Когда первые восклицания кончились и морозный румянец остыл на щеках Ильи Николаевича, Володе показалось, папа сильно устал. И печален. Иван Яковлевич Яковлев тоже заметил, друг вернулся из губернии невесел.
- Плохое что встретилось, Илья Николаевич?
Горькая складка прочертилась у Ильи Николаевича на выпуклом лбу.
- Представьте степное селишко, от Симбирска вёрст полтораста, от проезжего тракта тридцать в сторону, глушь. Школа посредине стоит. Как бобыль, одинокая. Всю продувает ветрами. При школе комнатёнка учительницы. Ни газеты, ни книжки. Дров нет. Мыслимое ли дело, дров не запасли на зиму школу топить! А всё оттого, что богатею, старосте сельскому, не угодила учительница, головы не склонила. Травит, ест поедом. И заступиться некому...
- Папа, ведь ты заступился! - воскликнул Володя.
- Заступился, да уехал. А она снова одна, учительница наша, там осталась в поединке с богатеем. Богатей всё село в кулак захватил. Никаких прав у крестьян. Земли мало. Вся земля у богатеев и помещиков. Беднота с половины зимы без хлеба сидит.
Илья Николаевич зашагал по комнате, расстегнул воротник, ему было душно, что-то тоскливое было в глазах.
- Голубчик мой, - с беспокойством проговорила Мария Александровна. Устал ты, отдохнуть тебе надо.
- Эх, Машенька, где уж тут отдыхать? Школы-то меня по всей губернии ждут. Школам-то нашим больно несладко живётся.
- Голубчик, тревожно мне за тебя.
- Ничего, Машенька, я ещё крепок. А кругом молодые дубки поднимаются.
Он обнял Володю. Володя вытянулся. Как отец, был немного скуласт, так же огромен был лоб. Ласка отца его тронула. Но он был застенчив. И лишь молча улыбнулся в ответ.
ОТЕЦ
Зимние каникулы подходили к концу. Скоро Ане возвращаться в Петербург на Высшие женские курсы. Аня приехала домой на каникулы, а Саша нет. Саша писал реферат, по горло был занят в биологическом и литературном кружках. Да и ехать вдвоём получалось накладно. В Симбирск железная дорога не шла, ехать надо до Сызрани, от Сызрани на лошадях вёрст полтораста. Путешествие слишком дорого стоило.
Соскучившись о доме, Аня радовалась каждой мелочи. Фикусам и олеандрам в столовой и зале - мама чудесно выхаживала цветы! От цветов было празднично в доме.
Радовалась пёстрым половичкам на полу. Милому роялю, на котором теперь, кроме мамы, с большим искусством играла сестра Оля. Белому снегу за окнами, белому саду.
Все каникулы Володя не отходил от сестры.
- Поговорим? - звал Володя, когда смеркалось.
Они устраивались в зале, в уголке на диване, не зажигали огня. Иногда подсаживалась к ним Оля и тоже слушала Анютины рассказы о Петербурге, студентах, студенческих землячествах и сходках.
"Когда ж, когда же и мы поедем учиться в Петербург? - мечтали Володя и Оля.
В этот день, 12 января 1886 года, как обычно, посумерничали в зале. Скоро Ане уезжать. Чемодан уложен. Совсем скоро в дорогу! И жалко расставаться с домом, и тянет к оживлённой питерской жизни.
- Дети, пить чай! - позвала мама.
Молодёжь поднялась идти в столовую. Мимо папиного кабинета, по детской привычке, на цыпочках.
Отец был очень занят. Составлялся годовой отчёт о работе школ: Илья Николаевич с утра до ночи писал. Целые дни к нему приходили инспектора и учителя обсуждать выполнение программ и успехи учащихся. Отчёт директора народных училищ всё рос, не видно было конца. И сейчас из папиного кабинета вышел могучий, широкоплечий Иван Яковлевич Яковлев.
