— Я не выношу, когда меня бранят! — говорил он, всхлипывая. — Я нервный. Все на свете я могу вынести: скарлатину, свинку, грипп и вообще все, что угодно, кроме брани.
Тогда Юну пришлось сказать, что пятно на штанах почти незаметно. И друзья побрели дальше.
Мальчики шли по дороге и раздумывали над тем, где бы им пристроиться на ночлег. Вдруг перед ними выросла гора, а в самой середине горы зияла черная дыра. Тут сразу стало темным-темно, и Юну даже пришлось нарисовать карманный фонарик — ничего ведь не было видно. Фонарик зажегся и засиял, точно маленькое солнышко. Чудесный получился фонарик!
— Можно, я буду держать фонарик? — спросил Софус. — Мне всегда так хотелось иметь карманный фонарик, но сколько я живу на свете, у меня никогда его не было.
— Возьми, — сказал Юн, — но только смотри не потеряй.
— Никогда в жизни я не терял карманных фонариков! — с достоинством проговорил Софус.
— Неудивительно, раз у тебя их не было! — засмеялся Юн.
— Ну вот, опять ты ко мне придираешься! — захныкал Софус.
— Посмотри, сколько букв нацарапано у входа в пещеру! — воскликнул Юн. — Посвети-ка сюда фонариком, надо прочесть, что тут написано.
— Терпеть не могу букв, они такие противные! — воскликнул Софус.
— Верно, ты просто не умеешь читать, — сказал Юн.
— Кто не умеет читать, я?
— Тогда прочти, что здесь написано!
Нелегко было прочитать надпись у входа в пещеру — она вилась по скалистой стене то вверх, то вниз. Мальчикам понадобилось довольно много времени, чтобы разобрать ее.
А ТЫ СУМЕЛ БЫ ЭТО СДЕЛАТЬ?
Прочитав необычную надпись, мальчики тотчас же юркнули в пещеру, — все это показалось им страшно интересным.
Не успели они пройти и нескольких шагов, как увидали огромного, безобразного Крокодила. Лежа на земле, Крокодил спал. Он так сильно храпел, что со стен пещеры то и дело срывались камешки и падали на землю.
Когда Крокодил делал вдох, из пасти вырывалось:
Когда Крокодил делал выдох, раздавалось:
Но когда он подряд делал и вдох и выдох, у него выходило:
Юн обернулся к Софусу. Он был уверен, что тот сейчас скажет: «Единственное, чего я боюсь, — это крокодилов». Но Софус ничего не сказал и даже ничуть не оробел. Он только спросил: правда ли, что Крокодил умное животное?
— Да, — подтвердил Юн. — Говорят, крокодилы довольно хитрые.
— Он что, спит? — спросил Софус.
— Не думаю. Скорее всего, он притворяется, — сказал Юн.
А если и ты хочешь узнать, спит Крокодил или нет, посмотри на него против света.
Тут Юн нарисовал мост, и они перебрались по нему на другой конец пещеры. Они прошли прямо над головой Крокодила. Точнее говоря, не прошли, а проскочили. Крокодил разинул пасть широко-широко, но ему все равно не удалось схватить мальчиков.
— Почему ты не испугался Крокодила? — спросил у Софуса Юн.
— Да я, знаешь ли, рассудил так: если Крокодил захочет кого-нибудь из нас съесть, то он, конечно, сначала проглотит самого толстого, то есть тебя. А тогда уж он будет сыт и меня не тронет.
— Я вижу, ты настоящий друг! Большое тебе спасибо! — грозно произнес Юн.
— Не за что! — вежливо ответил Софус. Мальчики осторожно двинулись дальше: кто знает, какая еще опасность подстерегает их в темноте?
— Хочешь, я расскажу тебе одну из сказок моей бабушки? — спросил Софус. — Может быть, тогда нам будет не так страшно!
— Это самое разумное, что я когда-либо от тебя слышал, — обрадовался Юн. — Рассказывай скорей!
