Если все-таки существует необходимость рассмотреть этот вид развлечения, лучше начать с главных составляющих: из 2 000 программ, относящих себя к новостным, лишь 20 можно с уверенностью отнести к информационным. В остальных же главным является разговор, а не чистая информация, иначе хватило бы нескольких информационных освещений в течение дня, что было бы логичнее и последовательней, зато не так интересно.
Клаус Альтман, корреспондент ARD, довольно удачно прокомментировал медийную действительность, при которой мы, зрители, должны сидеть в первом ряду: «Даже если мы заранее знаем, что скажет (например) политик по поводу того или иного события, все равно обратим внимание на сюжет. Нам просто необходимо изображение. Всегда новые и актуальные картинки… Лучше показать политика, раздраженно отодвигающего микрофон, когда из зала заседаний выходят 50 человек фракции, нежели репортера, стоящего перед зданием Парламента и монотонно читающего текст».
Если подать даже не несущую в себе информацию речь в сопровождении соответствующего сюжета, она вспомнится быстрее, нежели аргументированный доклад.
В программе немецкого ТВ «Тема дня» с ведущей Сабиной Кристиансен сообщения освещаются по степени значимости, вначале – самые главные, в результате чего зритель уже давно не ждет сенсации в конце выпуска.
Непонятная политическая речь (абракадабра) на небесхитростном языке чаще всего трактуется неправильно, отсюда появляется конкретное «Да», уже заключающее в себе смысловое «Нет».
История развития немецкого телевидения не связана с одновременным развитием презрения к нему публики, хотя мы не далеки от этого пути. Помните июнь 1994-го, частоту сообщений о проходящих выборах в Европе? После рассмотрения кандидатуры на пост премьер-министра Рудольф Шарпингс на вопрос об отклонении ответил неопределенно: «… это было первое… нет, не поражение, а лишь этап предвыборной кампании…» Много сказано, а информационная ценность равна нулю. Гельмут Коль произнес угрожающую фразу, цитируемую впоследствии чаще всего: «Шестнадцатое октября определенно наступит!» Как правдоподобно.
Что же происходит с информацией, полученной зрителем с экрана телевизора? Мы слышим ее, понимаем, так как происходящее знакомо нам. Но чтобы сохранить полученную информацию, мы не делаем ничего. Лишь 5 % увиденного или услышанного остается в памяти в течение часа, но даже не передаваемый материал, а лишь ассоциативные мысли. Итак, утверждения чаще всего не срабатывают, поскольку их смысл остается не понятым.
Вот прекрасный пример, как выглядит на экране наша действительность, показываемая из США. Более 50 телевизионных станций транслируют наложение швов, два комментатора замедляют операцию, чтобы информировать о процессе публику. Пациент Бернард Шулер сообщает со всей серьезностью после окончания операции: «К черту, вы не заставите меня прыгать на одной ножке для какой-то там передачи». Это говорит о достоверности происходящего, потому, что по сценарию этой реплики не было.
Другой пример, как информация может быстро превратиться в развлечение, это драма с заложниками, произошедшая несколько лет назад. СМИ пытаются разжалобить гангстеров, ставят во главу угла общественные интересы, а мы включаем телевизоры, конечно, только для того, чтобы быть информированными.
Вместе с новым видом информационных требований появились новые явления. Основной проблемой является отсутствие связи.
Особенный пример – набор несвязанных союзов, которыми оперируют комментаторы, транслируя новый сюжет.
Типичными стали обороты: «И теперь…», «А сейчас…» и прерывность (длинные не смысловые паузы в речи), часто возникающие в предложениях, указывающих место события: «Бонн. Партия социал-демократов…» Такие пробелы значат, что между отдельными новостями нет системной связи, нет логической обоснованности их последовательности. Информация воспринимается как разрозненные обрывки, где внимание фокусируется на отдельных местах происхождения событий, доступных наблюдателю, без желания представить событие в логической цепочке (как говорят, главное в цепочке – узелки).
Такое «И теперь» и взгляд на мир глазами репортера, говорят о том, что предложенная информация чаще всего без контекста. Сопутствующие отрывки речи практически не имеют значения для слушателя. Какое значение могут иметь прерывистые высказывания?
