Призрачный завиток магической «поземки», к которой все уже привыкли, кружил, как вьюн, между ногами, облизывая сапоги, но за собой не тянул, никуда не звал. Пы временами нагибался, подбирал мелкие камешки и, повертев их, швырял через плечо. Один сунул в карман. Еще натащит на Игуану всякой пакости…— Ну что за сонные физиономии? — Ее тон сделал бы честь коменданту пограничной крепости. — Вы не осмотрели и десятой части этого корыта! Пока очевидно только то, что предполагаемые грабители до этой помойки не добрались. Тем лучше, у нас больше шансов отыскать что-нибудь, не тронутое ни их лапами, ни здешними тварями. Работаем!Пыметсу с шумом выдохнул воздух, оттопырив нижнюю губу. Сдержанный на проявления чувств Борб осторожно повел плечом. Несимпатичное лицо Дуза стало еще более непроницаемым. Похоже было, что всем чуточку не по себе.Что-то тягостное нависло над долиной…— Я сказала: продолжаем поиски, черт побери! Борб, мы с тобой слева, Пы с Дузом — по правому краю.Дьюруз, привыкший все и всегда брать на заметку, слегка удивился: если поначалу супруг принцессы копировал ее манеры и выражения, то теперь их роли поменялись. Борб присел, незаметно поддернул штаны. Пы неуклюже повернулся, поддал сапогом бледную сороконожку. Засопел. Вот всегда так: на словах — «могучий Пыметсу, доблестный Пыметсу», а на деле ни ее высочество, ни супруг ейный никогда не выбирают его себе в напарники. И когда он навещает семью в отцовском замке, ему больше не позволяют брать с собой Фируза. А ведь обещались…Вот так, молча лелея свои обиды, он и пропыхтел до самого заката, когда требовательное брюхо уже совсем подвело от голода, но тут неожиданно в вечерней тишине, лишь изредка нарушаемой резкими всхрипами и свистом окутанных паром нешибких фонтанчиков, вырывающихся из-под земли, прозвучал взволнованный голос принцессы:— Все сюда! Быстрее! — И этот зов донесся сверху.С момента ее появления на Свахе мону Сэниа не оставляло предчувствие, что и сегодня придется возвращаться на Игуану с пустыми руками. Еще один потерянный день. Посеревший в сумерках буранчик поземки продолжал юлить меж камнями. «Ну а ты-то что под ногами путаешься?» — то ли подумала, то ли прошептала она. Но призрачный вьюнок уловил, метнулся по обломкам каменной лестницы вверх. Понятно, ей намекают, что пора бросить общий взгляд на вечернюю долину, застилаемую сиреневатым дымком, и в состоянии благостного восхищения убраться восвояси. Она взлетела на гладкую, словно отшлифованную кромку, обрамляющую все «корыто» неширокой балюстрадой. Чуть выше начиналось царство горного кустарника — шары, состоящие из тончайших веточек-паутинок, усеянных бисеринками микроскопических листочков. Вот только ближайший куст был почему-то совершенно прозрачным, неживым. Она пригляделась: сухой, точно перекати-поле, и никакой зелени. Подошла, пнула — бренные останки куста торчали из глубокой дыры, словно кто-то таким нехитрым способом решил это отверстие замаскировать.Недолго думая, она вынула из кобуры десинтор и слабеньким лучом запалила сухостой. Огонь занялся сразу, из-под его языков порскнула уже задремавшая было тараканья живность. Пепел осыпался вниз, в четко означившийся наклонный лаз. Наконец-то! И всех сюда.Хотя, если честно признаться, в этом нескончаемом стремлении отыскать неведомое «то — не знаю что» ей хотелось бы быть единоличной победительницей…— Ну, все собрались? На Игуану пока ничего не сообщать! — Ну, это естественно, ведь Юрг ни за что не разрешил бы ей соваться в эту подозрительную дыру, но ведь что не дозволено какому-то копытному, то разрешается… — Борб, быстро в Асмуров замок — за факелами!Пока Борб, исчезнувший без лишних вопросов, ворошил замковые кладовые, все молча разглядывали мрачный проем, очерченный оплавленной кромкой: вне всякого сомнения, это была работа мощного десинтора. Кто-то, обнаруживший подозрительную дыру, расширил ее и…Борб с охапкой смоляных светильников, которых хватило бы на целую ночь, появился, словно из-под земли.— Спускаемся.Мона Сэниа перевела калибратор десинтора на световой луч и, высветив череду ступенек, ведущих в глубину скального массива, шагнула в проем, не позволяя никому пройти впереди себя. В таких случаях спорить с ней было бесполезно.Ступени, не сглаженные многочисленными шагами, свидетельствовали о том, что этой потаенной лестницей пользовались нечасто. Принцесса несколько раз останавливалась, резко поднимая руку — все замирали, стараясь сдерживать дыхание. Но в ограниченном замшелыми стенами пространстве царила такая тишина, словно ни вверху, ни внизу не существовало никакого реального мира.