— Жила-была однажды Камбала, и звали ее все Христофором… — начал Софус.
— Что за чепуха! — прервал его Юн. — Камбалу не могут звать Христофором!
— А эту Камбалу звали Христофором! А фамилия ее была Камбалумб. Так ее все и звали — Христофор Камбалумб. Она славилась на всю округу своими яркими перьями.
— Ты что, спятил? — возмутился Юн. — Перья бывают только у птиц. А ведь Камбала — это рыба.
— А я говорю тебе, что у этой Камбалы были перья, да еще какие красивые: зеленые, красные, золотые, — засмотришься! — упорствовал Софус.
— Не могло этого быть!
— А вот и могло, ведь мамаша моей Камбалы была птицей. Да и сама Камбала жила не в воде, а в обыкновенном крестьянском доме в деревне.
— Не может Камбала жить в деревне! — совсем рассердился Юн.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Софус. — Правда, в деревне она очень скучала. Подумай, за всю жизнь она так и не научилась плавать.
— Это самая дурацкая сказка из всех, что я когда-либо слышал! — сказал Юн.
— Ну что ж, не хочешь знать, что случилось с моей Камбалой, и не надо! — обиделся Софус. — Кстати, сна отлично умела строить…
— А что она строила? — спросил Юн.
— Она строила рожи, — ответил Софус. — Все рыбы строят рожи.
— Не хочу я слушать эту сказку! — сказал Юн.
— А больше и нечего рассказывать, — сказал Софус. — Сказка вся!
В эту самую минуту они увидали что-то очень-очень страшное. Два огромных глаза уставились прямо на них из темноты. Конечно, глядя на рисунок, ты не поймешь, какие они были страшные: у того, кто печатал для тебя эту книжку, не нашлось подходящей краски для таких глазищ. Но, если ты не поленишься раскрасить зрачки зеленым цветом, а затем обвести их желтым ободком, тебе станет понятнее, что почувствовали мальчики, когда в темноте вдруг загорелись эти глаза.
Юн и Софус подумали сначала, что их догнал Крокодил. Но когда они осторожно осветили неизвестного зверя фонариком, то увидели… Тигра. Тигр таращил на них глаза из-за низенького заборчика, такого низенького, что ничего не стоило перескочить через него. А тигры, как известно, очень проворны.
Но Юн оказался еще проворнее Тигра. Он схватил волшебный мелок и при свете фонарика, который Софус крепко держал в руках, мгновенно пририсовал к голове Тигра новое туловище. Оно сразу же ожило и крепко приросло к тигриной шее. А Тигр после этого стал вот таким:
Мальчики не знали, осталось ли у Тигра за забором второе туловище. Ведь если у него теперь было целых два туловища, ему, наверное, нелегко решить, какое съесть, а какое оставить себе. Но об этом мальчики не стали размышлять.
Софус неожиданно замер на месте и остался стоять как вкопанный. Вид у него был весьма озабоченный.
— Так оно и есть! — сказал он. — Теперь я понял, в чем моя ошибка. Я ведь совсем не подумал перед тем, как войти в эту пещеру! А бабушка велела всегда думать.
— Сейчас поздно об этом жалеть, мы уже здесь! — огрызнулся Юн.
— А знаешь ли, моя бабушка говорит, что никогда не поздно одуматься, — возразил Софус. — Поэтому я сейчас усядусь поудобнее и начну думать.
— Поторапливайся! — сказал Юи. — Некогда нам думать. А бабушка твоя, по-моему, вовсе не так уж умна, как она воображает.
— Вот сижу я здесь и размышляю, — отозвался Софус из темноты. — Но я решил, что надо скорей додумать все до конца, потому что я уселся на муравейник и меня уже всего искусали муравьи. Вот что я придумал: самое правильное — это идти дальше, в глубь пещеры, а что до меня самого, то чем быстрее я поднимусь с муравьиной кучи, тем будет лучше.