Разумеется, мы снова отбрасываем классический критерий значимости коммуникации. Был ли он раньше в диалектике, важны ли существующие критерии, стоит ли «ставить себя на место другого», иметь устаревшее мировоззрение. Вот и получается, что направленная на развлечение структура новостей является опережающим коммуникативным элементом. Неосознанно мы подразделяем информацию на «для тебя» и «для меня».
Понятно, что «меня это не касается» – особенность менталитета, которую систематически форсируют и относят к эмоциональной пассивности, тогда как состояние возмущения способно длиться, пока следующий поток информации не настигнет нас или путь к холодильнику окончательно не сотрет его нечеткие следы. Ничего удивительного, что часть наших мыслей располагается плотными рядами и структура потребления информации схожа со структурой полок в супермаркете: банки ставятся на банки, коробки – на коробки. Но нам необходим некоторый порядок, хотя возможна расстановка товара по желанию производителя.
Движение пальцем и серьезное, угрожающее, сбивающее с толку «И теперь» сначала вселяет надежду или даже кажется утверждением, но, как выясняется потом, к делу не относится. Новый масштаб подготовки информационных данных, затрагивающих наш мир чувств и ценностей, был отражен еще в постулате Аристотеля «Noli me tangere» (лат. «не тронь меня» – Пер.). Символичной стала наша реакция на появляющийся и снова исчезающий джингл (рекламная песенка) новостного канала CNN, позволяющего еще в анонсе несколько раз увидеть отрывки будущих сюжетов. Что служит скорее для привлечения зрителей.
Хейко Энгелькэс, специальный корреспондент ARD, комментирует происходящее следующим образом:
«Актуальность мчится по миру словно ураган, чье развитие невозможно предугадать. Сегодня это Москва, завтра – Багдад, потом – Йоханесбург. Практически ежедневно новый центр событий».
Ежегодно только страны европейского телевидения используют до 6 схем переключения передач в день, что составляет около 15 000 индивидуальных включений для обслуживания зрителей.
Попробуйте вспомнить 25 крупных заголовков с первых страниц газет за последние полгода или просто 25 отдельных событий. Или, еще проще, пять недавно услышанных по радио или увиденных по ТВ сводок новостей. Вряд ли вам это удастся!
Надеюсь, вы не посещаете курсы риторики и не увлечены специальной литературой, рассматривающей информационную функцию языка и её значение в межличностной коммуникации. Для обычных людей последовательная информация является не более чем «устранение незнания» (Руперт Лей), размеры ее поддаются количественной оценке и являются обратно пропорциональными незнанию или информационному дефициту получателя.
Телевидение, как коммуникативное средство, трактует понятие «информация», прежде всего как способ устранения дефицита общения, направленный на кажущееся объективным личное восприятие.
ПР источники ссылаются на то, что слушатель в нормальном состоянии способен воспринять максимально около 8 бит/сек. Тогда как телевидение одновременно предлагает еще и десятки картинок: известно, что одна картинка скажет больше, чем тысяча слов! Перед нами проблема, как воспринять такое количество предложенной информации.
Не нужно всерьез воспринимать исследования ПР служб, они не учитывают, что информацию часто приравнивают к обычному разговору. Например, даже при нормальном темпе речи ведущий новостной программы передает в лучшем случае вчетверо больше информации, чем мы можем воспринять. Расчет идет на возможность посредственного восприятия, для чего процесс подачи новостей как на радио, так и на телевидении умышленно в высшей степени избыточный, то есть отдельная информация повторяется через равные промежутки времени. Установленное среднее значение избыточной информации равно 87 %. Причем критерий избыточности определяется одной фактической информационной выработкой, из чего делают следующие расчеты:
1 – 8 бит (двоичная система): 60 (бит) = 0,8667, т. е. 87%
Хотя для телевидения эти расчеты относительны, так как:
• Информация должна быть развлекательной, отчего избыток всегда в пользу новой единицы измерения.
• Информация не должна быть запоминающейся, особого правила объединения различных высказываний нет.
• Информация не обязана повлечь за собой какие-либо практические решения получателя, не должна вызывать согласованных действий или провоцировать поведение зрителя. Он просто не должен выключить телевизор или переключить его на другой канал, в лучшем случае набрать предложенный номер телефона студии для успокоения совести.
