Но, скорее всего, трудные условия Сьерра-Маэстры, личный пример Фиделя Кастро привели к тому, что повстанцы стали бородачами. А с течением времени борода стала предметом гордости всех, кто прошел суровую школу Сьерра-Маэстры.
Монотонность партизанских будней нарушило неожиданное происшествие, прибавившее популярности повстанцам. Трое американских юношей, находившихся вместе со своими родителями на американской военной базе в Гуантанамо, начитавшись репортажей Герберта Мэтьюза о Фиделе и его бойцах, решили сбежать и присоединиться к бородачам. Двоим из них было по 17 лет (Виктор Буэльман и Чарльз Райян), а одному — 15 (Майкл Гарвей). Все они оставили прощальные письма своим отцам и отправились на поиски Фиделя Кастро. На перехват беглецов были брошены патрули США и силы кубинской армии, но юноши благополучно миновали все кордоны и пятнадцать дней бродили по горам, пока не наткнулись на партизанские заставы. Искатели приключений сильно исхудали. Их накормили, экипировали, но оставлять их в отряде было нельзя, потому что они руководствовались в своих действиях в основном внешней романтикой революции, не понимая сущности ее проблем. Вскоре они были возвращены родителям.
С этого времени можно уже говорить об организованной партизанской армии, которая до сих пор была одним отрядом. Теперь в ее рядах насчитывалось более 80 человек. Они были разделены на три боевые группы, во главе которых стояли Рауль Кастро, Хуан Альмейда и Хорхе Сотус, только что пришедший в качестве командира подкрепления.
Фидель внушил всем идею о том, что, прежде чем начинать боевые операции, надо приучить бойцов к трудностям партизанской жизни в горах, к постоянным переходам, к жизни, наполненной опасностями и лишениями.
Партизанская колонна начала тренировочный поход через Сьерра-Маэстру. Поход носил и заметно выраженный политический характер. Бойцы посетили те места, где за несколько недель до этого ядро Повстанческой армии едва не было уничтожено. Там новые бойцы могли из уст самих участников событий узнать о тех трудных временах.
К концу апреля 1957 года относится еще одна пропагандистская удача Фиделя Кастро. 23 апреля в его лагерь прибыл, следуя по стопам Герберта Мэтьюза, корреспондент «Коламбии бродкастинг систем» Роберт Табер, которого сопровождал оператор Уэнделл Хоффман. Они выразили пожелание снять телевизионный фильм о партизанской армии Фиделя Кастро. Съемочная группа совершила вместе с партизанской колонной поход на высочайшую точку Сьерра-Маэстры — пик Туркино, — и кинолента, снятая ими и показанная в США в середине мая, произвела очень сильное впечатление.
Каждый такой профессиональный успех американских репортеров разжигал страсти среди менее предприимчивых коллег. Поездка в Сьерра-Маэстру стала считаться чем-то вроде патента на профессиональную пригодность. С середины 1957 года и до последних дней войны поток просьб американских журналистов все время возрастал. Правда, теперь многие из них ехали не просто в поисках сенсационной информации, а по заданию Центрального разведывательного управления для изучения политических взглядов руководителей движения, их личных качеств, планов и намерений. С такой миссией приезжал, например, Эндрю Сент Джордж, который был разоблачен уже тогда как агент ЦРУ. Очень долго крутился около «Движения 26 июля» сотрудник ЦРУ Жюль Дюбуа, выступавший в роли корреспондента газеты «Чикаго трибюн». Но повстанцы очень умело строили свои отношения с американскими журналистами, используя их возможности для популяризации своих идей, своей политической программы и в то же время не забывая о бдительности.
18 мая в лагерь Фиделя из Сантьяго было доставлено оружие, которое подпольщикам удалось добыть через свои связи среди революционно настроенной молодежи. Перед восхищенными глазами партизан предстали три станковых пулемета, три ручных пулемета, девять карабинов М-1 и 10 автоматических винтовок. Все это дополнялось 6 тыс. патронов. Это был самый радостный праздник для повстанцев. Теперь можно было планировать серьезные операции.
