https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/infrokrasnye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Люди стали грешить на Козлиху - она, мол, дура старая, подожгла, её рук дело. Но рассудили - зачем бы тогда баба, глядя с крыльца, как полыхает пламя у Непути, истошно кричала на всю улицу: "Ага, косоглазая гадюка, досталося и тебе. Получай!"
Отпала версия. Тут кто-то из мужиков вспомнил, что неделю назад, утром, ещё до стада видел Цыганка. Бежал огородами, согнувшись, и на крик не остановился. Не его ли работа? Однако ищи в поле ветра, хоть и словят красавца, нечто он признается? И только на другой день закралось у людей новое подозрение: не сама ли Ксанка подожгла баньку, потому, как выяснилось, что исчезла девка из дома? Федор Гуляка бегал по селу в панике, расспрашивал, не видел ли кто его дочь. Никто однако не видел и понять не могли, зачем бы Ксанке свое жилье поджигать, хотя по всему совпадало, что её это страшное дело.
Словом, толковали, спорили, но дознаний никаких не вели, потому как не амбар какой сгорел, а никому не нужная старая банька. Больше пожара Ксанкино исчезновение вызывало у людей тревогу. И Федора Гуляку было жалко, и сама история пугала своей непонятной тайной.
Одна Козлиха радовалась: месть пришла! Обезумела. Седая, беззубая, кого ни встретит, все кричит, поносит семью Федора Гуляки.
Из-за нее, из-за Козлихи в тревоге жила Забара. Прибегает как-то раз к Гуляке придурковатый Журка и с порога кричит, заикаясь, что на берегу Непути видел Ксанкино платье. "Где же оно, это платье, - спросил печник, почему не принес?" - "Кинулся я к тому месту, чтоб взять, а его ветром унесло, будто аист улетел".
Покачал головой Федор Гуляка: какой же ветер надо, чтоб платье как аист летало?
Ушел Журка, но в своей истории был уверен и другим рассказывать стал. Потешались над парнем забарцы, однако и такие нашлись, что плечами пожимали - чего, мол, на свете не случается.
Журка хоть и считался в Забаре придурком, всеми любим был, ибо зла от него никто не видел, всех он потешал. Была у Журки глупая привычка - не ходить, а бегать по селу и сверх того, самое смешное - возле каждого тополя остановится, ногу поднимет, будто мочится по-собачьи, и дальше бежит. Родителями он был назван Шуркой, но в Александра не вырос, остановился в развитии, хотя все понимал, даже буквы знал, по слогам читал, но от детских привычек не отошел и к труду не был приспособлен, силенок и смекалки не хватало. "Ш" выговаривал плохо, и потому Журкой стал. Говорят, будто отец Журки запоями страдал и умер от горячки. Еще надо сказать, что в Забаре многие фантазии Журка сам придумывал и выдавал их за правду. Удивительно то, что люди, хорошо зная, что Журка выдумщик, часто верили ему, потому, наверное, что придурки и юродивые - не от мира сего люди, и кто знает - нет ли глубокого смысла в их поведении.
Тут пришло время сказать про аиста. Добрая птица свила себе гнездо на сухом тополе за кооперативной лавкой. Журкой прозвана в шутку. Было что-то общее у Журки с аистом, но сказать, что именно - никто не мог.
У Журки фантазия никогда не дремала. Зимой он новое открытие сделал. Однажды постучался Козлихе в окно. Та открыла форточку.
- Что стряслось?
- Выйди!
Когда Козлиха вышла, протянул руку в сторону Непути и спрашивает: "Видишь?"
Глянула Козлиха, и за мерзлой полынью, что не до конца снегом покрылась, у черного столба сгоревшей баньки Ксанка стоит. Голая. Тело синее от холода, волосы распущены.
- Узнаешь?
У Козлихи руки затряслись.
- Вроде, Ксанка.
- Она, бабуля, она! Утопленница. Мороз ей нипочем.
