- Борька отложил шапку и торопливо раскатал билетик. - "Топтыжка"! - объявил он.
Лариска так и подскочила:
- Топтыжка, Топтыжка, Топтыжка!.. - и захлопала в ладоши.
- Тише ты! - цыкнул на нее Валерка. - Топтыжка так Топтыжка. - И подал мед Андрюшке.
Перьиха глянула на ребят исподлобья и запоздало проворчала:
- Ну и имя придумали! "Бурко" - самое подходящее было бы.
- Хорошее имя, - без тени сомнения сказал Андрюшка. - Самое медвежье. А "Бурко" - это для жеребенка подходит...
Мед был густой, и Валерка посоветовал выложить его на чистую доску.
- Почему на доску? - удивился Андрюшка.
- Ну, потому что доска... деревом пахнет. И брякать не будет, если он начнет мед слизывать. А молоко, конфеты и сахар надо пока убрать. Пусть один мед останется.
Андрюшка так и сделал.
- Только бы есть начал, тогда бы сразу стал поправляться, - с надеждой сказал он.
Хлопнула входная дверь, в сенях раздался топот многих ног, и в избу ввалилась толпа ребятишек-младшеклассников.
- А где медвежонок? Покажите! Мы медвежонка пришли посмотреть! весело загалдели ребята.
Андрюшка на миг растерялся, но Валерка выручил его.
- Никакого медвежонка! - сказал он. - Если будете ходить да беспокоить, он умрет. Он же раненый и ничего не ест, потому что целый день его тревожили.
- А мы тихонечко!..
- Нельзя! - отрезал Валерка.
- Вот когда он поправится, - сказал Андрюшка, - тогда и приходите. Договорились?
Ребята ушли.
- Давайте повесим на дверях объявление, - предложил Борька, - чтобы не ходили...
Все посмотрели на Андрюшку.
- Неудобно как-то, - сказал он, подумав.
- Чего неудобного? - возразил Валерка. - Можно вежливо написать: "Пожалуйста, не беспокойте!"...
- И правда, - сказала Перьиха, - напишите-ка такую бумагу да прилепите на дверь. Совесть-то у людей есть, прочитают и не станут ломиться.
Общими силами текст объявления был составлен. На чистой фанерке от посылочного ящика Андрюшка написал крупными печатными буквами:
О Б Ъ Я В Л Е Н И Е
ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЗАХОДИТЕ!
МЕДВЕЖОНОК СОВСЕМ СЛАБЫЙ
И ОТ ЛИШНЕГО БЕСПОКОЙСТВА МОЖЕТ УМЕРЕТЬ.
О ВЫЗДОРОВЛЕНИИ СООБЩИМ.
Все вышли на крыльцо, и Андрюшка четырьмя гвоздиками прибил фанерку посреди двери. Валерке и Лариске, которые собрались уходить домой, он сказал:
- Вас это объявление, конечно, не касается.
Дома Лариска спросила у брата:
- А завтра мы зайдем посмотреть Топтыжку?
- Нет, завтра не зайдем, - ответил Валерка.
Личико Лариски вытянулось.
- А почему? - обиженно спросила она.
- Потому что его нельзя тревожить. Ты же сама видела, какое объявление приколотили на дверь!
- Ну и что? Андрюшка же сказал, что это нас... не касается!
- Касается, - задумчиво сказал Валерка. - Всех касается.
Лариска долго молчала, потом вдруг спросила:
- Ты с Андрюшкой еще... не помирился? Да?
Валерка искоса глянул на сестренку. "Помирился!.." Если бы она хоть сколько-нибудь знала, понимала...
- Ты почему молчишь? Не помирился?.. Борька меня уже давно не дразнит, и у них медвежонок...
Но Валерка молчал, а Лариска так и не дождалась от него ответа.
...Ночью Андрюшка проснулся от странных звуков: из угла, где был медвежонок, доносились то ли хрипы, то ли урчание и мерно повторяющийся шелест. По телу Андрюшки пошли мурашки.
