..
- Так что, - сухо спросила я, - во всей Москве уж и поговорить нынче не с кем?
- Ну почему же... есть чертовски обаятельные люди. Ты, знаешь, держись научного мира. Там уж, если и встретишь чудака, так хоть знаешь, что это профессор, автор книг, умница и полиглот. А то, что он в бабочке и штанины задраны... так это от бедности. Ты им подкидывай на их конференции, рука дающего, знаешь...
- Расскажи-ка о моих непосредственных подчиненных, - попросила я.
- О, это - отдельная тема... Ну, пиши: Маша, секретарь. Девчонка вздорная, невоспитанная, нерадивая, всем хамит. К тому же дохлая, все время болеет, падает в обмороки. Уволь ее, к чертовой матери, я просто не успел...
Дальше: старуха Эльза Трофимовна, мониторинг прессы. Газеты прочитывает от корки до корки, глаз навострен на нашу тему, заметку вырежет, склеит, отошлет по факсу в Центр, напишет грамотный обзор прессы, но не требуй от нее большего ни на копейку. Это - лошадь, которая знает только одну борозду. К тому же имеет обыкновение выбрасывать или рвать сверхважные для Синдиката бумаги. За ней нужен глаз да глаз. Если утомит, уволь, к едрене фене...
Так: Женя, сидит на сайте Синдиката. Собирает Базу данных. Говорят, гений компьютерного дизайна, но с большим приветом... Рыбок развела в отделе...
- В каком смысле?
- В смысле - аквариум поставила... Кормит, воду меняет, отсаживает мальков в баночку... Если тебе эти радости безразличны, уволь вместе с рыбками и Базой данных.
Дальше - Костян. Этот - толковый, умеет делать все, например, работает на ризографе, собирает брошюры, поэтому на нем сидят верхом все департаменты. Однако склонен преувеличивать свое значение в истории еврейского народа. Время от времени требует повышения зарплаты - у него семья. Если станет зарываться, проучи: уволь...
Да, еще - наш департамент издает газету "Курьер Синдиката", ее делает Галина Шмак, баба совершенно чокнутая. Вообще, дело свое она знает, газета в срок выйдет, но вся штука - с чем? Все материалы надо проверять лично, иначе скандалу не оберешься. У нее даже и опечатки скандальные. В прошлом номере в слове "хай-тек" вместо "а" было пропущено "у". Учитывая нынешнюю ситуацию в Стране, - чистая правда, но не для нашего ведомственного издания, созданного для пропаганды и рекламы Страны и всего, что в ней ползает и летает... Вот где у меня сидят ее опечатки (он прижал ладонь почему-то к пояснице, где гнездился застарелый его ишиас)... К тому же вечно она несется, как полоумная, и на виражах может вышибить мозги себе и всем, с кем сталкивается. Если уж совсем взвоешь от ее штучек, - уволь.
Ну и, наконец, Рома Жмудяк, работничек тот еще...
- А уволить его нельзя? - с усталой готовностью спросила я.
Он вздохнул и сказал: - Это женщина, сидит на рекламе... И вот ее-то, единственную, уволить не получится. Она жена Гройса... - и посмотрев в мои, не сморгнувшие глаза, спросил с недоверием:
- Ты что, о Гройсе не слышала? Не может быть, его знают все. В начале Бог сотворил Гройса, а тот уж наплодил кучу еврейских организаций - Потемкин удавился бы от зависти! Он крупный общественный деятель, очень влиятельное лицо. В Новой Еврейской истории исполнил роль Авраама. Помнишь? - "и размножу потомство твое как песку морского..."... Ну и Рома, разумеется, за его спиною. Главное, не пытайся заставить ее работать, она все равно ускользнет. В отпуск уйдет, заболеет, будет на дачу переезжать, потом с дачи - на квартиру, по утрам - в пробке застрянет... Хотя сначала производит впечатление энтузиастки любой вожжи под хвост. Это какой-то сплошной гудок порожней баржи. Замучаешься ее толкать. Бороться с ней бессмысленно, упрешься в Гройса... Да и не надо, ей же Богу, в него упираться. Себе дороже.
Еще вот что: тебе понадобится изрядный срок, чтобы понять - какая собака где задирает лапу, и научиться не влипать в непонятку... Не приведи Господи, например, пригласить на торжественное открытие нашего мероприятия не нашего Главного раввина.
- Постой, а разве Главный раввин - не один?
- Зачем же, мы не бедные. В нашей истории всегда один раввин был другого круче, всегда дрались... Сейчас их в России трое. И каждый Главный, вот в чем штука. Но наш главный раввин, запомни - Манфред Григорьевич Колотушкин. Человек интеллигентный, милый, лояльный, Бог с ним совсем, карта битая... Сейчас к туфле допущен Козлоброд... Так вот, не страви их, поскольку Козлоброд нашего затопчет. Тот молодой, энергичный, и что немаловажно - богатый. Бруклинская штучка, варяг с пейсами. Есть еще один Главный раввин России, Мотя Гармидер, ковбой-щадист. Знаешь, этот милый американский вариант иудаизма - Щадящий. Ну, Мотя без претензий, и славный парень. Танцует хорошо. Главное, заруби на носу: ты - человек прохожий, отбудешь срок и уедешь, а они со своими проблемами, склоками, конгрессами и раввинами... - все останутся.
