— Полярный человек первый начал разговор: «Здравствуйте!» — «Здравствуйте!» — «Я чрезвычайно рад вас видеть!» — «Благодарю. Я тоже!» — «Вы здесь с кораблём?» — «Нет, его здесь нет». — «Сколько вас всего здесь?» — «Со мной двадцать собак в шести метрах от Северного полюса!»
Вдруг Полярный человек пристально посмотрел мне в глаза и произнёс: «Вы дядя того самого мальчика из Москвы?» — «Да, я дядя того самого мальчика». — «Клянусь, я чрезвычайно рад вас видеть!» Мы кинулись друг другу в объятия и крепко расцеловались…
— Эх-хе-хе! — Папа глубоко вздохнул.
— Как тесен мир! — пробормотала бабушка. — Как тесен!
— Как ты мог с ним говорить? — спросил я. — Разве он понимал по-русски?
Дядя ласково посмотрел мне в глаза:
— Полярный человек очень любил русский язык! Кроме этого, он знал ещё четырнадцать языков. Он был полиглот! Языки он изучил по радио. Он подобрал где-то с погибшего корабля радиоприёмник. Это был интеллигентнейший человек! Поблизости находился снежный домик, где Полярный человек жил с женой и тремя детьми. Все пятеро — милейшие люди! И все они говорили по-русски. Мы прекрасно провели время. Пришлось, правда, подарить ему собак…
— Каких собак? — заорал я.
— Моих, моих собак, доннерветтер!
Я заплакал. Я так любил Ханга и Чанга! Я упал на медвежью шкуру и зарыдал.
— Безобразие! — сказала мама. — Разве можно так волновать ребёнка! Он может стать заикой!
— Он никогда не станет заикой! — произнёс дядя твёрдо. — Кроме того, я одну собаку оставил… Чанг!
Дверь на балкон с грохотом распахнулась, в комнату ворвался вихрь морозного пара со снегом, затушил свечи, и в темноте на меня кинулось что-то пушистое и холодное… Это был Чанг!
Он спал на балконе. Когда дядя приходил к нам в гости с собаками, они всегда отдыхали на балконе. Зимой и летом. Так их закалил дядя.
Чанг повалил меня на пол и сразу облизал с головы до ног. Мы катались по полу, сжимая друг друга в объятиях.
Вдруг я почувствовал, что лежу в луже…
— Лёд! — завопил я как сумасшедший. — Лёд! Это лёд!
— Господи! — всплеснула мама руками. — Он сошёл с ума!
— Я не сошёл с ума! Это лёд! Северное сияние! Шедевр! Он растаял!
«Гав!» — сказал Чанг и вскочил, отряхиваясь.
Я тоже вскочил.
Папа закрыл дверь на балкон и зажёг свечи.
Вместо льда на полу была лужа.
Все были в ужасе. Один дядя был совершенно спокоен. Он даже не пошевелился.
— Чепуха! — сказал он, попыхивая трубкой. — Стоит волноваться! Я привезу вам сколько хотите таких шедевров! Дело не в этом.
— А в чём? — спросил я.
— В том, что я смертельно устал. Я хочу спать.
— А я не хочу спать! — крикнул я.
— Тебе пора спать! — сказала мама. — Посмотрите, как он выглядит!
— Я не хочу спать!
— Он прекрасно выглядит, — сказал дядя, — но ему пора спать.
— Всем пора спать, — сказала бабушка.
— Хочешь, я подарю тебе бивень? — сказал дядя.
— Хочу бивень! Хочу полюс! Хочу Полярного человека!
«Гав! — сказал Чанг. — Гав, гав, гав, гав!»
— Я устала, — сказала мама. — Я больше не могу выносить этот бред!
Дядя встал.
— Считай, что бивень у тебя мод подушкой! — сказал он. — О Полярном человеке мы ещё поговорим…
Дядя произнёс это очень значительно.
— Сам ты Полярный человек! — сказала мама.
Все засмеялись.
— Пойдём! — сказал дядя.
У дяди был чрезвычайно таинственный вид. Я боялся лишиться бивня и пошёл за дядей. Шутить с дядей было опасно.
