это развлечение не для тебя. Возникла нешуточная проблема. Мне казалось, что твои знания и опыт помогут убедить Брайана, заставить его переменить мнение о том, что новый врач должен быть непременно женатым. Но он остался непоколебим. Разумеется, ты в любой момент можешь начать самостоятельную практику, но для этого тебе придется покупать собственную аппаратуру, искать помещение для кабинета. К тому же твоими пациентами окажутся только жители окрестных ферм, а их совсем немного. Тебе понадобится добрый десяток лет, чтобы расплатиться с долгами.
– Тогда, догадываюсь, мне лучше всего собрать вещички и убраться отсюда, – резко ответил Рид. – Нет никакого смысла терять свое и ваше время.
Селина не поняла, что ответил Рид, он обращался к Доку. Но, судя по выражению его лица, она была уверена: Рид дал Доку понять, что не позволит кому-либо другому решать, как ему строить свою жизнь.
– Подожди, – приказал Док, когда Рид начал подниматься, очевидно намереваясь начать сборы немедленно. – Я еще не закончил.
Опустившись в кресло, Рид враждебно оглядел старого врача. Смысл всей его речи дошел до него, но Рид не мог поверить, что Док отважится предложить ему столь смехотворное решение. И все же…
– Насколько я вижу, вы оба оказались в затруднительном положении, – продолжал. Док, вновь поворачиваясь к Селине, чтобы она лучше понимала его слова. – Вы можете помочь друг другу – если поженитесь. В таком случае у тебя, Селина, будет муж, и это избавит твоих родственников от лишнего беспокойства. К тому же, – он прищурился, – ты забываешь о будущем ребенке: иметь отца из плоти и крови для него или для нее будет лучше, чем для тебя объяснять, что ребенок появился, по сути дела, из пробирки. – Док взглянул на Рида. – А у тебя будет жена, которая привяжет тебя к нашему городу. Подписывая контракт со Смитом, ты сможешь настоять на длительном сроке аренды – скажем, не менее двадцати лет, чтобы ты чувствовал себя спокойнее. В этом случае, даже если брак окажется неудачным, у тебя хватит времени, чтобы развернуть солидную практику и откладывать деньги, а затем обзавестись собственным оборудованием, если Смиты найдут другого врача.
Селина уставилась на Дока в изумленном молчании. Она не могла поверить, что он всерьез высказал такое предложение.
Рид потряс головой. То, о чем сейчас говорил Док, имело свои резоны, и все-таки странно, что старик отважился предложить ему такое решение.
– По крайней мере, подумайте над моим предложением, – попросил Док, нарушив тягостное молчание в комнате. – А я пока пройдусь.
Еще долго после того, как Док покинул комнату, Селина сидела неподвижно, не сводя глаз с двери. Наконец, понимая, что она должна что-то сказать Риду, она повернулась к нему. Рид с мрачным лицом смотрел на дверь, за которой скрылся Док.
– Какая нелепость… – пробормотала Селина. Рид обернулся к ней.
– Несомненная нелепость, – подтвердил он. Внезапно Селина вспомнила, какое ощущение испытывала от прикосновения его руки, и у нее промелькнула мысль, каково было бы оказаться в объятиях этого человека. Мне совсем не место в его объятиях, и он хочет этого меньше всего на свете, мгновенно охладила она свой пыл.
– Пожалуй, мне пора домой, – произнесла она, поднимаясь с кресла.
Рид просто кивнул. Но, глядя вслед Селине, он не мог избавиться от мысли, что ее бедра покачиваются чертовски заманчиво. И тем не менее о браке с Селиной Уорли и речи не могло быть – как и о любом браке для него.
Рид еще долго сидел неподвижно и смотрел туда, где недавно стоял Док.
– Нелепость, – повторил он. Его взгляд метнулся к окну, к темноте за ним. Внезапно его охватило беспокойство – он не видел автомобиля Селины у дома. Значит, она пришла пешком и теперь пешком отправлялась домой. – В этом городе она в полнейшей безопасности, – пробормотал он самому себе. Но сам Рид слишком долго прожил в Нью-Йорке. Быстро поднявшись, он поспешил вон из дома.
Селина вздрогнула, неожиданно ощутив хлопок по плечу. Она так увлеклась, доказывая самой себе абсурдность предложения Дока, что шла, не замечая ничего вокруг. Резко остановившись, она увидела Рида Прескотта, догнавшего ее.
– Мне казалось, было бы невежливо отпускать вас домой одну, – заметил он.
Их освещали только фонари на веранде ближайшего дома да тусклая луна, но Селине удалось разобрать по губам Рида слова «невежливо» и «отпускать вас домой». Едва увидев его перед собой, она ощутила радость. Но мрачное выражение его лица подсказало Селине, что им руководит скорее долг, чем собственное желание.
– Это совсем не обязательно, – ответила она.
– Нет, обязательно, – настаивал Рид. – Для успокоения собственной совести я должен увидеть, что вы добрались, до своей двери.