• Отправитель информации никоим образом не должен в дальнейшем повторять сообщенную информацию другими словами, что может быть не понято слушателем и спровоцирует дальнейшее развитие споров по поводу смысла услышанного.
• Проверено (!), что эмоциональная подоплека информации способна до определенного предела развиваться посредством «А теперь».
• Соответствующий информационный контекст неспецифического характера пишется исключительно для телевидения.
• Считается, что обе классические формы понимания, а именно проективная и избирательная, не существуют в чистом виде. Причем проективное понимание лишь кажется объективным восприятием без особого умысла представленной информации определенной тематики (например политической или сексуальной). Под селективным пониманием подразумевается расположение информационных блоков по сбалансированной системе, отбирающей новости, разделяя изречения на «типичные» и неподходящие.
Формулируя обращение, человек делает акцент «на других» и забывает «про себя».
Насколько предложенные выше заключения верны, показывает результат ежедневного просмотра новостных передач в наших квартирах. Едва прогноз погоды мелькнул на матовом стекле экрана, мы тут же забыли, о чем было первое сообщение.
Даже здесь действует старое правило риторики: «Первое впечатление решающее, но остается последнее!», что на деле доходит до абсурда: получается, лишь завтрашние погодные условия имеют значение. Типичным комментарием обычно бывает: «Дорогой, завтра снова будет дождь!» Последнее впечатление остается…
Раньше транслируемая информация была обусловлена понятием «знание = сила». Потом новостным программам был дан зеленый свет. Теперь едва ли возможно запомнить что-то другое… – и что может быть занимательней дискуссий о погоде на завтра?! По меньшей мере, это нам больше подходит, ближе, чем молчать после просмотра реальных событий о гражданской войне в бывшей Югославии.
Как пишет один ответственный редактор новостной программы: «Суть обработки информации, в том, чтобы максимально сжато подать факты, не перегружать внимание зрителя и постоянно заинтересовывать разнообразием смены событий, где присутствуют новость, действие и волнение. Если информация не дает четкой картины, не несет яркой формы или проблемы, то вряд ли она привлечет внимание зрителя более чем на пару секунд… Произошедшее должно быть представлено с соблюдением должных параметров». Конечно, комплексности лучше избегать, отказаться от некоторых нюансов. Нет необходимости перегружать простые сообщения, «визуальное стимулирование заменяет мысли и языковую точность»!
Иногда кажется, программы новостей представляют собой ток-шоу, развлечение, подготовленное командой, привыкшей организовывать современные торжества. Коммуникативная дискуссия похожа на улицу с односторонним движением, заканчивающуюся тупиком.
При подобной подготовке информации происходит потеря значимости, в лучшем случае 50 % граждан смогут перечислить хотя бы половину министров действующего правительства. Не говорю уже о нижестоящих чинах. Нейл Постмен, профессор медиаэкологии университета Нью-Йорка, видит в этом большую опасность. По его словам, мы стоим перед фактом, что телевидение изменило понятие «информация», которую передают зрителю настолько неестественно, наигранно, что правильней было бы воспринять ее как дезинформацию… Не следует понимать под «дезинформацией» недостоверность, скорее это введение в заблуждение – излишняя, нерелевантная (несущественная), урывочная или поверхностная информация, симулирующая, будто что-то известно, а на деле – далекая от действительности.
Но какое отражение такая дезинформация находит в нашей повседневной коммуникативной практике, когда мы сами вдруг оказываемся не получателями, а отправителями?
Нельзя упустить из виду следующие пункты:
• Как правило, стиль говорящего не может не отразиться на передаваемой информации. Характерной для таких выступлений является логическая связь отдельных отрывков, понятная лишь докладчику, к сожалению, нам, публике, она оказывается недоступной. Такие сообщения напоминают паутину, где все нити переплетаются, а самым важным считается найти начало и конец.
• Как мне кажется, едва ли кто-нибудь в публичной дискуссии или на конференции – речь идет не о ток-шоу – может позволить себе выразить чувства. Эмоциональность в кругу менеджеров чаще всего запрещенное явление, которое по возможности стараются избегать. Понятий «для меня» или «для тебя» не существует, легче представляется положение, когда конкретные лица не указывают, а информация строго анонимна (ad rem).
