А, значит, он должен быть управляемым. Очень сомнительно, что на планете есть космический корабль, который смог бы с ним сразиться. По крайне мере, никто о нем не упоминал.
Значит, он готов сражаться только с хламом, которым могут усеять его курс с помощью решетки. Это хорошо. Более того, отцы, являясь таковыми, не сделают снаряд высокоскоростным. Им хочется иметь возможность отозвать снаряд в самую последнюю минуту. И они на это надеются.
— Чи! — настаивал на своем неприятии ракетного грохота Мургатройд.
— Поэтому мы станем по возможности больше непопулярными среди родителей, — дальше рассуждал Кэлхаун, — и, если нам удастся выжить, добьемся еще более сердечной ненависти от их сыновей. И тогда, благодаря всеобщей ненависти к нам, им удастся хоть чуточку терпеть друг друга.
Таким образом, возможно, разрешится проблема общественного здоровья на Псе-3.
Он тяжело вздохнул. На экране индикатора ближайшего объекта появилось изображение предмета, движущегося к медкору. Сканер воспроизвел информацию в мельчайших деталях. Небольшой объект двигался к планете со стороны космоса. Его скорость и курс…
С удвоенным ускорением Кэлхаун ринулся наперехват, в то же время заставляя корабль терять скорость убегания.
Десятью минутами позже из космофона донеслось рычание:
— Медкор! Как ты считаешь, чем это ты сейчас занимаешься?
— Ищу приключений на свою голову, — последовал короткий ответ.
Тишина. На экранах появилась крошечная яркая горошина, возникшая из пустоты и медленно приближающаяся. Кэлхаун рассчитал свой курс. Затем изменил его.
— Медкор! — донесся взволнованный голос. — Уйди с дороги нашего снаряда! Это мегатонная бомба!
Кэлхаун небрежно парировал:
— Those who in quarrels interрose, must often wiрe a bloody nose. — И добавил:
— Я знаю, что это такое.
— Оставь ее в покое! — все больше злился голос. — Решетка на земле засекла ее. Они запускают камни, чтобы взорвать ее.
— Они плохие стрелки, — ответил Кэлхаун. — Ведь по мне промазали!
И нацелил свой корабль. Он знал, на что тот способен, как только может знать человек, пролетавший на нем очень и очень долго — абсолютно точно знал все его возможности.
Ракета издалека — управляемый снаряд с мегатонной боеголовкой яростно дымя, появился на фоне звезд. Как могло показаться со стороны, Кэлхаун пошел на таран. Ракета, хоть и управляемая на расстоянии в многие тысячи километров, вильнула, чтобы избежать столкновения. Нужно время, чтобы сканер зафиксировал и передал ситуацию, сигнал достиг флота Федры и контрольные импульсы вернулись назад. Кэлхаун рассчитывал на это. Должен был. Но он и не шел на таран. Он вынуждал снаряд уклониться. И добился этого. Ракета свернула в сторону, Кэлхаун развернулся и головокружительный трюк, от которого волосы на голове встают дыбом пламенем дюз прошелся по всей длине снаряда. Толщина пламени не больше полудюйма, но температура — как на поверхности звезды, Оно аккуратно разрезало снаряд пополам. Ужасная вспышка, которую почти физически ощутил Кэлхаун — взорвалось горючее. Атомная бомба — единственная из известных бомб, которая не взорвется, если ее разрезать пополам.
Остатки управляемого снаряда продолжили свой путь к планете, но вреда они уже не причинят.
— Отлично! — холодно изрек космофон, но Кэлхауну послышалось облегчение в голосе. — Ты только задержал нашу высадку и обрек на смерть от инфекции лишние жизни!
Кэлхаун проглотил что-то, что, как он полагал, было его под ступившим к горлу сердцем.
— Ну что же, — сказал он, — посмотрим, так ли это.
Корабль потерял свою космическую скорость еще до встречи со снарядом.
Теперь он все быстрее падал назад. Чтобы осмотреться, Кэлхаун выключил ракеты. Включив на мгновение дюзы, выровнял корабль параллельно земле.
— Мне пора стать экономным, признался он Мургатройду. — В космосе тяжело достать ракетное топливо. Если я не стану бережливым, мы можем застрять на орбите — прямо здесь, не в силах спуститься! Не думаю, что местные жители проявят желание помочь нам.
Медкор планировал с беспредельной, на первый взгляд, легкостью над бескрайними выпуклыми просторами мира, готового к войне. Меньше чем через полчаса он погрузился в черноту ночной тени Пса. А через три четверти часа снова вышел на освещенную солнцем сторону уже в каких-то четырех милях от поверхности планеты.
— Не хватило скорости для того, чтобы остаться на орбите, критически поделился соображениями с Мургатройдом Кэлхаун. — Много бы я отдал сейчас за хорошую карту!