- Ну почему же непременно - все останутся... Ведь наша работа предусматривает хоть какой-то процент восходящих в год?..
- Предусматривает, предусматривает... - он насмешливо покачал головой. - Когда еврея в каком-нибудь его Урюпинске рэкет прижмет, он обязательно взойдет, да что там - костром взовьется!.. Да ведь тебе-то что с того! Ты в Синдикате - белая кость, твой департамент на особом положении, ты не обязана выдавать на-гора статистику. Твои результаты туманны, общеукрепляющи, витаминны... Словом, брось думать об этой чепухе. Живи в свое удовольствие. Запишись в бассейн, ходи в театры, домработницу найми... Синдикат башляет!
Он замолчал, нахмурился, несколько раз шевельнул губами, как бы прикидывая - стоит предупредить меня о чем-то важном или дать самой поколотиться о заборы...
Наконец произнес:
- Слушай... У тебя сейчас каша в голове, я понимаю, - столько новой информации. Но если хочешь выйти из всей этой катавасии целой и вменяемой... запомни сейчас одно имя: Клещатик, Ной Рувимыч.
- Смешная фамилия...
- Да нет, не очень...
- А кто это?
Он опять подумал, как бы прикидывая ответ...
- Это трудно объяснить... Запомни сейчас, и все. И в дальнейшем, когда этот человек окажется рядом, или голос его зазвучит в телефонной трубке, или кто-то произнесет его имя, пусть все твои чувства, все мысли и все позывы твоего естества замрут и встанут дыбом...
- О, Господи! - воскликнула я, округляя глаза в комическом ужасе, - да вернусь ли я живой из этого плаванья?!
(В ту минуту я даже не предполагала, насколько серьезно мой ангел-хранитель прислушивается к этой беседе, как надраивает свои боевые доспехи в преддверии горячей российской страды, чистит шлем, проветривает перышки на крыльях, как шаркает подошвами, проверяя устойчивость новых, только что выданных со склада, казенных штиблет...)
- Ну... вроде, о главном я предупредил... Во всей той жизни, знаешь, бездна деталей и тонкостей, которые не поймешь, пока не влезешь в шкуру синдика и не отдубишь ее как следует... Так что, приедешь, оглядишься... Разберешься - что к чему.
Он подозвал официанта, рассчитался, его добротный кожаный бумажник нырнул в нагрудный карман пиджака...
А я, допивая последний глоток апельсинового сока, подумала - а действительно, а что... Уволю, пожалуй, весь отдел, наберу молодых, энергичных, преданных мне ребят...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...В первый же день, проходя по двору нашего садика, я заметила мальчика в шортах и в синей панамке, сидящего спиной ко мне на бортике пустой песочницы. Что-то он там искал, этот мальчик... Рядом на земле валялся самокат... Чей-то сын или внук, подумала я... И сразу он разогнулся, видно нашел, что потерял, выскочил из песочницы и, ведя самокат за рога, направился вместе со мной к входным дверям...
- Здравствуйте, - сказал он вежливо, открывая передо мной дверь. - С приездом!
- Здравствуй! - удивилась я. - А ты что, знаешь меня, мальчик?
- Я не мальчик, я - Женя, - терпеливо и, по-видимому, привычно проговорила она, снимая панамку. - Из вашего департамента. Сайт и База данных... - поймала мой ошарашенный взгляд на самокат и пояснила: - Я рядом здесь живу, на соседней улице. Очень удобно, знаете...
И пока мы поднимались на второй этаж, я узнала массу необходимых мне сведений: какую температуру надо поддерживать в аквариуме, чтобы гурами не передохли, и сколько раз в году надо менять воду... А люблю ли я собирать камушки на море - вот было бы здорово, если б из Израиля я привезла какие-нибудь красивые камушки...
- Сколько вам лет, Женя? - спросила я осторожно.
- Двадцать пять, - сказала она, глядя на меня круглыми черными глазами, доверчиво прижимая панамку к груди...
Мы поднялись на второй этаж, причем Женя забегала передо мной вперед на две-три ступеньки, привскакивая, пришаркивая, торопливо договаривая какие-то свои, совершенно детские, новости, повернули налево, в узкий боковой коридор, повернули еще раз и оказались в небольшом отсеке, поделенном на три, анфиладой, смежных комнаты, сейчас еще безлюдных: в первой, крошечной, стояли два стола с компьютерами, во второй - три стола, причем на одном пузатился небольшой аквариум, к которому Женя сразу приникла, что-то бормоча, приговаривая, сыпля щепоткой корм огненным меченосцам... Это оказалась приемная. Из нее открывалась дверь в кабинет начальника департамента, с огромным столом, двумя шкафами и действительно роскошным ортопедическим креслом, в которое я с детским восторгом рухнула и сильно крутанулась несколько раз: дело в том, - и это вторая интимная семейная тайна, - что у меня никогда не было своего письменного стола и своего кресла, и я даже не стану здесь рассказывать - где и как были написаны десятка два моих книг...
