дома уже ждали.
Скрестив руки на груди, стоял в коридоре суровый мужчина, и, хоть роста он был небольшого и вышел по-домашнему, в шлепанцах, вид имел величественный.
- Добрый вечер, папа, - сказал Саня.
- Здравствуйте, Арсений Александрович, - очень поспешно проговорили Лешка и Кукарека.
- Здравствуйте, Исупов и Петухов, - грозовым голосом отвечал Арсений Александрович. - Проходите, Александр, можно тебя на минуту?
Леша и Кукарека юркнули в комнату классного руководителя и там вздохнули облегченно. Арсения Александровича они боялись. И на то были причины...
- Сейчас опять ругать будут... - вздохнул Кукарека. Он свалил продукты на письменный стол и оглядел комнату.
Все тут было знакомое, родное: вполовину собранный, огромный оранжевый рюкзак в углу, рядом со сломанным корабельным компасом, который, если постучать по нему как следует, почти точно показывает на север; стены, вместо обоев оклеенные картами с решительно прочерченными через материки и океаны маршрутами, а у двери, на гвоздике, старенькая штормовка, пахнущая лесом и костром...
Меж тем в коридоре происходил бурный разговор. Говорили вполголоса, но слышно было хорошо. Особенно если прислушаться.
- Александр! У тебя три часа назад кончились занятия! Где ты был, Александр?!
- Гулял.
- Александр! У меня нет слов!
- Арсений, оставь мальчика в покое...
- Мама, тише, услышат. Я не мальчик!
- Нормально, - успокоился Кукарека. - Елена Николаевна дома, заступится.
Он снял башмаки, полез на диван, к карте Атлантики.
- Леш, в треугольнике опять самолет пропал, говорят...
- Отстань...
Исупов Леша устроился на подоконнике, рядом с горой книг, тетрадей и атласов, и уставился в небо. Там носились какие-то птицы - голуби, что ли? - отсюда было не разобрать, а Леша смотрел на них и думал: "Как им там, в небе? Хорошо? Не страшно?" Исупов Леша и сам летал во сне, но с некоторых пор сны эти кончались плохо: небо вдруг переставало держать, земля стремительно и страшно мчалась в лицо, Исупов кричал и будил брата Виталю... А потом они лежали в темноте и слушали, о чем говорят папа и мама в соседней комнате.
- Леш, а говорят, это пришельцы из космоса их воруют...
- Отстань...
Кукарека отстал. Потому что наконец-то вернулся классный руководитель.
- Сильно попало? - с сочувствием спросил Кукарека.
- Сейчас чай пить будем, - сказал Саня и вздохнул.
Было ясно, что попало ему в самый раз, но распространяться на эту тему он не желает.
Нужно было идти на кухню - ставить чайник. В настоящий момент это было делом большого гражданского мужества: на кухне шел очередной семейный совет.
Повестка дня: непутевая жизнь Александра.
Присутствовали: Арсений Александрович - отец Александра, Елена Николаевна - мать Александра, дядя Вася и тетя Таня - близкие родственники, пришедшие в гости нарочно для того, чтобы наставить Александра на путь истинный.
Отсутствовал только сам Александр: гулял по городу. Гулял, вместо того чтобы готовиться к поступлению в аспирантуру. Гулял, вместо того чтобы прийти и выслушать, что думают о нем родители и родственники!..
Когда Саня вошел, воцарилась осуждающая тишина.
- И вот так ежедневно! - произнес Арсений Александрович, сына будто не замечая. - Реферат пылью оброс. После работы бродит. Читает черт знает что, только не то, что имеет отношение к его теме. Завтра суббота. Можете быть уверены - он с вечера уйдет в лес и не вернется до следующей ночи! Не знаю, как он мыслит свое поступление в аспирантуру! Не знаю, не знаю...
- Ну и ну! - дядя Вася, щурясь, оглядел с головы до ног непутевого племянника. - Вырастили, что называется... Воспитывали, надеялись - а они в леса подались, а?! Что ты там делаешь в лесу, оболтус?
