https://wodolei.ru/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Генерал это заметил и, тревожась о ее здоровье и как бы укоряя ее тем самым за недоброе о себе мнение, настоял, чтобы она и мисс Тилни вернулись в дом. Сам он должен был присоединиться к ним через четверть часа Они снова расстались, но отец тут же подозвал к себе Элинор и строго ей наказал, чтобы до его прихода она не показывала подруге аббатства. Повторно высказанное им нежелание допустить именно то, к чему Кэтрин стремилась больше всего, удивило ее особенно сильно.

Глава XXIII

На протяжении целого часа, в течение которого они поджидали генерала, его юная гостья предавалась не слишком благоприятным размышлениям о хозяине дома, «Эта затянувшаяся отлучка, эти уединенные прогулки отнюдь не свидетельствуют о его душевном спокойствии и чистоте его совести». Наконец он предстал перед молодыми леди. И как бы мрачно ни было у него в это время на душе, дм он по-прежнему улыбался. Мисс Тилни, отчасти догадывавшаяся, до чего ее подруге не терпится осмотреть внутренность дома, вскоре напомнила ему о его обещании. И генерал, не прибегнув, вопреки ожиданиям Кэтрин, к новой отсрочке, — если не считать пяти минут, потребовавшихся, чтобы заказать легкий завтрак к их возвращению, — выразил готовность их сопровождать.
Они двинулись в путь. С исполненным достоинства видом, не ускользнувшим от взора, но не рассеявшим подозрений достаточно начитанной Кэтрин, он провел их через семейную гостиную и не используемую прихожую в помещение, отличавшееся от других размерами и меблировкой, — в парадную гостиную для приема именитых гостей. Кэтрин смогла ее назвать только «величественной», «огромной» и «чудесной», поскольку ее неискушенный взгляд едва ли подметил даже расцветку атласной обивки. Поэтому роль истинного ценителя, способного восхищаться всеми подробностями, вынужден был взять на себя сам генерал. Гостью мало занимали дороговизна и красота меблировки. Любой предмет, появившийся на свет после пятнадцатого столетия, не вызывал у нее никакого интереса. И когда тщательный осмотр каждого хорошо знакомого ему украшения вполне удовлетворил любознательность хозяина дома, они перешли в библиотеку — комнату в своем роде столь же великолепную, вмещавшую собрание книг, которое его скромный владелец мог созерцать с гордостью. Кэтрин, проявив тут ко всему более неподдельный интерес, чем в гостиной, извлекла из этого кладезя знаний все, что мог дать осмотр корешков половины книг на одной из полок, и была готова следовать дальше. Но анфилада апартаментов не выстраивалась перед ней так, как ей бы хотелось. Дом был велик, но большую его часть она ужа осмотрела. И, услышав, что, вместе с кухней шесть или семь виденных ею комнат охватывают двор с трех сторон, она не могла этому поверить, подозревая, что немало других помещений от нее утаили. Возвращаясь в жилое крыло дома, она, правда, немного утешилась, миновав несколько менее значительных комнат, выходивших во двор, который посредством запутанных переходов соединял различные стороны здания. Еще большее удовлетворение она испытала, узнав, что проходит по бывшей монастырской обители, где ей были показаны следы монашеских келий, заметив несколько дверей, которых перед ней не открыли и назначения которых не назвали, и оказавшись последовательно в бильярдной, в личных покоях генерала (как они соединялись между собой и в какую сторону следовало, выходя из них, поворачивать, осталось для нее загадкой) и, наконец, в принадлежавшей Генри маленькой темной каморке, занятой разбросанными в беспорядке книгами, ружьями и плащами.
Из столовой, в которой она уже побывала и куда ей надлежало являться ежедневно к пяти часам (проходя через эту комнату, генерал не удержался от того, чтобы измерить ее шагами и снабдить мисс Морланд проверенными при ней сведениями, вовсе ей не нужными и не вызывавшими у нее сомнений), они кратким путем проследовали на кухню — старинную монастырскую поварню с допотопными массивными стенами и копотью и новейшими печами и духовками. Генерал в своей погоне за нововведениями не терял здесь времени даром: любое новейшее изобретение, способствующее приготовлению пищи, было представлено на этом просторном поприще поварского искусства. И если чей-то творческий гений допускал в своем детище просчет, собственный гений генерала часто доводил дело до желаемого результата. Одних осуществленных им усовершенствований на кухне было достаточно, чтобы поставить этого человека в один ряд с самыми выдающимися покровителями монастыря.