Она попыталась возразить вновь, но твердо сжатые челюсти Рида убедили ее в бесполезности спора. Пожав плечами, она ответила:
– Как хотите, – и зашагала по улице.
Рид пошел с ней рядом, и Селина не могла удержаться, чтобы не поглядывать на него исподтишка. Его мрачность действовала Селине на нервы. Она уже собиралась остановиться и велеть Риду оставить ее в покое, когда внезапно ее осенило: отчасти раздражение Рида, возможно, было вызвано ее реакцией на предложение Дока. Сам он согласился бы, но она поспешила с ответом.
– Если хотите знать, по-моему, вы неплохо подошли бы на роль отца, – заметила она.
Взглянув на Селину, Рид приподнял бровь, словно не мог понять, были ли ее слова комплиментом, но внутренне признал, что был слегка оскорблен ее резким и незамедлительным ответом Доку. Он тут же выругал себя за глупость – брак между ними был действительно нелепостью. Похоже, мое самолюбие ранить гораздо проще, чем я считал, недовольно подумал он.
Селина решила, что ее извинение было не особенно удачным.
– Уверена, для какой-нибудь женщины вы стали бы отличным мужем, – добавила она.
– Благодарю, – жестом ответил он и вновь уделил все внимание тротуару под своими ногами.
Селина была уязвлена. Она извинилась перед ним, и теперь, казалось бы, ему следовало извиниться в ответ. Судя по его виду, он считает брак с ней худшей участью, чем смерть, – он назвал этот брак «несомненной нелепостью». Мне все равно, что он обо мне думает, уверяла себя Селина. Она прибавила шагу, желая побыстрее добраться до дома и избавиться от общества Рида. У своей калитки она помедлила, удостоила Рида рассеянным кивком и направилась к дому.
Рид решил, что, когда Селина раздражена, в ней есть особая привлекательность. Он догадался, почему она пошла быстрее, и, признаться, был рад узнать, что его мнение для Селины небезразлично. До сих пор Рид был уверен, что если Селина не ненавидит его, то, по крайней мере, относится к нему совершенно равнодушно.
Рид последовал за ней на веранду и взял ее за руку, прежде чем Селина успела войти в дом. Отпустив руку, Рид начал объяснять жестами.
– Мне бы хотелось кое-что сказать вам. Я ждал, пока мы дойдем до вашего дома, чтобы оказаться на свету и чтобы вы лучше меня поняли, – объяснил он. – По-моему, вы способны стать такой же хорошей женой, как любая другая женщина. Но брак меня не прельщает. Моя мать была замужем четыре раза, отец дважды женился и дважды разводился. Семья запомнилась мне как бесконечная череда воспоминаний о браках и разводах. По-моему, люди влюбляются друг в друга из-за ничтожных мелочей, каких-нибудь причуд, а спустя несколько лет или даже месяцев эти же причуды приводят их в бешенство. Док заявляет, что в браке есть много преимуществ, – может, он прав. С другой стороны, супружеские пары, которые на первый взгляд вполне счастливы, скрывают под дружескими улыбками свою неприязнь друг к другу. Док считает меня циником, но все дело в том, что я просто не хочу размениваться.
Селина убеждала себя, что эти слова ничего не меняют, но все же была рада узнать – Рид отказался от предложения Дока вовсе не потому, что считал ее неподходящей к роли жены.
– Док прав. Вы действительно циник, – ответила она, и слабая улыбка заиграла в уголках ее губ.
Он усмехнулся.
– Знаю. И все-таки я счастлив.
– Тогда я рада за вас, – ответила Селина. Он посерьезнел.
– Надеюсь, что, какое бы решение вы ни приняли относительно ребенка, оно принесет вам удачу.
– Спасибо, – жестом ответила она. Внезапно от взгляда его голубых глаз у нее подкосились ноги. Рука горела до сих пор – в том месте, где Рид взялся за нее, чтобы удержать. У Селины вновь вспыхнула мысль о том, каково оказаться в его объятиях. Этого ты никогда не узнаешь, напомнила она себе и отвела глаза. – Спокойной ночи, – пожелала она и вставила ключ в замочную скважину.
Рид дождался, пока она войдет в дом, торопливо пожелал ей спокойной ночи и пошел прочь. Дверь за ней закрылась, и Рид глубоко вздохнул. На мгновение, пока она смотрела на него, прежде чем отпереть дверь, он почувствовал, что тонет в карих глубинах ее глаз.
– Все потому, что я беспокоюсь о ней, – не довольно пробормотал он, шагая по улице. – Должно быть, она даже не представляет, каково быть матерью-одиночкой.
