В наших лагерях работали следователи контрразведки СМЕРШ (СМЕРть Шпионам). На допрос вызывали ночью. Днём на работе, ночью на допрос. Меня допрашивали две ночи часа по четыре. Здесь уже были специалисты! Не чета тому, который допрашивал меня в ПФП, в проверочно-фильтрационном пункте под городком Мостиска. Вопросов было много. Кто? Откуда? Где рос? Где учился? Как попал на фронт? Где, в каких частях служил? Номер части? Подразделение? Фамилия командира? Где попал в плен? Почему попал в плен? Где был в плену? В каких лагерях? В какое время? Откуда возвратился в Союз? И многое другое. Некоторых, после допроса, месяца через два, снова вызывали на допрос.
13. Расконвой
31 декабря 1945 года меня расконвоировали. Это означало, что меня, и ещё несколько десятков таких же, как я, перевели жить в точно такой же барак, что и раньше, но за зоной. Нам светило жить вне ограды из колючей проволоки. Выдали мне пропуск в "промзону". Это означало, что в ту зону, куда меня водили под конвоем, теперь я "добровольно" должен ходить по пропуску.
Как раз 31 декабря было воскресенье, и были выборы в какой-то там Совет СССР. Нам, "расконвоированным" выдали "бумажки" - удостоверения на право голосования. Сходили в соседний барак, там нас занесли в список и мы "проголосовали". Так что, всё правильно, 99,99 процентов проголосовали "за".
Теперь я стал писать письма домой, и получать письма из дома. Вот здесь, в лагере, но вне колючей проволоки, по свежей памяти, я пытался восстановить, хотя бы, даты: где и когда я был. Ведь все мои дневники пропали.
Мы продолжали трудиться по восстановлению ББК (Беломоро-Балтийского Канала). Только было обидно, что этот продукт титанического труда народа недолговечен. Во Франции я видел много каналов, все они были из бетона. А наш ББК был из деревянных клеток, заполненных камнями и, частью, из бетона. Срок службы дерева, камней и бетона, естественно, различен, поэтому срок функционирования такого канала ограничен сроком службы дерева.
Так прошла зима 1945 и лето 1946 года. В ноябре канал закончили, сдали в эксплуатацию. За это время в зоне осталось не более 200 человек. Остальные были расконвоированы и "выведены за зону", пребывая в тех же бараках. Это было достигнуто переносом колючей проволоки и вышек. Говорили, что тем, кто остался в зоне, вынесли "срока" от 10 до 25 лет.
На митинге, посвящённом окончанию восстановления канала, сказали: спасибо за работу! Но страна не залечила раны, нанесённые войной, и надо помочь восстановить промышленность страны, ну и так далее. Надо работать под руководством КГБ. Выхода не было, так как ни у кого не было документа, удостоверяющего личность, а чтобы жить в любом месте требовалась прописка в милиции. Существовал закон, по которому за нарушение паспортного режима, то есть, за проживания без прописки, полагалось тюремное заключение, лагеря! К тому же, для въезда в мой родной город Благовещенск, который находился в пограничной зоне, требовался ещё и специальный пропуск.
Стали составлять списки: кто куда поедет "добровольно" работать. Предлагалось два места. Одно - это строительство газопровода "Кохтла-Ярве Ленинград". Кохтла-Ярве это Эстония. Так что, уже тогда, в 1946 году, я мог очутиться в Эстонии, где живу с марта 1971 года. Второе место - это строительство жилья в городе Сталинске (сейчас Новокузнецк) на Кузбассе. Организация "Кузбассжилстрой" в системе МВД. Я, конечно, выбрал "Кузбассжилстрой", поскольку это уже на половине пути домой.
21 ноября 1946 года опять погрузились в теплушки товарного поезда, с привычными печками, нарами, только теперь без конвоя, и отправились на Восток. 7 декабря прибыли в город Сталинск. Нас разместили почти в таких же бараках, как и на Беломорстрое, только в центре города, рядом с металлургическим институтом. Нашей организации надо было построить на окраине города (Точилинская гора) посёлок в 300 индивидуальных домов, для рабочих металлургического комбината. Дома строились из шлакобетона, заливкой в опалубку. Изготавливали инвентарную металлическую опалубку, и другие различные приспособления. Металл заготавливали на "скрапном дворе" комбината, то есть на той площадке, где складируют прибывающий на переплавку металлолом. После войны было много металлолома на таких складах, в том числе и разбитых танков, и орудий. Я продолжал работать в отделе механизации. В Кузбассжилстрое нам платили мизерную зарплату, которой едва хватало на питание. Барачное общежитие было бесплатным. Давали спецодежду: обувь и телогрейки, в которых мы и ходили. Документов личности, паспортов никому не давали.