Кухонными стенами исчерпывалась древняя часть аббатства — четвертую старую часть прямоугольника, по причине ее крайне плачевного состояния, снес отец генерала, построив это крыло в его нынешнем виде совершенно заново. Старины здесь не сохранилось. Новая постройка не только была новой, но ее новизна Даже подчеркивалась всем ее обликом. Она заключала в себе только служебные помещения, примыкала к конному двору и архитектурное единство с остальным зданием здесь не было сочтено необходимым. Кэтрин могла сколько угодно порицать человека, который ради презренной хозяйственной пользы поднял руку на то, что было, возможно, ценнее всего остального. Она могла желать всем существом, чтобы генерал избавил ее от этого жалкого зрелища. Но если у него и было сколько-нибудь тщеславия, то оно относилось именно к благоустройству хозяйственных служб. И будучи убежден, что человек с душой, как у мисс Морланд, должен радоваться созерцанию приспособлений и усовершенствований, смягчающих тяготы жизни тех, кто стоит у основания общественной лестницы, он не счел нужным извиниться в намерении показать ей эти службы. Они бегло осмотрели их все. И на Кэтрин, вопреки ее ожиданиям, произвело впечатление их разнообразие и удобство. То, чему в Фуллертоне считалось возможным отвести несколько бесформенных клетушек и неудобных чуланов, занимало здесь достаточно просторные и вместительные помещения. Не меньше, чем разнообразию служб, она дивилась количеству встречавшейся им на каждом шагу прислуги. Куда бы они ни заходили, перед ними непременно приседала девица в деревянных башмаках или от них ускользал по-домашнему одетый ливрейный лакей. И все же это было аббатство! Насколько же по-разному велось хозяйство здесь и в несомненно превосходивших размерами Нортенгер аббатствах и замках из романов, в которых вся грязная домашняя работа выполнялась не более чем двумя парами женских рук! Как они со всеми делами управлялись, часто озадачивало миссис Аллен. И когда Кэтрин увидела все, что здесь приходилось делать, она стала этому удивляться сама.
Чтобы подняться по главной лестнице и оценить всю красоту ее деревянных панелей и богатой резьбы, они вернулись в холл. С верхней площадки лестницы они пошли в сторону, противоположную той галерее, в которой находилась спальня Кэтрин, и вскоре оказались в галерее, похожей на нее, но более длинной и широкой. Им показали одну за другой три больших спальни с изящными и прекрасно оборудованными гардеробными. Для удобства и красоты этих помещений не пожалели ни вкуса, ни денег. И отделанные не более пяти лет назад, они удостоились бы всяческих похвал со стороны любого человека, хотя и не представляли интереса для Кэтрин. При осмотре последней из этих спален генерал перечислил как бы невзначай имена нескольких именитых особ, когда-то почтивших ее своим пребыванием, после чего, повернувшись с улыбкой к гостье, позволил себе выразить надежду, что одними из ее ожидаемых в недалеком будущем обитателей окажутся «наши друзья из Фуллертона». Она уловила заключавшийся в этих словах неожиданный комплимент и искренне пожалела, что не может хорошо думать о человеке, который столь добр к ней и так внимателен к ее близким.
Дальше галерею преграждала двустворчатая дверь. Шедшая впереди мисс Тилни успела ее распахнуть и пройти и уже было хотела так же поступить с дверью по левую руку в следующей части галереи, когда ускоривший шаг генерал поспешно и, как показалось Кэтрин, с некоторой досадой ее остановил, поинтересовавшись куда это она направляется и что еще собирается показывать. Разве мисс Морланд уже не увидела все, достойное ее внимания? И разве Элинор не понимает, что ее подруга была бы не прочь подкрепиться после такого утомительного хождения по дому? Мисс Тилни тотчас же вернулась, и перед разочарованной Кэтрин захлопнулась тяжелая дверь, за которой она успела разглядеть более узкий коридор с множеством выходов и признаками винтовой лестницы и представить там что-то в самом деле заслуживающее внимания. Когда она нехотя возвращалась по галерее, ей казалось, что ради этой части дома она не колеблясь пожертвовала бы осмотром всех остальных вместе со всеми их усовершенствованиями. Очевидное нежелание генерала допустить ее сюда еще больше разжигало ее любопытство. Что-то от нее явно скрывали. Воображение, — в последнее время дважды ее подводившее, — в данном случае не могло ее обманывать. И краткая фраза мисс Тилни, брошенная ею, когда они, немного отстав от генерала, спускались по лестнице, как будто указывала, в чем заключалось это «что-то». Она сказала всего лишь: «Я хотела вам показать бывшую спальню моей матери — ту, в которой она скончалась». Но при всей краткости этой фразы Кэтрин извлекла из нее достаточно. Что могло быть удивительного в нежелании генерала заглянуть в эту комнату — комнату, в которую, быть может, он не осмеливался войти после того, как в ней разыгралась трагедия, навеки избавившая от страданий его жену и обрекшая мукам совести его собственную душу?