Саня взял чайник, открыл кран. "Белая лошадь - горе не мое!" - сказал он несколько раз про себя. Он дал себе слово молчать. Потому что в последнее время все его разговоры с дядей Васей кончались ссорой. А мама потом переживала.
- Как же так, Санечка, - вздохнула тетя Таня, - ведь ты уже взрослый...
- Это точно - дурная голова ногам покою не дает! - решительно заявил дядя Вася. Он всегда говорил решительно. Будто гвозди заколачивал. Двадцать два года мужику, а он дурью мается, по лесу бродит!
- Это моя работа! - не выдержал Саня, а дядя Вася будто этого и ждал.
- "Ра-бо-та"! - грохнул он кулаком по столу. - Видали? Работа должна быть на работе, понял меня?
- Васька, прекрати! - рассердилась Елена Николаевна. - Не смей на него кулаком стучать!
- Заступайся, заступайся! - не прекратил дядя Вася. - Распустила недоросля!
- Я - недоросль?! - взвился Саня.
- Ты-ты!
- А вы!.. - сказал Саня и задохнулся от полноты чувств, потому что надо ведь еще было найти слова, чтоб полноту эту выразить, не расплескав. - Вы - унтер Пришибеев! Вас забором надо обнести! Вам надо не в школе работать, а овощебазой заведовать!
- Сопляк! - взревел дядя Вася.
- Александр! Немедленно извинись! - приказал отец.
Но Саня не извинился.
- Хватит мной командовать! - решительно ответил он. - Хватит решать за меня, как мне жить и что делать! Я уже вырос, вы не обратили внимания?..
Свет в комнате они не включали, сидели в сумраке и молчали. Гудение троллейбусов на улице, шелест облетающего тополя, звон гитары во дворе осенний, прощальный вечер. А кто прощается? И с кем? Непонятно, непонятно... Лешка Исупов по-прежнему торчал на подоконнике (а птиц уже совсем не было видно в стемневшем небе), глядел в синюю темень за окном и молчал о чем-то, о чем-то грустил в этот вечер шумный, смешливый ученик шестого "Б" Исупов Алексей. А о чем, кто знает? И Кукарека притих отчего-то, забыл, что ему надо задать классному руководителю несколько волнующих душу вопросов о Бермудском треугольнике и пришельцах из космоса. А в глубине квартиры было "бу-бу-бу, бу-бу-бу...". Это старшее поколение обсуждало Александра Арсеньевича. "Ругают они его... все время ругают..." - думал Кукарека и никак не мог понять, за что можно ругать такого замечательного человека.
В коридоре зазвонил телефон, Саня вздохнул и поднялся.
- Алло, - сказал он.
В трубке молчали, и по молчанию этому Саня как-то сразу догадался, кто это.
- Санечка, если меня, то я сейчас! - крикнула с кухни Елена Николаевна.
- Да это меня, меня... - торопливо отозвался Саня, прикрыв трубку ладонью.
- Александра Арсеньевича можно? - наконец спросили там.
- Можно, - сказал Саня. - Это я.
- Здравствуйте... Это говорит Юля Петухова из десятого "А". Скажите, пожалуйста, а Женя у вас?
- У нас...
- А его мама потеряла...
- Он у нас... - зачем-то повторил Саня, после чего снова помолчали.
- А мама говорит, если он у вас, то пусть идет домой, а то он, наверно, вам надоел совсем уже...
- Нет, еще не совсем...
- А мама говорит, что уже поздно...
- Я провожу...
Молчание. Потом:
- А мама говорит, что это неловко...
- Почему?
- Потому! - отчаянным голосом сказала Петухова Юля. - Мама говорит, чтоб я сама за ним шла, чтоб вас не затруднять!
И тут, вместо того чтобы сказать Петуховой Юле, что его это вовсе не затруднит, Саня принялся подробно объяснять, как до него удобней добраться...