"Медвежонок умирает! - пронеслось в голове. - Это он так дышит!.."
Дрожащей рукой Андрюшка нашарил под подушкой фонарик, направил его в угол и включил. Топтыжка лежал грудью на доске и, тихо поуркивая, долизывал остатки меда. Даже на свет фонаря он среагировал не сразу. Потом повернул голову, глаза его сверкнули фосфорическим светом.
- Топтыжка! Какой умница, какой молодец! - взволнованно прошептал Андрюшка. - Хочешь, я еще тебе медку дам?
Медвежонок утробно прорычал, продолжая смотреть на фонарь.
- Ты свету боишься? А что делать? Я ведь не вижу без фонарика.
Андрюшка поднялся, тихонько шагнул к окну, где стояла банка, зачерпнул полную ложку меду и осторожно приблизился к доскам, которыми был отгорожен медвежонок. Шерсть на спине Топтыжки начала подниматься, но он продолжал лежать и не мигая смотрел на свет фонаря.
- Топтыжка, успокойся, я ведь меду хочу тебе дать, - ласково сказал Андрюшка.
Верхняя губа медвежонка начала нервно вздрагивать.
- Ишь ты какой дикий!..
Не рискуя склониться, Андрюшка занес ложку над доской, перевернул ее. Мед густой, тягучей лентой потек вниз и искрящимися завитушками стал ложиться возле лапы медвежонка. Черные ноздри Топтыжки зашевелились, но глаза по-прежнему диковато смотрели на фонарик. Когда мед стек, Андрюшка так же осторожно отошел от медвежонка, сунул ложку в банку, забрался в постель и выключил фонарь. Несколько секунд в комнате было тихо, потом из угла опять послышались слабое поуркивание и мерно чередующийся шелест медвежонок слизывал мед шершавым языком.
"Начал есть - значит, выживет!.." - с этой радостной мыслью Андрюшка снова уснул.
39
Объявление, прибитое к дверям, дало поразительный результат: за всю неделю к Перьевым никто не заходил, и лишь на улице при случайной встрече наиболее любопытные и нетерпеливые интересовались, как чувствует себя медвежонок и скоро ли он поправится.
Навестил медвежонка ветеринарный врач Виталий Максимович. Пришел он в субботу вечером. Веселый, не по годам энергичный, он сразу скинул с себя дубленку, причесал седые волосы и спросил, щуря в улыбке добрые серые глаза:
- Ну, как ваше грозное объявление, действует?
- Это пацаны придумали, - смутился Вадим Сергеевич. - Я уж говорил им, что неловко, чтобы сняли...
- Нет, нет, снимать не надо, - возразил ветеринар. - Если действует, пусть висит.
В сопровождении ребят и Вадима Сергеевича он прошел в спальню. Андрюшка включил свет. В углу фыркнуло. Медвежонок, взъерошив шерсть, стоял на трех лапах - переднюю он держал на весу - и пристально смотрел на людей.
- О, да он совсем герой! - воскликнул Виталий Максимович.
- Мы его Топтыжкой назвали, - подсказал Борька. - Топтыжка, Топтыжка!..
Медвежонок повел ушами, но остался недвижим и все смотрел на Виталия Максимовича, который подошел к нему ближе всех.
- Видели? Он ушами шевельнул! - восторженно сказал Андрюшка. - Уже понимает...
- Видел, видел. Что ест?
- Молоко, мед, мясо, - ответил Андрюшка. - А конфеты, пряники, консервы не трогает.
- А вы и не давайте ему чисто человеческой еды, всяких конфеток, пряников. Хорошо бы морковку, репу, овсяную кашу на молоке, только без соли. - Виталий Максимович наклонился, чтобы лучше рассмотреть, как заживают раны, но Топтыжка вдруг фыркнул, коротко подскочил и взмахнул левой здоровой лапой; ветеринар отпрянул. - Ишь какой агрессивный!..
- Он и в самом деле что-то уж больно злой, - сказал Вадим Сергеевич.
- И чем дальше, тем злей будет, - заметил Виталий Максимович.