Когда я ложился спать, со мной всегда все прощались. Первой ко мне подходила бабушка, потом мама, потом папа. Если у нас бывал дядя, он тоже подходил. Ханг и Чанг подходили последними. Все говорили «спокойной ночи» и целовали меня в лоб. Я тоже говорил «спокойной ночи». Потом я засыпал. Так было всегда.
Так было и на этот раз. С одной только разницей: когда все вышли, дядя не сказал мне «спокойной ночи». Он сел на кровать и взял меня за руку…
Дым коромыслом

Часть II
— За бивнем пойдём? — спросил дядя шёпотом.
— Когда?
— Тсс-с! — Дядя приложил к губам палец. — Когда все заснут, мы пойдём за бивнем… Согласен?
Я кивнул.
Дядя пожал мне руку, потушил свечи и тихонько вышел из комнаты.
Признаюсь, мне было немного страшно. Да и дядя был какой-то не такой. Я не знал, что у него на уме. Никто никогда толком не знал, что у него на уме!
Я лежал в полной темноте. За окном бесновалась вьюга. Иногда мне казалось, что она бросает в окно песком.
— Чанг! — позвал я неслышно.
В то же мгновение я ощутил на лбу холодное прикосновение Чангиного носа. Я прижал Чанга к себе. Я слушал, как бьётся его сердце. А Чанг слушал, как бьётся моё сердце. Наши сердца бились в унисон. Вы знаете, что значит «в унисон»! Ко сну это не имеет никакого отношения. Это значит — через равные промежутки, удар в удар, совершенно одинаково.
В соседней комнате раздавались голоса мамы, папы, дяди и бабушки. Потом всё смолкло. Через некоторое время скрипнула дверь, и я услышал, как вошёл дядя. Он швырнул мне на кровать одежду.
Я стал одеваться в полной темноте. Мои руки дрожали… Рубашка, носок, штаны, второй носок, майка, свитер, шарф, варежки…
«Ну!» — прошипел дядя.
…Валенок, шуба, трусы, ещё валенок, весло («зачем весло?» — подумал я) …шапка… Всё!
«Пошли!» — прошептал дядя. Он открыл дверь на балкон. Снежный вихрь сразу обжёг мне лицо. Засвистел ветер. Я увидел, что дядя стоит на перилах балкона. Чанг тоже стоял на перилах балкона. «То, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя!» — пропел дядя. — Дай мне руку!» — сказал он. Я замешкался. «Вперёд, доннерветтер!» — заорал дядя и дёрнул меня за руку. Я машинально сделал шаг вперёд и почувствовал под ногами что-то хрустящее. Всё вокруг трещало и корчилось, как в огне. Я понял, что мы идём сквозь огонь. Это был какой-то странный огонь — весь белый. Белые языки пламени залезали мне в рот, в глаза. Я задыхался от белого дыма. «Вперёд, мой мальчик! — подбадривал меня дядя. — Я покажу тебе этвас!»
Дядя шёл впереди без шапки, опираясь на весло. На голове у него шевелились белые космы огня. «Совсем седой!» — подумал я. Дядя шёл быстро, я едва за ним поспевал. Я тоже опирался на весло. Зато Чанг носился как угорелый: то он бежал рядом с дядей, то рядом со мной. В зубах у Чанга тоже было весло.
«Зажми нос и прыгай!» — приказал вдруг дядя. Я прыгнул, плюхнулся в воду и камнем пошёл в глубину.
Вокруг была тишина. Откуда-то сверху просачивался слабый свет. Огромные рыбы молча сопровождали нас. Это были акулы. Они смотрели на нас маленькими злыми глазами. «Греби веслом!» — кричал дядя. Он кричал беззвучно, но я отчётливо понимал его, как будто говорил я сам. Дядя плыл впереди, помахивая веслом и растопырив руки и ноги. Мы медленно опускались, пока не остановились на дне. На дне лежала труба. «Ты видишь, она медная», — сказал дядя и постучал по трубе пальцем.
В трубе была кромешная тьма — хоть глаз выколи! Некоторое время я полз молча, не выпуская из рук весла. Дяди не было. «Дя-дя-а-а!» — заорал я что было силы. В ответ раздалось такое оглушительное эхо, что труба лопнула и я, оглушённый, вылетел из неё.
