Тетя привезла с собой из Лондона кучера, дворецкого, повара-француза, да еще грума, лакея и двух высокооплачиваемых горничных для Ливии и себя.
Судя по вчерашнему скандалу, местные слуги имели основания обижаться на тетю или, скорее, на Ливию. Но чтобы решиться на такое? Соррел представления не имела, кто из слуг мог бы быть способен на шантаж. Кроме того, тетя собиралась пробыть в деревне все лето, а так как другой работы здесь, в общем-то, не было, то вряд ли кто-нибудь из них рискнул бы хлебом насущным.
К сожалению, Соррел ничего не могла сказать наверняка и о собственных слугах тети, так как почти их не знала. Почему бы кому-нибудь не затаить обиду на тетушку или попросту не подумать о своем будущем, которое слугам, вероятно, представлялось далеко не радужным. Ничего невероятного Соррел не видела и в обиде на Ливию, которая беспрерывно капризничала и совершенно ни с кем не считалась. Соррел знала: насчет Ливии в лакейской чего только не говорят.
Как узнать, что подвигло шантажиста действовать? То ли он в самом деле хочет отомстить тете за прошлые обиды, то ли стремится всеми средствами разбогатеть. Соррел понятия не имела ни о врагах тети Лейлы, ни о завистниках Лавии. А вдруг кого-то из местных разозлила тетина удачливость? Вариантов немало.
Однако печальнее всего другое. Несмотря на больную голову, Соррел отлично понимала, если первая попытка оказалась неудачной, то наверняка будет вторая. И ей пришло на ум, что, пожалуй, надо предупредить кузину.
Однако Соррел помнила об обещании, которое она дала тете Лейле. Единственная надежда, если, конечно, маркиз прав, на то, что тетя Лейла вскоре получит еще одно письмо, и тогда можно будет устроить для шантажиста ловушку.
Тем временем, пожалуй, самое главное - удержать маркиза от новых открытий. Что бы она ни думала о нем, а она сама не знала, что ей думать, одно было ясно- маркиз совсем не глуп. Что ж, в будущем надо избегать встреч наедине.
Соррел улыбнулась, зная, что в этом кузина будет ей помогать всеми силами. А уж Ливия своего добьется, если захочет.
Когда Соррел не очень охотно присоединилась к обедавшей компании, разговор еще шел о башне. Ливия весело шутила, со смехом предупреждая всех о деревенской скуке и рассказывая о том, как она тосковала до приезда гостей.
- Представьте себе, даже мне пришлось один день прозевать над книгой. Вот моей кузине - она почти синий чулок и, наверное, воспитывалась в какой-нибудь ужасно ученой семинарии - это занятие очень увлекательно. Однако ни один человек в Лондоне не поверит, что я так низко пала.
Ливия обернулась и, увидев застывшую в дверях кузину, нисколько не смутилась тем, что Соррел ее слышала.
- О, ты здесь, кузина?- беззаботно спросила она. - Тебе нечего стыдиться.
- А я и не стыжусь,- тихо ответила Соррел и села за стол, стараясь держаться подальше от маркиза.
Как ни странно, положение попытался спасти мистер Фитцсиммонс.
- Вы не правы, мисс Морден, по крайней мере в одном! - пылко вмешался он.- Не могу представить такого места, где с вами могло бы быть скучно.
Ливия весело рассмеялась.
- Подождите, подождите! Вот поживете здесь с неделю, еще не так заговорите, хотя, думаю, и одного вечера достаточно. Боюсь, мы чересчур вас обнадежили. Дом не слишком удобен, слуги - необученные сельские увальни. Мама сколько угодно может говорить, что, когда она была девочкой, этот дом казался ей пределом мечтаний, но мне старые дома не нравятся. Комнаты тесные и такие мрачные, что хочется плакать. В окно смотреть бессмысленно, все равно ничего интересного не увидишь. Вот ужас! И потолки, кажется, вот-вот упадут на голову. Думаю, надо вытащить отсюда все сколько-нибудь стоящее и построить новый дом.
Вот уж, с иронией подумала Соррел, кузина развоевалась не на шутку. Дай ей волю, и от красивого дома времен Елизаветы с многочисленными окнами и обшитыми деревом комнатами следа не останется. Сама она влюбилась в дом с первого взгляда. Особенно хороши были причудливые резные панели из дерева и кирпичные трубы.
Вновь вмешался мистер Фитцсиммонс:
- Не беспокойтесь. Уичерли здесь понравится, - заявил он. - Вы еще не видели его фамильной громадины. Она куда величественнее вашего дома, но и в ней, уверяю вас, нет ни одной приличной комнаты. Честное слово! Я провел там только пару ночей. Камин в спальне дымил, и всю ночь кто-то ужасно скребся, наверное мыши. Правда, наутро дворецкий убеждал меня, что это вовсе не мыши, а дух одного из прежних владельцев замка. Спросите Уичерли!
Ливия то ли удивленно, то ли недоверчиво посмотрела на маркиза.
