Качество супер, аккуратно доставили 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я купила эти дурацкие пилюли, целых три упаковки, но он посоветовал мне спустить их в унитаз. Сказал, что седативы и транквилизаторы гасят пламя жизни.
– Даже так?
Рита побарабанила пальцами по столу. Именитый писатель. Умен, талантлив. Понимает, что болен, но отказывается от лечения, рассматривая свою неврастению как своего рода расплату. Расплату за дар. За пламя жизни. Как говорил Курт Кобейн, «лучше гореть, чем угасать».
– О господи! – воскликнула она в раздражении. – Зачем ты подсовываешь мне таких несносных пациентов?
– Он мой брат, – сказала Ольга.
Рита тяжело вздохнула и открыла ежедневник.
– Принять его без записи я не могу, у нас с этим строго. Люди ожидают своей очереди месяцами. Но у меня есть окно... да, в понедельник, в 16.00, только предупреди, пожалуйста, чтобы не опаздывал.
Она специально просила Наташу не записывать никого на это время, собираясь в спокойной обстановке перечитать старые истории болезни и заняться другими делами, которые из-за возросшей в связи с увольнением одного из коллег нагрузки постоянно переносила со дня на день. Но, видно, не судьба.
Ольга растроганно чмокнула ее в щеку. На прощание они тепло обнялись, заверили друг друга в неизменной любви и дружбе, обменялись комплиментами по поводу прически-макияжа-костюмчика и расстались до понедельника. Рита пообещала позвонить после того, как составит собственное мнение о строптивом братце.
Для тридцатипятилетней матери семейства Ольга и правда выглядела весьма неплохо. Яркая, со вкусом одетая... особенно Риту порадовал маникюр. К сожалению, замужние женщины часто пренебрегают этой процедурой из-за бесконечных хлопот по хозяйству. Когда ежедневно моешь, чистишь и драишь, не говоря уж про сумки с продуктами, какой тут маникюр!
Она подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. Ладно, еще не все потеряно. Регулярные визиты к косметологу приносят кое-какие плоды. Волосы, пожалуй, стоит чуть-чуть осветлить. Избавиться от этого желтоватого оттенка. Сделать их более платиновыми, и пусть враг трепещет. «Родила бы, что ли», – сказала ей как-то мать. Отличная мысль! Только вот от кого? Воспользоваться услугами Международного банка спермы? А что, нынче это модно. М-да...
Вечером она налила себе чашечку чая, устроилась за компьютером и попыталась составить заочное представление о том, с кем ей предстояло познакомиться в ближайшее время. Может быть. Если парень не струсит, что вполне вероятно. Многие мужчины пасуют в кабинете психоаналитика, хотя в кресле руководителя или дома на диване чувствуют себя очень даже уверенно.
Ольга сказала: «Он публикуется под псевдонимом Грэм Мастерс».
«Мастерс? – машинально переспросила Рита, вспомнив почему-то Макгрегора Мастерса из ордена Золотой Зари. – Почему?»
«В Оксфорде у него был друг, Колин Мастерс. Он скончался от передозировки наркотиков».
Graham Masters. Собственного сайта у него, похоже, не было. Она сделала запрос через поисковик, и через минуту в ее распоряжении оказались тридцать пять адресов интернет-страниц, где в том или ином контексте упоминалось его имя. Она глотнула горячего чая и принялась неторопливо просматривать их одну за другой.
Сборники рассказов, романы, многочисленные публикации в журналах и антологиях... сотрудничество с издательствами Tartarus Press, Scarecrow Press, Earthling Publications, Liverpool Universiti Press, Sarob Press и многими, многими другими... премии и награды Интернациональной гильдии ужасов (The International Horror Guild), Ассоциации писателей жанра хоррор (Horror Writers Association) и так далее и тому подобное... статьи в газете Sunday Times...
«Он не фантаст, – объясняла его сестра с таким видом, будто старалась добиться для него отмены приговора. – Его герои – наши современники, внезапно оказавшиеся в жуткой, противоестественной ситуации».
Ну, здорово! Он зарабатывает себе на жизнь, описывая всевозможные кошмары и человека, пытающегося им противостоять по мере своих слабых сил. И от этого самого его предстоит излечить? А что же останется? Что останется?
Ей приходилось иметь дело с подобными пациентами, и она отлично знала, что слишком настойчивое вторжение в сферу бессознательного может закончиться для них тяжелым психозом. Интересно, что там в анамнезе... Родители, кажется, не страдали никакими психическими расстройствами. А другие члены семьи? Просмотрев все материалы, касающиеся Грэма Мастерса, она пришла к неутешительному выводу, что самым лучшим было бы оставить его в покое.

Глава 2

Понедельник подкрался незаметно. Вот только что, кажется, была пятница и она терпеливо объясняла разгневанной и оскорбленной в лучших чувствах мамаше, почему ее четырнадцатилетнюю дочь необходимо срочно переселить к бабушке (или расстаться со своим новым мужем), – как сразу бац! – и понедельник.
