Они не могли даже собраться с мыслями и придумать, как же им теперь можно бежать. Само мрачное подземелье давило на них, лишая воли и способности соображать.
Наконец, щит вышел из сплошного колодца и поравнялся с полом уходящего в обе стороны коридора. Верзила довольно хмыкнул и закрепил колесо валявшейся на щите палицей. Он сказал "Ага", сгреб Юлю и дядю Пихто в охапку и сошел на твердую землю. Погремев цепью и дождавшись снизу ответного глухого звяканья, он двинулся, раскачиваясь, по коридору. Слева от него проплывали одинаковые массивные двери. Коридор все время немного поворачивал налево. Он был довольно хорошо освещен масляными светильниками, и Юля могла читать таблички на дверях: "Баня", "Склад", "Конюшня", "Судья", л Супермаркет"... Но вот верзила остановился, толкнул дверь с надписью "Кухня" и вошел в большое помещение, заставленное дымившимися котлами, заваленными снедью столами и увешанное по стенам полками со всякой посудой. Посреди этого зала виднелась фигура Главного Повара. Он был тоже толстый и усатый, как и тот, в харчевне, но только еще толще и усатее. За столами и у котлов проворно суетились с десяток поварят. Они рубили что-то ножами, терли на терках, месили руками, мешали в котлах ложками. Главный повар увидел верзилу и грузно прошел ко входу. Он взял у верзилы пленников и стал их рассматривать и мять в руках.
- Ты б еще нас на зуб попробовал бы... рожа, - еле прохрипел дядя Пихто, пытаясь высвободиться из его толстых пальцев. Повар, наконец, кончил их осматривать и спросил у верзилы:
- Что, эти тоже на выходной загадке попались?
- Ага, - отозвался с ухмылкой верзила и вышел вон из кухни. Главный повар замурлыкал себе под нос какую-то песенку, прошел в угол и бросил Юлю и дядю Пихто на пол на какие-то пыльные мешки.
- Посидите... пока, - сказал он зловеще и вернулся обратно в центр кухни.
Наши герои валялись на полу в пыльном углу. У них не было сил ни встать, ни даже сесть.
- Это все злые чары Компоста, - просипел дядя Пихто, - и мы тут ни в кого не превратимся. Не хватит нас на это, - и он закрыл глаза.
- Да не хочу я, чтоб меня тут съели! - возмутилась из последних сил Юля. И вдруг ее осенило: - Погоди, погоди, дядя Пихто! Ты сказал: "Ни в кого". А во что - хватит нас на это?
- Во ЧТО?? Это куда проще, - оживился тот, - давай, это наш последний шанс.
Юля быстро оглядела весь зал, смекнула, как тут легче затеряться, и толкнула дядю Пихто в бок:
- Поехали! Попробуем стать горшками!
Они еле-еле вскарабкались на полку с горшками у стены и выбрали место посвободнее. Кое-как пристроившись там, Юля и дядя Пихто захотели стать глинянными горшками.
20. Горшки
На этот раз превращение было медленным и мучительным. Никакого "раз - и готово". Сперва у Юли онемели руки и ноги. Она почувствовала, как они вдавливаются в бока и даже друг в друга. Тело налилось тяжестью и потемнело, став темно-коричневым. Голова ее запрокинулась, рот широко раскрылся и стал расти, переходя в горловину горшка, а низ тела с хрустом превратился в его донышко. Наконец, готовое изделие закачалось на полке. Юля не понимала и не видела, что происходило с ее глазами, но теперь она каким-то образом стала видеть сразу во все стороны.
Рядом с собой она увидела еще один свежий и необычный горшок: у него было целых четыре ручки. Это был, видимо, дядя Пихто. Юле захотелось спросить, как у него дела. Но она как-то не придумала, как это сделать - она не знала, чем может разговаривать горшок, и потому промолчала. "Ну хорошо, вот мы и горшки, - подумалось ей, - а вот как мы отсюда выйдем?"
