- Чем вы можете подтвердить ваши слова?
Он достал из кармана и показал ей золотой жетон в кожаном футляре.
Действительно, похоже, он говорит правду.
Единственное, что Виктория не могла понять: почему ее разыскивала служба безопасности Тортонбурга, в чьи обязанности входит охрана членов правящего дома. Простыми людьми занимаются совсем другие ведомства.
- Вы уже нашли меня. Так почему же не отвезете домой?
- Ваши похитители пока на свободе. Они наверняка опасаются, что вы их узнаете. Поэтому могут быть попытки заставить вас навсегда замолчать. Пока мы не найдем их, для вас безопаснее всего пожить здесь.
Его доводы и на этот раз показались ей разумными. Возможно, такие серьезные преступления, как похищения людей, и должна расследовать служба безопасности?
Внезапно на нее снизошло озарение.
- Они, конечно, ошиблись, ведь правда? Они похитили не того человека.
- Ошибки не было.
Виктория скептически посмотрела на него.
- Вы говорите так уверенно, будто знаете, зачем меня похитили.
- Вас похитили, чтобы получить выкуп.
Ее недоверие опять возросло.
- Бессмыслица какая-то! Во-первых, мой отец не богат. Он директор Академии. И во-вторых, любому, кто хоть немного знает нас, известно, что он ломаного гроша не даст за мое освобождение.
Она покраснела от смущения, что рассказывает незнакомому человеку о своих сложных отношениях с отцом, но Лэнс выказал не удивление, а любопытство.
- Расскажите мне все, что вы можете вспомнить о вашем похищении. Это поможет нам отыскать преступников.
Виктории хотелось поскорее все забыть, но она решила, что Удав должен предстать перед судом. А капитан Грэйсон обязательно сможет выследить его и доставить в суд, ведь смог же он найти ее. И она стала рассказывать.
- Я помню, как прилетела в Тортонбург. Из аэропорта я ехала на автобусе. Было поздно. Очень поздно. Я уже подходила к своему дому, когда меня схватили сзади. - Она замолкла, задрожав от воспоминаний. - Что-то отвратительно пахнущее прижали мне к лицу. Стало трудно дышать. Проснулась я в том доме, где вы меня нашли, связанная, с кляпом во рту.
Внезапно Виктория поняла, что не знает, сколько времени провела в заточении.
- Какое сегодня число? - спросила она.
Лэнс ответил.
- А мне показалось, что прошел год.
Лэнс почувствовал, какое страдание причиняют ей воспоминания, поэтому его голос смягчился.
- Что вы можете вспомнить о вашем пребывании в плену?
Ей не хотелось говорить об этом. Но в присутствии капитана Грэйсона она чувствовала себя настолько в безопасности, что могла позволить себе мысленно вернуться к тем жутким дням. Он казался ей таким надежным.
Виктория помолчала, собираясь с мыслями, затем заговорила снова:
- Я помню, когда проснулась в первый раз, мои руки были связаны веревкой. Я почти развязала ее, и тут пришел Удав.
- Удав?
- Я так назвала моего тюремщика за то, что он всегда говорил шепотом, и его шепот напоминал шипение. И он стягивал мне ноги веревкой. - Она опять задрожала. - Такой противный шепот. Злобный. Могу поклясться, что в его голосе слышалось удовлетворение, будто он очень гордился собой.
"Он не будет гордиться собой, когда попадет мне в руки", - поклялся Лэнс.
- Так вы почти освободились, когда он появился?.. - вернул он ее к началу рассказа Виктория кивнула.
- Удав сказал, что мне повезло - он вовремя пришел. Сказал, что если бы я освободила руки, сняла повязку с глаз и увидела его, ему пришлось бы меня убить. Потом заявил, что ему этого не хотелось бы делать, поскольку он предпринял столько мер предосторожности именно для того, чтобы избежать такого развития событий. Сказал, что не давал мне успокоительных средств до того, как окончится действие хлороформа, чтобы не нагружать меня слишком большим количеством наркотика. Затем сообщил, что впредь ему придется надевать на меня наручники.
- Вы помните что-нибудь, что дало бы нам возможность опознать человека, которого вы называете Удавом?
Виктория изучала лицо Лэнса. Если он действительно на ее стороне, то лучшего защитника и желать нельзя. Но поскольку она не понимала, кому и зачем понадобилось ее похищать, отказ отвезти ее домой снова возбудил подозрения.
А это его вежливое, строго официальное поведение? С одной стороны, оно успокаивало. С другой ей стало бы намного легче, если бы он отнесся к ней более по-дружески. И пока она не разберется, что же происходит на самом деле, ей придется не доверять никому. При первой же возможности она ускользнет от него и будет искать правду сама.
Лэнс молча ждал ответа на свой вопрос. Виктория снова подумала об Удаве и попыталась сосредоточиться.