Козлиха зашипела:
- Гадюка. Пришла страх на людей нагонять.
- И мне страшно, бабуля, признался Журка.
Козлиха стала грозить кулаком и крикнула:
- Не напугаешь ты меня, ведьма проклятущая. Изыди! Мало нам горя принесла, что ли? Изыди!
Но синее тело не шелохнулось даже.
- Упрямая гадюка, - шипела Козлиха и вдруг, схватив Журку за руку, повела его в избу.
В избе сняла с крючка зипун и протянула Журке:
- Вот, надень! Цыганков, теплый.
- Зачем, бабуля? Я не замерз.
- Надевай! Сбегаешь к баньке, спугнешь её.
Журка к двери отступил.
- Не, бабуля, не пойду.
- Да ты не бойся. Нет у утопленников ни силы, ни слов.
Только видом страх нагоняют.
Журка упирался. Но Козлиха силой натянула на него зипун, приговаривая:
- За что тебя люди кормят-любят? За что? Не можешь для них доброго дела сделать? Дружки твои узнают, в школу не пойдут. Для дружков-то можно постараться?
Уговорила хитрая баба безотказного парня. Подпоясала кушаком и вывела на улицу.
И Журка пошел. Козлиха в окно за ним наблюдала. Перешел Журка дорогу, перелез через плетень и по цельному снегу, все сбавляя и сбавляя шаг, стал к мерзлой полыни приближаться. Вдруг скинул с себя тяжелый зипун и побежал, но не обратно, а в сторону по сугробам, стараясь, наверное, чтоб с Козлихиного окна его не было видно.
Козлиха в злобе кулаком по раме застучала. Потом, час спустя сама за зипуном сходила. Почему до баньки не дошла, сказать трудно. Должно быть, побоялась.
На другой день пошла Козлиха к соседке Христине и рассказала, что Журка, дескать вчера задурил ей голову, будто Ксанка-утопленница у сгоревшей баньки стоит. А правда, нет ли - как это знать.
- Не слушай эти разговоры, сказала Христина. - Прости людей. Мало кто горя нам приносит. Не мсти, а молись за всех.
Козлиха обмякла, стала плакать. Осталась попить чайку. Две старые женщины завспоминали свою молодость. Как долга жизнь, думали они, Бог ты мой!
А у Журки жизнь получилась короткой. Он простудился. Старуха-мать сколько ни старалась, травами ни лечила, не смогла помочь сыну, слаб он был здоровьем. Две недели проболел и помер.
Все село хоронило своего любимца.
На кладбище - три свежих могилы: Аксанки, Василька и Журки. А где Ксанка нашла свой покой - до сей поры никто не знает
Вскоре после Журкиной смерти в Забаре началась коллективизация. Прошлое велено было забыть, может, для того, чтобы новый круг жизни терпеливо встретить.
ЛЕГЕНДА О БЕЛОМ КРЫЛЕ
В версте от Забары, за черным орешником, наша многоводная Непуть разветвляется: вправо от реки отходит узкий безымянный рукав, по которому едва можно пройти на плоскодонке. И вот, если начинать отсюда путешествие, надо крепко поработать часа два веслами, чтобы попасть в камыши - на Птичье озеро. У нас в Забаре старики утверждают, что все, какие есть в мире, птицы пошли с этих мест. Так говорится в легенде о белом крыле.
Никто не знает, сколько веков прошло с тех давних-предавних времен. Известно только, что тогда не было ни городов, ни сел. Люди занимались охотой и жили в пещерах. И было тогда три царства: водяное, земное и небесное. В воде царствовала рыба, на земле царствовал человек, а в небе никто, потому что птиц не было.
Все звери имели свою родину. Но многие из них не могли переносить стужи и каждую осень уходили в дальнюю жаркую Африку, которая тогда называлась землей Горячего Солнца. А весной звери снова возвращались домой. Из года в год так шло. Но однажды случилось землетрясение, поднялись из недр громадные горы и преградили дорогу на Север.
