У калитки он уже взялся было за скобу, но, услышав за забором голоса, остановился. Говорили громко, будто спорили. Артемка нашел в заборе щелочку и заглянул в нее. На скамьях, в тени той самой акации, с которой он смотрел вчера спектакль, небольшим кружком, кто сидя, кто полулежа, расположились гимназисты. Их было человек десять. Посредине стоял коренастый, большеголовый гимназист, которого вчера мальчик назвал Колей Клавдиным, и на разные голоса что-то рассказывал.
"Ладно, - подумал Артемка, - авось не укусят!" - и решительно открыл калитку. Но, подойдя к гимназистам, опять почувствовал неуверенность.
- Здравствуйте, - сказал он негромко. Гимназисты обернулись, посмотрели и ничего не ответили. Артемка подождал и, видя, что на него никто не обращает внимания, молча сел позади гимназистов.
У Коли были густые, сурово сросшиеся брови, а глаза живые и веселые. Артемка решил, что Коля сдвигает брови нарочно, потому что режиссеру надо быть строгим, на самом же деле Коля не сердитый. Но о чем это он рассказывает? Артемке казалось, что эти слова он уже слышал, и даже совсем недавно. Ах, да это же он про "Лес" говорит, это же там такие слова!
Коля действительно рассказывал о гастроли знаменитого Ягеллова, и не только рассказывал, но и показывал в лицах. Гимназисты внимательно слушали, иногда смеялись. Многих из них Артемка узнал. Вот, например, Алеша Лунин, который вчера "Осла и Соловья" читал. У него даже ресницы рыжие. А глаза ясные-ясные, как у ребенка. Артемка подумал: "Он хоть и рыжий, а, наверно, хороший". И то, что Лунин худощавый и что на нем потертые брюки, Артемке тоже нравилось. А вот эта гимназистка, которую Надей зовут, вчера тещу играла. Очень уж она низенькая, будто карлица. Это Артемке не нравится. Но, когда она смеется, верхняя губа забавно поднимается, лицо делается розовым, и тогда смотреть на нее очень приятно. Другая гимназистка совсем не такая. Как бы Коля смешно ни рассказывал, она смотрит на нею серьезно. Глаза у нее печальные, как у Артемкиной матери, когда та болела чахоткой, и так же блестят, губы тонкие, бледные, нос острый. А богатая: все руки в кольцах. Тут же и тупоносый толстый Петька. Его Артемка узнал сразу. Да и Петька, наверно, Артемку узнал: все на него посматривает да рожи корчит. Артемка сначала обидчиво отворачивался, а потом и сам скорчил ему рожицу. Самому младшему из гимназистов лет тринадцать, не больше. Ему никак не сидится на месте, так и кажется, что он сейчас вскочит и побежит. И глаза какие-то распахнутые, будто он когда-то испугался да с тех пор никак не успокоится. На гимназистах были летние чистые гимнастерки и черные лакированные пояса с серебристо-матовыми бляхами. От платьев гимназисток веяло чистотой и свежестью. И лица у всех такие, точно к ним никогда не пристает пыль.
Коля кончил рассказывать и весело спросил:
- Ну как? Попробуем? Роли я взял напрокат в театре, мизансцены записал, когда смотрел спектакль, декорации сделаем. Неужели нам "Леса" не поднять?
- Правильно, - подтвердил Алеша. - Хватит водевили разыгрывать, клоунов из себя строить.
Гимназисты заговорили все сразу, и все соглашались с Колей. Петька, оттопырив толстую губу, сначала молчал, потом почесал в затылке, вздохнул и уныло сказал:
- Куда нам за "Лес" браться! Это пьеса трудная. Артемка не думал вмешиваться в разговор, а тут его будто подбросило чем-то. Он и сам не заметил, как у него вырвалось:
- Ну и пусть трудная! Зато пьеса какая! Ему все трудно!
Все удивленно оглянулись. Петя строго погрозил пальцем.
- Это что за чудак? - еще сильнее сдвинул Коля брови. - Ты к кому?