- Сейчас за тобой сестра придет, - сказал он Кукареке, поспешно запихивая под стол рюкзак.
- У, зараза! - рассердился младший брат. - Нигде житья от нее нету.
- Мама тебя потеряла, при чем тут Юля?
- Ага, мама! Мама сегодня на дежурстве! Это Юлинская привередничает...
Леша спрыгнул с подоконника.
- Я пойду. Завтра - как всегда?
- Да, на вокзале, - кивнул Саня, лихорадочно оглядывая свою комнату: надо было успеть прибрать. И он почти успел, когда снова позвонила Петухова Юля и виноватым голосом сообщила, что она заблудилась: трамвая долго не было, и она решила идти пешком, напрямик.
- Как вы шли, вспоминайте!
- От кинотеатра дворами...
- Какими? Приметы назовите!
- Ну... Там белье висело на веревке... Синяя такая рубашка. А в соседнем дворе в футбол играли. Один - Валера...
- Какой Валера?
- Малыш... В футбол играл, в шапке с помпоном. А его мама домой все звала...
- А еще?
- Еще - гаражи, а на них две кошки... За гаражами пустырь какой-то, а посередине телефонная будка зачем-то стоит... Я из нее звоню...
- Ясно, - сказал Саня. - Сейчас мы за вами придем.
- Собирайся, живо, - велел он Кукареке. - Юлю пойдем искать.
- Очень надо! - недовольно засопел тот. - Звали ее?
Они вышли в ясный осенний мрак. Во дворе, под тополем, печально звенели струны, там, под тополем, пели горестно и страстно:
Уходит капитан в далекий путь,
Не видя девушки из Нагасаки...
В толпе голосов сразу слышен был один, сильный, красивый, - голос трудного подростка Шамина. Голос этот, легко и медленно летящий в темноте над двором, будто не замечал надсадных, дурацких слов песни, он пел о чем-то другом - и слушать хотелось... Но все вдруг смолкло разом, смешалось - это Шамин заметил Саню, и над двором разнеслось:
Фраер ходит в галстучке зеленом,
Ждет тебя, тоскуя, у ворот,
Только он надеется напрасно,
Это ясно...
Это Сане посвящалось, сомневаться не приходилось: трудный подросток терпеть не мог учителя географии.
Они долго бродили в темноте по дворам, но в конце концов им повезло.
- А я тебе говорю - домой! - кричали из форточки.
- Еще рано! - упрямился в темноте мальчишеский голос.
- Валера, ты слышал, что я тебе сказала?!
- Ну, мам!
- Нечего мамкать, домой!
- Ну мамочка!
- А уроки сделал?
- Сделал!
- Не ври!
- Ну мамусенька!
- Чтоб через десять минут был дома, - сдался взрослый голос.
- Через пятнадцать! - ответил невидимый во тьме Валера и умчался в глубину двора, где неистово лупили по мячу и вопили гневно:
- Толик, пас!
- Вон гаражи, - сказал Кукарека. - Только кошек уже нет... Что они, дуры, что ли, сидеть и ждать...
За гаражами действительно был пустырь, заросший высокой полынью, а в центре полынного пространства странно светилась новенькая телефонная будка, светилась не электричеством будто, а оттого, что внутри ее был огонек: Петухова Юля в алой ветровке. Петухова из десятого "А" была тихая, серьезная девочка, смуглая, темноглазая, совсем не похожая на своего белобрысого, конопатого брата.
- Замерзли? - почему-то сердито спросил Саня. Впрочем, он был сейчас не Саня, а Александр Арсеньевич.
Юля помотала головой.
- Ну пойдемте. Я вас провожу...