Прошло лето и прошла зима. Одни звери решили забыть свою родину, другие тосковали по ней, их тянуло на зеленые равнины, в леса, давшие им жизнь. И когда наступила весна, они собрались в обратный путь.
- Вы погибнете, - сказали им те, кто решил остаться навсегда в Африке.
- Как-нибудь проберемся, - ответили смельчаки.
Труден был обратный путь. Звери гибли в дороге. Из нескольких табунов образовался один, когда ещё и полпути не было пройдено.
Приближались горы. С южной стороны они казались неприступными вершины скрывались в облаках.
Остановился табун, и звери стали смотреть на мертвую непроходимую стену гор.
- Нет, - сказали одни, - дальше мы не пойдем. - И повернули обратно.
Перед стенами гор ещё поредел табун.
Вперед пошли только смелые. Их ничего не могло остановить. Они ползли по камням. Истекая кровью, пробирались к ущелью.
А по ущелью как раз в то время шли охотники - брат и сестра. Они увидели зверей.
- Смотри, - сказал брат.
- Куда они? - спросила сестра.
- Видно, хотят перебраться через горы. Там их родина.
- Они очень смелые, - сказала сестра. - Им надо помочь.
У брата был тяжелый лук, а у сестры - копье. Они остановились и стали думать, как помочь зверям. Брат считался самым метким стрелком. Шкура тигра служила ему одеждой. А златоволосая сестра носила на голове венок из белых цветов и платье у неё было самотканое, белое.
Немного помолчав, брат сказал:
- Я придумал. Подожди меня здесь. - И он побежал.
В глубокой неприступной пещере жил злой колдун, прозванный людьми Пауком. Он знал про все на свете, но не любил людей, не хотел помогать им советами и поэтому ушел жить в скалы. Даже в самое трудное время, когда свирепствовали голод и болезни, никто не обращался к этому злому колдуну за помощью, потому что он предупредил всех: "Тот, кто получит мой совет и передаст его другим, превратится в камень".
К нему-то и побежал молодой охотник. Он достал из колчана стрелу, отравленную ядом, и крикнул, остановившись у входа в пещеру:
- Эй, колдун, вылезай! Не то моя стрела найдет тебя и в этой каменной дыре!
Пещера молчала. Тогда охотник натянул тетиву своего тяжелого лука.
Тут показался старый колдун. У него была большая голова, которая все понимала, большие уши, которые все слышали, большие глаза, которые все видели, и маленький рот, который не хотел говорить.
- Чего тебе надо? - прошипел колдун.
Охотник показал на дно ущелья.
- Видишь этих смелых зверей?
- Я все вижу.
- Они любят свою родину, хотят вернуться домой.
- Я все знаю.
- Дай совет, как перейти горы.
- Я не даю советов.
- Посмотри, как измучены дорогой эти гордые звери. Если ты им не поможешь, я тебя убью.
Колдун затрясся от злости, но посмотрел на лук и сказал:
- А ты знаешь, что ждет того, кто передаст другим мой совет?
- Знаю.
- Ну что ж, тогда слушай. Видишь самую высокую гору?
- Вижу.
- "Подножьем солнца" она называется. Звери должны забраться на неё и спрыгнуть вниз.
- Но они разобьются!
- Нет. При падении у них вырастут крылья, и они долетят до своей родины. Ты меня понял?
- Понял.
- Прощай. Я буду смеяться, когда ты превратишься в камень.
Охотник вернулся к сестре и сказал:
- Иди за мной!
Она побежала к ущелью, и охотник крикнул:
- Звери! Если вы хотите вернуться на родину, идите за мной! Я вам помогу.
В те далекие времена люди охотились только на хищных зверей, а нехищных не трогали и понимали их язык. Звери тоже понимали человеческую речь.
- Куда ты нас поведешь? - спросили они охотника.