- Илья Николаевич! Хоть часок отдохните, совсем ведь заработались! сказал на прощание Иван Яковлевич. - Что это, право, не разогнёте спины?
- Вот уж закончу отчёт, тогда уж... кхэ, кхэ... Иван Яковлевич покачал головой уходя.
В раскрытую дверь Володя увидел ссутулившуюся папину спину. Он сидел у стола, подперев висок кулаком. "Пощады папа себе не дает", - подумал Володя.
Но в столовой было так тепло и уютно, на подносе тоненько посвистывал самовар: тревожные мысли рассеялись, на душе снова стало светло. Опять они заговорили с Аней о Володиной будущей студенческой жизни. И о том, что Саша, наверно, будет учёным: у Саши способности и все задатки учёного. А Оля, может быть, станет музыкантшей - такие прекрасные успехи делает на рояле! - великолепная музыкантша выйдет из Оли при её-то труде и упорстве! Мама отнесла папе в кабинет стакан крепкого чаю и вязала у самовара, слушая разговоры детей. Немного спустя появился из кабинета отец, остановился у порога. Обвёл всех долгим, пристальным взглядом. Молча ушёл.
"Папа не такой, как всегда", - кольнуло Володю.
Мама беспокойно сдвинула брови, но не бросала вязать. Разговоры продолжались. Мирно тикал маятник стенных деревянных часов.
- Пойду проведаю папу, - внезапно решила Мария Александровна.
Отложила вязанье и торопливо пошла в кабинет.
- Дети! - послышался её отчаянный крик.
Они прибежали.
Отец лежал на диване, съёжившись, с потухающим взором. Жестокий озноб бил его, тело содрогалось. Мама, упав на колени, кутала пледом ноги отца, стараясь согреть.
Побежали за доктором. Захлопали двери. Слышался чей-то плач, испуганный шёпот. Отец лежал без сознания. Дети, потрясённые, стояли над ним.
Через час у детей не стало отца.
Гроб поставили в зале. Три дня мама не отходила от гроба. Стояла безмолвная. Девочки плакали. Володю душили слёзы. Он крепился. Только иногда убегал в свою маленькую комнату на антресолях. "Папа, умный, любимый! Неужели тебя нет? Как нам быть без тебя?"
Множество людей приходили проститься с Ильёй Николаевичем. Приходили учителя, ученики и друзья. Володя знал, отец делает важную и полезную для народа работу, но только теперь понял, как много доброго сделал отец для людей!
Хоронили Илью Николаевича в морозный, блистающий день. Пушистые от инея, недвижно стыли деревья. Красные снегири беспечными стайками перелётывали с ветки на ветку. Ветки качались, осыпая серебристые струи. Люди несли гроб. Впереди на руках учеников Ильи Николаевича плыли венки.
"Отец, прощай! - горько думал Володя. - Милый наш папа, за всё спасибо тебе".
ПЕРВОЕ МАРТА
Ещё при жизни отца Иван Яковлевич Яковлев привёл однажды к Володе молодого чуваша, учителя из чувашской школы - Охотникова. У Охотникова не было законченного образования.
- Надо его получить за восемь классов гимназии, - сказал Яковлев. Потом в университет поступит. Очень нужны чувашскому народу просвещённые люди!
Володя согласился заниматься с Охотниковым. Бесплатно, потому что при большой семье жалованье у Охотникова было маленькое, едва хватало прожить. Когда Илья Николаевич умер, Володя особенно старательно стал заниматься с Охотниковым. Как бы в память отца. Отец ведь так заботливо хлопотал о чувашских школах, так много помогал.
- Большой человек. Жил для пользы народа, - вспоминал Охотников Илью Николаевича.