Тем временем на кухне по-прежнему кипела работа. Обед для герцога Пом-и-Дора всегда должен был быть готов точно во-время. За нарушение этого правила Главного Повара ждало жестокое наказание: за каждую минуту опоздания палач должен был выдернуть у него из усов по волоску. И Главный Повар нещадно подгонял своих поварят шлепками и пинками, чтобы сохранить свои пышные усы. Вот и теперь, когда пришла пора готовить жаркое, он отправил двух поварят подзатыльниками за пленниками. Поварята устремились со всех ног в пыльный угол, куда им показал толстый и усатый повар. Добежав, они перетрясли все мешки, заглянули под соседние столы и на нижние полки. Никого не найдя, они в недоумении уставились друг на друга и снова бросились копаться в мешках, поднимая клубы пыли. Они не смели вернуться с пустыми руками. Юля испугалась, что она чихнет от пыли (а она всегда от нее чихала) и выдаст себя. Пыль окутала ее от донышка до горлышка, но ничего не случилось. "Горшки не чихают!" - облегченно подумала Юля и тут же увидела, как к ним движется сердитый Главный Повар.
- Гром и молния! - рявкнул он, входя в клубы пыли. Где?! Что?! Да я вас самих зажарю!
Перепуганные поварята исчезли под соседними столами, а толстый повар, фыркая и чертыхаясь, сам начал искать на полу и под полками. Тщетно. Вначале он побледнел, потом посинел. Это было уже не просто опоздание обеда. Пропажа деликатесов обойдется ему гораздо дороже усов.
- Искать везде! Всем! - дрожащим голосом крикнул повар, оседая на пол. Все поварята тотчас же прекратили делать свою работу и бросились заглядывать под столы, в котлы и кастрюли, шуровать по полкам. На кухне поднялся невообразимый шум. Он гулко отдавался в Юлиной внутренности, и она даже почувствовала, как раскачивается под ней полка.
- Охохо, грехи наши тяжкие... Головушка моя бедная... бормотал где-то внизу, выдирая на себе волосы, Главный Повар. И вдруг все стихло и замерло. Кухонная дверь медленно отворилась и на пороге появилось странное существо. Первое, что увидела Юля, был огромный живот, обтянутый красной атласной рубашкой и опоясанный золотым поясом, на котором висел кинжал. Красные широкие штаны были заправлены в щегольские красные же сапоги на высоких каблуках со шпорами. А из расшитого ворота рубахи торчали сразу две головы, смотрящие в разные стороны. Головы эти были очень похожи: низкие приплюснутые лбы, хищно изогнутые красные носы, маленькие колючие глазки. В целом существо чем-то напоминало странную двухголовую птицу, которую Юля видела недавно на обороте новых монет. Вот только в правой руке у него был длинный-предлинный кнут.
Главный Повар в два прыжка оказался у двери и упал перед вошедшим на колени.
- Ваше Высочества! - завопил он, сорвав с головы и ломая в руках свой колпак. - Помилуй, не вели казнить, вели слово вымолвить!
И тут только Юля догадалась, что это и был сам герцог Пом-и-Дор собственными персонами. "Ох, и долго же я догадывалась! Вот как плохо у глинянных горшков варит!" испугалсь она своей медлительности. И Юля вспотела внутри от страха.
21. Герцог Пом-и-Дор
Герцог щелкнул в воздухе кнутом, и его правая голова сказала:
- Казнить нельзя! Помиловать!
Но тут же отозвалась эхом левая голова:
- Казнить! Нельзя помиловать!
Голоса были резкие, визгливые и очень неприятные.
- Вот тебе и на. Ты что это тут раскомандовался? удивилась правая голова. - Сегодня я главный! Тебе хорошо говорить, ты вчера за нас обоих поел. А мне что - без обеда теперь оставаться, раз тебе повара казнить захотелось?! обиженно закончила она.
