Это я заявляю со всей ответственностью. У нас в отделении я считаюсь специалистом по холодному оружию. – Губы его слегка дрогнули в усмешке. – И заключения даю с вероятностью девяносто девять процентов. Как видите, погрешность невелика.
– То есть, грубо говоря, до сих пор этим ножом никого не резали, – заключил Гуров. – Это первый случай.
Хирург пожал худыми плечами.
– Скажем так, первый случай в моей практике, – ответил он. – Полагаю, что в ваших архивах могут иметься какие-то необходимые материалы – фотографии, заключения врачей по ножевым ранениям. Если будет нужно, я постараюсь в свободное время их просмотреть и тогда вынесу окончательный вердикт. Понимаете, Москва город большой, и на всех раненых одного врача не хватит. Что-то обязательно проходит мимо.
– Да, Москва велика, – согласился Гуров. – Полагаю, что и холодным оружием здесь балуются гораздо чаще, чем того хотелось бы. Не уверен, что вам удастся выбрать время на то, чтобы пересмотреть все наши архивы, доктор. Мы по-другому поступим. Данные по ранению Личутина покажем нашим экспертам. Возможно, они отыщут что-то похожее. Нам было важно узнать ваше впечатление, так как вас отрекомендовали именно как специалиста по таким ранениям.
– К вашим услугам, – слегка поклонился хирург и озабоченно порылся в нагрудном кармане. – Вот вам моя визитка. Здесь номер сотового – вы можете связаться со мной в любую минуту, если понадобится… Кроме тех случаев, когда я на операции, конечно. А теперь я, с вашего разрешения, пожалуй, пойду, товарищи сыщики… Уже опаздываю, а это не есть хорошо.
– Мы обязательно вас опять потревожим, – пообещал Гуров, принимая визитную карточку. – Пока мы этого умельца с обоюдоострым лезвием не найдем, нам от вас никуда не деться, доктор. А пока спасибо за информацию.
– Да за что спасибо! – махнул длинной рукой хирург. – Я ведь ничего и не сказал.
Он еще раз кивнул, подхватил кейс и устремился к выходу – нескладный, высоченный, но удивительно уверенный в себе человек. Гуров посмотрел ему вслед и повертел в руках маленький кусочек плотной бумаги с типографским шрифтом.
– Видюнкин Валерий Сергеевич, – прочел он вслух с уважением. – Доктор наук, между прочим, не шутка! Мне говорили, у Валерия Сергеевича даже опыт работы в полевом госпитале имеется. А я до сих пор ни разу с ним даже не встречался.
– Он с нами, между прочим, тоже, – заметил полковник Крячко. – Хотя и мы в своем деле почти профессора.
– Хороши профессора! – вздохнул Гуров. – Среди бела дня милиционера ножом пырнули, а мы до сих пор не знаем, кто и почему. Преступник как в воду канул.
– На его месте любой бы канул, – глубокомысленно заключил Крячко. – Ушел на дно человек. Теперь будет отсиживаться, пока волна не уляжется.
– Это хорошо, если будет отсиживаться. А если он уже далеко от Москвы? – сказал Гуров.
– Не исключено, – согласился Крячко. – Хотя на вокзалах сейчас всех черноволосых и смуглых трясут – не дай бог! Сам видел.
– Толку от этой нашей тряски! – махнул рукой Гуров. – Ладно, поехали на место, там прикинем, что к чему.
Они вышли из больницы. Здание было относительно новое, и территория вокруг него была обширная, залитая сплошь асфальтом, с редкими островками зелени. Зато стоянка для машин была большая и удобная.
В гуровской машине их дожидались двое – сержант Гусев и молодой Рукавишников, до сих пор еще не оправившийся от потрясения и оттого слегка бледноватый и тихий, как мышь. Оба были в форме, но без оружия. После случившегося они еще не выходили на дежурство ни разу.