Они пошли сквозь сухие, пыльные заросли полыни. Молчали. Кукарека унесся куда-то вперед, Александр Арсеньевич шел рядом с Юлей и понимал, что необходимо немедленно заговорить. Сказать что-нибудь такое... Взрослое, серьезное, что положено говорить учителю при встрече с ученицей. Например: "Н-да, вот скоро вы кончите школу... Этот год у вас решающий, Юля". Или: "Вы уже решили, Юля, куда будете поступать?" Но Александр Арсеньевич упорно молчал, и лицо у него было очень сердитое, будто он собирался поставить Петуховой единицу. Так дошли до дома и остановились у подъезда. Нужно было сказать: "До свидания" - и идти домой. Но Александр Арсеньевич стоял и продолжал молчать. И Петухова молчала тоже. А Кукарека носился где-то.
- Ну, я пошел... - произнес наконец Александр Арсеньевич.
- До свидания... - ответила Юля.
Постояли еще. Лицо Александра Арсеньевича приняло вдруг отчаянное выражение. Он сказал:
- Мы завтра в лес идем... Пойдете с нами?
- Пойду... - сказала Юля.
...Назавтра было ветрено и хмуро. На переменах за Александром Арсеньевичем ходили и канючили:
- Ну пойдем все равно, а?
Географический кружок всю неделю жил в ожидании субботы, когда можно будет схватить рюкзаки и - прощай, мама, прощай, школа, прощайте, дома и улицы...
А Александр Арсеньевич и не думал отменять выход: в лесу было много дел. Надо было устраивать зимнюю стоянку, надо было расчистить исток речки Ути, основательно загаженный за лето "дикими" туристами. Надо было готовиться к соревнованиям по ориентированию. Ну и просто - хотелось в лес...
Из электрички они вышли прямо в пасмурный, темный вечер. Звезд в ночи не было. Лес впереди стоял сгустком холодной, пугающей тьмы и молчал настороженно. Лес никого не ждал сегодня. Но через пустое, продутое ветром поле двигалась к нему цепочка путешественников. Впереди Александр Арсеньевич - учитель географии, а за ним - ученики, упрямые, непослушные дети, которым в этот унылый вечер не сиделось дома, тянуло в леса...
Дались же им эти леса!.. Это пустое, неприветливое небо. Эти тучи. Эти звезды за тучами. Какое все это имеет отношение к географии?
География - это красиво! Дальние страны, лежащие где-то там, за горизонтом, за тридевять земель, "ревущие" сороковые широты, горы и водопады!.. А здесь что? Лес да поле с оврагом, дорога в выбоинах...
А Саня шел да шел по дороге, глубоко вдыхая ночной, влажный ветер. Иногда приходилось зажигать фонарь. В резком желтом свете блестели рядом напряженные темные глаза Кукареки, ночь окружала его страхами, он жался к учителю. От этих лесных страхов отвлекало Кукареку только то, что сразу за ним шел вундеркинд Боря и постоянно наступал ему на пятки.
Они сошли с дороги, вошли в лес. Сразу потянуло речной свежестью. Маленькая речка Утя чуть слышно бежала рядом с ними среди травы и деревьев, и Саня даже засмеялся тихонько - так ему вдруг стало легко и счастливо. Отчего? Кто его разберет... Вот шагают они все вместе по ночному лесу, и земля пружинит под ногами, а город, каменный, замкнутый со всех сторон своими стенами и крышами, остался где-то вдали, и там уже ложатся спать... А в середине цепочки легко ступает по траве Петухова Юля из десятого "А", и это почему-то неуловимо, непонятно меняет все в мире, делает его еще прекрасней, и хочется идти, идти, хочется, чтоб не кончалась тропа, и этот лес, и ночь эта...
А Исупов Леша шагал в самом конце цепочки, думал о своем и не замечал ни леса, ни осени... "Что же делать? - отчаянно думал Исупов. - Что мне делать?.. Виталя маленький, глупый, он не поможет, я один..." Ночь была, никто не видел несчастное Лешино лицо, а утром оно стало уже обычным: он придумал.
Он бегал со всеми на тренировку, чистил речку, заготавливал дрова. Никто не знал, что с завтрашнего дня ученик шестого "Б" Леша Исупов начинает новую жизнь...
День прошел быстро, как все хорошее. И как все хорошее, кончился он плохо:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3