- Ме-е-е, - попыталась показать ей язык левая голова. Иди ты знаешь куда?
- Балда, - спокойно ответила правая голова, - я же туда все равно с тобой вместе пойду. Вымолви! - обратилась она уже к стоящему на коленях Главному Повару.
- Вот они были, и нету! - всхлипнул тот и вытер глаза колпаком.
- Ка-а-а-ак так нету?! - хором воскликнули обе головы, и толстый красный живот заколыхался от негодования. - Искать! Найти!
- Искали. Не нашли, Ваше Высочества, - сокрушенно ответил повар и снова всхлипнул.
- Это провокация, - уже спокойнее сказала правая голова. - Я им покажу. Вон, ротозеи!!
Главный Повар и поварята, сбивая друг друга с ног, бросились мимо герцога вон из кухни. Тот закрыл за ними дверь и вышел в центр помещения.
- Ку-ку! - позвала левая голова тоненьким фальшивым голоском. - Ку-ку! Выходите! Я вас нашел!
- Заткнись, болван! - грубо оборвала ее правая голова.
- Ну подожди у меня, завтра поквитаемся, - злобно прошипела левая и обиженно замолчала.
Правая голова герцога принюхалась, шмыгнув носом, прислушалась и снова принюхалась.
- Что, жареным запахло? - съязвила левая голова. Но правая ей ничего не ответила. Она еще несколько раз шумно втянула воздух носом и пробормотала:
- Ну да, ну да, шалунишки. Знаем мы ваши превращалки. Да здесь-то вы ни в кого превратиться б не смогли... Значит, не в КОГО, а во ЧТО!
Юля сразу похолодела. Ах, какой хитрой оказалась эта правая голова!
- Так, так, так, - продолжала та бормотать себе под нос, - раз во ЧТО, то никуда уйти они сами не могли. Здесь, голубчики! Так, так, так. Где ж они? В плиту или стол они не стали бы превращаться - заметно. А что не заметно? Повар!!! вдруг заорала голова. Юля и дядя Пихто чуть не слетели со своей полки от этого крика.
Дверь тут же распахнулась и на кухню кубарем влетел Главный Повар. Он снова бухнулся на колени перед герцогом.
- Чего изволите? Кушать хотите, Ваше Высочества? спросил он заискивающе, заглядывая в глаза то правой, то левой голове.
- Хотим... - начала было левая, но правая ее тут же перебила:
- Сколько у тебя тут горшков?
- Ровным счетом триста двадцать шесть, Ваше Высочества, робко промямлил повар.
- Пересчитай!
- Пощадите, Ваше Высочества! - взвизгнул повар. - Четверо детей сиротками останутся! Не обучен счету-с, папа с мамой в торговле работали...
- Однако детей-то своих пересчитал. Болван, - вынесла диагноз правая голова. Герцог вынул из кармана большой серебряный свисток. Поколебавшись немного, правая голова сказала левой:
- Ну, свистни, так и быть.
Левая голова, не скрывая своей радости, раздула щеки и со всей силы дунула в свисток. Раздался леденящий душу визг, и на кухне поднялся настоящий вихрь. Огонь в плитах тотчас задуло, в воздух взвились и пыль, и паутина из углов, и даже несколько плохо лежащих сковородок... Когда все это осело на пол, Юля увидела самодовольно улыбавшегося обеими головами герцога и лежащего перед ним повара с заткнутыми ушами. А через мгновение в дверном проеме возникли давешние тип в желто-синем и верзила в сине-желтом камзолах.
- Чего изволите? - рявкнули они в один голос.
- Считать умеете? - строго спросила правая голова герцога.
- Ну, - ответил тип.
- Ага, - отозвался верзила.
- Пересчитайте-ка здесь все горшки! - велел герцог.
Тип и верзила огляделись вокруг. Потом один взял стоящий рядом ухват, а другой - кочергу, и они шагнули вместе к ближайшей полке с горшками.