Позже, оставшись наедине с Элинор, она осмелилась ей признаться, как ей хочется осмотреть эту комнату с прилегавшей к ней частью дома. Подруга обещала проводить ее туда, как только представится случай. Что под этим подразумевалось, Кэтрин поняла без труда: зайти в эту комнату они смогут только в отсутствие хозяина дома.
— Надеюсь, комната сохраняется неприкосновенной? — спросила она с понимающим видом.
— Да, вполне.
— Сколько же прошло времени после кончины вашей матери?
— Она умерла девять лет назад. Кэтрин знала, что девять лет — срок далеко недостаточный, чтобы к комнате, в которой умерла отвергнутая жена, стали относиться, как ко всем другим помещениям.
— Вы, наверно, не отходили от нее до конца?
— Увы, — ответила мисс Тилни со вздохом, — к несчастью, тогда меня здесь не оказалось. Ее болезнь была внезапной и непродолжительной — прежде чем я приехала, все было кончено.
От вызванных этими словами мыслей у Кэтрин похолодело в груди. Возможно ли это? Неужели на это был способен отец Генри? И все же, столько примеров, позволяющих питать самые жуткие подозрения! Сидя вечером бок о бок с мисс Тилни в гостиной за рукоделием и наблюдая, как генерал в молчаливой задумчивости, с опущенным взором и нахмуренным лбом на протяжении часа расхаживает по комнате, она сознавала, что любая из ее догадок не выглядела беспочвенной. Видом, осанкой он был похож на Монтони! Могло ли что-нибудь лучше подтверждать состояние духа человека, не вполне заглушившего в себе естественные чувства и вынужденного постоянно помнить о своей вине? Несчастный человек! Тревожные размышления Кэтрин заставляли ее так часто поглядывать на генерала, что это заметила мисс Тилни.
— Отец, — прошептала она, — любит прохаживаться таким образом по комнате. В этом нет ничего необычного.
«Тем хуже!» — подумала Кэтрин. Подобное проявление беспокойства, как и странно несвоевременные утренние прогулки генерала, не значило ничего хорошего.
Однообразие и продолжительность вечера заставили Кэтрин особенно сильно ощутить отсутствие Генри. И она была рада покинуть гостиную, заметив не предназначенный для ее внимания взгляд генерала, после которого его дочь дернула звонок. Однако предложенную дворецким свечу хозяин дома не принял. Генерал де собирался ложиться спать.
— Я должен еще прочесть немало бумаг, — объяснил он Кэтрин, — прежде чем смогу сомкнуть глаза. Заботы о судьбах нации, возможно, позволят мне лечь лишь через несколько часов после того, как вы заснете. Но да воздается каждому свое — разве не разумно, что я утруждаю зрение ради нынешнего благоденствия, а вы даете отдых своему, чтобы подготовить себя к испытаниям в будущем?
Однако ни упомянутые им обязанности, ни высокопарный комплимент не помешали Кэтрин думать о совсем иной причине, которая могла заставить его надолго откладывать ночной отдых. Бодрствование над нелепыми бумагами в часы, когда остальные обитатели дома покоятся в постелях, казалось не правдоподобным. Должен был существовать более значительный повод. Нечто осуществимое, только когда все спят. И мысль, что миссис Тилни жива, по каким-то причинам находится в заточении и по ночам получает из рук безжалостного мужа свою скудную пищу, возникла у Кэтрин сама собой. Сколь ни страшна была эта мысль, ее все же следовало предпочесть подозрению в убийстве, которое в данных обстоятельствах могло родиться у нее достаточно давно. Внезапность, так называемой болезни миссис Тилни, отсутствие в этот час ее дочери, как и, возможно, других детей — все говорило в пользу такой мысли. Что толкнуло генерала на преступление — ревность или бессмысленная жестокость, — еще предстояло выяснить.
Раздеваясь, Кэтрин ломала себе над всем этим голову, пока ее вдруг не осенило, что утром она, возможно, находилась совсем рядом с местом заточения злосчастной узницы, — была всего лишь в нескольких шагах от одинокого пристанища, в котором бедняжка влачит свои печальные дни. Ибо какая же часть аббатства больше подходит для этой цели, чем та, в которой сохранились еще следы монашеских келий? Она хорошо запомнила дверь в мощенном камнем переходе со сводчатым потолком, — уже тогда ее охватил непонятный страх, — мимо которой генерал прошел без каких-либо объяснений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32


А-П

П-Я