- О нет! Этого не может быть! Неужели это правда?
Маркиз ответил с нарочитой серьезностью:
- Чистая правда! Пусть скажет спасибо, что мы не поселили его в комнате, которая кишмя кишит духами. В ней никто не ночует. Что же до комфорта, то мне приходится по полчаса ждать воду для бритья, да и к тому же чаще всего ее приносят холодной. Она успевает остыть, пока слуга идет от кухни до моей спальни. Но, право, это ничтожная плата за удовольствие владеть одним из самых величественных замков в стране. А печные трубы! Я не нашел ни одной исправной,- добавил он печально.- Пришлось мне смириться с холодными обедами и сквозняками. Но, должен признаться, вырос я в еще более непритязательных условиях.
- Нет, нет! Вы разыгрываете меня! - воскликнула Ливия с милым смехом. Во всех путеводителях ваш дом описывают как самый прекрасный замок. Вы оба надо мной смеетесь! И вообще, я говорила не о замках. Но, должна сказать, я люблю удобства. В Лондоне у нас современные туалеты, и мы потратили целое состояние на ремонт труб, чтобы они не дымили. Вам здесь удобно, правда?
Маркиз улыбнулся Ливии своей самой обольстительной улыбкой, отчего она еще больше засияла, а мистер Фитцсиммонс смерил его ревнивым взглядом.
- Правда. Этот дом очень уютен. Кроме того, после моей военной службы я спокойно отношусь к отсутствию комфорта. Там я часто радовался тому, что есть хотя бы крыша над головой и одеяло на земляном полу, а уж о дымоходе и мечтать не приходилось, довольствовались дыркой в потолке. Уверяю вас, ваш дом кажется мне просто роскошным. Это Фитц у нас привереда, а я и теперь сплю где угодно.
- Ну а я,- разоткровенничалась Ливия,- считаю, что здесь неудобно. Вы наверняка вчера заметили, что мы ужинаем неприлично рано, когда еще совсем светло и нет смысла зажигать свечи. Я уверена, это называется жить по-деревенски. Но мы можем изредка выносить стол на террасу и ужинать на свежем воздухе. Это будет чудесно!
- В вашем присутствии, мисс Морден, любое место становится прелестным,галантно заметил мистер Фитцсиммонс. - Не правда ли, Уичерли?
Маркиз несколько отвлекся, но быстро включился в беседу.
- Что? О да, конечно. Кстати, сообщаю, мне очень легко доставить удовольствие и я редко скучаю.
Соррел чуть не рассмеялась, заметив, что это не понравилось Ливии. Его сиятельству следовало быть повнимательнее, если он хочет добиться благосклонности избалованной красавицы. Однако Ливия продолжала излагать свой тщательно продуманный план развлечений. Тетя Лейла собиралась дать обед в честь знатных гостей и пригласить на него некоторых старых друзей, которых она знала еще в девушках, но Ливия чуть было не расстроила ее планы, открыто заявив матери, что его сиятельству совершенно не интересно столь старомодное общество. Вместо этого она предложила поехать в Челтенхем и посетить там танцевальный клуб. В свое время тетя Лейла не сказала ни "да", ни "нет", но сейчас Ливия представила это как дело решенное.
- Конечно, там не то, что в Лондоне, и общество не очень. Но все-таки какое-никакое развлечение, а то неизвестно, что делать вечером. Кроме того, я привезла сюда новое бальное платье, которое мне очень идет, и мне хочется его надеть.
Тетя Лейла промолчала, хотя была не в восторге от этой поездки. Она с сомнением поглядела на Соррел, помня о ее трауре. В Лондоне Соррел стойко отказывалась ездить на балы и званые вечера и не собиралась совершать утомительное путешествие в тряской карете ради каких-то дурацких танцев.
Поскольку Ливия никогда ни с кем не считалась, то она сделала вид, будто ничего не заметила, и весело продолжила:
- А посмотреть башню мы можем завтра. Мама, радуйся, ты давно этого хотела. Боюсь, в ней нет ничего интересного, но мы поедем верхом и устроим пикник.
Похоже было, это совсем не понравилось тете Лейле. И неудивительно! Утомительная экскурсия на другой день после званого обеда! Однако она опять промолчала.
- Звучит заманчиво,- согласился маркиз, бросив быстрый взгляд на Соррел.- Но не повредит ли это мисс Кент? Прежде чем Соррел успела заявить, что не желает никуда ехать, Ливия беззаботно ответила вместо нее:
- О, она может остаться с мамой. Сомневаюсь, что такая поездка ей интересна. Кстати, у меня еще одно предложение. Мы можем заехать в Бродвей и выпить там чаю. И весь день будет занят.
Она, казалось, забыла, что поездка была задумана ради ее матери. Маркиз вновь вмешался.
- Насколько я помню, мы затеяли эту поездку, чтобы миссис Гранвиль могла еще раз посмотреть на свою башню. Мне кажется, верхом ей ехать не годится, так что прикажем заложить для мисс Кент и вашей матушки карету, и никто не будет обижен.