Затем, вскочив, прикрыла дверь своего (своего!) кабинета и минут двадцать, пока комнаты оживали голосами моих появляющихся подчиненных, в нервном напряжении болталась по комнате, касаясь руками предметов на столе, ручек шкафа, листьев полудохлого фикуса и поглядывая в окно, из которого прочитывался огромный рекламный щит: "Двойная запись - принцип бухучета!" у "Гастронома" на углу...
...Наконец, снова воссев в ортопедическом кресле, положила перед собой полный список сотрудников департамента и вытащила из сумки пудреницу, в зеркале которой отразилось мое строгое начальственное лицо. Я запудрила тени под глазами, еще раз проглядела список - первой значилась Маша Аничкова, секретарь; против ее фамилии стоял мой приговор "уволить на хрен!!!", набрала номер соседней комнаты, где сидели трое - Маша, Костян (мужик на хозяйстве) и Женя (сайт и база данных), и сухо, негромко сказала в трубку:
- Маша, будьте любезны, зайдите.
Она вошла и села. Было в ней что-то худосочное, нерешительное, жалкое. Бледная немочь, подумала я брезгливо, бледная немочь, а не секретарь департамента. Найму огонь-девку, чтоб щебетала, хватала намеки на лету, делала три дела зараз и вертела задом на все стороны.
- Если не ошибаюсь, вы, как секретарь, должны ввести меня в курс дел, сказала я.
Она мгновенно как-то изжелта побледнела, тихо и тупо переспросила:
- Чего эт еще?..
И стала медленно валиться набок, сосредоточенно гладя перед собой. Я вскрикнула, вскочила, обежала стол и успела подхватить ее голову прежде, чем та стукнулась об пол.
Дверь распахнулась, влетели Женя и высокий, размашистый, сразу заполнивший весь кабинет, парень, - наверное, Костян. Деловито приговаривая: "спокойненько-спокойненько-спокойненько..." он подхватил Машу под мышки, Женя подняла ее ноги, и мы застряли так в дверях.
- Какого чер-р-рта нет дивана?! - прорычала я.
- Ничего-ничего-ничего... - скороговоркой сказал Костян, - вот, давайте, мы так ее, вот так посадим, а я ей в физиономию плюну... Она сейчас придет в себя, не беспокойтесь... - набрал полный рот воды из пластиковой бутылки на столе и мощно прыснул Маше в лицо. Та вздрогнула и поникла...
- Понимаете... - шепотом сказала Женя, - это вечный недосып...
- Почему - недосып?
- Маша с мамой живет, та очень больна, онкология... химия, то, се... Еще она в университете на вечернем... И последнюю неделю страшно боялась.
- Чего боялась?
- Вас... - сказала Женя, потупившись... - Боялась, что вы ее уволите. А она кормилец семьи.
- Что за глупости! - рявкнула я. - Что за бредовые фантазии?
Маша между тем совсем очнулась и беззвучно заплакала... На этом кончилось мое им "выканье". Надо было как-то управляться с этими детьми.
Я наклонилась к своему секретарю и сказала строго:
- Маша! Сейчас домой, спать. Завтра научишь меня, к кому здесь обращаться, чтобы купили диван.
В эту минуту позвонили. Я, еще не привыкнув к своему начальственному статусу, сняла трубку сама.
- ...и только попробуй бросить телефон!!! - заорали мне в ухо. - Я те брошу!!
- Что... что за странный тон, простите?
- Я те сейчас покажу "тон"! Издеваешься, сволочь?!
- ...позвольте... на каком основании вы...
- Молчать!! Молчать, падла!! Не хулиганить!!
Я опустила трубку на рычаг. За мной с большим интересом следил весь департамент, сгрудившийся у моего стола. Все, кого я собиралась уволить на хрен.
- Это Кручинер, - наконец проговорил Костян сочувственно, - вероятно, у него опять сезонное обострение.
Телефон звонил, не переставая. Костян сказал, что тот все равно не отстанет, есть только один верный способ. Поднял трубку и кротко спросил:
- Ефим Наумыч? Да-да... Это наш новый начальник... Хорошо. Обязательно. Вы правы. Непременно. Я уже уволил ее, на хрен. Вот, пока вы звонили.
- Что это?! - спросила я, когда обрела дар речи. - Что он тебе говорил?!
- Как обычно... Сказал, что Синдикат - сборище жидовских негодяев, что он сотрет нас с лица земли, что вас он раздавит, как мошку, что из-за нас у него протекает кондиционер...
- ...но?!!
- Ну, это же Кручинер...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл sindikat
"... как я люблю профессионалов, Мастеров любого дела!
Причем с равным благоговением отношусь к мастеру-парикмахеру,
мастеру-портному, мастеру-сантехнику, мастеру-писателю,
мастеру-музыканту. С Мастерами всегда чувствуешь себя
защищенным и счастливым. Вот, Костян - нет такой задачи,
которую он не смог бы решить, нет такой розетки, в которую не
смог бы включить все, что должно в нее включаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10