- Ну, раз, - сказал тип в желто-синем и - бабах! - разбил вдребезги ухватом первый горшок.
- Ага, два, - отозвался верзила в сине-желтом и - чпок! кокнул кочергой второй.
- Ну, три. Бабах!
- Ага, четыре. Чпок!
- Ну, пять. Бабах!..
Они медленно, но верно продвигались - полка за полкой - в тот угол, где затаились Юля и дядя Пихто. "Ай-яй-яй", подумала Юля и задребезжала от страха.
22. Побег
Счет горшков перевалил уже за сотню, когда над Юлей что-то зашуршало и внутрь ее упал серенький комочек. Он развернулся - и Юля увидела внутри себя ту самую мышку, что изображала воздушный шарик в сценке в домике мышей.
- Тсс! - прошипела мышь, приложив хвост к губам, - ни звука! А то я пропала.
"А я уже пропала, - подумала грустно Юля, - и какой звук-то? Треснуть мне надо, чтоб звук-то издать". Но мышь продолжала:
- Наши ведут подкоп! Грызут как бешенные! Не успевают чинить зубы! Я прокопалась первая, мой ход сейчас разгрызыют до ширины горшка. Пробьются - будем тебя выкатывать!
Чпок-бабах! Чпок-бабах! Эти страшные звуки слышались все ближе и ближе. Но теперь Юля улавливала и непрестанный скрежет сотен мышиных зубов. Кр-р-рак! - пробежала по стене первая трещина. Кр-р-рак! - появилась и вторая. Грхумс! - и вместо маленького отверстия, проделанного первой мышкой, появилась зияющая дыра! Чпок-бабахи прекратились, и все в кухне замерли, повернувшись на шум осыпавшихся камней. Но прежде чем они успели что-либо понять, внутрь Юли прыгнули еще несколько мышей и с писком "Раз-два, поехали!" пихнули все вместе стенку горшка. Юля потеряла равновесие - и упала в мышиную дыру. И покатилась вниз по выгрызенному ходу!
Стук-стук-стук - ударялась она иногда боками о стенки хода. Юля очень боялась разбиться, но вся дорога была аккуратно выстелена соломой - ведь мыши знали, куда они будут падать вместе с ней! Они свернулись в клубочки и с хохотом перекатывались внутри катящегося горшка. Несколько раз ход переставал спускаться и даже вел немного вверх. Тогда Юля останавливалась, мыши выскакивали из нее и дружно катили горшок до следующего спуска. Там они снова вскакивали внутрь и мчались дальше!
Наконец, грязная от донышка до горлышка Юля вылетела из подземного хода наружу и быстро остановилась в густой траве на берегу журчащего ручья. Мыши выскочили из горшка и побежали умываться. Юля осталась одна. Над ней кружилось чистое небо, вокруг плясали деревья. Поодаль ходила кругами городская стена и холм с замком на вершине. "Это мой горшок... то есть, голова кружится", - поняла Юля. Она хотела было закрыть глаза, но не знала как это сделать. Все ее мысли куда-то пропали и теперь она просто лежала и грелась на солнышке...
Поплескавшись в ручье, мыши устроили на его берегу шумную возню. Наигравшись в чехарду, они запели "Тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота!" и поднялись обратно к Юле.
- А теперь что? - спросила самая маленькая мышка, постучав по Юлиному боку лапкой и послушав глухой отзвук глиняного горшка. - Что с этим делать, Ми?
- Как это что, Си?! - взвилась мышь по имени Ми, изображавшая когда-то воздушный шарик. - Будить будем! Разочаровывать будем... Ну чары снимать будем! Ведь только она и может спасти всех нас от Компоста! Принесите сюда дюжину одуванчиков, да попушистей!
Через несколько минут все двенадцать цветов были отысканы, подгрызены и осторожно принесены. Мыши сложили их пушистыми головками у горловины горшка. Потом, по команде Ми, они скрутили все свои хвостики в один жгутик и что есть силы подули на одуванчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11