Гуров и Крячко молча уселись в машину. Гуров завел мотор и, полуобернувшись, сообщил:
– В ваш район поедем. Будем на месте смотреть, что и как.
– А что доктор? – осторожно поинтересовался Гусев.
– Ты имеешь в виду, как там Личутин? – сказал Гуров. – Так вот, Личутин ваш очень плох. Врачи, по-моему, надеются только на чудо.
Гусев в сердцах рубанул кулаком по раскрытой ладони.
– Т-твою мать!.. – сказал он огорченно. – Ну надо же было такому случиться! Кабы сразу знать…
– То соломки непременно подстелили бы, – подхватил Крячко. – Это мы еще в школе учили, сержант.
– Да, попали вы – на ровном месте, да мордой об асфальт! – неодобрительно констатировал Гуров, выезжая с площадки. – Как же так получилось, сержант?
– Да я на эту тему устал уже объяснительные строчить! – признался Гусев. – Сто раз одно и то же писал. Замучился уже.
– А ты еще раз расскажи, – ласково посоветовал Крячко. – Вот увидишь, сразу легче станет. Мы с полковником вроде исповедников – всем грехи отпускаем.
– Действительно, грехи, – буркнул Гусев. – А вообще нечего было нам с ними связываться, с черными то есть… Мы по сигналу ехали. Гражданин один выпил и стал стрелять из ружья. Окна побил, народ перепугал… Вот мы по этому случаю и ехали. А эти двое просто на глаза попались, когда мы дом искали.
– Что значит – попались на глаза? – строго спросил Гуров. – Сейчас мы вот едем – столько лиц попадается на глаза. У тебя, сержант, не возникает желания проверить у них у всех документы?
– В гробу я теперь видел все эти документы! – честно сказал Гусев. – Я лучше теперь в сторону отвернусь, товарищ полковник, откровенно вам скажу. Если из-за этих документов ребят крошить будут…
– Ушами хлопать не надо! – назидательно заметил Крячко. – Представители власти! Вчетвером двоих задержать не смогли! С такой хваткой, конечно, лучше за угол отойти и там в холодке пересидеть…
– Почему разделились? – отрывисто спросил Гуров. – Если вы решили проверить у подозрительных граждан документы, почему отнеслись к этому так халатно?
– Да кабы знать! – с тоской повторил Гусев. – Я думал, ну, может, торговцы. Может, регистрация не оформлена. Я же не думал, что у них финки за пазухой. Мы с водителем на вызов поехали. Я думал, Личутин с Рукавишниковым справятся. Дело-то такое…
– Ну и что же дальше? – резко перебил его Гуров. – Личутин сказать не может, но Рукавишников-то здесь. Он-то чего помалкивает? Вы-то чем думали, молодой человек? Вам доверили ответственное дело – порядок в городе охранять. А у вас что вышло?
У Рукавишникова от волнения перехватило дыхание, и он не сразу сумел ответить.
– Товарищ полковник! Так я чего?.. – чуть не плача, заговорил он наконец. – Мне сержант сказал – иди за тем, а я пойду за этим. Проверь, говорит, документы. Если все в порядке – не кантуй. Ну я и пошел…
– Не размазывайте кашу по тарелке, юноша! – сердито сказал Гуров. – Рассказывайте толком, что там у вас получилось. А то «иди за тем, иди за этим»… Туман какой-то получается!
– В общем, их двое было, – послушно отозвался Рукавишников. – Оба лет под тридцать, здоровые ребята, жилистые. Один в песочном костюме – это с которым я потом разговаривал, а второй – в стальном. Они, когда мы из машины вышли, сразу разошлись. Мой к перекрестку пошел, а второй во двор нырнул. Сержант его догонять пошел, и больше я его не видел. Ну, в смысле, пока шум не поднялся. Его какая-то старуха нашла.
– А что было с вашим?