Всё чаще Володя задумывался: как жить для пользы народа? Вот он учит крестьянского сына Охотникова. А ещё? Ещё Володя начал уже понимать, что настоящие защитники народа - революционеры. Но Володя не знал точно, как заниматься революционной борьбой. Он не любил гимназические суровые и злые порядки. Не верил в бога, сорвал с себя крест. Он много думал о том, как несправедливо устроено общество: богатые бездельничают, бедные не покладая рук трудятся. А всё равно бедны. Разве справедливо? Он не любил царя. В гимназическом зале висел огромный, от пола до потолка, портрет царя Александра III. У царя тяжёлое лицо. Глаза пустые и тусклые. Царь деспот. Но как с ним бороться?
Думает ли об этом Саша там, в Петербурге? Или Саша далёк от политики и занимается только наукой? Володя не знал. То, что случилось в Петербурге 1 марта 1887 года, для Володи, для мамы, даже для Ани, которая особенно с Сашей дружила, постоянно в Петербурге с ним виделась, - то, что случилось, было для всех как гром среди ясного неба.
В классе шёл последний урок. Восьмиклассники слушали объяснения учителя.
Прозвенел звонок. Учитель оставил класс. Гимназисты собирали тетради и книги. Всё было обычно. Но возле гимназии Володю дожидался посыльный:
- От Веры Васильевны. Велела прийти, да живее!
Вера Васильевна Кашкадамова была учительницей, давним другом отца. Володя со всех ног побежал.
У Веры Васильевны дрожали губы, глаза были красны от слёз. Протянула письмо.
Писали из Петербурга. 1 марта группа студентов покушалась на жизнь царя Александра III. Покушение не удалось. Студенты арестованы. Среди них Александр Ульянов.
Долго не мог Володя выговорить слова, прочитавши письмо. Саша! Брат. Тонкий, высокий, с большими задумчивыми глазами, талантливый Саша! Что с тобой будет?
Надо подготовить маму. Как ей сказать, что Саша арестован? И Аня арестована.
Прошло немного больше года после смерти отца. Мама ещё носила траур по папе. Не заплакала, не забилась от горя, только сразу осунулась. В чёрном платье, такая серьёзная, скорбная, что у Володи больно заныла душа, мама распорядилась, что делать по дому, как жить. А сама сегодня же собралась в Петербург. Скорее найдите лошадь до Сызрани! Найдите попутчика. Из Симбирска ведь часто ездят в Сызрань.
Володя обходил дом за домом, где собирались ехать в Сызрань: "Возьмите, пожалуйста, маму!"
Но весть о покушении Саши на царя и аресте уже облетела весь Симбирск. Никто не хотел брать Марию Александровну. "Нет у нас лишнего места в санях. Нет и нет". И отводили глаза. Володин ученик Охотников вместе с ним обошёл домов, наверное, десять. "Пожалейте мать". Нет, не пожалел никто.
Охотников побежал к земляку-чувашу. Упросил.
Чуваш помнил Илью Николаевича, повёз Марию Александровну в Сызрань.
Володя остался старшим в доме. Самой младшей, Маняше, всего восемь лет.
- Поиграй со мной, Володя, - просила Маняша. - Отчего ты совсем не смеёшься, Володя?
Володя заставлял себя поиграть с маленькой сестрёнкой, а улыбнуться не мог. "Саша, Саша! Что с тобой сделают?"
Наступил май. В гимназиях начались экзамены. Володя и Оля держали экзамены. Молчаливые, окаменелые, приходили в актовые залы. Ждали вызова. Учителя поражались ответам - брат и сестра отвечали блестяще. Отвечали блестяще... А в газете "Симбирские губернские ведомости" было уже напечатано, что сын покойного директора народных училищ Александр Ульянов...
Четвёртый раз в эту последнюю гимназическую весну Володя шёл на экзамен. Весенний птичий гомон полнил улицы. Две тонконогие девчонки прыгали через верёвочку на деревянном тротуаре. Всё было обычно, и всё полно жизни, движения.