- Но ведь на меня и на Борьку он уже не кидается, - возразил Андрюшка. - Урчит только, когда корм даем, да шерсть топорщит.
- Еще бы кидаться! - проворчала Перьиха. - Вы с Борькой только возле медведя и торчите. Уроки и те около него делаете.
- Ну и правильно, - одобрил Виталий Максимович. - Очень важно, чтобы медвежонок кого-то хоть немножко признавал, иначе беда.
- А что может быть? - о беспокойством спросил Вадим Сергеевич.
- Что может быть? - Виталий Максимович на секунду задумался. - В первый же день, когда у медвежонка хватит силы вылезть из своего угла, он начнет хозяйничать в доме. Даже трудно предположить, что он тут натворит. И главное, его не тронь: ярость у медведя вспыхивает мгновенно.
- Господи! - прошептала Перьиха. - Так он и мальчонка покусает! - И она взглянула на Вовку, который сидел на руках у отца.
- Может и покусать, - согласно кивнул Виталий Максимович.
- И думаете, нас с Борькой не послушает? - взволнованно спросил Андрюшка.
- Уверен, что не послушает. Но, раз вы его кормите, он будет терпеть вас, пока вы не попытаетесь что-то с ним сделать. А потом нападет, точнее - будет яростно защищаться, считая нападением на себя любую вашу попытку водворить его на место. И вам с ним не сладить.
- Но что же тогда нам делать? - растерянно спросил Вадим Сергеевич.
Виталий Максимович отошел от медвежонка.
- Уйдемте отсюда, - сказал он тихо, - пусть успокоится, а мы обсудим, что же в самом деле вам предпринять.
Андрюшка выключил свет, и все перешли из спальни в горницу. Виталий Максимович сел к столу. Вид у него был озабоченный и серьезный.
- Ну что вам посоветовать? - задумчиво сказал он. - Прежде всего стараться ничем не раздражать медвежонка. Ребята пусть кормят его, пусть и он привыкает к ним. А потом, когда увидите, что медвежонок достаточно окреп и начинает делать попытки вылезть из угла, нужно будет приготовить ему какое-то холодное помещение. Может, кладовка у вас есть, или в сарае специальную загородку для него сделать из крепких досок, лишь бы он не мог оттуда выбраться. Положите туда побольше соломы, сена, хвои, кормите реже - раз в сутки или даже раз в двое суток. И не беспокойте. Он сам устроит себе что-то вроде берлоги и заляжет. До весны проспит, а потом в лес. Вот и всё.
Андрюшка и Борька переглянулись: нет, не такая перспектива жила в их мечтах! Виталий Максимович перехватил взгляд ребят, улыбнулся.
- Ваше стремление сделать медвежонка ручным понятно, - сказал он, но если вы желаете своему Топтыжке добра, не усердствуйте с приручением. Поверьте мне: взрослый медведь в неволе - это жалкое и страшное зрелище. Даже берложные медвежата, выкормленные из бутылочки с соской, становятся агрессивными, когда вырастают, и конец их всегда одинаково печален: их приходится пристреливать.
- А в цирке? - не выдержал Борька. - Ведь там и взрослые медведи бывают!
- Стоит ли говорить о цирке? - пожав плечами, сказал Виталий Максимович. - В цирк попадают только те медвежата, которые были отняты от матерей в самом раннем возрасте и выкормлены людьми. И то далеко не каждый медвежонок поддается дрессировке. А Топтыжку вскормила дикая медведица, Топтыжка рос в лесу вольным зверем. Больше того, как зверь он уже пострадал при первом же столкновении с человеком. Рассчитывать в таких обстоятельствах на полное приручение немыслимо. Как вы ни старайтесь, но уже через год, если не раньше, вашего Топтыжку придется приковать на цепь и вдеть в его нос кольцо. Знавший волю и лишенный ее, он станет свирепым и будет признавать лишь того, кто его постоянно кормит. А какая вам радость видеть такие мучения зверя? Разве для того вы его спасли, чтобы потом подвергнуть столь жестокой пытке?