- Нет, ничего определенного. Он приходил дважды в день, развязывал меня, отводил в туалет, затем давал мне выпить из консервной банки какую-то густую жидкость с таким вкусом.., словно пищевые добавки. Затем заставлял меня глотать таблетки. Сперва я пыталась выплевывать их, но он приставил пистолет к моей голове, пришлось подчиниться. - Ее опять начало трясти. - С каждым его приходом я все больше слабела и уже не могла обойтись без посторонней помощи. - Не желая вспоминать остальное, она взглянула в окно. - Раз вы отказываетесь отвезти меня домой, то, может быть, позволите мне хотя бы выходить на свежий воздух?
- Да, конечно.
Он поднялся, взял у нее чашку и предложил ей руку Опираясь на нее, Виктория встала, косясь на пистолет в кобуре и прикидывая, как бы завладеть им.
Конечно, сейчас ничего не получится. Пока ей надо будет играть в его игру, какой бы она ни была.
Встав на ноги, она отпустила его руку. Ее все еще беспокоило, что он мог оказаться врагом.
- Я уже могу идти сама.
Уважая ее желание, Лэнс отступил на шаг и позволил ей пройти вперед.
Виктория шла медленно, слабость еще сказывалась. Она стремилась получше рассмотреть все вокруг. Соседняя комната напоминала рабочий кабинет. Остановившись в дверях, она спросила:
- Кому принадлежит дом?
- Мне, - ответил Лэнс.
Ответ звучал ободряюще. Конечно, он не привез бы ее к себе в дом, если желал бы ей зла. Ведь от следов ее пребывания трудно избавиться. Остановит ли он ее, если она войдет в кабинет? Она очень рассчитывала найти там доказательства того, что он не обманывает ее.
Заметив быстрый взгляд, который она бросила на него, Лэнс понял, что Виктория ему все еще не верит. Он ее понимал. Похищение стало для нее очень тяжелым испытанием. И непонятным, поскольку она не знала всей правды. На ее месте он тоже не торопился бы доверять кому-либо.
Ему было хорошо известно о натянутых отношениях между Викторией и Малколмом. Конечно, Виктория понимала, что Малколм и пальцем не пошевелит ради ее спасения, но подозревать его в похищении ей даже в голову не приходило.
Он вдруг подумал о том, что, наверное, многие мужчины, увидев Викторию, теряли голову. Какое-то сияние окружало ее. Лэнсу показалось, что в кабинете даже стало светлее, когда она вошла.
Безусловно, великий герцог будет рад, когда ее представят ему.
А сейчас нужно дать Виктории полную свободу исследовать дом, лишь бы уменьшилось ее недоверие. Он остался стоять у двери, даже не пытаясь препятствовать Виктории.
Она остановилась перед большим книжным шкафом. Книги были разными: и классические, и современные.
- Вы все это прочитали?
- Да.
На ее лице отразилось удивление. Она повернулась к нему.
- Правда?
- Да.
- Удивительно.
Ее внимание привлекла стена, на которой висели фотографии и металлические пластинки.
Лэнс был сфотографирован с великим герцогом Виктором Тортоном, с королем Филипом, с членами королевской семьи. Надписи на фотографиях содержали благодарности за службу. Металлические пластинки оказались специальными наградами за храбрость. На столике у стены стояли две хрустальные шкатулки с военными орденами и медалями, включая две медали за доблесть. Значит, Лэнс говорил правду о себе.
Она повернулась к нему.
- Вы многого достигли в жизни.
На его лице осталось невозмутимое выражение, которое он сохранял теперь в любых ситуациях, но восхищение в ее голосе вызвало волну удовольствия внутри него. "Слава Богу, она наконец-то поверила мне", сказал он про себя. Вслух же произнес:
- Я всегда очень серьезно отношусь к исполнению своего долга.
Виктория вновь посмотрела на фотографии. Там выражение его лица было таким же уверенным и невозмутимым. Она опять взглянула на него.
- Вы когда-нибудь улыбаетесь?
Лэнс знал, что многие называли его угрюмым, однако даже те, кто считал его слишком высокомерным, обращались за помощью именно к нему.
- На службе - никогда.
Виктория не отводила от него глаз.
- Может быть, ваши мышцы так затвердели, что вы уже никогда не сможете улыбнуться? - задала она довольно неблагоразумный и фривольный вопрос.
Лэнс с трудом удержал уголки губ, чтобы они не начали подниматься.
- Возможно.
Виктория увидела иронию в его взгляде. То, что Лэнс оказался способен посмеяться над собой, означало: он не столь суров и даже добр. Но в следующий миг его глаза снова стали холодными. Было ясно, что он и не собирался расставаться с этим неприступным видом.
Направившись к двери, Виктория отметила, как быстро он шагнул в сторону, чтобы дать ей выйти.
- У вас очень комфортабельный дом, - сказала она, заглядывая в кухню, а затем направляясь в свою комнату. - Сразу видно, что в нем живет холостой мужчина, но у вас очень уютно.