Сегодня должен прийти Грэм. Мысленно она называла его именно так, хотя ей было известно и настоящее его имя – Григорий. Младший брат. Рита вдруг поняла, что совершенно не представляет, сколько ему лет. Он может быть моложе Ольги и на год, и на пять лет. Хотя нет, на пять – это вряд ли. Хорошо, сказала она себе, стоя перед открытым платяным шкафом и рассеянно перебирая висящие на вешалках костюмы. Это даже хорошо – не знать его возраста, не знать почти ничего. Хорошо для работы. Просто пациент. Незнакомый человек на приеме у психиатра.
Он явился без опозданий. Первые минуты знакомства: неизбежное напряжение, оценивающие взгляды... Наташа принесла кофе в белых фарфоровых чашках, поставила на стол вместе с вазочкой шоколадных конфет и упорхнула, ослепив пациента улыбкой.
Стоя посреди кабинета и медленно оглядываясь по сторонам, он пытался сделать выбор между креслом, придвинутым к столу (пациент лицом к лицу с врачом), креслом сбоку от стола (пациент изредка поглядывает на врача, а в случае внезапного замешательства имеет возможность отвернуться), креслом чуть поодаль (пациент и врач смотрят друг на друга, но их разделяет некоторое расстояние) и креслом в углу, в глубокой тени (пациент вообще не видит врача, что создает почти полную иллюзию одиночества). Рита ждала. Опыт подсказывал ей: во время первого визита вежливость скорее всего вынудит его занять кресло напротив, но в дальнейшем он может счесть это неудобным и перебраться в тень.
Она ошиблась. Он с самого начала выбрал кресло поодаль. Глядя на то, как он сидит там, непринужденно откинувшись на спинку и вытянув вперед свои длинные ноги со скрещенными лодыжками, Рита опять подумала, что с ним будет не так-то просто найти общий язык.
– Вам удобно?
– О да, вполне.
Она встала из-за стола и, захватив обе чашки с дымящимся черным кофе, медленно приблизилась к пациенту. Поставила его чашку на низенький журнальный столик, а со своей отошла к окну. Сидя в прежней позе, он без стеснения разглядывал ее. Рита знала эти чуточку снисходительные, раздевающие взгляды уверенных в себе мужчин и порадовалась тому, что сегодня на ней широкие брюки марлен и короткий приталенный жакет, а не одна из ее любимых узких юбок, оставляющих открытыми колени.
Хотя нельзя сказать, что эти взгляды ей неприятны... Он по-своему интересный мужчина, брат ее подруги. Высокий, очень худой, с бледной, чистой кожей и неистово горящими глазами. Глаза... их буйное, темное пламя – пожалуй, это единственное, что выдает в нем невротика.
– Надо же, – задумчиво промолвил он, продолжая изучать ее грудь в овальном вырезе жакета, – я вас совсем не помню.
– Очень хорошо. Если бы мы помнили друг друга, это могло бы помешать нашей работе.
Возникла пауза. Рита сделала маленький глоток и поставила чашку на подоконник.
– Как вас называть?
– Как хотите.
– Можно Грэм?
– Пожалуйста, – отозвался он равнодушно.
В одной из статей, размещенных на сайте издательства Tatran, рассказывалось о том, как близкий друг Грэма Мастерса, художник (Рита забыла его фамилию), принадлежащий к культуре андеграунда, однажды написал его портрет, который был признан шедевром, выставлялся в нескольких модных галереях, а затем перекочевал в частную коллекцию какого-то греческого судовладельца.
– Вы не скучаете по своему прежнему имени?
Он немного подумал, как будто ответ на этот вопрос требовал совершения в уме сложных арифметических действий.
– Почему я должен скучать? Мы не расставались. Мои друзья из числа русских эмигрантов до сих пор зовут меня Гришкой. Меня это забавляет... иногда. А иногда пугает. Какая все-таки странная штука – имя! Вы не задумывались об этом?
– Задумывалась, конечно. Тем более что мне никогда не нравилось мое имя. Маргарита... Спасибо, что не Вероника и не Олимпиада. – Она улыбнулась в расчете на ответную улыбку, но он был начеку. – Так, значит, вам нравится время от времени чувствовать себя Гришкой?
– В общем, да. Думаю, это полезно – в некотором смысле. Но то, как я себя при этом ощущаю... поймите, это тоже маска. Это не есть «я».
– Меню – это не пища. Карта – это не территория. Все так. Однако человек нуждается в каких-то точках отсчета.