Становилось душно. Мона Сэниа, никогда не страдавшая клаустрофобией, сейчас прямо-таки спиной и плечами чувствовала безмерную тяжесть нависшей над ней каменной толщи. Если бы она был одна, ничто не удержало бы ее от стремительного рывка назад, под вечернее темнеющее небо.Внезапный звук раздался так неожиданно, что маленький отряд вздрогнул разом. Это не был тупой, но алчный удар рогового клюва — в слабом теньканье слышалось такое мертвящее безразличие ко всему живому, словно оно было рождено миром теней.Мона Сэниа с трудом стряхнула с себя охватившее ее оцепенение.— С потолка капает, — проговорила она нарочито громко и беспечно. — Ну, кто не боится промочить ноги — за мной!Она сделала еще один шаг — и свод над головой словно взлетел вверх.— Зажечь факелы.Взглядам открылась необозримо громадная пещера, но которой заскользили маслянисто-золотые блики смоляных огней. В этих отсветах не было лучистого сверкания кристаллов — полупрозрачные натеки, свисавшие с потолка, и такие же пирамидальные выступы, протянувшиеся навстречу им со дна пещеры, не таили в себе ни единого излома. Все было заглажено и замутнено, словно кто-то вылизывал эти гигантские сосульки промерзшим шершавым языком. Темные бесформенные пятна виднелись на полу то тут, то там, точно выброшенные кротами кучки земли, и кроме них ничто не нарушало опалового мерцания этого застывшего в вековом оцепенении подземного чертога.Льдистая бахрома сталактитов, никогда не встречавшихся на Джаспере, казалась рядом бесчисленных копий, застывших перед началом поединка подземных демонов; они не были направлены на людей — нет, такую малость, как хрупкая человеческая плоть, в своем стылом высокомерии они просто не замечали. Нестерпимая напряженность каменела под стрельчатыми сводами, словно вот-вот должен был прозвучать серебряно-трубный призыв к началу битвы, и тогда это подземное оружие придет в движение, сшибаясь льдистыми зубьями и неощутимо для себя превращая в крошево всех, кто посмел вторгнуться в эти пределы.— Всем держаться вместе! — крикнула Сэнни, и безудержное эхо точно вырвалось из каменного плена — закрутилось смерчем, разбиваясь о стены и снова сливаясь в уже неузнаваемый, тысячекратно повторяющий сам себя переливчатый клик.Принцесса стиснула зубы и, перебросив свой факел Борбу, обнажила меч. Дуз, самый высокий из них, встал у нее за спиной, Пы и Борб — по бокам. Она слишком хорошо знала своих товарищей по оружию, чтобы не понять: сейчас они точно так же, как она, ощущают приближение незримой беды. И так же, как она, не помышляют о бегстве.Тяжкое право подать сигнал к отступлению — это бремя командора…— Мы не уйдем, пока не осмотрим всю пещеру, — прошептала она сквозь стиснутые зубы, и эхо превратило ее шепот в ледяной метельный свист. — Сначала — вот это.Острие меча, указующего на бесформенный холмик, полыхнуло факельным отсветом, и тут же в массе темных комьев что-то едва уловимо блеснуло в ответ. Мона Сэниа, забыв об осторожности, подалась вперед, раздвигая кончиком клинка слипшуюся массу — и едва не вскрикнула: сероватый, изъеденный череп уставился на нее впалыми глазницами, и только золотистый обруч такого знакомого офита, как ни в чем не бывало, поблескивал вкрапленными камешками затейливого узора.— На-а-аш… — не выдержал Пыметсу, и эхо закружило по пещере ворохом осенних листьев: «аш-ш-ш-ш…»— Осмотреть всех! — приказала принцесса. — Оружие собрать.Но оружия не было — ни мечей, ни десинторов.— Если это наши, то почему они не могли отсюда просто сбежать?.. — растерянно пробормотал Борб.Четверо джасперян стояли посреди этой потаенной братской могилы, и не было никакой зацепки, которая помогла бы им разрешить загадку гибели безвестной дружины.— Возвращаемся, — упавшим голосом проговорила мона Сэниа. — Вход завалить. После того, как мы закончим на Свахе наши поиски, сообщим в Королевский Совет — может быть, кто-то из родственников и захочет прилететь сюда, чтобы забрать тела.Она понимала, что это были пустые слова — долг Великого Уговора обязывал джасперян заботиться о крэгах своих почивших родичей, а не об их телах. Но зорких поводырей, столько столетий почитаемых на Джаспере, у этих странников не было — об этом молчаливо свидетельствовали нетленные обручи офитов, окольцевавшие каждый из девяти черепов.Так что, скорее всего эта пещера так и останется для безвестных останков местом их последнего упокоения. Поэтому, взлетев на поверхность земли, мона Сэниа велела снова запалить свой факел и, склонив его к ногам, недвижно простояла все время, пока ее товарищи в наступившей уже темноте замуровывали вход в подземную гробницу. Кем бы ни были безвестные странники — просто любителями попутешествовать, вынужденными беглецами или даже вселенскими грабителями — она отдавала им последний долг.