По решению Фиделя в качестве объекта атаки на этот раз была выбрана казарма в местечке Уверо, опять на побережье Карибского моря. Там располагался довольно крупный гарнизон противника, насчитывавший 52 человека во главе с лейтенантом. Колонна партизан, подошедшая к Уверо, имела в своем составе 80 бойцов, из которых многие впервые должны были понюхать пороху. Тактика ведения боя во многом напоминала операцию у Ла-Платы: так же повстанцы полукольцом охватили на рассвете казарму, так же по сигналу Фиделя открыли огонь по вражеским позициям. Расчет был на то, что внезапность нападения и плотный кинжальный огонь заставят противника быстро капитулировать. Но на этот раз пришлось преодолеть более упорное сопротивление гарнизона, который имел к тому же выдвинутые посты боевого охранения, оборонявшиеся в подготовленных окопах. Тем не менее героизм и мужество партизан, не останавливавшихся перед огнем противника, сделали свое дело. После почти 3 часов борьбы остатки гарнизона капитулировали. Батистовцы потеряли 11 человек убитыми, 19 раненными и 14 человек пленными. Лишь нескольким вражеским солдатам удалось уйти по кромке прибоя. Но и потери партизан были ощутимыми: 7 человек из их состава были убиты и 8 ранены.
В руки партизан попало 24 винтовки типа «Гаранд», 20 винтовок НС, 1 ручной пулемет «Браунинг», 6 тыс. патронов и, кроме того, мундиры, обувь, вещмешки, холодное оружие и т. д.
Бой при Уверо стал во многих отношениях переломным. Противник стал вообще отводить все свои мелкие гарнизоны в районы расположения главных сил. Тем самым он оставлял под контролем партизан обширные территории и облегчал им свободу маневра. Дух Повстанческой армии окреп, еще сильнее стала вера в победу.
Рост авторитета и престижа Повстанческой армии, повышение политического веса Сьерра-Маэстры поставили перед традиционными оппозиционными партиями Кубы сложные задачи. Их руководители, которые раньше снисходительно относились к повстанцам и считали их второстепенным фактором, игравшим вспомогательную роль в общей борьбе против диктатуры, с каждым разом убеждались, что время работает против них. Поэтому в горы потянулись многие представители оппозиционных буржуазных партий. В июле 1957 г. к Фиделю Кастро прибыли сразу два видных эмиссара оппозиционной политической эмиграции: Рауль Чибас, руководитель ортодоксальной партии, и Фелипе Пасос, представитель бывшего президента Прио Сокарраса. Они приехали с целью выработки единой политической позиции с руководством партизан.
Буржуазная оппозиция уже готовилась делить шкуру еще не убитого медведя и загодя стала строить планы о послереволюционном устройстве страны. Фидель Кастро согласился на встречу с ними, исходя из давно провозглашенной линии на единство всех сил для свержения диктатуры — главной и ближайшей цели всех форм антидиктаторской борьбы. Поэтому обе стороны на этих переговорах пошли на определенный компромисс, разработав и подписав 16 июля 1957 г. так называемый «Пакт Сьерра-Маэстры». Документ призывал к единству все силы, которые выступали против диктатуры.
В качестве программы-минимум «всем оппозиционным партиям, всем общественным организациям и всем революционным силам предлагалось следующее»: создание Гражданско-революционного фронта с единой стратегической линией борьбы, назначение беспристрастного лица руководителем временного правительства, немедленная отставка диктатора. По настоянию Фиделя Кастро в текст был внесен специальный пункт, в соответствии с которым Гражданско-революционный фронт не должен ни просить, ни принимать посредничества никакой иностранной державы для решения внутренних проблем Кубы. Здесь же содержалось обязательство просить правительство США прекратить поставки вооружения нынешнему диктаторскому правительству Кубы.
Также под нажимом Фиделя в документ удалось включить заявление, что Гражданско-революционный фронт никогда не согласится, чтобы в качестве временного правительства выступала бы военная хунта. Армия в будущем должна быть отделена от политики.
Среди тех задач, решением которых ограничивалась деятельность временного правительства, фигурировали освобождение политических заключенных, обеспечение свободы печати и устной информации, назначение временных руководителей местной власти, демократизация профсоюзной жизни, немедленное начало кампании по ликвидации неграмотности. Большое значение имело указание на необходимость проведения аграрной реформы. Правда, в этом документе пока предусматривалось только распределение пустующих земель, а также передача в собственность колонам, издольщикам, арендаторам тех небольших наделов земли, на которых они работают, с предварительной денежной компенсацией владельцам этой земли, будь то частные лица или государство.
Идя навстречу другим оппозиционным силам, Фидель согласился включить положение о том, что для всех рабочих контактов необязательно каждый раз приезжать в Сьерра-Маэстру, ибо «Движение 26 июля» может направить своих представителей в Гавану, Мехико или другое место. Но в конце твердо говорилось: «Пусть никого не обманывают утверждения правительственной пропаганды о положении в Сьерра-Маэстре. Сьерра-Маэстра уже является неприступным бастионом свободы, завоевавшим сердца наших соотечественников. Мы сумеем здесь воздать должное тому доверию, которое оказал нам народ».