– Вы имеете в виду символический центр Мира? Священную гору, откуда можно попасть на Небеса, под Землю и в Преисподнюю? Пуп земли, место Творения... – Он говорил тихим, низким голосом, вынуждая собеседника поневоле напрягать слух. Нехитрый и безотказный способ завладеть чьим-то вниманием. – Если пойти дальше, можно договориться до того, что личная история человека начинается с его рождения и наречения его Сергеем или Робертом, но, боюсь, при ближайшем рассмотрении эта теория окажется полной ерундой. Фокус в том, доктор, что человек, как правило, не считает своим имя, данное ему родителями. Я знал многих, кто всякий раз удивлялся, слыша это вроде бы привычное Серега или Боб. И сам никогда не отождествлял себя со своим именем.
Это насмешливое «доктор» кольнуло ее больнее, чем можно было ожидать.
– А с чем отождествляли? Есть ли хоть что-то, что вы могли бы назвать синонимом вашего подлинного «я»?
Он долго молчал, разглядывая ее с холодным, беспристрастным интересом, как диковинное насекомое.
– Мне обязательно обсуждать это с вами?
Рита вернулась на свое место. Теперь их разделял стол и еще два метра пустого пространства. Он почувствовал необходимость изменить дистанцию, она не собиралась препятствовать ему. Пока не собиралась.
– Нет, не обязательно. Мы можем закончить разговор прямо сейчас. Вы вернетесь домой и скажете родственникам, что отказываетесь от лечения, поскольку не считаете меня компетентным специалистом. Вам даже не придется оплачивать сегодняшнюю консультацию. Мы не берем денег с пациента, который после первого же сеанса приходит к выводу, что его обращение к нам было ошибкой.
– Да, меня предупреждали. – Он чуть прищурился, как будто от Риты внезапно начал исходить свет, режущий глаза. – Так вы не хотите работать со мной? Боитесь, что орешек окажется не по зубам?
– Нет, просто вы не нуждаетесь в анализе. Вы свыклись с вашими неврозами, предпочитая рассматривать их не как заболевание, а как знак собственной избранности, и до тех пор, пока вы будете тешить себя этой иллюзией, мы не сдвинемся с места. У меня слишком плотный график, Грэм, и слишком много действительно больных людей ждут моей помощи. Я не могу позволить себе тратить время на приятные, но абсолютно бесплодные беседы с влюбленным в себя интеллектуалом.
– Никто не говорил со мной так, как вы, – произнес он с видимым удовольствием. – Ни один врач. Пожалуйста, продолжайте.
– Продолжать должны вы, а не я.
– О’кей. – Он спокойно встретил ее взгляд. – Что вы хотите услышать?
– Расскажите, что привело вас сюда.
– Моя сестра.
– Я не об этом.
– Ах да... Бессонница, мигрени, приступы раздражительности, депрессия, пьянство – этого достаточно?
– Давайте остановимся на мигренях. Как часто это случается?
– Раз в месяц. Или раз в неделю. По-всякому.
– Вы не обращались к невропатологу?
– Нет.
– Почему?
На лице его появилось скучающее выражение. Он явно не считал себя больным, но это было, строго говоря, совсем не плохо.
– Вам никогда не ставили диагноз артериальная гипертензия?
– Повышенное давление? – догадался он. – Не помню, когда я последний раз его измерял.
– У вас не бывает ощущения прилива крови к голове? Головокружений? Потери ориентации?
– Ну, вообще-то, – признался он с ухмылкой, точно рассказывал анекдот, – основная моя проблема – это метро, лифты и самолеты. И если поездку в лифте еще можно как-то пережить... минута, две, три... то самолеты – матерь божья! Мне приходится всякий раз надираться до бесчувствия, что создает определенные трудности при прохождении паспортного контроля и получении багажа.
– Что пугает вас в метро? Духота? Сознание того, что вы находитесь под землей?
– Боязнь быть проглоченным Страшной Матерью, да... Я слышал, многие мужчины подвержены таким страхам. Но в моем случае дело не в этом.
– А в чем же?
– Люди. – Глаза его слегка расширились. – Слишком много людей.
– Но в лифте...
– Знаю, знаю. В лифте я один, и все равно меня мутит от страха. Проклятие! Стал бы я делиться этим с вами, если бы мог до всего дойти своим умом!
Перехватив беглый взгляд, брошенный им на пепельницу, Рита приготовилась к тому, что сейчас он попросит разрешения закурить. Разумеется, он курит! Такого мужчину невозможно представить без сигареты. Однако он устоял.
Она продолжала исподволь наблюдать за ним. Немного занервничал. Что ж, бывает. Пальцы левой руки, лежащей на подлокотнике кресла, сжались в кулак, но почти сразу разжались. Старается сохранять контроль.
– Мне не нравится ваша худоба, – возобновила Рита прерванный разговор. – В чем причина?
Грэм растерянно пожал плечами:
– Быть может, в том, что я не ем пирожных?
– А сегодня вы ели что-нибудь?
– Дайте подумать. – Он наморщил лоб. Помолчал и обезоруживающе улыбнулся. – Боюсь, что нет.
1 2 3 4 5


А-П

П-Я