Он напряженно следил за проносящейся под кораблем поверхностью планеты. Ему надо было бы набрать большую высоту и он мог бы это сделать, если бы его не беспокоило ракетное горючее. Оно предназначалось только на крайний случай и весило слишком много, чтобы можно было запастись им в достаточном количестве.
На горизонте показался Канополис. Кэлхаун развил бешеную активность.
Развернул кораблик и нырнул в атмосферу. Погасил скорость ракетным пламенем и одновременно трением об атмосферу во время спуска.
Корабль уже опустился до двух миль, когда перемахнул горную гряду и под ним раскинулся город. На такой высоте он вполне мог разбиться. Кэлхаун потратил горючее, чтобы остаться наверху, дважды включив ракеты. Очень расчетливо.
С горизонтальной скоростью не более двухсот миль в час, поддерживаемый снизу пламенем дюз, стройным как лезвие шпаги, медкор перемахнул через вершину посадочной решетки. Саблеобразное пламя бегло прошлось по ближайшему краю. Очень бегло. Оно вспахало борозду, не отличая стальные конструкции от медных силовых кабелей. Ракеты яростно взревели.
Первый обезоруживающий удар был нанесен решетке во время нырка вдоль внутреннего ее края. Теперь корабль устремился вверх и преодолел дальнюю сторону решетки всего в нескольких ярдах от широкой медной полосы, направляющей в космос силовые поля. Здесь пламя перерезало кабели и излучатель силового поля на глубину более чем двести футов. Решетка теперь сможет заработать только после капитального ремонта.
Кэлхаун использовал почти все оставшееся горючее, чтобы набрать высоту, одновременно отдавая по космофону отрывистые указания:
— Вызываю флот! Вызываю флот! Медкор вызывает флот! Я обезвредил посадочную решетку на Псе! Вы можете теперь высадиться и позаботиться о больных. На планете отсутствует какое-либо оружие и, если вы не получаете удовольствия от самой возможности пострелять, боевые действия не ожидаются. Я приземлюсь где-то среди холмов к северу от города. Если местные жители не подорвут корабль, чтобы добраться ко мне, вы сможете получить у меня все необходимые для производства антитела сведения.
Фактически, сразу же после посадки я начну передавать их вам по космофону, имейте в виду.
Ждать пришлось недолго. При ударе о землю горючего уже не было. Пламя вспыхнуло и погасло в трех футах от земли. Корабль упал, ломая деревья.
Это была действительно грубая посадка.
У Мургатройда она вызвала негодование. Он яростно бранился, пока Кэлхаун отстегивал себя от кресла и осматривал место приземления.
***
Прошла неделя и медкор, доставленный к решетке для починки и дозаправки, был готов снова отправиться в космос. Изначальная посадочная решетка стояла, конечно, на месте. Но над ней, подавляя своими габаритами, возвышалась гигантская летающая решетка Федры. Рядом с ней на космодроме находилось не так много космических кораблей. Пока Кэлхаун дошел до здания управления, один из немногих оставшихся взмыл над решеткой и провалился в небеса. Буквально секунды спустя его примеру последовал другой.
Он вошел в здание. Уолкер-старший с Федры издали кивнул ему. Младший при виде его нахмурился. Он консультировался со своим отцом, и атмосфера встречи позволяла желать лучшего.
— Гм-м! — угрюмо прорычал старший Уолкер. — Как идут дела? Доложите.
— Очень неплохо, — ответил Кэлхаун. — Одна партия лекарства оказалась недостаточно эффективной. Но в общем, мне кажется, ситуация удовлетворительна. Появятся еще несколько случаев инфекционных заболеваний — из тех, что сейчас на стадии инкубации. Но прививки и инъекции делают свое дело. По крайней мере, так было до сих пор.
— Ты проделал большую работу, — он обратился теперь к младшему, организовав из тринадцатилетних эскорт для врачей космофлота и поручив им обеспечение поступления пациентов. Ребята отнеслись к поручению очень серьезно. Они идеально подошли для этой работы. Группа юных воинов…
— Частично бежала в леса, — перебил его Уолкер-младший, — и поклялась никогда не сдаться!
— А девушки?
Тот пожал плечами.
— Они порхают вокруг прибывших и, в основном, интересуются шмотками.
Когда появятся женщины постарше, откроются мастерские…
— А парни из лесов, появляясь, чтобы вызывать восхищение, сами будут восхищены. Как вы считаете, реально ожидать больших неприятностей?
— Не-э! — кисло ответил младший Уолкер. — Некоторые, кто помоложе, почувствовали явное облегчение, избавившись от ответственности.
— Но, — вмешался Уолкер-старший, — он сам этого хотел. Сам добивался.
И добился! Как и многие другие, показал на что они годятся. Это мы, люди постарше, нуждаемся в них. Мы не планируем никаких… э… репрессий.
— Я должен удивиться? — Кэлхаун поднял брови.
Старший Уолкер фыркнул.