– С моим все тихо было, – покорно сказал Рукавишников. – Догнал я его. Как полагается, представился, документики попросил. Он не спорил, сразу паспорт достал, вежливый такой… Я ничего не заподозрил, все вроде нормально было. Паспорт просмотрел и отпустил. Сказать, что в паспорте было?
– Читали, – ответил Гуров. – В рапорте вашем. Вы лучше свое впечатление доложите – ничего странного в поведении этого гражданина не отмечалось?
– Ничего, – уныло протянул Рукавишников. – Он спокойный был, вежливый такой… Закурить еще предложил.
– Закурить он ему предложил! – с неожиданной злобой вставил Гусев. – Эх, самому надо мне было!
– После драки все мастера кулаками махать, – назидательно заметил полковник Крячко. – И потом, дело-то обыкновенное, сам говорил, а у вас сигнал был…
– Да черта ли сигнал! – безнадежно сказал Гусев. – Когда мы прибыли на место, этот крендель уже не стрелял. У него патроны кончились. И водка. Он за водкой пошел, а тут мы. Браслеты на него надели – он даже не почесался. Налит был по самые брови. А в этот самый момент Лешку-то и подкололи! Мы этого фрукта в машину как раз запихали, и тут крик…
– Ясно, – коротко сказал Гуров. – Печальная картина вырисовывается. Дебошира взяли, а опасных преступников упустили. Ну, что выросло, то выросло. Будем думать, как из этой лужи выбираться, куда мы по вашей милости сели.
– Я слышал, товарищ полковник, что у вас проверяли данные того паспорта, что Рукавишников смотрел? – осторожно сказал Гусев. – Есть какие-нибудь результаты?
– Да какие результаты? – покрутил головой Гуров. – Пустой номер. Липягин Станислав Гаврилович, шестьдесят восьмого года рождения, прописан в Юго-Западном районе. Нет такого гражданина в Москве, с таким паспортом. Ваш Рукавишников, в сущности, молодец. Он номер паспорта запомнил. Это дало нам возможность заключить, что документ, несомненно, фальшивый. Но, судя по всему, изготовлен весьма качественно, раз не вызвал у товарища никаких подозрений. Это наводит меня на очень неприятные мысли. Выходит, завелся у нас здесь кто-то новый и чрезвычайно опасный…
– Извиняюсь, товарищ полковник, – кашлянул в кулак Гусев. – Это, скорее всего, из кавказцев кто-то. Надо бы ихнюю диаспору хорошенько потрясти!
– Спасибо за ценный совет, сержант! – иронически заметил Гуров. – Только его нам и не хватало. Между прочим, судя по вашим рапортам, ни один из вас не заподозрил первоначально в неизвестных кавказцев. Назывались разные национальности, насколько я помню, даже такие экзотические, как индусы. Да и словесные портреты, составленные по вашим указаниям, как будто подтверждают такую мысль. Действительно, есть в этих лицах что-то необычное для наших широт. Стас, покажи-ка еще раз товарищам их собственное творчество!
Полковник Крячко ухмыльнулся и достал из кожаной папки два отпечатанных на принтере портрета.
– Этот вот, – сказал он, тыча в один пальцем, – здорово на одного актера похож! Забыл фамилию! Ну, он еще в этом боевике играет, как его?.. Да ты видел! Ну, вспоминай!
– Мне больше делать нечего! – проворчал Гуров. – Пусть лучше Рукавишников что-нибудь еще вспомнит. Этот тип твой по-русски, кстати, хорошо говорил?
– Ага, он по-русски, как мы с вами, – подтвердил милиционер. – Да и вблизи он ни на какого индуса не похож вроде. Нормальный мужик, только загорелый.
– Следователи опрашивали население в том районе, – сказал Гуров. – Получается, что последней видела Личутина аптекарша. Он заходил в аптеку, разговаривал с каким-то мужчиной. Вот только лица этого мужчины она не запомнила. И портреты ей показывали – никакого толку. И вообще, кажется, никому из жителей эти люди незнакомы. Во всяком случае, к такому предварительному выводу пришло следствие.