Позднее ночью Селина лежала в постели, всматриваясь в темноту. Она была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Возможно, она несправедлива к своим родным. Любя их, Селина не желала, чтобы они страдали от сплетен, а сплетни неизбежно пойдут, если она решится выполнить свой замысел. А может, она действительно не подумала о будущем ребенка. Жизнь Джоша Сейера не назовешь легкой, она видела, как дразнят его другие дети…
Из уголков ее глаз выкатились слезинки. Селина устала от бесконечного одиночества. Она потерла виски, чтобы приглушить головную боль, которая мучила ее все сильнее. Может, ей действительно стоит найти мужа. Возможные кандидаты выстроились перед ее мысленным взглядом.
– Пусть я одинока, но я еще не настолько отчаялась, – повторяла она, отвергая их всех по очереди. Затем перед глазами возникло лицо Рида Прескотта. – Это невозможно, – напомнила она себе. Вконец утомившись, она провалилась в тревожный сон.
Зевая, Рид Прескотт свернул на Оук-стрит. Взглянув на часы, он отметил, что время близится к полуночи. Брюс Стюарт позвонил ему несколько минут назад: жена Брюса, шестидесятилетняя Оливия, жаловалась на сердцебиение. Услышав испуг в голосе старика, Рид пообещал немедленно приехать к ним, но ко времени его прибытия сердечный ритм Оливии уже нормализовался. Рид немного побыл со стариками, убедился, что с ними все в порядке, сказал Брюсу, что заедет проведать их на следующее утро, и уехал.
Но вместо того, чтобы кратчайшей дорогой направиться к дому Дока, он обнаружил, что едет мимо дома Селины Уорли. В окнах свет был потушен, и Рид понял, что Селина спит. Представив ее в постели, он вновь ощутил жар во всем теле и поморщился.
Рид готов был признать, что некоторые люди просто созданы для брака – Брюс и Оливия Стюарт были тому живым доказательством. Рид втайне завидовал их отношениям. Однако они исключение, а не правило, напомнил он себе, вызывая в памяти статистику по разводам. Но даже если бы разводы случались не так часто, брак для него неприемлем. Он слишком занят, он не испытывает желания приспосабливаться к жизни другого человека.
– Тем более что от меня тут ничего не зависит, – мрачно добавил он. Как единственный врач Смитсшира, он будет обязан являться по вызовам в любое время дня и ночи.
Он уже направлялся к дому Дока, когда в его памяти всплыло лицо Селины.
– Надеюсь, она последует совету Дока и найдет себе мужа, – пробормотал он и стиснул зубы. – Но только этим мужем буду не я.
На следующее утро Селина едва успела налить себе первую чашку кофе, когда лампочка на ее кухне мигнула дважды. Провод от входного звонка был устроен так, что стоило кому-то позвонить в дверь, и в доме мигал свет. Селина застонала при мысли об очередном споре с бабушками и нехотя направилась к двери. Однако, открыв ее, она обнаружила стоящих на пороге дедушек. Оба они были спокойными, исполненными достоинства стариками, которые не имели привычки судить людей и редко вмешивались в жизнь детей или внуков.
– Входите, – пригласила Селина, отступая в сторону.
– Доброе утро, детка, – произнес Ральф Таппер, обнимая внучку.
– Доброе утро, – повторил Эмос Уорли, дожидаясь своей очереди, чтобы обнять Селину.
Беспокойство на лицах стариков наполнило Селину сознанием собственной вины, ей совсем не нравилось причинять родственникам неприятности. Слишком уж хорошо они относились к ней.
– Ты же знаешь, мы не сильны в этих твоих знаках, – проговорил Ральф Таппер, неловко жестикулируя, – но надо, чтобы ты в точности поняла нас, – и он кивнул на протянутый Эмосом Уорли конверт. – Потому мы написали тебе письмо.
– Простите. Понимаю, я переполошила всех вас, – тоном глубокого раскаяния произнесла Селина.
Ральф Таппер вновь сердечно обнял внучку. Отступив, он проговорил медленно, отчетливо произнося каждое слово:
– Делай то, что считаешь нужным.
Эмос положил руку ей на плечо.
– Каждый должен жить своей жизнью, – так же медленно добавил он. Желая, чтобы Селина поняла его, он попытался сделать несколько жестов.
– Спасибо вам. – На глаза у Селины навернулись слезы.
– А теперь нам пора в поле, – продолжил Эмос и осторожно провел ладонью по ее щеке. – Позаботься о себе, детка.
После прощальных объятий старики ушли.
Видя, как они забрались в грузовичок Эмоса и уехали, Селина с трудом сдерживала слезы. Как хорошо, что ей достались такие дедушки! Оба они были внимательными и надежными людьми. Такими, как человек, за которого я хотела бы выйти замуж. Но такой человек еще никогда ей не встречался. И вновь перед глазами Селины возникло лицо Рида Прескотта. Он врач, он просто обязан заботиться о людях, и даже Док считает его внимательным. Но он не хочет жениться, напомнила себе Селина. И даже если когда-нибудь женится, то не на мне.
Селина унесла письмо на кухню, села за стол и прочла его. В письме оба дедушки уверяли, что любят ее, а потому опасаются, что принятое решение причинит Селине больше неприятностей, чем она думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19