- К вам. Вы ж режиссер?
- Ну?
- Вот и дайте мне, роль. Я тоже буду играть. Гимназисты засмеялись.
- Да ты кто такой? - опять спросил Коля. - Где ты учишься?
- Я? Я не учусь. То я раньше учился, а, теперь уже кончил...
- Университет, - подсказал толстяк. Артемка взглянул на него и ничего не ответил. Все с веселым любопытством рассматривали Артемку,
- А что ж ты сейчас делаешь? - продолжал спрашивать Коля. - Чем занимаешься?
- Починяю ботинки, калоши заливаю. Могу и новое делать. Мастерую.
- Так что же тебе вздумалось на сцене играть? - удивился Коля.
- А вам чего вздумалось?
Ответ всем понравился. Алеша даже в ладоши хлопнул.
- Молодец! - воскликнул он. - За такой ответ дать ему роль.
А Артемка подумал: "Это, наверно, про него говорил Попов".
- Ты уже играл где-нибудь? - спросил гимназист с усиками.
- А то как же! В цирке.
- Рыжего! - прыснул толстяк.
- Ну чего ты до меня цепляешься? - не выдержал Артемка. - А сам ты что умеешь? - Он состроил глуповатое лицо и передразнил: - "Ба, знакомые всё лица!"
Гимназисты громко и дружно засмеялись. Это Артемку ободрило:
- Я в пантомиме играл прошлым летом, видели? А так, чтобы слова говорить, еще не пробовал.
- Ну ладно, - сдерживая улыбку, сказал Коля, - когда будет подходящая роль, мы тебе дадим. Как тебя зовут?
- Артемка, Артемий, значит. А когда будет подходящая роль?
- Не знаю. Когда-нибудь будет... Раздавай, Сеня, роли.
Мальчик, у которого было испуганное лицо, вскочил и схватился за тетради.
Роль ханжи Гурмыжской дали бледной гимназистке Нюре, наушницы Улиты хорошенькой Наде, веселого Аркашки - Алеше Лунину. Благородного трагика Несчастливцева решил играть сам Коля. Петька получил роль купца Восмибратова. Леночка почему-то не пришла, и роль Аксюши послали ей на дом.
Подняли занавес, расставили на сцене стулья, и репетиция началась.
Об Артемке забыли. Он сидел на скамье для публики, чуть в сторонке от гимназистов, и смотрел так, будто на сцене показывали фокусы: с жадным любопытством и недоверием. То, что два дня назад он видел в настоящем театре, его околдовало. Такое, думал он, могли сделать только самые настоящие актеры, о которых рассказывал Пепс.
Вдруг Коля повернулся, нашел Артемку глазами и поманил его пальцем.
"Что такое? - подумал Артемка. У него замерло сердце. - Может, роль даст?"
Он поднялся со скамьи и, стараясь не спешить, хоть его так и толкало вперед, подошел к подмосткам. Коля нагнулся и шепотом попросил:
- Сбегай-ка в лавочку, тут вот, на углу. Купи "Ласточку" - десяток.
Артемка взял гривенник и пошел к калитке. Он нашел лавочку, купил коробочку папирос, на глянцевой крышке которой раскинула свои острые крылышки белоголовая ласточка, и поскорей вернулся назад: ему ничего не хотелось пропускать в репетиции.
Но только он сел на прежнее место, подошел Сеня:
- Ты был в лавочке?
- В лавочке.
- Квас там есть?
- Есть.
Гимназист вынул кошелек:
- Сбегай купи две бутылки.
- Четыре, - поправил другой гимназист и протянул, в свою очередь, Артемке монету.
"Это как же так? - подумал Артемка, выходя опять на улицу. - Лакей я им, что ли?"
Он принес запотевшие бутылки холодного кваса, поставил их на скамью перед сценой и отошел в сторонку. Из флигеля вынесли стаканы. Хлопнула пробка, над горлышком зазмеился белый дымок. Толпясь и толкаясь, гимназисты окружили бутылки. Пили под шутливые тосты и смех. Но, когда взялись за последнюю бутылку, ее выхватил Петька и, гогоча, как гусак, побежал в глубь двора.