В начале февраля ко мне из Благовещенска приехал отец. Поскольку я ещё жил в бараке, то ему пришлось устроиться в гостинице. Он приезжал, чтобы забрать меня с собой. Мы ходили с ним в отдел кадров. Я написал заявление об увольнении, в связи с выездом на родину, для учёбы. Начальником отдела кадров был капитан МВД Кавригин. На моём заявлении он наложил резолюцию: "Отказать. Нет оснований". Но, всё же, пообещал отпустить меня в отпуск. Разузнали мы также, что уволиться из системы Кузбассжилстроя можно лишь по "вызову" из учебного заведения, для продолжения учёбы. Такого "учебного вызова" у меня не было. Но отец уехал, оставив мне другой "вызов". "Другой вызов" - вызов со стороны родственников - был необходим для получения пропуска в пограничную Благовещенскую зону. В феврале 1947 года нашему участку механизации выделили старый двухэтажный деревянный дом в Старо-Кузнецке - в районе города, существовавшем ещё до строек Сталинска.. На работу стали ездить трамваем. Складывалась иллюзия почти полной свободы.
В марте мне дали отпуск на 30 дней. Выдали паспорт, тоже на 30 дней. Были такие паспорта из двух листиков, без всяких корочек. Получил отпускные. По вызову, оставленному отцом, получил пропуск в погранзону Благовещенска. 1 марта 1947 года, в "общем" вагоне, но уже пассажирского поезда, выехал я в родной Благовещенск.
Приехав, сразу пошёл в Горный техникум, откуда, в 1941 году, я, добровольцем, ушёл в армию и на фронт. Был март месяц, приёмная комиссия не работала. Обратился к директору техникума. Тот расспросил меня и, узнав, что я был в плену, отказал мне в выдаче "учебного вызова". Сказал, что их техникум относится к министерству "Цветметзолото", поэтому принять меня на учёбу нельзя, я был в плену у немцев.
Пришлось искать другой техникум. Так я поступил на учёбу в "Благовещенский коммунально-строительный техникум" - БКСТ, о чём нисколько не жалею. Взял у них вызов на учёбу с 1 сентября. Срок моего отпуска, как и паспорта, заканчивался, надо было ехать на работу, хотя и не очень хотелось.
Приехал в Сталинск. Мне предложили работать инспектором культурно-воспитательной части (КВЧ) в лагерной зоне. У Кузбассжилстроя были свои лагеря в Новокузнецке. Заключённые этих лагерей также работали на строительстве домов. Мои возражения и слушать не стали. Справку-"вызов" коммунально-строительного техникума и смотреть не захотели. Сказали: "Хочешь учиться? Отлично! Учись в Новокузнецке. Родители? Вызывай их сюда! Одним словом, иди, работай!"
Я написал заявление об увольнении, в связи с вызовом на учёбу. Получил резолюцию "Отказать". Тогда я записался на приём к прокурору нашего района. Прокурор выслушал меня, взял заявление с визой "Отказать", взял вызов из благовещенского техникума и сказал: "Хорошо. Я сейчас иду в сторону вашей конторы. Идём". Пришли мы в управление, он оставил меня в приёмной, а сам зашёл к начальнику отдела кадров. Минут через десять он вышел и отдал мне моё заявление с исправленной резолюцией: "Уволить, в связи с выездом на учёбу".
23 июня 1947 года я окончательно вернулся к родным. С момента отъезда в армию прошло 5 лет 4 месяца и 8 дней.
Несколько ностальгических строк о том, где я встречал новый год:
1942 - дома, в Благовещенске на Амуре. Были друзья по горному техникуму, была моя девушка Галя Клочко, с которой я долго дружил.
1943 - в прифронтовой землянке, выкопанной в лесу с напарником. Центральный фронт. Были "наркомовские" 100 граммов водки. Салютовали из карабинов боевыми патронами.
1944 - в немецком лагере для военнопленных. Населённый пункт Хелм. Польша.
1945 - в доме бывшего французского партизана Поля Картюрон, на его ферме. Деревня Кофельу. Франция.
1946 - в советском проверочно-фильтрационном лагере, на Беломоро-Балтийском канале. Карелия. СССР.
1947 - в бараке, правда, уже, будучи расконвоированным, но, почти что, в лагере. Город Сталинск, ныне Новокузнецк, Кемеровская область. СССР.
1948 - в родном городе Благовещенске.
Уехав 18-тилетним, я вернулся 24-х лет. Война, плен, лагеря были пройдены. Впереди учёба!



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10