Несмотря на то, что Фидель не был удовлетворен содержанием этого договора, он считал его в то время подходящим и необходимым, полагая, что впоследствии буржуазная оппозиция отойдет от этого документа. Последующие события подтвердили эти оценки.
Оба заезжих деятеля с удовольствием попозировали фотографам на небольшой полянке в горном лесу и постарались удрать из Сьерра-Маэстры. Им казалось, что они добились своего, получив подпись Фиделя Кастро и его согласие на подбор временного президента Кубы. Их больше ничего в тот момент не интересовало.
В день празднования четвертой годовщины штурма Монкады, 26 июля 1957 года, приказом Фиделя была сформирована новая колонна, получившая наименование «Колонна № 2», которой было поручено самостоятельно вести боевые действия в районе к востоку от пика Туркино. Командиром колонны был назначен Эрнесто Че Гевара, которому первому из партизанских вожаков было присвоено высшее воинское звание «команданте».
Фидель вообще с большим вниманием и неизменной сердечностью относился к Че Геваре, видя в нем зрелого политического руководителя, беспредельно преданного революционера и стойкого мужественного бойца.
Но революция не только рождала крупных талантливых руководителей, но и теряла своих героев. 30 июля 1957 года вся армия партизан была потрясена сообщением о том, что в Сантьяго погиб Франк Пайс, один из надежнейших и преданнейших руководителей подполья. Полицейские ищейки выследили его, окружили и хотели схватить живым, но Франк предпочел смерть в неравном бою смерти в застенке. Погиб Франк, которому вся Повстанческая армия всего 4 дня назад писала письмо, в котором были такие строки:
«Дорогой брат! В нынешних условиях трудно найти слова, если они вообще существуют, чтобы выразить тебе чувства, которыми переполнены наши души. Может быть, крепкое и молчаливое объятие сможет заменить их и сказать кое-что большее».
Эта трагическая новость потрясла город, и глубоко возмущенный народ начал стихийную всеобщую забастовку. На похороны Франка Пайса, одетого в военную форму повстанцев, вышло много людей, траурная процессия прошла по всему городу.
Фидель в исполненном драматизма письме в связи со смертью Франка Пайса писал: «Не могу выразить всю горечь, возмущение и бесконечную скорбь, которые переполняют нас. Какие варвары! Они трусливо застрелили его на улице, пользуясь всеми преимуществами преследователя, который идет по следам борца-подпольщика. Какие звери! Они не знают, какой ум, какой характер, какую личность они убили. Народ Кубы не подозревает, кто такой был Франк Пайс, какое в нем было величие и как много он обещал...
После убийства Франка Пайса, самого ценного, самого полезного, самого выдающегося из наших бойцов, чего еще ждут тысячи и тысячи кубинцев, стремящихся к действию...
Настал час потребовать от каждого, кто называет себя революционером, от каждого, кто называет себя оппозиционером, от каждого, кто считает себя достойным и порядочным человеком, к какой бы группе, партии или организации он ни принадлежал: хватит пустопорожней болтовни!»
Смерть Франка Пайса была невосполнимой утратой для Фиделя, для революции. Она тем более была тяжела, что обрушилась в период возникновения определенных разногласий между частью руководства «Движения 26 июля», действовавшего в подполье, в городах (их условно называли «Долина»), и большинством руководства, которое находилось в Сьерра-Маэстре (их условно называли «Горы»). Существо разногласий сводилось к тому, что представители «Долины» с непониманием относились к решающей роли повстанцев, ведущих боевые действия в Сьерра-Маэстре.
Представители «Долины» не всегда торопились посылать в Сьерра-Маэстру добытое оружие, боеприпасы, денежные средства, без которых партизанам было на первом этапе чрезвычайно трудно. «Долина» сводила свою деятельность к подготовке массовых акций в виде всеобщей забастовки, которая, по их представлениям, была бы сама по себе достаточной для свержения диктатуры.
«Горы», или, точнее, руководство Повстанческой армии, настаивало на том, чтобы не распылять силы и средства, всемерно укреплять повстанческие силы, которые станут главным фактором свержения ненавистной диктатуры.
Настойчивая работа Фиделя Кастро с товарищами из равнинного руководства, сама обстановка в стране, постепенное политическое мужание руководителей «Движения 26 июля» — все это привело мало-помалу к сглаживанию внутренних разногласий, но отдельные симптомы продолжали чувствоваться до конца войны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63