- Отнять! - воинственно крикнул Алеша Лунин и понесся за Петькой.
Несмотря на тучность, тот бежал быстро и легко, и Лунину пришлось трижды обежать двор, прежде чем толстяк споткнулся и повалился в траву. Лунин отнял бутылку, брызнул из нее Петьке в лицо и бегом вернулся к товарищам:
- Добытое в бою вдвое вкусней! Все потянулись со стаканами:
- Алеша, капельку! Алеша, глоточек!
- Вот тебе капелька, вот тебе глоточек, - разливал Алеша по стаканам. Петька, не подставляй, все равно не получишь. Ну и жадный ты! Немыслимо!.. Нюра, ваш стакан. Не стесняйтесь.
Когда последний глоток был выпит, кто-то тихо и смущенно сказал:
- А Артемке?
У АРТЕМКИ ПОЯВЛЯЕТСЯ НАДЕЖДА
Прошло две недели, а Артемка все еще был чужим среди гимназистов. И не то чтобы они нарочно им пренебрегали - нет, после случая с квасом ему оказывали даже внимание: за руку здоровались, угощали грушами, предлагали закурить. Но интерес он возбуждал только в одном отношении: просто было забавно, что мальчишка-сапожник, может и неграмотный вовсе, тоже хочет на сцене играть. В Артемке видели чудаковатого парня и, задавая вопросы, всегда смотрели на него выжидательно смеющимися глазами: не брякнет ли что-нибудь уморительное?
На репетициях Артемка сидел в стороне от других и молчал.
Иногда к нему подходила Леночка и спрашивала:
- Ну как? Нравится вам наша игра?
У нее были карие теплые глаза, и смотрела она ласково и внимательно.
Артемка прятал под скамью босые, в серой пыли ноги и хриплым от смущения голосом отвечал:
- Да... нравится...
Петька над Леночкой подшучивал, но она не обращала внимания.
Подходил и Алеша Лунин. Этот больше расспрашивал, как Артемка живет и много ли зарабатывает. И то, что Артемке казалось обыкновенным - например, что он живет в будке и сам себя кормит, - Алешу удивляло и вызывало к Артемке уважение Но к его упорному желанию играть на сцене Алеша тоже относился как к чудачеству.
Как-то Артемка пришел на репетицию, а во дворе - никого, только ходят по сцене куры да носами о пол стучат. Артемка сел на скамью перед сценой и принялся ждать.
Время шло, а гимназисты не приходили. Артемка решил, что репетиция отложена. Он опасливо посмотрел в сторону флигеля - не смотрит ли кто из окна - и взобрался на подмостки Ему уже давно хотелось походить по сцене, посмотреть, как оттуда все выглядит Стоя у самого края сцены, он подумал: "Да тут куда легче! В цирке на тебя со всех сторон смотрят, а тут что! Тут только с одной!"
Он опять глянул на флигель, потом ударил себя кулаком в грудь и гулким "басом", как в бочку, заговорил, подражая Коле:
- "Тетенька Раиса Павловна, у вас только и родных, что я да Аксюша: она уже больше не попросит, а мне приданого не нужно Я бедный труженик, но если бы у меня были деньги..."
Тут вдруг брякнула щеколда, и в калитке показалась Леночка, а за ней гимназисты.
Артемка охнул, кубарем скатился со сцены и забрался под подмостки. Там, еле дыша, он и просидел, пока не кончилась репетиция.
Спектакля Артемка ждал, как праздника, и в этот день явился па Сенную еще засветло, когда не только публика, но даже исполнители не все были в сборе, Алеша Лунин выглянул из-за занавеса и позвал:
- Иди сюда, посмотри, как мы гримируемся. Переодевались и гримировались артисты за сценой, под открытым небом. Два густых куста сирени служили естественной перегородкой между артистическими "комнатами". На ветках сирени артисты развешивали и принадлежности своего гардероба.