— Не пойму, зачем ты затеял эту возню с раздумьями. Все, что ты сказал, и без того ясно!
— Не говори со мной так сердито! — захныкал Софус. — Я этого не выношу!
10. Добрая бабушка
Мальчики не решались часто зажигать фонарик: боялись, что перегорит лампочка. Земля, по которой они шли, была очень бугристая, и поэтому
но все равно они понемногу продвигались вперед.
Юн расшиб коленку и захромал. А Софусу новые лаковые туфли натерли пятки. К тому же подметки на туфлях оказались слишком тонкими, и идти было очень больно. Приятели смертельно устали и засыпали прямо на ходу — обычно в это время Юн уже лежал в постели. Конечно, никто не мог бы сказать, что в это время обычно делал Софус. Но обоим мальчикам сейчас больше всего на свете хотелось лечь в мягкую постель и уснуть.
Неожиданно они оказались на льду. Они стали скользить по нему и вдруг
прямо
в темноту
и полетели
куда-то
вниз.
Они не могли понять,
куда летят,
а только чувствовали, что все
падают и падают вниз.
Сначала как будто они летели
вниз головой,
потом
вверх ногами.
Рисовать, конечно, они ничего не могли,
потому что
не на чем
было рисовать.
Мальчикам стало совсем неуютно.
Вдобавок ко всему, где-то в темноте
притаилась Сова или какая-то другая
противная птица
и громко распевала противную песню.
Не очень-то приятно было ее слушать.
Кстати, вот она, эта песня:
Сникке, снакке, снарри,
Одного мы сварим.
Тощего мальчишку
Мы прихлопнем крышкой.
Снакке, сникке, снарри,
Другого мы зажарим.
Вымажем в сметане,
В печке подрумяним!
Разорвем когтями,
Разгрызем зубами!
Вот обед отличный —
Для Тигрицы лично!
Вдруг послышалось: «ТРАХ!»
Это мальчики ударились о самое дно.
Сначала они лежали, боясь шевельнуться. Софус осторожно проверил, не сломал ли он себе какую-нибудь кость. Убедившись, что он цел и невредим, Софус сразу защекотал себя под мышками: он очень боялся, что разучился смеяться после такого падения.
Затем он прошептал:
— Юн, ты тут?
А Юн отозвался:
Юн вниз головой плюхнулся в большую грязную лужу, и поэтому слова его звучали глухо и неразборчиво: наверное, они тоже стояли на голове.
— Кажется, жив, — ответил Софус. — Но я не уверен. Пожалуй, надо бы еще поразмыслить над этим.
— Спросил Юн. Тут он перевернулся и встал на ноги.
— Сам видишь, я сижу на ней. Она разлетелась на кусочки, и сидеть на ней совсем неудобно. Она колется.
— Разве я не велел тебе беречь ее? — строго сказал Юн.
— А разве я ее не берегу? — удивился Софус. — Она теперь никуда не денется, пока я не встану.
Юн поискал мелок. К счастью, он оказался на Месте. Зато фонарик разбился вдребезги.
Юн начал ощупывать все кругом, и вдруг он невзначай дотронулся рукой до чего-то теплого, косматого и загадочного. Мальчик услыхал чье-то ровное и тяжелое дыхание. К счастью, другой рукой он почти одновременно нащупал ступеньки — рядом оказалась лестница.
Больше им не пришлось столкнуться с загадочным зверем, который так их напугал. Они принялись гадать, кто бы это мог быть: какое-нибудь страшное чудовище или, может быть, самый обыкновенный Баран?
— Пожалуй, я сейчас сяду и поразмыслю над этим, — решил Софус. — Ты не заметил, какого цвета было животное?
— Сейчас нам некогда размышлять, — Юн. — Мы должны заняться делом. Видишь там огонек? Скорее бежим туда!
Огонек горел в окне уютного маленького домика, перед которым был разбит маленький палисадник. А в самом домике сидела добрая бабушка, с виду она была точно такая же, как и все добрые бабушки на свете. Она сидела в качалке, опершись ногами на скамеечку, и вязала длинный-предлинный чулок.