Я летел высоко-высоко, над облаками. Ярко светило солнце. Облака внизу были как огромные холмы, долины и горы. Рядом летели дядя и Чанг. Они помахивали в воздухе вёслами и улыбались. «Ты видишь полюс?» — спросил дядя. Я посмотрел вниз и увидел полюс. На нём так и было написано: «Северный полюс». «А этвас?» — спросил я. «Это и есть этвас!» — сказал дядя. «Полюс?» — «Не полюс!» — «А что?» — «Всё!» — «Что всё?» — «Весь мир! Вся жизнь! И ты!» — Дядя смеялся. «И ты тоже этвас!» — крикнул я. Мне было очень хорошо. Я вдруг понял, что такое этвас. Это самое лучшее. Самое интересное. Самое дорогое. Я чувствовал неизъяснимую лёгкость.
Я опять посмотрел вниз. В середине Северного полюса, там, где сходятся меридианы, стоял снежный домик. Он был круглым. Возле него стоял Полярный человек с женой и тремя детьми. Рядом я увидел Ханга. «Как тесен мир!» — подумал я. Мы стали спускаться. Полярный человек бежал к нам через ледяные торосы.
«Здравствуйте! — сказал он дяде. — Молодцы, что приехали!» — «Разрешите представить вам моего племянника», — сказал дядя. «Очень приятно!» — «А это Чанг!» — «Очень приятно!» — «Очень приятно!» — сказал Чанг. Я тоже сказал: «Очень приятно!» Мне действительно было очень приятно. «Я забыл у вас бивень!» — сказал дядя. «О!» — улыбнулся Полярный человек. «Я решил подарить его племяннику», — сказал дядя. «О! — улыбнулся Полярный человек. — Благодарю за внимание! Пойдёмте чай пить!» Мы пошли в дом.
Полярный человек представил нам свою семью. Потом мы сели пить чай с вареньем. Жена Полярного человека прислуживала нам с обворожительной улыбкой. «Из чего варенье?» — спросил дядя. «Изо льда!». — сказала жена Полярного человека. «А чай?» — спросил я. «И чай изо льда. У нас всё изо льда» — «Как вкусно!» — «Кушайте на здоровье!» — «Спасибо!» — «Не стоит!» — «Ну что вы! Очень стоит!» — «Не стоит. Лёд у нас ничего не стоит!» — «И всё же!» — «Совсем не всё же! — крикнул Полярный человек. — У нас льда сколько хочешь!» — «А у нас не сколько хочешь!» — сказал я. «А у нас сколько хочешь!» — заорал Полярный человек. Он скрипнул зубами. «Ну, нам пора!» Дядя встал. И я встал. «Очень жаль», — сказал Полярный человек. Он принёс мне бивень. «Большое спасибо!» — сказал я. «Ну что вы! У нас их сколько хотите!» — «Приезжайте к нам в Москву!» — сказал дядя.
Мы двинулись в обратный путь. Полярный человек проводил нас до порога Северного полюса. Потом он повернул назад и скрылся за торосами.
Возвращались мы той же дорогой. На балконе мы долго отряхивались от снега. «Теперь тише!» — сказал дядя. Чанг остался на балконе, а мы на цыпочках вошли в комнату. Я просто валился с ног от усталости. «Спокойной ночи!» — сказал дядя. «Спокойной ночи!» — прошептал я, кое-как разделся, сунул под подушку бивень и упал на кровать. Я заснул как убитый.
О том, чего не было
Когда я проснулся, было уже поздно. Морозное солнце светило в окно.
Я сразу сунул руку под подушку: бивня там не было. Я вскочил и перевернул всю кровать — бивня нигде не было!
— Мам! — крикнул я.
В ответ только тикали часы. Они показывали двенадцать часов. Был выходной, поэтому меня не будили. Два воробья сидели снаружи на подоконнике и клевали пшено. Я всегда сыпал птицам пшено на подоконник. Но сейчас мне было не до них.
«Где мой бивень?» — подумал я.
Босиком, в одних трусах я побежал на кухню. На кухне было полно народу. Яростно жужжало четыре примуса. Возле примусов стояли соседки. И мама. И Благодарю за внимание — он мыл в раковине кастрюльку. Все слушали певичку. Певичка помахивала в воздухе ложкой:
— …и на авансцену вышел Немирович-Данченко и поцеловал мне руку. «Вы пели божественно!» — сказал Немирович-Данченко…
— Где мой бивень? — заорал я.