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4
Если все-таки существует необходимость рассмотреть этот вид развлечения, лучше начать с главных составляющих: из 2 000 программ, относящих себя к новостным, лишь 20 можно с уверенностью отнести к информационным. В остальных же главным является разговор, а не чистая информация, иначе хватило бы нескольких информационных освещений в течение дня, что было бы логичнее и последовательней, зато не так интересно.
Клаус Альтман, корреспондент ARD, довольно удачно прокомментировал медийную действительность, при которой мы, зрители, должны сидеть в первом ряду: «Даже если мы заранее знаем, что скажет (например) политик по поводу того или иного события, все равно обратим внимание на сюжет. Нам просто необходимо изображение. Всегда новые и актуальные картинки… Лучше показать политика, раздраженно отодвигающего микрофон, когда из зала заседаний выходят 50 человек фракции, нежели репортера, стоящего перед зданием Парламента и монотонно читающего текст».
Если подать даже не несущую в себе информацию речь в сопровождении соответствующего сюжета, она вспомнится быстрее, нежели аргументированный доклад.
В программе немецкого ТВ «Тема дня» с ведущей Сабиной Кристиансен сообщения освещаются по степени значимости, вначале – самые главные, в результате чего зритель уже давно не ждет сенсации в конце выпуска.
Непонятная политическая речь (абракадабра) на небесхитростном языке чаще всего трактуется неправильно, отсюда появляется конкретное «Да», уже заключающее в себе смысловое «Нет».
История развития немецкого телевидения не связана с одновременным развитием презрения к нему публики, хотя мы не далеки от этого пути. Помните июнь 1994-го, частоту сообщений о проходящих выборах в Европе? После рассмотрения кандидатуры на пост премьер-министра Рудольф Шарпингс на вопрос об отклонении ответил неопределенно: «… это было первое… нет, не поражение, а лишь этап предвыборной кампании…» Много сказано, а информационная ценность равна нулю. Гельмут Коль произнес угрожающую фразу, цитируемую впоследствии чаще всего: «Шестнадцатое октября определенно наступит!» Как правдоподобно.
Что же происходит с информацией, полученной зрителем с экрана телевизора? Мы слышим ее, понимаем, так как происходящее знакомо нам. Но чтобы сохранить полученную информацию, мы не делаем ничего. Лишь 5 % увиденного или услышанного остается в памяти в течение часа, но даже не передаваемый материал, а лишь ассоциативные мысли. Итак, утверждения чаще всего не срабатывают, поскольку их смысл остается не понятым.
Вот прекрасный пример, как выглядит на экране наша действительность, показываемая из США. Более 50 телевизионных станций транслируют наложение швов, два комментатора замедляют операцию, чтобы информировать о процессе публику. Пациент Бернард Шулер сообщает со всей серьезностью после окончания операции: «К черту, вы не заставите меня прыгать на одной ножке для какой-то там передачи». Это говорит о достоверности происходящего, потому, что по сценарию этой реплики не было.
Другой пример, как информация может быстро превратиться в развлечение, это драма с заложниками, произошедшая несколько лет назад. СМИ пытаются разжалобить гангстеров, ставят во главу угла общественные интересы, а мы включаем телевизоры, конечно, только для того, чтобы быть информированными.
Вместе с новым видом информационных требований появились новые явления. Основной проблемой является отсутствие связи.
Особенный пример – набор несвязанных союзов, которыми оперируют комментаторы, транслируя новый сюжет.
Типичными стали обороты: «И теперь…», «А сейчас…» и прерывность (длинные не смысловые паузы в речи), часто возникающие в предложениях, указывающих место события: «Бонн. Партия социал-демократов…» Такие пробелы значат, что между отдельными новостями нет системной связи, нет логической обоснованности их последовательности. Информация воспринимается как разрозненные обрывки, где внимание фокусируется на отдельных местах происхождения событий, доступных наблюдателю, без желания представить событие в логической цепочке (как говорят, главное в цепочке – узелки).
Такое «И теперь» и взгляд на мир глазами репортера, говорят о том, что предложенная информация чаще всего без контекста. Сопутствующие отрывки речи практически не имеют значения для слушателя. Какое значение могут иметь прерывистые высказывания?