В одном из ящиков комода у нее хранилась коробочка с шоколадными конфетами, а в кухонном шкафчике были припасены пряники. Седые волосы доброй старушки были аккуратно разделены пробором, а на нос сползали очки. Старушка приготовила какао, а на столе уже стояли две чашки. Бабушка налила в них какао и принесла на блюде пряников. И пока мальчики ели пряники, запивая их какао, она рассказала им сказку, настоящую длинную-предлинную сказку, совсем не похожую на эту дурацкую историю про Христофора Камбалумба.
11. Бабушка и чудесные звери
Кончив рассказывать, бабушка вышла на кухню и принесла оттуда еще пряников: мальчики уже успел;; съесть все, что лежало на блюде.
— Хотите еще? — спросила старушка.
— Нет, спасибо! — ответил Юн, но только потому, что мама велела ему всегда так отвечать. К тому же он уже успел проглотить не меньше двадцати пряников. Он, конечно, должен был ответить: «Нет, спасибо», когда его снова хотели угостить.
— Большое спасибо! — сказал бабушке Софус и сразу отправил в рот еще один пряник.
— Надо хорошенько прожевывать пищу, а потом уже глотать ее, — заметил Юн. — Разве тебя этому не учили?
— Да нет, что-то не припомню, — ответил Софт с и снова протянул руку за пряником.
— Милый ты мой, — сказала вдруг бабушка, — у тебя же совсем черные руки! Разве можно с такими руками садиться за стол и есть пряники? Поди-ка сюда, уж я тебя умою.
У Софуса с Юном покраснели кончики ушей: мальчики и в самом деле были очень грязные. Такие грязные, что становилось просто стыдно за них. Бабушка налила в таз воды и протянула мальчикам мыло, полотенце и щетку для ногтей. Юн сразу начал мыться, но Софус колебался. Тогда бабушка схватила его за руки и окунула их по локоть в мыльную воду. Тут Софус, сами понимаете, сразу же остался без рук: ведь он весь с ног до головы был нарисован мелом.
— Сколько живу на свете, а такого еще не видывала! — воскликнула бабушка. И это была чистейшая правда.
Юн мгновенно вытащил мелок и пририсовал Софу-су новые руки и даже локти. Заодно, помня, что они в гостях, он из уважения к радушной хозяйке нарисовал ему новую курточку — у прежней был очень уж помятый вид.
— Прошу тебя: нарисуй мне галстук! — заныл Софус. — Я всегда мечтал носить галстук! И еще сделай мне белую рубашку, а на курточке — боковые карманы!
— Хорошо, но только смотри, чтобы тебя опять чем-нибудь не стерли! — строго сказал Юн. — Помни, мы не можем все время тратить мелок!
— Конечно, нет! — послушно откликнулся Софус. И тут же поправился: — То есть, конечно, да!
Он не расслышал, что сказал ему Юн. Он вообще никогда не слушал, что говорят другие.
После этого друзья снова уселись за стол и продолжали уплетать пряники.
А надо сказать, что все эти пряники напоминали своей формой какое-нибудь животное. И на каждой фигурке была какая-нибудь буква. На одном прянике, например, красовалась буква «А», что означало «Антилопа». На сдобном тельце Бобра была выведена буква «Б», а Свинью бабушка, конечно, наградила буквой «С». Мальчики отыскали одну за другой все буквы и выложили их в ряд по алфавиту. Не хватало только «Ы» и мягкого знака — бабушка не знала ни одного зверя, название которого начиналось бы с этих букв. Да и вообще никого.
Юн заметил, что Антилопа все время озирается по сторонам и дрожит от страха. Он спросил, чего она так боится.
— Акулы атакуют африканских антилоп! — ответила она.
Мальчики поняли, что Антилопа может выговаривать только те слова, которые начинаются на букву «А»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13