— Боже, как он меня напугал! — сказала певичка.
— Почему ты не здороваешься? — сказала мама. — Ты босиком! Сейчас же марш в комнату!
— Где мой бивень? — повторил я со слезами в голосе.
Мама схватила меня за руку и потащила в комнату.
— Какой бивень? — спросила она, когда мы вошли в комнату и сели на кровать.
— Мой бивень! Бивень мамонта! Он был под подушкой!
— Я не видела никакого бивня! — удивилась мама.
Я вспомнил: мама не знала, что мы ходили за бивнем! И папа не знал. Знал только дядя. И я. И Чанг.
— А где дядя? — спросил я.
— Сейчас он придёт. Они пошли с папой в магазин. Скорей, одевайся, ты же идёшь сегодня в цирк!
Но мне было не до цирка.
— Где мой бивень? — опять заорал я. — Он был вот здесь, под подушкой! Я его сам положил!
— Ничего не понимаю! — сказала мама. — Какой бивень?
— Которым Полярный человек рисовал на льду! Может, ты и лёд не видала?
— Лёд я видела. А бивень не видела… Откуда он?
— Дядя подарил!
Не мог же я сказать, что мы ходили за бивнем!
— Не знаю, — сказала мама. — Спроси у дяди. А сейчас одевайся.
«Наверное, дядя взял бивень, — подумал я. — Зачем только он его взял?»
В это время вошёл дядя. А за ним папа. Чанг нёс в зубах покупки.
— Ты ещё не одет! — сказал дядя. — Ты забыл, что мы идём в цирк?
— Где мой бивень? — спросил я тихо.
— Какой бивень? — спросил дядя.
— Бивень мамонта! Полярного человека! Мы его клали с тобой под подушку…
— Я ничего не клал под подушку!
— Как — ты не клал под подушку? Мы вместе клали его под подушку!
— Когда?
Это было уже слишком! Я не мог молчать!
— Когда мы вернулись с Северного полюса!
— Он болен! — сказала мама испуганно. — Этого ещё не хватало!
— Может быть, это тебе приснилось? — спросил дядя.
— Не обманывайте! — закричал я. — Отдайте мой бивень! Где мой би-и-и… ве-е-е… — И я упал на кровать, захлёбываясь от рыданий.
Чанг заскулил. Он тоже уткнулся рядом в подушку.
— Вот! — сказала мама. — Вот до чего ты довёл ребёнка!
— Сейчас мы всё выясним, — сказал дядя.
Но голос его звучал неуверенно. Он сел ко мне на кровать. И папа. Они пытались меня обнять. Но я отталкивал их и ревел как белуга. Мне было так тяжело! К тому же я не понимал, в чём дело.
Наконец я понемногу затих. У меня больше не было слёз.
— Мой дорогой! — сказал дядя. — Мой милый мальчик! Пойми, что это тебе приснилось!
— Расскажи, что тебе снилось! — сказала мама.
— М-может, про лёд м-мне тоже при-снилось? — сказал я, заикаясь.
— Нет! — сказал дядя.
— Нет, приснилось! — крикнул я. — И ты мне приснился! Вы все мне приснились! Отойдите, вы мне приснились! — И я снова заплакал.
— С ним истерика, — сказала мама. — Выпей воды!
— Чепуха! — сказал дядя. — Вставай, пойдём в цирк!
Но я молчал. Я уже принял решение.
— Ну ладно! — Дядя потрепал меня по плечу. — Будет тебе бивень! Считай, что он у тебя под подушкой…
— Ты жалкий обманщик, — произнёс я медленно, с расстановкой. — Я с тобой больше не разговариваю!
Я сказал это твёрдо, глухим голосом, но внутри у меня сразу всё оборвалось. «Как — я не буду с ним разговаривать, с моим дядей?» И я опять повторил:
— Не разговариваю!
— Выпей воды! — сказала мама.
— С меня довольно! — сказал папа и вышел.
— Хочешь яблоко? — спросил дядя.
— Не подлизывайся, — сказал я.
— Ну знаешь! — сказал дядя. — Этого не будет — и тоже вышел из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16