И снова Лэнс удивился тому, как приятны ему слова одобрения, услышанные из уст Виктории.
Он давным-давно перестал обращать внимание на то, как его воспринимали другие, и жил по правилам, которые сам установил для себя.
- Надеюсь, после ваших слов вы не откажетесь провести здесь несколько дней, если в том будет необходимость.
Виктория открыла застекленную дверь, ведущую на большую веранду, нависающую над океаном. Когда-то, в незапамятные времена, она сама начала устраивать свою жизнь. Ее удивляло, что здесь все было так, как она мечтала сделать когда-нибудь в своем доме.
- Не поймите меня не правильно. Ваш дом чудесен, вид отсюда прекрасен, а вы очень добры ко мне, но я хочу жить своей жизнью. Я взяла отпуск, поскольку мне хотелось уехать куда-нибудь после смерти моей матери. Но уже пора возвращаться, пока на мое место не взяли кого-нибудь другого.
- Я уже объяснил, почему вам опасно возвращаться домой.
Она будто опять почувствовала на лице отвратительное дыхание Удава, и ей стало не по себе.
Хотя она еще не совсем окрепла, мозг уже почти освободился от действия наркотика.
- А долго ждать, пока опасность исчезнет?
- Недолго.
Виктория не могла избавиться от ощущения, что он что-то утаивает от нее. Выйдя на веранду, она попробовала было спуститься к пляжу, но почувствовала слабость в ногах.
- Что за наркотик он давал мне? И когда же я приду в себя? воскликнула она в отчаянии, тяжело опускаясь в кресло-качалку.
- Я не могу точно сказать, какой. Похоже на успокаивающее средство. А слабы вы, потому что подобные вещества накапливаются в организме.
Кроме того, вы долго находились без движения.
Теперь будете гулять, и вам скоро станет лучше.
Даже сейчас, зная, что он не обманул ее, рассказывая о себе, Виктория пребывала в растерянности. Она не видела смысла в ее похищении. А в том, что ее спасала служба безопасности, а охранял человек, занимающий столь высокий пост, смысла было еще меньше.
Посмотрев в обе стороны вдоль пляжа, она не увидела каких-либо построек.
- Где мы находимся?
Честно говоря, она и не надеялась получить ответ и удивилась, когда он сказал:
- К северу от столицы, примерно в полутора часах езды на машине.
Вновь ею овладела тревога.
- Но вам же далеко ездить на службу!
- Я живу во дворце. А здесь отдыхаю в одиночестве.
Ей пришлось признать, что его слова похожи на правду. Она вновь окинула взглядом берег, но не заметила никаких признаков присутствия других людей.
- Да, здесь вы в полном одиночестве!
- Тридцатью акрами к северу владеет сэр Ральф Брайс. Двадцать акров к югу принадлежат Чарлзу Хоузеру, богатому предпринимателю. И тот, и другой оберегают свою личную жизнь, поэтому построили дома в отдалении от города.
Виктория что-то читала в бульварных газетах про людей, которых он назвал. Вроде бы оба много ездят по всему миру. Значит, свои дома они посещают очень редко. Если она примет решение бежать, то вряд ли сможет рассчитывать на их помощь.
- Сколько времени вы собираетесь держать меня здесь?
- Выкуп передадут завтра утром в Шелковичном парке в Тортонбурге. Мы надеемся, что ваш похититель либо вернется в тот домик в лесу, где и будет схвачен, либо его арестуют при попытке получить выкуп.
- Вы хотите сказать, что мой отец согласился заплатить выкуп за меня? - недоверчиво переспросила она.
- Да. Но поскольку вас освободили, то вместо выплаты денег мы устроим приманку для преступников.
Виктория едва слышала, о чем он говорил, так потрясло ее сообщение, что Малколм был готов платить выкуп.
- Не могу поверить, что отец решил заплатить за меня. Если бы речь шла о моей сестре, я бы не сомневалась. Он всегда любил Рэчел. Но на меня он смотрел, как на грязь под ногами.
Очевидно, смертельная угроза ее жизни заставила Малколма понять, что он должен заботиться о дочери. Эта мысль согрела ее сердце. Она всегда убеждала себя, что ей безразлично, как отец к ней относится. Теперь приходилось признать, что на самом деле она хотела чувствовать его заботу.
Он же был ее отцом, в конце концов. Виктория почувствовала прилив радости.
- Я позвоню ему.
Она поднялась с кресла-качалки, но Лэнс встал у двери так, чтобы не пустить ее в дом.
- Вы совершите неразумный поступок.
Виктория мгновенно насторожилась. Может быть, настал момент, когда Лэнс должен из хорошего парня превратиться в плохого? Но зачем?
Подобное поведение не имело смысла. Если бы он захотел похитить кого-нибудь ради выкупа, то выбрал бы члена королевской семьи, что для него было бы очень просто.
- Почему мне нельзя позвонить отцу?
К ее вопросу Лэнс успел подготовиться заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16