- Нет, нет, такого мы никогда не сделаем! - с жаром сказал Андрюшка. - Мы ведь ничего этого не знали, нам все казалось проще. А теперь... Мы поступим так, как вы советуете и как Топтыжке будет лучше.
- Я же не сомневаюсь! - Виталий Максимович опять улыбнулся и встал из-за стола. - Лучше всего будет ему в лесу. Увезем его весной куда-нибудь подальше, и пусть он там живет на здоровье!..
40
Медвежонок выздоравливал на удивление быстро и чем лучше себя чувствовал, тем становился беспокойнее. Лежал он совсем мало и, если в спальне никого не было, ходил в своем тесном углу, припадая на раненую ногу и царапая острыми когтями доски, которыми был отгорожен угол.
Присутствие Андрюшки и Борьки он терпел, но зорко наблюдал за ними. Плавные и осторожные движения его не раздражали, но стоило быстро встать со стула или резко повернуться, шерсть на спине и загривке медвежонка тотчас вставала дыбом, а верхняя губа начинала вздрагивать, обнажая острые кончики белых клыков. Если же к углу, где сидел медвежонок, приближался кто-то другой - Вадим Сергеевич с младшим сынишкой на руках, мать Андрюшки Евдокия Марковна или бабка Перьиха, - Топтыжка не только топорщил шерсть, но и слегка прижимал округлые уши, отчего вид его становился угрожающим; при этом он глухо рычал, и всем казалось, что вот-вот бросится на людей.
В дальнем углу сарая Вадимом Сергеевичем с помощью ребят уже было приготовлено для медвежонка новое место - просторная клеть с потолком и крепко запирающейся дверью. Туда Андрюшка и Борька натаскали соломы и принесли две вязанки молоденьких еловых лапок. Но переводить медвежонка в сарай не торопились, считая его недостаточно окрепшим.
Хотя Топтыжка пока не пытался вылезть из угла, но для большей надежности Вадим Сергеевич нашил еще одну широкую доску на дощатый барьер, которым был отгорожен в спальне медвежонок. Стенка получилась выше метра, и никто не сомневался, что медвежонку ее, конечно же, не одолеть. Но он одолел.
Случилось это ночью. Никто не слышал долгой возни медвежонка в углу спальни, но все, кроме Вовки, сразу проснулись, когда в доме, погруженном в ночную тишину, что-то грохнуло на пол и медвежонок отрывисто рявкнул на всю избу.
Андрюшка мгновенно вскочил в своей кровати, выхватил из-под подушки фонарик, включил его. Топтыжка, со вздыбленной шерстью и оттого показавшийся непомерно высоким, стоял посреди спальни и, прижав уши, смотрел на Андрюшку зелеными глазами.
- Господи! Медведь!.. - испуганно вскрикнула бабка Перьиха и села в своей кровати, прижавшись спиной к стене.
- Да не кричи ты! - дрожащим голосом сказал Андрюшка. - Свет включи!
Выключатель был над бабкиной кроватью, но старуха долго шарила по стене рукой, прежде чем вспыхнула под потолком электрическая лампа. Топтыжка зарычал, еще сильней прижал уши и сделал шаг назад, к своему углу. В дверях показались Вадим Сергеевич и Евдокия Марковна.
- Все-таки выскочил?! - изумленно воскликнул Вадим Сергеевич, и по его растерянному лицу было видно, что он не знает, что делать, как водворить медвежонка на место.
- Вы пока не заходите, - сказал Андрюшка отцу и матери, а сам свесил ноги с кровати, намереваясь стать на пол.
- Убери ноги-то! - закричала Перьиха. - Искусает!..
Топтыжка бросил короткий взгляд на старуху и опять уставился на Андрюшку, который был к нему ближе.
- Топтыжка, Топты-ижка!.. - ласково позвал Андрюшка.
Уши медвежонка встали торчком, он облизнулся, переступил лапами.
- Надо бы как-то одеяло на него накинуть, - сказал Андрюшка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21