Возле фонарного столба увидел людей. Какая-то бумажка была приклеена на столбе. Люди читали. Вон папин знакомый чиновник. Заметил Володю, отвернулся и поспешно зашагал прочь от столба. Соседка тоже отвернулась. Люди разошлись. Володя медленно приблизился. Прочитал объявление. Потемнело в глазах. Пять студентов, покушавшихся на жизнь царя Александра III, восьмого мая были казнены. Сашу казнили.
Мало, что сообщили в газетах, - по всему городу висели объявления о казни.
Тишина, полная ужаса, встретила Володю в актовом зале гимназии. Володя раньше всех решил задачи по геометрии и тригонометрии, сдал учителю тетрадь и ушёл. Ушёл на Старый Венец.
Весенняя полная Волга несла к морю Каспию вольные воды. Шёл небольшой пароходик, тянул на буксире баржу. Всё было тихо, спокойно. Что они сделали с Сашей!
Через неделю вернулась из Петербурга мама. Володя увидел, мама совсем поседела, у неё стали белые волосы.
ПРОЩАЙ, СИМБИРСК!
Почти все симбирские знакомые отвернулись от них. Избегали. Когда Мария Александровна шла по улице, встречные торопливо переходили на другую сторону, чтобы не здороваться с матерью казнённого сына.
Прямая, высоко подняв голову, шла по городу мама. Не плакала, не говорила о Саше. "Сильная, гордая мама!" - с уважением думал Володя.
Как трудно и горько было им! Один Иван Яковлевич, верный товарищ Ильи Николаевича, преданный друг, не оставлял семью Ульяновых. По-прежнему навещал дом. Сядет возле мамы, опершись на толстенную сучковатую палку, и молчит. Или обсуждает с мамой, как жить Ульяновым дальше. Где жить?
Володя окончил гимназию. Учителя сомневались и спорили: возможно ли брату казнённого дать золотую медаль? Но Володя так великолепно выдержал выпускные экзамены, так превосходно, что постановили: всё-таки дать.
- Надо Володе поступать в Университет, - делилась мама с Иваном Яковлевичем. - Но ведь в Петербурге не примут?
- Не примут. И пытаться напрасно.
А если бы даже и приняли, маме не хотелось отпускать Володю одного в Петербург.
Ехать же в столицу всей семьей невозможно, - слишком дорога столичная жизнь, не под силу.
После смерти отца трудно стало Ульяновым. Дети учились, никто не зарабатывал. Маме дали пенсию за отца, но скупую: каждую копейку приходилось рассчитывать, ведь пятерых детей надо кормить, одевать, обувать.
Из Симбирска решили уехать. "Уедем от родного нашего дома, где каждый уголок напоминает былое счастье. От нашего сада, где любимо и дорого каждое дерево. От бывших друзей и знакомых, которые все стали чужими".
Нет, не все. Володин ученик Охотников не стал чужим. Учительница Вера Васильевна Кашкадамова не стала чужой. Напротив, в беде теснее сблизилась с мамой.
В симбирской газете появилось объявление: "По случаю отъезда продается дом с садом, рояль и мебель. Московская улица, дом Ульяновой".
Дом стал похож на проходной двор. Постоянно у подъезда звенел колокольчик. Являлись покупатели, ходили по комнатам. Высматривали, трогали, щупали вещи. Оглядывали маму, шушукались. Мама стояла у двери, бледная, с чёрной кружевной наколкой на белых волосах. Володе хотелось загородить маму от недобрых, щупающих взглядов.
"Мама! Не показывай им наше горе, этим равнодушным людям, они не сочувствуют, у них одно любопытство".
Володя старался быть строгим и сдержанным, как мама. Чтобы не дрогнуло лицо. Не скатилась слеза.
Стоял прямой, несгорбленный.
И думал, думал о Саше. "Саша, ты ненавидел царя. Ты хотел убить царя. Ты надеялся, тогда порядки изменятся, людям будет лучше. Но ведь шесть лет назад, в 1881 году, также 1 марта, революционеры-народовольцы убили царя Александра II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27