– Чего же мы туда едем? – осведомился Крячко, хотя прекрасно знал, что ответит Гуров.
– А едем мы туда, потому что должны сами во всем убедиться. И особенно меня интересует тот подъезд, из которого вышли эти два гражданина. Ведь они откуда-то вышли?
– Да-да! Они вышли из подъезда! – с горячностью подтвердил Рукавишников, перевешиваясь через сиденье. – Мы как раз подъехали, а они как раз и вышли…
– Помолчи! – перебил его Гусев. – Ты свое уже сказал. Мы потом этот подъезд сверху донизу прочесали, товарищ полковник. Там на четвертом этаже закоренелый бандюган живет, Семен Живаев по кличке Капуста. Две отсидки, в девяностых работал на Чемодана, помните такого? Тот теперь остепенился, оптовой торговлей занялся. Два дома в Подмосковье, три квартиры в столице, офис в центре…
– Допустим, Чемодана я помню, – проворчал Гуров. – Только зачем ты мне про него рассказываешь? Намекаешь, что его нужно немедленно брать? Или этого, как его, Живаева? Мол, бандюган вы, гражданин Капуста…
– Ну, не знаю, – упрямо буркнул Гусев. – Я и следователю то же самое говорил. По-моему, это же очевидный факт! Эти двое заходили в подъезд, где живет Капуста. Капуста работал на Чемодана. Значит…
– А что, собственно, это значит? – возразил Гуров. – Только одно – мы должны все хорошенько проверить. И я очень надеюсь, что вы с ребятами не перепутали подъезд.
– Обижаете, товарищ полковник! – сказал Гусев. – Мы, может, чего и недоработали…
– Это уж точно, недоработали! – заметил, усмехаясь, Крячко.
Гусев замолчал. Не открывал больше рта и Гуров – до самого конца поездки. Только, въезжая в переулок, попросил показать точно, где милиционеры остановили в тот трагический день машину. Гусев объяснил.
– Итак, вы стояли здесь, – задумчиво сказал Гуров. – А они, значит, вышли…
– Аккурат вон из того подъезда, – ткнул пальцем Гусев. – На сто процентов точно, товарищ полковник! Я не могу ошибиться. Да и Рукавишников подтвердит.
– Ага, оттуда! – немедленно подтвердил Рукавишников.
– Ну, ладно, будем считать, что хоть в этом у нас промашки не будет, – сказал Гуров. – Идемте, товарищи сыщики! Сколько здесь в подъезде квартир – двадцать четыре? Придется немного попотеть. Как говорится, еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане. Но начнем мы, конечно, с вашего Капусты. Кстати, чем он сейчас занимается?
– Неизвестно, – ответил Гусев. – Вроде сейчас не при делах. Но живет нормально, ни в чем не нуждается. С нами говорит сквозь зубы, не знаю уж, как с прокуратурой. Давно у меня на него руки чешутся…
Все четверо уже вышли из машины и теперь направлялись к дому напротив. Крячко, задрав голову, рассматривал верхние этажи, щурясь от солнца. Подошли к подъезду.
– Значит, так, – сказал Гуров. – Вы тут пока подышите, ребята, по сторонам посмотрите, а с вашим знакомцем мы с полковником сами поговорим. Боюсь, при вас господин Капуста будет себя не слишком свободно чувствовать. Похоже, испытываете вы друг к другу сильную личную неприязнь.
Гусев недовольно насупился, но спорить не стал. Он кивнул Рукавишникову, и они отошли в сторону. Сержант отвернулся и потянул из кармана сигареты.
Гуров и Крячко поднялись на четвертый этаж, нашли квартиру Живаева. Дверь у Живаева была металлическая, с антибликовым покрытием и секретным замком, напоминающая дверцу какого-нибудь суперсейфа в подвалах самого разнадежного банка где-нибудь в Швейцарии.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4