— Ты же не ждал от нас, что мы бросимся в объятия друг другу, не так ли? И правильно! Мы попытаемся не обращать внимания на наши… различия настолько, насколько возможно. Но мы не простим их, тем не менее.
— Я полагаю, — сказал Кэлхаун, — что им будет намного труднее простить вас. Тяжелее, чем вам кажется. Ваша культура расколота пополам.
Каждой половинке многого не хватало, а общество должно быть целостным, чтобы выжить. Это не людьми придумано. Это заложено в наших генах на уровне инстинкта. Как строительство гнезд — инстинкт птиц. Пока мы строим культуру согласно нашим инстинктам, у нас все ладится. В противном случае — беда. Впрочем, я не собираюсь читать вам лекцию.
— О! — удивился старший Уолкер. — Так-таки и не собираешься?
Кэлхаун улыбнулся.
— Я думал, что должен буду стать самой непопулярной личностью на этой планете, — бодро заметил он. — Так оно и оказалось. Я влез в дело каждого и никто не смог добиться того, к чему стремился. Но зато никто не может считать себя победителем. Вам доставит удовольствие, если я сниму карантин и отбуду, не так ли?
— Мы плевать хотели на твой карантин! — презрительно ответил старший Уолкер. — Флот загружает наших жен на Федре, чтобы перебросить их сюда так быстро, как позволит овердрайв! Неужели ты полагаешь, что мы обратили малейшее внимание на твой карантин?
Кэлхаун улыбнулся опять. Младший Уолкер болезненно улыбнулся.
— То, что ты сделал, пошло нам на пользу, не скрою. Но нам нанесена большая обида, чем тебе. Лет через двадцать, быть может, мы сможем посмеяться над собой. Тогда и появится чувство благодарности. А сегодня, хотя мы и знаем, что многим обязаны тебе, нам это не нравится.
— А это, — прервал его Кэлхаун, — значит, что все возвращается на круги своя. Это обычное отношение к медикам — быть в неоплатном долгу, но ненавидеть саму мысль о необходимости платить. Я подпишу снятие карантина и отбуду сразу же, как только вы заправите ракету, просто на случай аварии.
— Прямо сейчас! — в унисон слились голоса Уолкеров.
Кэлхаун щелкнул пальцами. Мургатройд чванливо подошел к нему. Врач взял черную лапу тормала в свою руку.
— Пошли, Мургатройд, — бодро сказал он. — Ты — единственный, с кем я обращался действительно плохо, и ты на меня не в обиде. Я полагаю, что мораль отсюда такова: тормал — лучший друг человека.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВРАЧ ЗВЕЗДОЛЕТА
Глава 1
Кэлхаун разглядывал передатчик-коммуникатор с некоторым раздражением в то время, как его собственный голос в записи повторял стандартное объявление уже в двадцатый раз. Но ответа не было и это давно раздражало Кэлхауна. Для него это был новый сектор для медицинского патрулирования.
Он выполнял чужую работу, потому что ответственный за нее завел любовный роман. Он женился и его вычеркнули из списков сотрудников по медицинскому обслуживанию. И вот теперь Кэлхаун слушал свой голос, бесконечно повторяющий объявление, на которое следовало бы получить немедленный ответ.
Мургатройд, из тормалов, с интересом наблюдал за ним своими глазками-бусинками. Планета Майя находилась слева от медицинского корабля «Эскулап-20». На видеоэкране около панели с приборами виден был почти весь круглый диск планеты. Изображение было абсолютно чистым с яркими красками.
Видна была ледяная шапка, континенты, моря. С одной стороны была заметна система облаков со значительной циклонной деятельностью, континенты выглядели так как им и следовало, моря были грязного трудноописуемого оттенка, что всегда означает большую глубину.
Собственный голос Кэлхауна, записанный полчаса назад, звучал в динамике, когда он передавался на коммуникатор, а затем в совсем невидимый мир, отстоящий на сто тысяч миль от корабля.
"Вызываю землю, — повторял записанный голос Кэлхауна. — Медкор «Эскулап-20» вызывает землю, чтобы сообщить о прибытии и получить координаты для приземления. Масса корабля пятьдесят стандартных тонн.
Повторяю пять-ноль тонн. Цель посадки — санитарное обследование планеты."
Голос на пленке прервался. Наступила тишина и слышны били только случайно записанные шумы, которые и отличают космический корабль внутри от гробницы.
Мургатройд сказал:
— Чи?
Кэлхаун ответил иронически:
— Несомненно, Мургатройд, несомненно. Тот, кто на дежурстве в космопорту вышел куда-то, или умер, или сделал нечто подобное. Нам придется подождать, пока он не вернется или кто другой заступит на дежурство.
Мургатройд сказал «Чи» снова и начал облизывать свои бакенбарды. Он знал, что когда Кэлхаун посылает вызов через коммуникатор, другой человеческий голос должен был ответить. Затем должен состояться разговор, а затем силовые поля приземляющего захвата должны были захватить медкор и спустить его на планету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15