И Юрг, который выслушал ее рассказ, ни разу не перебив и только потирая плохо выбритый подбородок, понуро согласился с тем, что зловещих загадок не только не убавилось, а совсем наоборот.— И все-таки, почему они не улетели? — Мона Сэниа повторила вопрос, еще раньше прозвучавший из уст Борба. — Они не были связаны или скованы — по расположению тел видно, что они бежали… Бежали не оглядываясь. Смерть на бегу. Ты можешь предположить причину?— Пока — нет, — задумчиво проговорил Юрг. — Но, может быть, им приказали оставаться там?— Кто и зачем мог им приказать остаться на верную смерть?Мона Сэниа обвела взглядом своих недавних спутников, молчаливо хмуривших лбы. Каждый раз, когда очередная группа возвращалась со Свахи, вся дружина слеталась в шатровый покой и не расходилась, пока не были выяснены все детали путешествия; Юрг называл это «разбором полетов».— Вопрос остался открытым, — напомнил он. — Если был отдан приказ — то кем?Как-то так сложилось, что на этих разборах командовал он.— Постойте, — встрепенулся вдруг Борб, которого недаром прозвали «глядящий в корень». — Мы насчитали девять погибших. Но это значит, что был и десятый, который бежал, прихватив все оружие… И не исключено, кое-что еще.— А ради чего? Пусть даже он был не командором дружины, а просто вожаком шайки грабителей — но чтобы послать своих сообщников на смерть? Это невероятно! — Мона Сэниа, у которой законы чести были в крови, не могла себе даже представить психологию такого подонка.А если это была сволочь из жавровых болот? — предположил Юрг. — О, дьявол! Уж не сам ли Джанибаст стоял во главе? Такой тип вполне мог дождаться, когда его сообщники объединенными усилиями откопают какое-то сокровище, а потом прикончить их всех в лучших пиратских традициях и отбыть к себе в родовой хлев, единолично владея награбленным.— А оружие? — не сдавалась принцесса. — Зачем он взял оружие?— Ну, ты же помнишь — как раз тем летом он вздумал предъявлять нам всякие дурацкие ультиматумы… Его свора уже тогда готовилась к осаде, а в таком положении любой ствол и клинок на счету.— Но и каждый боец, — осторожно вставил Эрм, никогда не перестававший чувствовать себя комендантом родового замка властительных Муров.— И что за сокровище он мог найти, чтобы пожертвовать из-за него собственными людьми? — продолжала допытываться принцесса. — Золото? Его ценят только на Земле. Произведение искусства? Это в Джанибастовом-то свинюшнике? Может, неведомое нам оружие… Но тогда почему он не воспользовался им, когда наша дружина осаждала его замок?— Слишком много вопросов, моя принцесса. И слишком много предположений можно будет допустить, отвечая на них. Может быть, они не смогли убежать, потому что… сошли с ума. От страха. Поэтому, подводя итог сегодняшнему разбору полетов, я резюмирую: на Свахе должно иметься еще немало загадочных вещей, представляющих для нас ценность, это — раз. Два — потерпев неудачу на Свахе (хотя надеюсь, что такового не случится), мы попытаемся пошарить в Джанибастовой берлоге — как говорится, чем черт не шутит. И три — я тебя больше на Сваху не пущу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.Воцарившаяся тишина была сравнима разве что с гробовым безмолвием сталактитовой пещеры.Наконец, ее нарушил подчеркнуто невыразительный голос принцессы:— Всем выйти вон.Никто не взялся бы оценить ту скорость, с которой верная дружина покинула шатровый корабль, по своему центральному положению и завидной вместительности служивший чем-то вроде конференц-зала их импровизированного замка, сооруженного из отслуживших свой век разнокалиберных корабликов.Столь же неопределим был и промежуток времени, через который принцесса появилась на потемневших к ночи колокольчиках Бирюзового Дола:— Я проголодалась. Об ужине никто не позаботился?Безмятежный тон лучше любых слов свидетельствовал о том, что status quo ante bellum восстановлено.Следом за ней на пороге, как ни в чем не бывало, возник и командор с механической бритвой-жужжалкой в руках:— Эй, поесть-то дадут?Значит, соглашение было достигнуто на паритетных началах. Во всяком случае, все в это поверили.И только перед самым сном, перецеловав мирно посапывающих малышей и теперь задумчиво стаскивая сапоги, Юрг вдруг хлопнул себя по лбу:— Постой-ка, мое твое величество, а как получилось, что мы не заметили их кораблей — ведь должны же они были на чем-то прибыть на Сваху!— Вовсе нет. Во-первых, мой забывчивый супруг и повелитель, я просила тебя не величать меня этим дурацким титулом, а во-вторых, корабли нам необходимы только для самого первого полета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66