- На вершину горы Подножье солнца.
- Что мы там будем делать?
- Я вам не могу этого сказать. Я и сестра пойдем с вами. Верьте нам и ни о чем не спрашивайте, иначе мы вам не сможем помочь.
Звери посовещались и ответили охотнику:
- Веди нас. Мы тебе верим.
Стали все взбираться на гору. Впереди брат и сестра. За ними измученные дальней дорогой животные.
К заходу солнца дошли только до середины горы и заночевали прямо на камнях. А на утро - снова в путь. Ослабевшие животные скатывались в пропасть, а часть из вернулась к подножью, отказавшись идти за охотником. Только самые смелые, самые гордые, которым родина была дороже их жизни, пошли дальше.
Под вечер второго дня храбрецы добрались до вершины.
Тут почти всегда был день, солнце лишь опускалось на землю и потом, с другой стороны гор, появлялось опять.
С высокой горы звери увидали родные леса, и усталость у них пропала.
- Слушайте все, - сказал охотник. - Теперь вы должны прыгать с этой вершины вниз. Вы не разобьетесь.
Но звери попятились назад.
- Если ты уверен, что мы не разобьемся, - сказали они, - то прыгни первым, мы посмотрим.
Не мог охотник рассказать все, что узнал от Паука, и стал думать, какой ему найти выход.
- Хорошо, - сказал он наконец, - я сделаю, как вы просите.
Он положил на камни свой тяжелый лук, колчан со стрелами и рванулся к обрыву. Но сестра испугалась, что брат разобьется, и схватила его за руку. Брат споткнулся, упал на колено, и одна стрела с ядовитым наконечником вонзилась ему в ногу. Он вырвал из ноги стрелу, но яд действовал быстро.
Сестра припала к брату, прижала его голову к своей груди и заплакала.
Охотник сказал:
- Перестань, сестра, плакать. Надо помочь зверям. Слушай меня внимательно. Кто прыгнет с этой горы, у того вырастут крылья, он не разобьется, а полетит. Ты не должна этого никому рассказывать, иначе окаменеешь. Прыгни сама первая, и все звери прыгнут за тобой. Не бойся, ты будешь первым человеком с крыльями, и тебя назовут красивым именем.
Едва сказав это, храбрый юноша, не успев умереть от яда, окаменел. Может, одну смерть он одолел бы, а две - не смог.
Наверное, в это время внизу захохотал злой колдун. Но зря он радовался.
Девушка подошла к обрыву и прыгнула со скалы. Тут же у неё выросли белые крылья, и она полетела.
Увидев это звери, смело бросились вслед за девушкой с обрыва. И все превратились в птиц - маленьких и больших, черных, сизых, красноголовых, всяких-всяких: сколько было разных зверей, столько стало и разных птиц. Все они полетели за белой птицей к родным лесам и полям.
Белая птица опустилась на камышовом озере. Люди её назвали лебедем, что на старинном языке означало - родина. И другие птицы прилетели на озеро, которое и прозвали потом Птичьим...
С той поры летом за осоковыми зарослями каждое утро можно увидеть на озере белых лебедей. Говорят, если подкрасться к тому месту поближе, то можно услышать, как на своем языке старый лебедь что-то рассказывает птицам. Люди, которые чуть понимают птичий язык, - а у нас в Забаре пока живут такие знатоки, - уверяют, будто старый лебедь вспоминает о той девушке, которая первой прыгнула с высокой горы. Имя её среди птиц бессмертно. А люди уже забыли, как звали девушку.
ПРОЩАЛЬНАЯ
Меня этим летом тянуло познакомиться и поговорить со Шмелем, прежде никак это не удавалось. Мне внушали - мудрец не любит бесплодных разговоров. О чем я речь с ним заведу? В моей памяти оживали имена ушедших друзей, отнятых у жизни голодом босоногого детства, войной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19


А-П

П-Я