Разумеется, мы снова отбрасываем классический критерий значимости коммуникации. Был ли он раньше в диалектике, важны ли существующие критерии, стоит ли «ставить себя на место другого», иметь устаревшее мировоззрение. Вот и получается, что направленная на развлечение структура новостей является опережающим коммуникативным элементом. Неосознанно мы подразделяем информацию на «для тебя» и «для меня».
Понятно, что «меня это не касается» – особенность менталитета, которую систематически форсируют и относят к эмоциональной пассивности, тогда как состояние возмущения способно длиться, пока следующий поток информации не настигнет нас или путь к холодильнику окончательно не сотрет его нечеткие следы. Ничего удивительного, что часть наших мыслей располагается плотными рядами и структура потребления информации схожа со структурой полок в супермаркете: банки ставятся на банки, коробки – на коробки. Но нам необходим некоторый порядок, хотя возможна расстановка товара по желанию производителя.
Движение пальцем и серьезное, угрожающее, сбивающее с толку «И теперь» сначала вселяет надежду или даже кажется утверждением, но, как выясняется потом, к делу не относится. Новый масштаб подготовки информационных данных, затрагивающих наш мир чувств и ценностей, был отражен еще в постулате Аристотеля «Noli me tangere» (лат. «не тронь меня» – Пер.). Символичной стала наша реакция на появляющийся и снова исчезающий джингл (рекламная песенка) новостного канала CNN, позволяющего еще в анонсе несколько раз увидеть отрывки будущих сюжетов. Что служит скорее для привлечения зрителей.
Хейко Энгелькэс, специальный корреспондент ARD, комментирует происходящее следующим образом:
«Актуальность мчится по миру словно ураган, чье развитие невозможно предугадать. Сегодня это Москва, завтра – Багдад, потом – Йоханесбург. Практически ежедневно новый центр событий».
Ежегодно только страны европейского телевидения используют до 6 схем переключения передач в день, что составляет около 15 000 индивидуальных включений для обслуживания зрителей.
Попробуйте вспомнить 25 крупных заголовков с первых страниц газет за последние полгода или просто 25 отдельных событий. Или, еще проще, пять недавно услышанных по радио или увиденных по ТВ сводок новостей. Вряд ли вам это удастся!
Надеюсь, вы не посещаете курсы риторики и не увлечены специальной литературой, рассматривающей информационную функцию языка и её значение в межличностной коммуникации. Для обычных людей последовательная информация является не более чем «устранение незнания» (Руперт Лей), размеры ее поддаются количественной оценке и являются обратно пропорциональными незнанию или информационному дефициту получателя.
Телевидение, как коммуникативное средство, трактует понятие «информация», прежде всего как способ устранения дефицита общения, направленный на кажущееся объективным личное восприятие.
ПР источники ссылаются на то, что слушатель в нормальном состоянии способен воспринять максимально около 8 бит/сек. Тогда как телевидение одновременно предлагает еще и десятки картинок: известно, что одна картинка скажет больше, чем тысяча слов! Перед нами проблема, как воспринять такое количество предложенной информации.
Не нужно всерьез воспринимать исследования ПР служб, они не учитывают, что информацию часто приравнивают к обычному разговору. Например, даже при нормальном темпе речи ведущий новостной программы передает в лучшем случае вчетверо больше информации, чем мы можем воспринять. Расчет идет на возможность посредственного восприятия, для чего процесс подачи новостей как на радио, так и на телевидении умышленно в высшей степени избыточный, то есть отдельная информация повторяется через равные промежутки времени. Установленное среднее значение избыточной информации равно 87 %. Причем критерий избыточности определяется одной фактической информационной выработкой, из чего делают следующие расчеты:
1 – 8 бит (двоичная система): 60 (бит) = 0,8667, т. е. 87%
Хотя для телевидения эти расчеты относительны, так как:
• Информация должна быть развлекательной, отчего избыток всегда в пользу новой единицы измерения.
• Информация не должна быть запоминающейся, особого правила объединения различных высказываний нет.
• Информация не обязана повлечь за собой какие-либо практические решения получателя, не должна вызывать согласованных действий или провоцировать поведение зрителя. Он просто не должен выключить телевизор или переключить его на другой канал, в лучшем случае набрать предложенный номер телефона студии для успокоения совести.