Артемке уже по цирку был знаком острый запах грима и лака, которым приклеивают бороды и усы, и теперь он с удовольствием опять ощутил его.
Коля-режиссер сидел перед зеркалом и кремом мазал лицо. Увидев Артемку в зеркало, он, не оборачиваясь, сказал:
- А, и ты тут! Ну-ка, помоги Сене Поставить павильон, а то, видишь, мы заняты.
Весь вечер Артемка бегал то за кулисы, то в публику. В антрактах он прибивал к декорациям деревянные откосы, опускал сверху падуги, перетаскивал мебель. Потом забирался на акацию, и, сидя над головами публики, жадно смотрел на сцену.
За время репетиций он выучил всю пьесу наизусть и теперь мысленно подсказывал гимназистам их роли. Если кто из исполнителей пропускал слова или комкал их, Артемка морщился и тихонько крякал. Невольно он сравнивал игру гимназистов с игрой актеров настоящего театра, и ему было обидно, что гимназисты говорят ненатуральными голосами и так ходят по сцене, будто их ноги спутаны веревками.
Но, когда на сцене появлялся Коля, Артемка забывал, что сидит не в настоящем театре, и сам того не замечая, отражал на своем лице всю мимическую игру гимназиста.
В одном месте Коля сделал такую длинную паузу, какой на репетиции никогда не делал. "Забыл!" - подумал Артемка в страхе за Колю и, повинуясь товарищескому чувству, с дерева подсказал:
- "Аркашка, у тебя есть табак?"
От неожиданности Коля вздрогнул и недоуменно посмотрел вверх. Публика расхохоталась, а Алеша, игравший Аркашку, машинально ответил:
- "Какой табак, помилуйте! Крошки нет". И Коле ничего не оставалось, как продолжать:
- "Как же ты в дорогу идешь и табаком не запасся?"
По счастью, Артемка успел спрятаться в листьях акации, и гимназисты так и не узнали, кто был виновником "накладки".
Неособенно нравилось Артемке, как Леночка играла Аксюшу. Там, в настоящем театре, Аксюша была какая-то неживая: ходит с женихом, о любви разговаривает, на горькое житье жалуется, а в голосе и в лице ни любви, ни горя. Даже не верилось, чтобы такая вобла всерьез топиться хотела. А вот Леночка совсем другая: что она ни скажет, всему веришь. Артемка чуть с дерева не соскочил, когда она крикнула: "Прощайте, братец!" - и, сбросив платок, побежала к реке топиться.
После этой картины Артемка опять шмыгнул на сцену. Аркашка, бородатый купец Восмибратов, Карп - словом, все действующие лица "Леса" ставили павильон, таскали столы и диваны, вешали на окна гардины, а Несчастливцев стоял посредине и, как капитан на корабле, коротко выкрикивал: "Опустить падугу! Диван влево! Шкаф в угол!" Увидев Артемку, он весело скомандовал:
- В сарай за стульями бего-ом!
Артемка бросился к сараю, накинул на оба плеча по стулу и, похожий в полумраке на петуха, бегущего с растопыренными крыльями, понесся обратно. Впопыхах он залетел на женскую половину, чуть не наскочил на Леночку и в испуге остановился.
- А, здравствуйте! - сказала девушка. Она оглянулась, не слышит ли кто, и лукаво спросила: - Вы куда тогда исчезли, а?
К лицу Артемки жарко-жарко прилила кровь.
- Ну, признайтесь же, - попросила Леночка, - только мне одной скажите: ведь это вы тогда читали монолог Несчастливцева?
- Я, - чуть слышно шепнул Артемка.
- Я так и знала. Слышали все, а догадалась только я одна. Бедный мальчик! Это вам так хочется играть, да?
- Да, - еще тише ответил Артемка и отвернулся.
- Это прямо свинство, что вам не дали роли! - рассердилась Леночка. - Ну, не огорчайтесь. Вот завтра мы начинаем репетировать "Женитьбу". Приходите, может, вам хоть роль Степана дадут.
1 2 3 4 5 6 7 8