Ливия с раздражением посмотрела на Соррел. Ей не понравилась преувеличенная забота маркиза о ничем не примечательной кузине, однако она была достаточно умна, чтобы не обнаруживать это перед знатным поклонником.
- Ну конечно. Замечательная мысль. Мама и Соррел поедут в карете, и мы их встретим. А потом, если они не захотят остаться с нами, то смогут вернуться домой.
Соррел с интересом слушала, как Ливия все переворачивает с ног на голову, но она уже неплохо знала и кузину, и тетю, и понимала- будет так, как захочет Ливия. Наездница из Ливии никудышная, но поездка в сопровождении двух поклонников должна доставить ей удовольствие. Тете Лейле и Соррел придется тащиться в тесной карете и заодно везти провизию для пикника. Лучше не придумаешь! Соррел искренне жалела, что не могла найти убедительный предлог и отказаться от поездки на радость Ливии.
Глава восьмая.
Но сначала предстоял званый обед.
Соррел, у которой еще побаливала голова, была бы счастлива увильнуть от него, но об этом не могло быть и речи, ведь тетя Лейла пригласила здешнего викария с женой и еще нескольких человек из самых богатых.
Соррел знала, что тетя ждала этого вечера с особым удовольствием, и не только потому, что вернулась богачкой и пригласила на обед всех тех, кто задирал перед ней нос в трудные времена, но еще и потому, что могла похвастаться своим гостем - настоящим маркизом, которому предстояло увенчать ее счастье аристократическим титулом. Она вся сияла и была готова поделиться своей радостью с кем угодно.
Ее дочь представляла собой полную ей противоположность, и весь вечер не скрывала скуки. Ливия оделась слишком нарядно для такого вечера в вечернее платье из золотистого газа на чехле из белого сатина и была хороша как никогда. Старомодное общество ее совершенно не интересовало, и она, несомненно, без всякого колебания монополизировала бы почетного гостя, если бы его сиятельство не предупредил ее хитрость, за чем Соррел наблюдала с большим удовольствием.
Желала этого Соррел или не желала, но ей пришлось признать, маркиз вел себя безукоризненно. Казалось, он был в восторге от общества людей столь же скучных, сколь респектабельных, и не только не смотрел на всех сверху вниз, но искренне получал удовольствие от еды и беседы. Что бы он ни думал, он хорошо скрывал это, и все дамы были решительно им очарованы к концу вечера.
Даже супруга местного сквайра леди Смит, чопорная дама в лиловом платье и с внушительным тюрбаном на голове, то и дело неприятно хихикавшая, и та смягчилась в его присутствии. У нее были для этого все основания, так как, не обращая внимания на гневные взгляды дочери, тетя Лейла распорядилась по-своему, и маркиз последовал к столу под руку с леди Смит.
Не забывшая о начале своего пути, тетя Лейла отлично понимала, что у леди Смит больше прав, чем у незначительной мисс Морден, и никакие слезы и угрозы Ливии не поколебали ее решение.
Ливии пришлось довольствоваться мистером Фитцсиммонсом, который выглядел вполне достойным кавалером и тоже имел успех у дам. Если учесть, что леди Смит была дамой самоуверенной и начисто лишенной обаяния и такта, то его сиятельство наверняка немало пострадал от нее.
Однако, как Соррел ни вглядывалась в него, она ни разу не заметила ничего предосудительного. Блистая красотой, он вежливо беседовал с леди Смит, которая, поддавшись его обаянию, немного воодушевилась, и с нескрываемой радостью обменивался репликами с хозяйкой дома, сидевшей с другой стороны, найдя с ней неожиданное взаимопонимание.
Если он и посматривал ревниво на Ливию, откровенно кокетничавшую с мистером Фитцсиммонсом, то Соррел этого не заметила. Однако не исключено, что его положение и вправду не всегда доставляло ему радость.
Тетя Лейла, в платье из великолепного пурпурного шелка, к радости Соррел, не опустошившая свою шкатулку в естественном желании похвастаться богатством, вся сияла и радовалась жизни. Она с удовольствием принимала старых знакомых и откровенно гордилась тем, что возвратилась в Кэмпден не с пустыми руками, за что ее никто не осуждал. Даже леди Смит была неожиданно добра к ней.
Со своей стороны, Ливия, полностью забыв о таких пустяках, как правила приличий, оживленно болтала с влюбленным мистером Фитцсиммонсом, совершенно не обращая внимания на сэра Томаса Смита, сидевшего по другую руку от нее. Тетя Лейла бросала на нее осуждающие взгляды, прекрасно понимая, что Ливия, несмотря на свою красоту, выглядит не лучшим образом. Но Ливия, нисколько с ней не считаясь, как будто назло, старалась как можно сильнее шокировать непрезентабельных друзей своей матери. Леди Смит тоже смотрела на нее с нескрываемым возмущением, но, возможно, потому, что ее муж забыл обо всем на свете, оказавшись рядом с такой красавицей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23