• Отправитель информации никоим образом не должен в дальнейшем повторять сообщенную информацию другими словами, что может быть не понято слушателем и спровоцирует дальнейшее развитие споров по поводу смысла услышанного.
• Проверено (!), что эмоциональная подоплека информации способна до определенного предела развиваться посредством «А теперь».
• Соответствующий информационный контекст неспецифического характера пишется исключительно для телевидения.
• Считается, что обе классические формы понимания, а именно проективная и избирательная, не существуют в чистом виде. Причем проективное понимание лишь кажется объективным восприятием без особого умысла представленной информации определенной тематики (например политической или сексуальной). Под селективным пониманием подразумевается расположение информационных блоков по сбалансированной системе, отбирающей новости, разделяя изречения на «типичные» и неподходящие.
Формулируя обращение, человек делает акцент «на других» и забывает «про себя».
Насколько предложенные выше заключения верны, показывает результат ежедневного просмотра новостных передач в наших квартирах. Едва прогноз погоды мелькнул на матовом стекле экрана, мы тут же забыли, о чем было первое сообщение.
Даже здесь действует старое правило риторики: «Первое впечатление решающее, но остается последнее!», что на деле доходит до абсурда: получается, лишь завтрашние погодные условия имеют значение. Типичным комментарием обычно бывает: «Дорогой, завтра снова будет дождь!» Последнее впечатление остается…
Раньше транслируемая информация была обусловлена понятием «знание = сила». Потом новостным программам был дан зеленый свет. Теперь едва ли возможно запомнить что-то другое… – и что может быть занимательней дискуссий о погоде на завтра?! По меньшей мере, это нам больше подходит, ближе, чем молчать после просмотра реальных событий о гражданской войне в бывшей Югославии.
Как пишет один ответственный редактор новостной программы: «Суть обработки информации, в том, чтобы максимально сжато подать факты, не перегружать внимание зрителя и постоянно заинтересовывать разнообразием смены событий, где присутствуют новость, действие и волнение. Если информация не дает четкой картины, не несет яркой формы или проблемы, то вряд ли она привлечет внимание зрителя более чем на пару секунд… Произошедшее должно быть представлено с соблюдением должных параметров». Конечно, комплексности лучше избегать, отказаться от некоторых нюансов. Нет необходимости перегружать простые сообщения, «визуальное стимулирование заменяет мысли и языковую точность»!
Иногда кажется, программы новостей представляют собой ток-шоу, развлечение, подготовленное командой, привыкшей организовывать современные торжества. Коммуникативная дискуссия похожа на улицу с односторонним движением, заканчивающуюся тупиком.
При подобной подготовке информации происходит потеря значимости, в лучшем случае 50 % граждан смогут перечислить хотя бы половину министров действующего правительства. Не говорю уже о нижестоящих чинах. Нейл Постмен, профессор медиаэкологии университета Нью-Йорка, видит в этом большую опасность. По его словам, мы стоим перед фактом, что телевидение изменило понятие «информация», которую передают зрителю настолько неестественно, наигранно, что правильней было бы воспринять ее как дезинформацию… Не следует понимать под «дезинформацией» недостоверность, скорее это введение в заблуждение – излишняя, нерелевантная (несущественная), урывочная или поверхностная информация, симулирующая, будто что-то известно, а на деле – далекая от действительности.
Но какое отражение такая дезинформация находит в нашей повседневной коммуникативной практике, когда мы сами вдруг оказываемся не получателями, а отправителями?
Нельзя упустить из виду следующие пункты:
• Как правило, стиль говорящего не может не отразиться на передаваемой информации. Характерной для таких выступлений является логическая связь отдельных отрывков, понятная лишь докладчику, к сожалению, нам, публике, она оказывается недоступной. Такие сообщения напоминают паутину, где все нити переплетаются, а самым важным считается найти начало и конец.
• Как мне кажется, едва ли кто-нибудь в публичной дискуссии или на конференции – речь идет не о ток-шоу – может позволить себе выразить чувства. Эмоциональность в кругу менеджеров чаще всего запрещенное явление, которое по возможности стараются избегать. Понятий «для меня» или «для тебя» не существует, легче представляется положение, когда конкретные лица не указывают, а информация строго анонимна (ad rem).
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4